Списочек вверг Внутреннюю Федину Феминистку в мерехлюндию.
– Папа говорил, что долги надо возвращать. Денежные – деньгами, поступковые – поступками. Тете Эле сейчас не до того, чтоб с бухим дядь Витей нянькаться и его истории про космонавтов с термосами по сотому кругу слушать. А у меня квартира пустая. И храп дядь Витин даже уснуть помогает. Я на него отвлекаюсь и не жду, что в двери ключом завозятся.
– Почему же вы не спите?
«Гул» ASMR-терапевта Волгина доносился до порога мистера Тризны, приглушенный, навевающий воспоминания о путешествии в Марокко, где Феденька с Софушкой арендовали номер в хостеле километрах в трех от пляжа, и каждую ночь внимали голосу Атлантики.
«Лилу» повела носом.
– Чайхана развонялась вкусняшками. А у меня дома щи, крабовая палочка и вот, мармеладки. Хотите?
Она предложила ему пакетик с чем-то кислотно-желтым.
– Боюсь, «развонялся» я.
Девушка принюхалась.
– Да! У вас пахнет сильней!
– Вас угостить?
– Я думала, мы покурим.
– Дать вам сигарету?
– Я кушать захотела.
ФМ оторопел: она напрашивается на ужин? На интим? Он проводил ее на кухню. Она стремительно съела порцию лазаньи, протерла тарелку кусочком хлеба и помыла ее вместе со скопившейся посудой. Федя даже ничего проанализировать не успел. Это наглость? Непосредственность? Береньзяглость?Береньзеньственность?
– Бах, бах! – В дверь. Явился ночной гость номер два.
Финк. Выглядел «майор Том» хреново. Зелененький, окроплённый чем-то красным. Навряд ли клюквенным морсом.
– Есть водка?
– Обижаете. Самогон.
– Наш человек.
Между стопками, закусывая лазаньей (береньзеньственность), Евгений Петрович поведал о гибели Плесова. Присутствие Анфисы его не смущало.
– Ромка выпилился. Подох со стояком. Как таджики. Я в институт судмедицины тело отправил, но он в облцентре. Вскрытие проведут завтра, послезавтра. И спецы там… не сериальные.
Федя мерил шагом расстояние от холодильника до телевизора. Шаг был один.
– Запросили токсикологию? Гормоны?
– Запросил. И адрес выдачи получил.
– Какой?
– Вы угадайте!
– Проктологический?
Майор кивнул.
– На герыч и мышьяк они его проверят. Толку? Я без экспертизы вижу, что не травили его, не ширялся он, вены чистые.
Анфиса тихо плакала.
– Жалко Ромика. Надьсавельевну. Она у нас краеведение вела. Всем пятерки ставила! А Ромик меня в кино приглашал. Давно!
– Вы отказались? – из вежливости осведомился Феденька.
– Он передумал со мной. Я же малахольная.
Девушка не кокетничала, она жила с такой оценкой собственной внешности. Что в Милане красота, в Береньзени…
– Может, на Плесове и таджиках психотропную виагру испытывали? – выдал Финк.
По его физиономии-маске нереально было судить, шутит он или бредит.
– А че? Селижора и Рузский с фармкомпанией сотрудничают, французской. ЛФДМ. Лягушатники из нашей хвои и мха свои снадобья фигачат. Вдруг биологическое оружие Третьей Мировой создали? Его ж где-то тестировать надо? Надо. В Береньзени. На таджиках и фашиках.
– Дядь Жень, вы серьезно? – У Анфисы моментально высохли слезы.
Майор пожал плечами. Kyrp? tiet?? (Хуй знает, – финск., дословно), серьезно он, несерьезно. Начальство конспирологические версии «хавает» с аппетитом. Их не докажешь, ибо Враже хитро заметает следы!, – и не опровергнешь. Пущай полковник в облцентре балуется. Собирания заседает. Экстрасенсов приглашает. Лишь бы премии не лишал.
Полицейский обратил на Мухину немигающий взгляд. У него почти не работали веки, спал он с прищуром.
– Представляешь, Анфиска, что Волгин отчебучил? Целого заместителя помощника исполняющего обязанности советника депутата разозлил. Тот заяву накатал. А Волгин, адьёт, скрылся. Куда, не подскажешь?
– Нет, дядь Жень, – выпалила она.
Евгений Петрович акт солидарности (и гражданской безответственности) мысленно отметил. Ему соседи Мухиной уже все донесли.
– Что ж с вами делать? – Финк сунул в рот сигарету.
– Хозяйка запрещает.
– Что делать? – Слуга закона квартиросъемщика проигнорировал. – Отца, кормильца семьи, упечь? Долбоеба. Или чинушу прокатить? Пидора. Извиняй, Анфис, что я при дамах!
– Ой, дядь Жень. Даму нашли.
***
Волгин проснулся от духоты. Будто в бане. Набраклы, успацелы цела. В башке – туман… пар. Он не мог шевельнуться. Член стоял прямее, чем в юности. Бабу бы. Любую.
