Вещая птица (по)беды

Глава 5. Лягушка не царевна, или Право первой ночи

Жить надо так, чтобы твоим именем назвали синдром.

Рассвет следующего дня я встретила на пустыре в компании заспанного и недовольного жизнью Пака. Приехали мы сюда на самом первом городском автобусе. Кроме нас в такую рань на окраину Энска отправлялся целый батальон бабулек, дачные участки требовали неусыпного контроля даже на исходе осени.

– Ты, Кузнецова, совсем сатрапом стала, – позевывая сообщил пикси, нарезая круги вокруг моей макушки. – Трудовое законодательство не для тебя писано?

Я опустила на землю спортивную сумку и сделала несколько энергичных махов руками, чтоб разогнать кровь. Поспать ночью так и не удалось. Сначала я битый час прорыдала в подушку над своей несчастной судьбой, потом боролась с желанием открыть и опустошить холодильник, эти самые несчастья заедая. Часа в четыре утра, поняв, что борьбу я проигрываю, разбудила Пака, уютно свернувшегося на диванной подушке и объявила сбор.

Ледяной ноябрьский ветер пробирался под одежду, и я застегнула воротник куртки до самого подбородка.

– Ну не злись, я же не могла без тебя этим заниматься.

– Не могла, – согласился нюхач. – Потому что за тобой глаз да глаз нужен. И мы с Ларсом прекрасно это понимаем.

Я наклонилась и дернула застежку сумки.

– Стоп, Дашка, ты что, с Ларсом поссорилась?

– Нет, с чего это?

– Он тебя обидел?

– Нет.

– Запомни, Кузнецова, что бы он там тебе не наговорил, дели на четыре. Правда в том, что в вашем мезальянсе высокая сторона именно ты, и от тебя зависит, что с вашими отношениями делать.

– Глупости!

– И ничего не глупости. В иерархии волшебных существ ты у нас где-то в заоблачных высях, а он – на грешной земле. Даже я больше тебе в спутники жизни подхожу, чем он.

Я прыснула:

– А чего, Пак, женишься на мне, если мы с Ларсом расстанемся? Чудная ячейка общества получится – принц пикси в изгнании и чудо-юдо неопределенной породы.

Малыш приземлился мне на плечо и даже чмокнул в щеку, оставляя липкий сахарный след:

– Если другого шанса стать порядочной женщиной тебе не подвернется, я только за. Снесешь мне пару-тройку отпрысков и тогда название нашей фирмы – «Пак и сыновья» не будет таким уж странным.

Снесу! Ну конечно, я же птица, точно снесу!

Мой смех унес ноябрьский ветер.

– Что мы будем делать сегодня? – переключился пикси. – Ты новую информацию по оборотничесву накопала?

– Да ничего там особенного нет, – пожала я плечами. – Кувырок назад или прыжок через пень. По крайней мере, большинство наших российских оборотней так делают.

На самом деле идея у меня была, и натолкнул меня на нее план застройки пригорода, который случайно попался мне в газетном архиве нашей городской библиотеки. Невзирая на глобализацию, автоматизацию и прочие «ации» современного мира, всего в интернете не найдешь. Поэтому библиотеку нашу за последние шесть месяцев я посещала раз пятьдесят, особенно ту ее часть, где хранились старые книги. А идея заключалась в том, что в нашем мире тоже были разные «места силы» – районы магической активности. Ну знаете, развалины старинных капищ или языческих храмов. И если отыскать такое «место силы», вполне может быть, что его остаточной магии мне хватит для превращения.

– Но ты же не оборотень!

Эту фразу я отмела как деструктивную.

– В тот раз я обернулась на дне, – мне вспомнилось мягкое сопротивление воды. – В бассейне мы с тобой уже пробовали, даже с плотностью и температурой экспериментировали. Помнишь эту лохань с соленой водой?

– А если на телевизионную вышку залезть и спрыгнуть? Стресс вполне может твои способности активизировать.

– Или не может, – пожала я плечами. – Тогда…

– Один я тебя, конечно, не удержу, но вот целому племени пикси такое под силу. Мама будет рада нам помочь.

– Я тебе учебник по физике давала. Ты про ускорение свободного падения читал?

