Переживание и молитва

Светопись его моря

Друзья мои, когда в последний час

Сосновый бор просветит луч последний,

Душа моя оглянется на вас,

И вспомнит вас, и этот день осенний.

Эти строки были найдены в бумагах Федора Ефимовича Василюка. Уже не узнать, кто эти «вы» – все друзья, включая знакомых, студентов, аспирантов, пациентов, или какая-то вполне конкретная компания, собравшаяся в «день осенний». Но когда я услышал эти строки впервые, то почему-то вспомнил одну встречу близких друзей и коллег, среди которых был и Федор. Разговор коснулся, в частности, темы личности и смысла. Говорили о скрытости, прикровенности этих явлений. «Личность – образование мерцающее», – сказал один. «Личность видна на промельк», – уточнил другой. «Смысл – то, что меняет действительность своим присутствием», – напомнил третий. «Скорее то, что светит сквозь разрывы действительности», – заметил четвертый. В конце концов, как некая аналогия было предложено сравнение явления личности и смысла со светом моря, вдруг пробившимся сквозь негустой лесок прибалтийских сосен и сразу изменившим все своим присутствием.

Федор Ефимович сам был носителем света, столь часто, как бывает, закрываемого от глаз действительностью и злобой дня. Но каждый раз, когда свет его моря пробивался, преобразовывались отношения вокруг, обретая новый смысл и высоту. В эти мгновения он умел превратить спор в диспут, еду в трапезу, ожидание в созерцание, за поверхностью мог увидеть и показать глубину и символ. На фоне спешки и суеты он являл собой некую неспешность и постоянство, так что время не подхватывало, а как бы вращалось вокруг него.

Он любил путешествия, походные карты, схемы, классификации. В юности вместе с отцом-геологом участвовал в полевых экспедициях. Последняя его прижизненная публикация вышла в составе коллективной монографии (Христианская психология в контексте научного мировоззрения. М.: Никея, 2017), материалы и компоновку которой он активно обсуждал со мной как редактором, советовал, спорил. Один из его текстов был посвящен картографии поля христианской психологии. «Как и всякая картографическая работа, – писал он, – дело это большое и кропотливое, а как всякая полевая экспедиция – интригующее». Для оформления книги требовались фотографии авторов. Федор прислал свое фото в штормовке, как будто готовым в путь. Через девять дней после подписания книги в печать он ушел из земной жизни.

Та коллективная монография стала победителем Национального психологического конкурса «Золотая Психея» в номинации «Книга года», чему, конечно, способствовали блестящие главы, написанные Федором Ефимовичем. В 2019 году вышло второе издание книги, посвященное от имени всего коллектива авторов памяти Ф. Е. Василюка – выдающегося психолога, друга и соратника.

Он любил и знал море, хорошо плавал. Собственно, впервые мы с ним и познакомились на море, в Пицунде, в Летней психологической школе в 1976 году. Я был преподавателем, руководителем школы. Он – студентом, участником и, по совместительству, матросом-спасателем лагеря МГУ, в котором проходила школа. Следующая совместная встреча с морем случилась спустя сорок лет во время нашего (уже двух профессоров и заведующих кафедрами) паломничества на Святую гору Афон. Мы и еще один паломник, иеромонах из Иерусалима, в ожидании парома пошли плавать у скалистого подножия монастыря Иверон, там, где когда-то была обретена чудотворная Иверская икона Божией Матери, особо чтимая Федором Ефимовичем.

«Море было большим», – выразил свое впечатление от моря один маленький мальчик, и А. П. Чехов восхитился этим бесхитростным и точным определением. Но это не только о Черном море или Эгейском, это о море, стихии каждого живого человека. И что делать, когда, говоря словами поэта, «море уходит вспять, море уходит спать», лишая нас играющего и переменчивого отражения в нем неба и света?

