Моя Франция. Обратится ли сказка в кошмар?

Кстати, есть интересный феномен. Если немного утрировать, то дело выглядит так: в России человек ненавидит свою страну или, в крайнем случае, правительство, уезжает с радостью, но, пожив за границей, постепенно становится завзятым патриотом. Примеров тому много: диссидент Эдуард Лимонов из советской эпохи или из совсем недавнего времени журналист Андрей Бабицкий. С некоторыми моими знакомыми подобное тоже случалось. Такие метаморфозы происходят порой с тем, что называют «русской душой» в западном мире.

Лимонов прекрасно здравствовал в Штатах и во Франции, но не каждому удаётся хорошо устроить свою жизнь. Забугорный рай не всегда на поверку оказывается таковым. Бывает, люди кончают самоубийством, знаю два таких конкретных случая. В обеих с жизнью расстались учёные – один историк (человек, которому я многим был обязан), другой – математик. Так что не на всех хватает пряников в науке. Что же касается основной публики, то в доинтернетное время достаточно было почитать объявления у собора св. Александра Невского в Париже, чтобы понять, как непросто складывается жизнь у многих наших людей. Например: «учительница русского языка и литературы с 15-ти летним стажем ищет работу няни или уборщицы», «дипломированный инженер готов выполнить любые работы по сантехнике». И не надо думать, что потенциальные работодатели очень обеспеченные люди, которые не знают, что делать со свалившимися на них деньгами. Нет, чаще всего это такие же недавние эмигранты, которым повезло найти неплохое место, и вот теперь дабы не терять постоянный заработок, молодая мама предпочитает платить няне (нашей, в «чёрную», дешевле). У моих знакомых, англо-русской пары из Парижа, русскоязычной няней была учительница откуда-то с Западной Украины. Труд такой, как правило, осуществляется нелегально, хотя французское государство ещё в девяностые годы предприняло ряд интересных и эффективных мер для борьбы с серым, бытовым налом.

Но люди живут сегодняшним днём, потому что только так получается, и, хотя во Франции не оставляют никого ни умирать, ни рожать на улице, но возраст всё равно рано или поздно даёт о себе знать, а выход на пенсию там в основном зависит от трудового стажа. Раньше, чем в 63-64 года зажить тихой пенсионной жизнью не получается, и социальной пенсии, как у нас, там нет… Правда, есть пособия, но некоторые всё же оказываются на дне общества.

Более удачный способ эмиграции – это, конечно, матримониальный, но и тут надежды не всегда совпадают реальностью. Русская женщина в ожидании брака с французом строит порой наполеоновские планы: «Вот заживу, в Париже (в Лионе, Марселе, в небольшом милом городке и т.д.)! Летом буду ездить в Ниццу, зимой на Канары, весной путешествовать по Франции». Но реальность чаще всего оказывается другой. В этой реальности надо не только вести домашнее хозяйство, проводить время со скучными друзьями и родственниками мужа, вдвойне скучными, когда плохо владеешь «их» языком, но даже (о ужас!) работать приходится. Надо ведь пополнять семейный бюджет, который всегда почему-то получается дырявым.

Французы живут хорошо, но это не означает, что они как сыры в масле катаются. Обычно, когда француз в конце месяца получает зарплату (всегда по безналу!), он её уже потратил – коммуналка, телефон, кредит, машина, затраты на жизнеобеспечение семьи, будущий отпуск, карманные расходы. Прикинул, посчитал, а свободных денег не так уж много. Они идут на развлечения, выходы в ресторан и некоторые другие жизненные радости. Я знал семьи, которые в ежемесячный бюджет закладывали “les sorties” – общепит, кино и т.д., конечно, без конкретных дат.

Поэтому, попадая в такой расчётливый мир, русский человек не всегда сразу осознаёт, насколько всё непросто. Видя стоимость вещей и теоретическое наличие денег, хочется их тратить всё больше и больше, а то, что свободный остаток вовсе не так велик, понимается далеко не сразу. Приходилось слушать жалобы одного небедного француза на свою потенциальную русскую жену, которая сразу попросила отвезти её с ребенком в Диснейленд, а это выходило по нынешним деньгам долларов в 400, сумма морально и физически тяжёлая. Другая россиянка жаловалась на своего французского супруга за его скаредность: «Да что он думает, что я за такие деньги приехала жить в этой деревне? За столько я бы и в Барнауле подъе…улась!»

А ещё с некоторым удивлением наши женщины, ждавшие в образе французского мужа этакого принца, с удивлением обнаруживают, что книжная галантность (слово, между прочим, французского происхождения) современному мужчине из этой чудной страны полностью чужда! Он вам не подвинет стул, не поможет одеть пальто, а уж открыть и придержать дверь? Нет, бывает, не без того, но у нас, по-моему, чаще! Хотя мне кажется, что столкнись обычный француз в общеджинсовой толпе с элегантно одетой женщиной с грамотно нанесённым неброским макияжем, он сразу вспомнит все ритуалы мужской вежливости. А наши удивляющиеся дамы просто забывают, куда они приехали. Во Франции, как и во всей Западной Европе, победило полное (или почти полное) равноправие полов, и, если женщина работает, одевается и жмёт руку почти как мужчина, то и отношение к ней как к равному партнёру. Разве что для близких коллег на работе и друзей вместо рукопожатия ещё сохранился лёгкий поцелуй в щёчку.