– Ну давай каскадеров наймем – пусть внизу батут подержат.

Я хихикнула, вспомнив анекдот про дедушку, которого спасали из пожара. Настроение исправлялось просто с космической скоростью – мой верный Пак своей болтовней умел привести меня в чувство.

Я достала из сумки завернутый в атласную ткань кинжал.

– Сегодня попробуем старинный русский способ. На этом месте раньше лесопосадка была, пней много, сейчас выберем самый симпатичный.

– Ледяной кинжал?

– В источниках говориться, что оружие должно быть заговоренным. Артефакт дома Зимы вполне под эту категорию подпадает.

Тем более что заговорить его может только потомственная ведьма, а обращусь я к главе энского ковена Лизе Серовой с просьбой только, когда на горизонте появится четверка всадников апокалипсиса, не раньше. Но этого Паку я объяснять не стала.

– А Ларс в курсе, как ты его имуществом распоряжаешься?

– Не в курсе. Кинжал у него просто в ящике стола валялся, я его только на сегодня позаимствовала. Да и вообще, наш с тобой общий друг против экспериментов с моей второй ипостасью.

– Не волнуйся, дорогая, – интимно шепнул мне на ушко Пак. – Я никому не расскажу о нашем секрете. Кстати, вот этот вот пенек – он достаточно симпатичный?

– Достаточно.

Выбранный пикси пень при жизни был могучим дубом – один человек вряд ли смог бы его обхватить руками.

Я согнала пригревшегося на моем плече Пака, зажмурилась и вонзила кинжал точно в центр. Лезвие завибрировало, пень как будто принял эту вибрацию в себя, охнув. Не раздумывая, я разбежалась и прыгнула.

Земля была твердой и очень холодной. Я ощутила этот холод щекой и подбородком, когда упала лицом вперед.

– Кто это здеся колдовать удумал? Сна меня сладкого лишил!

Я поднялась на четвереньки и медленно развернулась.

Пень был старый, в некоторых местах, думаю, направленных на север, поросший мхом. Из-под мшистой шубы на меня внимательно смотрели глазки-бусинки:

– Девка заполошная, чего колобродишь?

Это была лягушка. Наверное. Скорее всего. Бурая слизистая лягушка с большим ртом. Говорящая бурая слизистая лягушка.

– Что ж, отрицательный результат, тоже результат! – позитивно настроенный Пак запнулся на полуслове, быстро отлетая на безопасное расстояние. – Ты кто?

Лягушка прицельно плюнула и юркнула под мох. На моей спортивной куртке оплавилось пятно слюны.

Я чертыхнулась, выдернула из пня кинжал и подцепила его лезвием толстый пласт коры. Врешь, не уйдешь. Лягушка обнаружилась минуты через полторы. Памятуя о ядовитости новой знакомой, я не стала хватать ее руками:

– И не пытайся плюнуть, хуже будет!

Глазки-бусинки переводили взгляд с кинжала на меня и обратно:

– Девка наша, дух чую. Почему тогда с пикселями связалась? Шкодный они народ, девка, наплачешься.

– Сама ты пиксель! – с безопасного расстояния обиделся Пак. – Ругается еще… Если ты дух места, так и скажи, а не…

– Не дух, а хранитель, – лягушка, видимо, решив, что я не агрессивна, вспрыгнула на пенек. – Камлайте, смертные!

– Что она имеет в виду? – громким шепотом обратилась я к Паку. – Ты вообще понимаешь, что происходит?

– Дашка, нам невероятно повезло. Или не повезло, время покажет. Это хранитель места, – таким же громким шепотом ответил Пак. – Очень древнее и могучее существо. Нам нужно ее задобрить. В противном случае будем с тобой тут круги нарезать до морковкина заговенья – обманет, заморочит, не выпустит. У тебя никаких вкусняшек с собой нет? Конфет или печенья? Может, сахар?

– Нет, все что было, ты по дороге пожрал.

Свободной рукой я порылась в карманах. В левом за подкладкой обнаружилась почти пустая пачка таблеток от кашля.