Федор Ефимович уже не облегчит задачу поиска ответа на этот вопрос. Нам самим предстоит теперь восстанавливать игру света на промельк оставленных им сосен и слов, искать и находить «сигнальные звоночки», намеки и подсказки, запрятанные в пространстве его текстов.

Горячо приветствую начало переиздания трудов Федора Ефимовича Василюка, которым, верю, суждена долгая творческая работа в душах все новых читателей.

Предисловие

«Переживание и молитва» – новое расширенное издание знаковой книги Федора Ефимовича Василюка. Она открывает серию, которая будет включать в себя как переиздание трудов, выпущенных ранее, так и публикацию новых, не успевших увидеть свет при его жизни. Помимо работы «Переживание и молитва» с добавлениями и замечаниями автора, взятыми из его архива, книга содержит тематически связанные с ней статьи и выступления.

Федор Ефимович любил начинать обсуждение, будь то научный диспут или психологическая консультация, с вопроса о человеке. В психотерапии его интересовала прежде всего личность: не что за проблема, а кто обратился за помощью. Как дышит, чувствует, живет человек, на каких ценностных основаниях строится его жизнь. Подобную встречу с уникальной личностью и способом мыслить предполагает чтение работ самого Ф. Е. Василюка. Здесь недостаточно одного лишь интеллектуального усилия. Личность проявляется в текстах и вовлекает в диалог. Может быть, наиболее полно опыт и мировоззрение автора нашли отражение в работах, посвященных синергийной психотерапии и христианской психологии, часть из которых составляет настоящее издание.

Книга включает в себя пять работ Ф. Е. Василюка, объединенных исследованием психологических и духовных процессов, разворачивающихся в момент жизненного кризиса. Именно в точках «экзистенциальных экстремумов» рождается переживание, возгорается молитва. «Молитва тесно связана с переживанием, и связь между ними начинается с того, что ситуация, порождающая необходимость в переживании, является в то же время максимально предрасполагающей и к молитве», – пишет Ф. Е. Василюк (с. 33)[1].

Собранные под одной обложкой монография и статьи позволяют высветить ряд ключевых тем в творчестве Ф. Е. Василюка: философское самоопределение психотерапии, история психотерапевтических упований, феноменология и герменевтика молитвенного опыта, духовного совладания и утешения.

О Федоре Ефимовиче говорили – светлый ум, психотерапевт от Бога, человек редких душевных качеств, сердечный и проницательный со всеми, с кем соединяла его жизнь. Он и сам как будто был призван соединять – академическую психологию с психотерапевтической практикой и образованием, трезвый, реалистичный взгляд на пациента с искренней человечностью, строгое научное мышление с христианским мировоззрением.

Работа «Переживание и молитва» явила собой плодотворный диалог двух сторон личности автора – верующего и ученого. «Христианин до мозга костей» – сказал о нем близкий друг и священник. Вера для Федора Ефимовича была не декларацией или бытовым укладом, без уступок себе он старался идти по пути осуществления христианских ценностей. Собственные поиски, пронизанные личным усилием, позволили Ф. Е. Василюку осмыслить и выразить опыт молитвенного предстояния на языке психологии. Его работа над проектом синергийной психотерапии – это не отвлеченное теоретизирование, а свидетельство христианской жизни автора.

Ф. Е. Василюк был не только академическим ученым, принадлежащим школе выдающегося психолога А. Н. Леонтьева, организатора и первого декана психологического факультета МГУ. Федор Ефимович воплощал собой яркий образ университетского преподавателя. На лекции, семинаре, диссертационном совете он был в своей стихии и легко покорял аудиторию естественностью, остроумием, свободным знанием предмета.

Типичная картина: идет лекция, семинар, научная конференция, профессор Василюк цитирует Евангелие или обращается к творениям Святых Отцов за разъяснением отдельных аспектов работы психолога. В академическую атмосферу врывается христианский дух и преображает привычный формат работы. По многочисленным свидетельствам, это было умно, корректно, уместно. Кажется, даже убежденный атеист если не соглашался, то легко принимал стиль Федора Ефимовича.