В качестве самооправдания своего отъезда российские женщины часто упоминают о сильных сторонах французов как любовников, мол, это вам непросто так: подошёл, взял, что хотел, и пошёл дальше (спать). Тут я, естественно, судить не могу, но, если посмотреть на количество русских мужей, которые француженки вывозили из своих стажировок и командировок в СССР и РФ в 80-ые и 90-ые годы, дело обстоит не совсем так. Да и сравнивать всё-таки надо вещи сопоставимые. Если у тебя в России на троих с мужем и ребёнком была одна комната да кухня, то какие уж тут прелюдии и послесловия. Тут главное улучить момент, да так, чтобы не получилось, как в том анекдоте про Вовочку:

– Ну, уснул, поехали!

– А меня почему не берёте? – закричал ребёнок.

Но хватит о бедных наших женщинах, надо и другим уделить внимание. Русские во Франции, как правило, стараются держать связь с такими же как они, общаются, ходят друг к другу в гости, но это больше от скуки. Им скучновато в другом обществе, где жизнь тоже другая, нет у современных эмигрантов той внутренней цепкости, которая в самых разных странах мира объединяет общины армян, например, веками не давая им растворяться среди чужих народов. Дети наших соотечественников зачастую уже не говорят по-русски или говорят только с родителями, потому что тем так легче. Как расстроился 13-ти – 14-ти летний сын одной знакомой, бывшей замужем во втором браке за французом, когда она объявила, что летом на месяц повезёт подростка на родину, к бабушке в Петербург. А друзья, а телевизор (домашних компьютеров ещё не было)?

Не так обстояли дела у эмигрантов первой волны. Тогда создавались даже политические и военные организации для поддержания духа и продолжения борьбы с большевизмом. Бывшие белые вообще отличались активностью. Кстати, широко известное движение Сопротивления в оккупированных гитлеровской Германией странах самим своим названием «Résistance», в смысле сопротивление нацизму, оккупантам, обязано двум молодым людям из русской эмигрантской среды во Франции. Интересно, что один из них носил вполне «русскую» фамилию Вильде, уж не француз ли был его предком? Да и третья, брежневская, волна ещё скрепляла людей. Покинувшие Родину по идейным соображениям, они далеко не всегда были готовы рассеиваться в чужеродной среде. Знал одного интеллигентного ленинградца, который, прожив в Париже 8 лет, так и не научился сносно изъясняться по-французски, ему это мешало только при решении административных вопросов. Он жил и работал в кругу русских людей, все возможные операции делал через уже упоминавшийся минитель, а в магазине всегда нужны только деньги.

Однажды в поездке по работе в Бельгию выпало несколько свободных часов. Решил погулять по Брюсселю. Брожу, таращусь на красоты бельгийской столицы и слышу идущие откуда-то сверху слова русской песни. Поднял голову, присмотрелся: в окне третьего этажа торчала нескладная фигура совсем не русского, а, скорее, кавказско-еврейского вида (без горской монументальности). Поймав мой взгляд, фигура спросила: «Что, говоришь по-русски?» После утвердительного ответа, совсем как Верещагин Сухову из «Белого солнца пустыни», бросил ключ из окна. Оказалось, московский грузин с сильной ностальгией по бывшему отечеству. В разговоре время пролетело незаметно, правда, его оставалось немного, мне надо было лететь в Москву, а потом в Ростов, везти туда какую-то шалобушку для простаивавшего из-за поломки нового маслобойного производства. Если бы не такое дело, может, и закорешился бы с приятным человеком. Но не сложилось: просто выпили почти без закуски, поговорили, поностальгировали, и разошлись краями. Адрес я накарябал на кусочке бумаги, но даже пару строк не черканул (почта всё же не интернет, требует большего количества телодвижений), а потом и листок потерялся. Хотя название улицы запомнил – rue du Marché du Charbon – улица угольного рынка.

Русские, осевшие заграницей не могут без русской еды, хотя чаще всего она произведена где-нибудь в Германии

А вот одной знакомой бывшая коллега пишет из Португалии (и не только ей), зазывая к себе, приезжай, тут всё хорошо и даже много бесплатной халявы (???!!!). Но это уже не потому, что скучает, а от того, что заработать хочет, мол, я тебе всю Португалию покажу задёшево. Зарабатывает на своих соотечественниках, это не возбраняется. Насчёт бесплатного в Португалии не скажу, не слышал, хотя бываю ежегодно и подолгу. Бесплатно лишь раздают остатки ресторанной пищи. А вот кризис там как начался в 2008, так до сих пор закончиться не может. Возможно поэтому дешёвого много, даже жилья. Сколько заброшенных построек в Лиссабоне!

Но вернёмся во Францию. Французы в массе своей к России и русским относятся неплохо. Исключение составляют определённые интеллигентско-журналистские круги, особенно левого толка. Мне кажется, что это отчасти обида за то, что мы не оправдали надежд, свернули с заявленного социал-коммунистического пути, причём свернули очень радикально. А ведь было так удобно иметь нас как пример возможности самого развития в этом направлении. Легко получалось постоянно давить на своих политиков и на общество в целом, видите, у русских то бесплатно, это бесплатно, а вот это для всех, а не для избранных (в детали советской дармовщинки можно было не вникать, достаточно только вякать). А с другой стороны, легко удавалось дистанцироваться от тоталитарного СССР: смотрите, мол, мы ведь не такие, мы понимаем ценности демократии, посему надо дорожить нами, а то получите вместо нас, хороших, каких-нибудь тоталитаристов. В общем, с какой стороны ни глянь, СССР им оказался очень удобен, а тут он взял и исчез, вместе со «справедливой» распределительной системой. Обидно, понимаешь.