– Вот, – я достала из пакетика две оставшиеся таблетки и положила их на пенек. – Мед и эвкалипт, смягчает горло, освежает дыхание.

Подношение исчезло, схваченное длинным жгутом языка:

– Мням. Хорошо, уважили. Говорите, зачем пришли.

– Спроси ее, спроси, – возбужденно жужжал Пак. – Она древняя, она местная, она может знать.

Было очень холодно, мне невероятно захотелось спать, до того, что я готова была согнать волшебную лягушку, улечься на пень и…

– Я Сирин, – зевок ушел в подставленную ладонь. – По крайней мере, именно так мне сказали. Однажды мне удалось обернуться огромной вещей птицей. Теперь я хочу сделать это снова, но у меня не получается.

Лягушка в задумчивости пожевала губами.

– А Навий Бог что тебе на это говорит?

– Ничего, я даже с ним незнакома.

– Глупости говоришь, птица. Беды вещала?

– Ну да.

– Это Навий Бог твоими устами пользовал. На заре времен выродил он тебя, чтоб ты была проводником между навьим миром и миром смертных.

– Все было совсем не так.

И я в общих чертах рассказала собеседнице о Фейриленде, Господине Зимы, который и назвал меня Сирин, о мучительных видениях, об артефакте Третьего дома.

Лягушка повела глазами.

– Поменялось времечко-то, круто поменялось. А ну-ка, дева-птица, подними меня повыше, осмотреться хочу.

Я осторожно подставила ладонь. Вопреки ожиданиям, липкой наощупь лягушка не была, руке стало тепло и приятно. Я подняла собеседницу и стала медленно поворачиваться, рассудив, что раз у существа нет шеи, головой вертеть оно не может.

– Понятненько, – лягушка спрыгнула обратно на пень. – Долгенько же я спала… Помогу я твоему горю, дева-птица, как есть все обскажу. Но не просто так помогу, а в ответку.

– Тогда нам придется за сладостями в город вернуться, – деловито прожужжал Пак.

– Сладости само собой, но служба мне нужно другая. Вишь, пока я спала, рощу-то мою заповедную под корень срубили.

– Тут собирались торговый центр строить, – объяснила я, как бы извиняясь, – а потом, видимо, передумали. Кризис опять же.

– Что забрали, надо вернуть! – лягушачий голосок приобрел мощь и глубину, земля под ногами вздрогнула. – Иначе…

И лягушка исчезла, окутанная клубами сизого дыма. На том месте, где она только что была, стояло берестяное лукошко, доверху заполненное глянцевыми коричневыми желудями.

Пак принюхался:

– Волшебство в чистом виде. Гламор ни в какое сравнение не идет.

– Потому что свое, исконное, – вежливо пояснил бестелесный голос.

Отбросив мысль, что теперь с нами говорят желуди, я решила, что хранительница заповедной рощи никуда не ушла, а просто предпочла стать невидимой.

– А зовут-то тебя как, красавица? – раздухарился Пак.

– Да откуда у нас имена-то… ну хотя бы Маша…

– Мария, красивое имя.

– И что я должна с этим делать? – прервала я разгорающийся флирт. – В землю закапывать?

– Нет, кашу варить, – хихикнула невидимая Маша. – Можешь приступать. Только ледышку свою к делу приспособить не забудь. Хоть магия в ней и чужая, но сильная.

Я посмотрела на мутное осеннее солнышко и взяла лукошко. На берестяном бортике обнаружилась веревочная петля и, на мгновение почувствовав себя героиней пьесы абсурда, я повесила лукошко на шею.

– Пак, ты мне поможешь?

– А кавалер мой пусть за сластями слетает, – скомандовала хранительница. – Раз уж ухаживать принялся.

Прежде чем улететь, зловредный пикси вытряс из меня всю наличность. Я подумала, что теперь не смогу сама отсюда выбраться, мне нечем будет заплатить за проезд.