Другой образ: короткая беседа после литургии в храме, Федор Ефимович успевает за десять минут провести небольшую психологическую консультацию – помогает человеку успокоиться, по-новому увидеть себя и сложившуюся ситуацию, сделать первые шаги по выходу из тупика. Или встреча после богослужения за чаем: прихожанин Федор, обсуждая духовные темы, обращается за помощью к психологической теории и практике. И вот уже понятия современной психологии, которые воспринимались его собеседниками как непонятные и чужеродные, становятся ясными и полезными для осмысления вопросов церковной жизни.

На границе двух миров – психологической науки и христианского опыта – Ф. Е. Василюк создавал свой проект – синергийную психотерапию. Термин «синергийная» возник благодаря сотрудничеству с известным философом С. С. Хоружим. Федор Ефимович был хорошо знаком с его трудами по синергийной антропологии[2], основанной на православной аскетической традиции, где синергия понимается как соработничество человека и Бога[3]. Синергийная антропология послужила основанием для «методологической огранки» христианской психотерапии как синергийной психотерапии в трех статусах. В качестве «примыкающей стратегии»[4] синергийная психотерапия ориентирована на духовную традицию православия. В поле общепсихологических исследований она предстает как психотехническая дисциплина, синтезирующая в себе психологическую теорию и психотерапевтическую практику и полагающая предметом теоретического интереса собственный практический метод. По отношению к терапевтической практике, подобно организации клинического опыта лечения, синергийная психотерапия использует прецедентный подход при выборе индивидуальных форм и способов душевного утешения.

Выделяя ключевые характеристики синергийного подхода в психотерапии, Ф. Е. Василюк вместе с тем не стремится придать ему окончательную форму. В статье «На подступах к синергийной психотерапии: история упований» он указывает на принципиальную неполноту, несамодостаточность этой терапии и в плане действия и в плане познания, на отсутствие технологически гарантированного результата. Эта неполнота, по мысли Федора Ефимовича, означает сохранение тайны и надежды на Встречу, выраженную в молитве. Синергийная психотерапия «"нищая духом", и, как у нищей, у нее должна быть раскрыта ладонь. Такой ладонью является молитва. Молитва и есть главное упование синергийной психотерапии» (с. 216), пишет Федор Ефимович.

Развитие мысли Ф. Е. Василюка нашло отражение в многочисленных статьях, в которых раскрываются принципы, метод, «история и география» христианской психологии и которые еще предстоит собрать и издать отдельным томом. В настоящем издании сделана попытка показать процесс становления синергийной психотерапии на протяжении двадцати лет работы ее автора.

Открывает книгу работа «Переживание и молитва». К моменту ее выхода в 2005 году Федор Ефимович уже был известен как автор научно обоснованного психотерапевтического подхода – понимающей психотерапии, успела стать классикой его первая монография «Психология переживания», издан труд «Методологический анализ в психологии», опубликованы многочисленные статьи.

«Переживание и молитва» стала уникальным высказыванием и в мире христианской психологии, и в более широком психологическом контексте. В этой работе отразилось дарование Ф. Е. Василюка как ученого – умение создавать метамодели, охватывающие предметы различных специализаций. Именно такой методологией обеспечена возможность научного осмысления молитвы в контексте общей психологии.

Автор рассматривает новый для современной отечественной психологии предмет: влияние духовного опыта на человека. Важную особенность имеет авторская исследовательская установка: она не стремится к нейтральности, а принципиально остается ценностно и эмоционально окрашенной. Читатель различает «страх и трепет» автора перед святостью предмета, радость прикосновения к чуду и ответственность воспринять его, не отбрасывая рациональность, а подчиняя имеющиеся инструменты научного анализа задаче: вслушаться, прояснить, освоить дар молитвенного опыта.

«Молитва имеет тайную, таинственную часть, и явную, – пишет Федор Ефимович в своих заметках. – Мы в этой научной книге исследуем явную, стараясь не переступать те границы, где начинается тайная ее часть, но сознавая, что это исследование заведомо и принципиально частичное»[5].

