– Двенадцать недель, – снова улыбается и даже голос понижает, продолжая с придыханием. – Такая долгожданная, мы уже и отчаялись, а тут вот.
Когда Олеся говорит, у неё как-то особенно светятся глаза, и даже голос совсем другой.
– Свекровь говорит, надо скрывать и никому не говорить, чтобы не сглазили, а я вот удержаться не могу.
– Оно и понятно. Радость же, – говорю нейтрально, тщательно контролируя собственные интонации, а у самой першить за грудиной начинает. Странно, я ведь с этим справилась давно.
– А у тебя есть дети? – спрашивает Олеся без какой-либо задней мысли.
Но ведь откуда человеку знать? Она от души интересуется.
– Нет.
– Ну ничего, всё ещё впереди.
– Угу.
– Ой, время! – вскидывается Олеся. – Заболтались. Идём?
Мы убираем чашки на поднос и торопимся обратно в зал.
Дальше мне приходится силой возвращать своё внимание на занятие, потому что оно расползается и плывёт, словно в тумане. В груди свербит, отвлекая. Я понимаю, что это зависть. Отравляющая и токсичная.
Мне хочется оградить Олесю от себя. Некая суеверность во мне присутствует. Поэтому я отгораживаюсь эмоционально и стараюсь сосредоточиться на лекторе.
Конечно, с Олесей прощаемся достаточно тепло, насколько это уместно в рамках этой встречи.
В машине по дороге домой включаю музыку громче, как только оказываюсь за чертой города. Но грудь сдавливает неясная тоска. Хочется услышать родной голос.
Набираю маме, кусая губы в ожидании ответа. Мама долго не берёт, и я уже начинаю волноваться, когда она всё же отвечает. Голос бодрый.
– Привет, Викуля! Ты уже приехала? Я думала, будешь ближе к ночи.
– Я в дороге, просто соскучилась.
– Ой, осторожнее там, на телефон поди отвлекаешься.
– Я с гарнитурой, мам. Как ты?
– Да как! Весело тут у меня. Вот Галя приехала с внучей, чаи гоняем. Анютке уже почти четыре. Балаболит – слышать надо! Ой, Викуся, детки – так хорошо.
В точку, мам. В яблочко.
– Ладно, мам. У меня тут развязка сложная, – вру, стараясь, чтобы она не услышала, что мой голос внезапно сел.
– Пока, Викуся, осторожно там. Напиши, как доедешь!
Я отключаюсь, снова погружаясь в молчание и шум мотора. Даже музыку сейчас включать не хочется.
Тётя Галя, мамина сестра, однажды сказала: «Красивая ты у нас, Виктория, жаль, что пустоцвет»
Вот так вот. Пустоцвет.
Вроде бы и отпустила это, а иногда накатывает. Зернов разворошил, а я теперь слёзы губами ловлю.
Резко съезжаю на обочину и достаю телефон. Трубку берут уже на третьем гудке.
– Клиника «Импульс-мед», оператор Елена, слушаю.
– Добрый день, – говорю на одном выдохе. – Мне нужно записаться к Зернову Захару Леонидовичу. Чем скорее, тем лучше.
– Секунду, – я жду, пока оператор посмотрит расписание приёма. – К сожалению, ближайшая запись через две недели. Вам удобно будет?
– Нет, не нужно. Спасибо.
Я прерываю звонок и прикрываю глаза. Смысл этого всего, Вика? Зачем? Новая боль?
Но я всё же достаю визитку, что дал мне Захар в пятницу, пару секунд верчу в пальцах. Я просто попробую. Сдам анализы без надежд и ожиданий. Вдруг Зернов действительно светило? Ну или просто очень амбициозен, а я просто случай в практике.
Глубоко вдохнув, я набираю сообщение и отправляю. Ответ приходит почти сразу, я даже не успеваю снова завести мотор.
«Жду завтра в семь пятнадцать. Удобно?»
«Да»
«Тогда до завтра»
***
К «Импульс-мед» приезжаю в шесть пятьдесят. Не хочу опаздывать, человек и так ради меня пришёл на час раньше рабочего дня.
Машин возле клиники нет, значит, Захар ещё не приехал. Вряд ли он на автобусе ездит.
Барабаню пальцами по рулю, ощущая, что он становится влажным. Вроде бы настроила себя, что никаких ожиданий, просто сдам анализы и что там ещё надо, и всё. Даже результатов ждать и спрашивать не буду. Если что, Захар сам свяжется.
Но как бы я не пыталась быть отстранённой и холодной, организм реагирует. Дыхание учащается, ладони потеют, сердце бьётся быстрее.
Спустя минуту рядом паркуется белая иномарка. Зернов приехал.
Выходим из машин одновременно. Захар делает приветственный жест рукой, щелкает сигналкой и направляется ко мне.
– Привет, Вика, – ободряюще улыбается. – Готова?
– Нет, – отвечаю честно, вымучивая улыбку. – Но я же тут уже.
– Вот именно, – подмигивает. – Пойдём.
Мы поднимаемся по невысоким ступеням, Захар прикладывает ключ-карту, и замок на двери срабатывает. Клиника открывается в восемь тридцать, поэтому общий вход закрыт. На ресепшн тоже никого нет ещё.