На то, чтоб посадить один желудь, мне требовалось секунд пятнадцать. Наклониться, ковырнуть мерзлую землю, опустить плод в лунку, прикрыв почвой. Так как лягушка Маша требовала соблюдения полной исторической достоверности, за разметку я приняла торчащие пеньки и приступила к работе, двигаясь с запада на восток. Физическая нагрузка была, конечно, так себе, в тренажерном зале два раза в неделю я пахала и поболе. Держать себя в форме, особенно при моем склонном к полноте и поеданию пирожных организме, было нелегко. Подстроив дыхание таким образом, чтоб усилие приходилось на выдох, я расслабилась и продолжала работать на автомате.

Раз… Два… Три… Вдох… Вот смеху-то будет, если волшебная амфибия меня обманет. А Пак еще всем растрезвонит о моем позоре. А там уж и до Ларса слухи дойдут. А этот смеяться не будет, этот обидится, углубляя и расширяя мое и без того немаленькое чувство вины. Потому что я непослушная и вообще не такая, как ему, моему супругу, нужна. Ведь ему, в сущности, не так уж много от меня надо. Просто ухоженная спутница, которая не будет влезать в его деловые переговоры с партнерами и перетягивать одеяло на себя. Я старалась, честно старалась некоторое время. Я надевала вечернее платье и отправлялась с ним в казино или ресторан, где такие же серьезные представительные мужчины, как мой ледяной демон, общались между собой, параллельно выгуливая своих нарядных половинок. А потом один из этих серьезных дяденек решил за мной поухаживать, хотя никакого повода я ему не давала, потом официальная любовница этого дяденьки решила, что повод как раз был. И состоялась безобразная драка в женском туалете, и хохотали солидные мужчины, когда я вытирала окровавленные костяшки пальцев льняными полотенцами, а моя соперница убегала в закат, прикрывая руками проплешины в шикарной некогда шевелюре. Но даже не это стало последней каплей. Другой солидный дяденька – Дмитрий Борисович Введенский, немножко авантюрист (что неудивительно для полуфейри), немножко делец (что неудивительно для получеловека) попросил меня об услуге. Ему нужен был независимый арбитр в решении спора со змеелюдами. Услуга вполне прилично оплачивалась и проходила по всем бухгалтерским документам – и моим, и Дмитрия Борисовича, и мы с Паком с удовольствием ухватились за возможность заработать. Вот это и стало последней каплей. Ларс обиделся – я подвела его, я подставила подножку и воткнула в спину кинжал. Ну то есть перехватила перспективного клиента. Причем о своем нечеловеческом коварстве я узнала случайно, через третьи руки от абсолютно посторонних людей. Черт! Да я даже не знала, что он Введенского окучивает! Если бы знала, конечно, помогла бы. И я бесчисленное количество раз извинялась и даже собиралась кланяться в ножки Дмитрию Борисовичу, чтоб он все переиграл. Но Пак встал насмерть на защиту интересов фирмы имени себя, поскандалил с Ларсом, на излете скандала обозвал меня дурой, а я… Короче, чтоб не вредить нашим с Ларсом отношениям, мы решили разделить работу и личную жизнь. Получалось это не всегда – все-таки вращались мы примерно в одних и тех же кругах. А Дмитрий Борисович остался моим постоянным клиентом. Заказы от него поступали не часто, но регулярно.

Я разогнулась, оборачиваясь назад. Большая часть вырубки была уже засажена, и… Я поморгала. Нет, мне не показалось – там, где упали в землю самые первые желуди, уже пробивались к небу полупрозрачные изумрудно-зеленые ростки.

Закончила я уже после полудня. Сев прямо на мерзлую землю и привалившись спиной к заповедному пню (последний желудь я опустила прямо в рыхлую древесину спила), я поняла, что нечеловечески, запредельно устала. Какой там спортзал! Я в уме даже посчитать не смогу, сколько калорий сегодня потратила. Хотелось в душ и спать.

Роща росла прямо на глазах, даже последний из посаженых дубков вымахал уже метра на полтора.

– Молодец, девка! – похвалила меня бестелесная Маша. – А кавалер-то наш чегой-то задержался…

Я с усилием пожала плечами. К вечеру крепатура мне обеспечена.

– Может, он специально время тянет, чтоб мы с тобой поговорить успели. Я свою часть работы выполнила, теперь твоя очередь.

– Так я не отпираюсь. Чего я тебе девка скажу: раз ты птица вещая, значит, оно как-нибудь само собой должно получаться.