Не психологизация молитвы, а ее психология – вот что составляет специфику подхода Василюка. Здесь он оказывается в окружении таких классиков психологии и феноменологии религии, как Уильям Джеймс[6] и Рудольф Отто[7]. Однако методология, которую использует Ф. Е. Василюк, совершенно новая – это психотехническое исследование[8], сочетающее феноменологический метод, культурно-исторический подход Л. С. Выготского и теорию деятельности А. Н. Леонтьева.

Ф. Е. Василюк фокусируется на изучении места и роли молитвы в мире переживания. Он феноменологически входит в мир переживания и вглядывается в то, как в нем зарождается молитва, как она действует, влияет на процесс переживания и саму личность человека. «Видя, как из пепелища человеческой судьбы вдруг возгорается молитва, даже и у человека вовсе нерелигиозного, трудно удержаться от мысли, что молитва – это не выученное, искусственное действие, а спонтанное проявление духовного организма, такое же естественное, как дыхание. Оно лишь было подавлено искусственными усилиями – и вот на изломе жизни выпархивает из-под корки обыденности, словно дав воздуха чуть было не погибшему организму» (с. 34).

Первая публикация «Переживания и молитвы» стала вехой в развитии христианской психологии, ответив на болезненный и трудно артикулируемый запрос, связанный с дефицитом методологических средств. Без научных моделей и точных категорий анализа психотерапия на границе духовной и психологической сфер легко теряет профессиональную специфику. Научные разработки, предпринятые в книге, позволили психологу-практику, оставаясь профессионалом, поднимать вопросы веры и покаяния. Хочется думать, что и в области душепопечения книга способна внести существенный вклад, задавая новое измерение разговору о человеке в его психологической сложности и многогранности.

Значение работы Ф. Е. Василюка выходит за пределы христианской психологии в широкий контекст общей психологии и современной личностно-центрированной и экспириентальной психотерапии[9]. Имя Ф. Е. Василюка прочно ассоциируется с понятием переживание. Он по существу ввел его в психологический контекст и посвятил его изучению всю свою творческую жизнь, вплоть до последней статьи «Личность и переживание в контексте экспириентальной психотерапии»[10]. Работа «Переживание и молитва» высвечивает яркие грани понимающего подхода к переживанию. В ней подробно разобраны такие характеристики этого процесса, как диалогическая открытость, адресованность, жанровая специфика, структура процесса переживания.

Автор применяет различные тактики исследования молитвы и ее влияния на процесс переживания, используя инструментарий общей психологии, филологический и семиотический анализ текстов молитв и литературных фрагментов. Федор Ефимович предлагает осмысление опыта страдания и претворения его в молитву – за этими размышлениями угадывается и личный опыт молитвенной практики. Полифоническая методология существенно обогащает представление о переживании, открывая в нем новую глубину поэтического и трансцендентного измерений.

Помимо работы «Переживание и молитва», тему синергийной психотерапии дополняют три статьи Ф. Е. Василюка и текст одного из его докладов. Первые две статьи («На подступах к синергийной психотерапии: история упований», «Молитва – молчание – психотерапия») знаменуют собой начало в развитии проекта синергийной психотерапии. Два других текста (статья «Типы духовного совладания» и доклад «Правда и милость в психотерапии») являются плодом позднейших размышлений Федора Ефимовича.

В статье «На подступах к синергийной психотерапии: история упований» Ф. Е. Василюк исследует возможность существования психотерапевтического метода, базирующегося на христианском представлении о человеке. Автор ставит вопросы философских и антропологических оснований психотерапии, ее ответственности перед отдельным человеком и культурой в целом. Он пишет: «Наступает и наступило уже время выбора, время философского самоопределения, когда каждый психолог и психотерапевт, всерьез относящийся к профессии, должен будет дать отчет в своем уповании» (с. 193).

Скрытая цитата из апостола Петра (1 Пет 3:5) позволяет автору показать экзистенциальную значимость личного выбора, а богатое коннотациями слово упование удачно принимает на себя роль нового термина, адекватного психотехнической методологии, в которой мыслит автор. Терапевтические школы рассматриваются им через те процессы, которые обеспечивают психотерапевтический ответ на полюсе клиента, – осознание, спонтанность, переживание и, наконец – молитва. Представленный в статье исторический срез выявляет ядро психотерапии как разновидности культурного опыта, в центре которого – освобождение человека от страха, фальши, фарисейства. Именно ценность внутренней свободы личности позволяет автору поместить психологическую практику в христианский контекст – увидеть в ней одну из «примыкающих стратегий».

Анализ истории психотерапии сквозь призму упований фиксирует не логику воздействия терапевта на клиента, а логику сотрудничества. Она же становится ключевой и для синергийной психотерапии, осуществимой лишь в соработничестве человека и Бога. Упованием синергийной психотерапии Ф. Е. Василюк называет молитву: «Делая точкой опоры всего терапевтического процесса молитву, синергийная психотерапия видит свою задачу в том, чтобы помочь пациенту от безысходности жизненных тупиков приблизиться к такому личностному состоянию, где в нем начнет пробуждаться надежда на Бога, зарождаться и укрепляться молитва» (с. 216).

Статья «Молитва – молчание – психотерапия» поднимает сердцевинную, как пишет автор, для психотерапии и душепопечения проблему страдания. Размышления над ранними работами Л. С. Выготского «Трагедия о Гамлете, принце Датском У. Шекспира» и «Траурные строки (День 9 ава)» приводят автора к мысли о возможной стратегии преодоления страдания. Защитные формы совладания, такие как гедонистическое бегство, мазохистическое наслаждение, обывательское утешение, восполняются новой философией страдания, которую Ф. Е. Василюк развивает вслед за Л. С. Выготским. Он нащупывает принцип, который станет опорным для его психотерапевтического метода: чтобы осмыслить страдание в его болезненно переживаемой данности, необходимо выйти в смысловой регистр более высокого порядка. Духовная сублимация скорби является ключевой чертой синергийной психотерапии. По мысли Ф. Е. Василюка, «смысл страдания – не в бегстве от него, но и не внутри его болезненной ткани, он обретается при вознесении страдания, вознесении на крыле молитвы к Богу и в претворении его в Боге» (с. 221).

В концепции Л. С. Выготского встреча с трансцендентным происходит благодаря символу – в статье «Траурные строки» это 9 ава, день скорби еврейского народа. Свои раздумья о собирающей и сублимирующей роли символа он венчает поэтической строчкой:

«Печалью в вышине отмечена звезда моя». Ф. Е. Василюк пишет: «Да, печалью, но – "в вышине", но – "звезда"» (с. 221). Здесь ключ к продуктивному переживанию страдания – суметь взглянуть на него в обратной перспективе, глазами звезды, как в стихотворении Бориса Пастернака: «…с порога на Деву, как гостья, смотрела звезда Рождества». Этот экзистенциальный акт Ф. Е. Василюк связывает с процессом символизации – именования и размыкания индивидуального переживания в сторону коллективного культурного и духовного опыта.

Третья статья, вошедшая в сборник, «Типы духовного совладения», занимает особое место в наследии Ф. Е. Василюка. Она носит прикровенно автобиографический, даже исповедальный характер. Тяжелый недуг стал для Федора Ефимовича как человека, профессионала, христианина подлинно вызовом. Его тексты сейчас читаются по-новому – они оплачены дорогой ценой. Это заставляет вспомнить пример Виктора Франкла, с той же внутренней дисциплиной и честностью описавшего свой опыт узника немецкого концентрационного лагеря и включившего осмысление этого опыта в концепцию логотерапии[11].