– И вот за эту бесценную информацию я тут, как раб на плантации, шесть часов отпахала?

– А чегой ты мне теперь сделаешь? Обратно дубки мои повыдергиваешь? Еще шесть часов жизни потеряешь?

Я зевнула, прикрыла глаза и мстительно пообещала:

– Я экскаваторщика найму с бо-ольшим ковшом. Тебе понравится. Он мало того, что новосад с землей сравняет, так и все пеньки повыкорчевывает. Будешь с кочки на кочку прыгать. А потом, через годик-другой, твою долину, рощу бывшую заповедную, слегка подзатопит грунтовыми водами и тогда ты, дорогая Маша, будешь жить на болоте. Вернешься к своим лягушачьим истокам, так сказать.

Бормотала я уже совсем сквозь дрему, поэтому особой экспрессии в моих словах не было – последовательное изложение фактов, как в новостной передаче провинциального телеканала.

– Злая ты.

– Не злая, а справедливая. У нас с тобой уговор был? Был! Я его исполнила? Исполнила. А ты…

И я заснула. Прямо на холодной земле, под пронизывающим ноябрьским ветром. Ведь то, что произошло со мной дальше, не могло быть на самом деле? Или могло?…

Пахло сеном и ландышами, в кроне могучего столетнего дуба распевались птицы.

– Все настолько изменилось? – раздался негромкий мужской голос – красивый такой глубокий баритон.

– Я просканировала округу, насколько смогла дотянуться – пусто.

– Но хоть какая-то магия здесь осталась?

– Фейри, – в голосе лягушки Маши слышалась брезгливость. – Поганцы, они пришли на наше место. С этой девкой был пикси, представь себе. Пикси! Я едва сдержалась, чтоб не убить его сразу. Пришлось услать дурачка с поручением и заморочить, чтоб он не смог вернуться.

– А она?

– Она то ли слишком добрая, то ли дура. Считает себя птицей Сирин.

Собеседники противно захихикали.

– Говорить о присутствующих, используя личные местоимения третьего лица, считается неприличным, – я села, помогая себе руками, и прислонилась спиной к янтарной дубовой коре.

Мужчина стоял прямо передо мной – высоченный русоволосый красавец в вышитой льняной рубахе. Кудри его на лбу перетягивал кожаный ремешок.

Если я и смогла неожиданной фразой внести сумятицу в стан врага, продлилась она недолго.

– Ой ты гой еси, красна девица, – начал красавец, отвешивая в мою сторону глубокий поясной поклон и пристраивая перед животом какой-то струнный инструмент.

Бреньк!

– Красна девица, раскрасавица…

Бреньк!

– Спасибо, но мне не нравится самодеятельность, – остановила я песню. – Давайте сразу к делу перейдем. Потому что, если вы меня в какую-то вневременную щель затащили, я хотела бы вернуться в свой мир как можно скорее, пока не произошло сбоев в пространственно-временном континууме.

– Что она только что сказала? – красавец растерянно обернулся через плечо.

Я проследила взглядом.

– Она просит тебя поторопиться, – перевела Маша, которая в моем сне превратилась из лягушки в довольно симпатичную тетку – румяную и дородную. Дородность скрывалась под алым сарафаном, а рыжие кудри – под кокошником. Матушки-святы! Энский ТЮЗ на выезде! «Сказка о царе Салтане» и другие произведения Пушкина!

– Аутентичность – это конечно хорошо, – строго проговорила я. – Но давайте переходить к делу. Меня зовут Дарья Кузнецова, можно просто Даша. А вы ведь не Навий бог?

– Святозар, – зарумянился красавец, убирая за спину гусли. – Можно просто… Святозар…

А чего это мы стесняемся? Я вопросительно взглянула в голубые святозаровы очи. Тот потупился и еще больше покраснел. Понятно, все дело в вашей, Дарья Ивановна, неземной красе.

– И вы точно так же спали все это время?

– Ну, некоторым образом… – красавец бормотал очень тихо, я даже подалась всем телом вперед, чтоб его расслышать.