Ф. Е. Василюк рассматривает духовное совладание как одну из составляющих целостной работы переживания и предлагает различать два его типа – инструментальный и ценностный. Разговор о типах совладания – это еще один способ «построить вертикаль» относительно простых, неотрефлексированных способов справиться с проблемой, превращая ее в мишень. В инструментальной логике духовная практика, будь то молитва или медитация, расценивается с точки зрения эффективности – хорошо все, что работает: помогает убрать симптом или расширяет возможности адаптации. Ценностный взгляд – совсем иной, он обращен к страданию как к тайне, ведет узким путем (Мф 7:14) «в новую реальность, в которой сами обстоятельства обретают, быть может, и трагичный, но глубокий жизненный смысл», пишет Федор Ефимович (с. 231).

Развивая концепцию синергийной психотерапии, Ф. Е. Василюк называет ее основной принцип – «игра на повышение». Исполнение этой стратегии далеко от морализаторства. Смысл работы христианского психолога состоит не в том, чтобы давать богословски грамотные наставления. Синергийная психотерапия обращается к переживанию и помещает его в «вертикальный» контекст. Она рассматривает переживание как процесс, который по своей природе открыт духовному опыту и способен обратиться в молитву.

Духовное совладание есть, по мысли Ф. Е. Василюка, новое упование синергийной психотерапии. Он называет и подробно описывает его основные черты – евхаристичность, соборность, готовность к метанойе. Можно было бы сказать проще – всеобъемлющее благодарение, братское единение, фундаментальное обновление, но эти слова не будут содержать того объема смыслов, которые нужны автору для описания опыта встречи со страданием. Важная роль в нем принадлежит человеческим взаимоотношениям, возможности разделить с другими свою беду и попытки ее преодоления. Без этого духовному совладанию трудно состояться. Неслучайно в своих исследованиях Ф. Е. Василюк уделяет большое внимание проблеме сопереживания и утешения.

Эта тема станет центральной в докладе «Правда и милость в психотерапии», стенограмма которого завершает книгу. На конференции православных психотерапевтов сообщение сопровождалось последовательным переводом на английский язык, что отчасти определило его краткость и афористичный стиль. Техническая необходимость перевода стала психотехническим средством, организующим и мысль докладчика, и восприятие слушателей. Каждая фраза обладает простотой и завершенностью – так говорят о главном.

Как и в известной работе «Психология переживания», Ф. Е. Василюк вступает здесь в символический диалог с Ф. М. Достоевским. Если в первом случае интерес автора был сосредоточен на Раскольникове и его переживании, то теперь в центре внимания Сонечка Мармеладова и ее сопереживание преступнику. Отношение Сони к Раскольникову могло бы послужить культурным образцом для работы православного психолога, поскольку в нем органично сочетаются опора на ценностную позицию и открытость многомерному опыту жизни. Автор уповает на встречу «милости и истины»[12], но способ встречи остается тайной, и психотерапевт всякий раз должен искать его на свой страх и риск.

Оптика русской классики позволяет Ф. Е. Василюку рассмотреть человека «сквозь чистое стекло», с которого стерта пыль экзистенциального отчаяния и постмодернистской деконструкции. За личность клиента психотерапевту порой приходится бороться, в том числе и с самим собой: с собственными поспешными оценками, желанием поучать, разочарованием или слепой жалостью. Христианский взгляд не позволяет смотреть мимо греха. Но еще важнее – смотреть глубже греха, туда, где в неуловимой правде живого чувства прорастает надежда на исцеление.

В размышлении о человеке Ф. Е. Василюк отказывается от риторики насилия и подавления. Он определяет отношения личности и переживания как отношения автора и произведения[13]. Этот творческий диалог созвучен другому диалогу: переживания и молитвы. Оба разворачиваются в измерении свободы. Молитва входит в жизненный мир, не вытесняя переживание, а наполняя и освящая его. Личность управляет переживанием, но не путем контроля, а благодаря вслушиванию: так писатель вслушивается в глубинный ход своего романа. Милость и истина призваны встретиться в сопереживании.