– Значит так, девка, – взяла диалог в свои руки Маша. – Во-первых, всех фейри, которых ты сюда притащила, обратно отправь, иначе…

– Стоп, – я скрестила руки на груди, демонстрируя окружающим свою непоколебимость. – Ты не выполнила свою часть нашей договоренности, это во-первых. Во-вторых, что ты имеешь в виду, говоря – «сюда»? В твое место силы? В наш мир?

– Ну разумеется, я имею в виду наш мир, – женщина смотрела на меня, склонив голову к плечу. – Не место им здесь, инородцам, пусть уходят.

– Ты вообще представляешь, сколько этих самых «инородцев» теперь здесь живет? Не десятки и даже не сотни.

– Пусть уходят все, иначе…

– Что «иначе»? Ты всех их до смерти заплюешь?

Маша широко замахнулась, собираясь отвесить мне плюху, я привстала, чтоб парировать удар и сразу затем, ухватив соперницу за запястье, вывернуть ей руку.

– Ма-ама! – неожиданно тоненьким голосом вступил Святозар. – С плеча-то не руби!

Я поднялась на ноги:

– А знаете что, я просто ухожу! Диалог тут со мной вести не намерены, а намерены угрожать! Нет, такое общение просто неприемлемо!

Я блефовала. Ну сами посудите, куда я сейчас пойду? Вполне вероятно, что вся наша бестолковая беседа протекает в моем воспаленном мозгу, а тело умницы, красавицы (далее по списку) Дарьи Кузнецовой пускает слюни на мерзлой земле пустыря. И к тому же эта странная парочка – первые встреченные мною местные… феи? Нет, этот термин тут не подходит, скорее – исконные существа. Опять же лягушка упоминала какого-то Навьего бога… Что-то я об этом слышала. Велесова книга! Точно! Явь, Навь и Правь – три стороны бытия. Только вот на университетских лекциях не говорили, что Велесова книга – всего лишь подделка, а из аутентичных источников мы можем узнать только о Нави…

Короче, мне нужна была беседа. Хорошая, неспешная. Куда они ушли, мои «исконники»?

Я улыбнулась. Новое словечко мне понравилось. Но если меня никто не попытается сейчас остановить…

– Даша, подожди! – Мария ухватила меня под локоток.

Я остановилась, но вырываться не стала.

– Прости меня, дуру неразумную, – покаялась собеседница. – Не с того я с тобою начала.

– Тогда предлагаю забыть все, что было, и начать с чистого листа. Ты сможешь помочь мне обратиться?

– Сейчас не смогу, – глаза у Маши были зеленые, как озерная тина. – Но уверена, что, если ты та самая Сирин, оно у тебя само как-нибудь получится.

Я почти не расстроилась.

– Мы же со Святиком и не знаем теперь ничего. Заснули, проснулись, а тут такие перемены.

Упомянутому Святику ласкательное прозвище не понравилось – он скривился, будто хлебнул уксуса.

– Но кто такие фейри вы все равно знаете?

– Так они всегда были, не здесь, где-то в своем мире. Дурацкая заполошная раса – не понос так золотуха, то воюют, то новые миры разыскивают.

– А теперь что делать будете? Вы со Святиком?

Святозара вообще перекосило, но он галантно поклонился:

– Будем тебя о заступничестве просить, девица красная. Ма-ам, на пару слов…

Маша пожала круглыми плечиками и отошла к сынуле. Я терпеливо ждала, пока они нашушукаются.

Информации с гулькин нос, да еще очередную головную боль вы себе, Дарья Ивановна, отыскали. Мало вам полудохлой фирмы, проблем в личной жизни, контракта с домом Лета, который еще неизвестно, как исполнять, вы еще лягушку-царевну разбудили со Святозаром Лягушевичем в придачу. А ведь вы себя знаете, у вас же гипертрофированное чувство ответственности. Вы теперь еще сюда ходить будете, лягушатник свой подкармливать. Кстати, о подкармливании – неплохо бы узнать, как там моя Руби поживает. На аудиенции принца Лета я ее не видела, а расспросить Эмбера не удосужилась.

Тем временем шушуканье лягушатника набирало обороты и децибелы:

– Не пущу! – орала Мария. – Только через мой труп! Ишь что удумал!