– Кирилл Алексаныч, а можно мне остаться, помочь чем-нибудь?
– Лёша, был бы следователь мой, я бы разрешил, но трупы, сам знаешь, чья подследственность. Опера, правда, из нашего отдела будут. Сумеешь напроситься в помощники, дерзай, если нет – ничем помочь не могу. Руководит всегда следователь, запомни. Это тебе информация к размышлению, кем быть после академии, а то, я заметил, скучно тебе. Так вот, следователь думает и руководит, а опер бегает и исполняет. Понял?
– Так точно, – когда собеседник отключился, Алексей со вздохом опустил телефон.
Появившуюся было мысль, что до приезда группы он успеет ещё раз в сарай заглянуть, Алексей отмёл. Вокруг сарая осмотреться? Но естественного света уже не хватало даже на поверхностный осмотр: солнце село, и сумерки плавно перетекали в ночь.
Алексей поднялся, снова включил фонарик на смартфоне и, подсвечивая перед собой, направился в обход сарая. С левой стороны обойти строение невозможно, так густо разрослась сирень, но справа, словно вход в беседку, чернел прикрытый ветвями проход. Наверняка школяры за сарай курить бегали, подумал Алексей. А ещё это могло бы быть местом засады преступника в ожидании жертвы. Тут же вспомнилось из «Мимино»: «Друг, сюда нельзя. Тут следы!» А вдруг, правда?
Алексей посветил вокруг. Плотно утрамбованная земля не хранила никаких отпечатков. Он направил луч фонарика внутрь прохода. В естественной беседке было на удивление чисто. В чахлом пучке подорожника около стены что-то тускло блеснуло. Алексей наклонился, чтобы рассмотреть. И разочарованно хмыкнул: ничего интересного – всего лишь самодельная пепельница из пивной банки на две трети заполненная бычками. Версия о курящих школьниках подтвердилась. Вон чуть дальше в глубине куста сирени в ямке у самых корней ещё какой-то блеск. Алексей сделал шаг внутрь беседки, присел. Свет фонаря отражался от круглого металлического бока шара баодин, что так любят крутить в ладонях поклонники китайской медицины. Внезапно за спиной почудился какой-то шорох, и вдруг накатила волна отвратительного смрада. Алексей начал было оборачиваться, но не успел. Голова взорвалась болью.
Через минуту двери сарая осветили фары автомобиля. Но курсант этого уже не увидел.
Глава 2
Первым уроком была история. После звонка вместе с историчкой в класс вошла Наталья Николаевна – учительница русского языка и литературы, ребята называли её между собой Наша Наташа, потому что она была их классным руководителем. Следом за ней порог переступила незнакомая девочка.
– Знакомьтесь, ребята, – сказала Наша Наташа, – это Аня Гомес. Она приехала из другого города и теперь будет учиться вместе с вами.
Все дружно промолчали. А что говорить? Пускай учится, жалко, что ли.
Девочка как девочка: маленькая, худенькая, темные волосы гладко зачёсаны, ножки-ручки тонкие, круглая оправа очков закрывает половину лица, портфель в руках вместо модного ранца, школьный сарафанчик в клеточку, белые рукава и воротничок у блузочки. Фамилия странная – это да. Но в остальном, как все. Только взгляд за очками остановившийся, и на класс девчонка смотрит, слегка поворачиваясь всем телом то в одну, то в другую сторону, как робот.
– Иди, Анечка, садись пока туда, где свободно. Мы тебе потом постоянное место определим, – сказала Наша Наташа и ушла.
Новенькая не двинулась с места, всё ещё медленно покачиваясь из стороны в сторону.
– Ну, что стоишь? – громко спросила историчка. – Не можешь решить, куда сесть? Рядом с Кристиной Градовой место свободно, садись к ней, не стой столбом, урок идёт!
Новенькая вздрогнула, словно очнулась, тихонько пискнула: «Извините», – поспешно прошла в самый конец класса к последней парте, опустилась на стул рядом с Зёмой и завозилась с портфелем, доставая учебник.
Весь класс отметил заминку новой ученицы, взгляды всех учеников проследили за её передвижением. Но стоило девочке устроиться за партой и заняться подготовкой к уроку, интерес к ней угас, класс вновь занялся своими делами.
Кристина Градова скривила губы и через плечо многозначительно посмотрела на Костю Дубова, он сидел за ней. Заметив гримаску на лице приятельницы, мальчик вполголоса с ухмылкой прокомментировал: «Дурак дурака видит издалека». Его сосед – Венька Огурцов хихикнул и добавил: «Подобное притягивает подобное». Кристина в ответ кивнула, полностью развернулась к сидевшим за ней мальчикам и прошелестела: «Заметили, как она раскачивалась? Как очковая змея. К нашему идиоту подсела. Мы ей, значит, не подходим, – девочка поджала губы и добавила. – Надо научить манерам кобру очкастую». Она никогда бы не призналась, что от скользнувшего по лицу остановившегося взгляда тёмных глаз из-за стёкол очков по телу пробежал целый табун неприятных мурашек. Кристина бросила неприязненный взгляд на последнюю парту и начала обсуждать с соседями, как именно после уроков они укажут новенькой на ошибки в поведении с первых минут пребывания в классе.
***
Математика по расписанию стояла второй, поэтому Зёма был уверен, что успеет списать домашку у Димона на первом уроке, который история. Историчка обычно зад от стула не отрывает, на класс не смотрит, сорок пять минут сидит и вслух что-то по теме читает. И как только ей не надоедает? Бубнит себе под нос, и дела ей нет, что никто это художественное чтение не слушает. Уже читала бы про себя, так нет, вроде как новую тему рассказывает. А чтоб оценки в журнале были, историчка придумала письменные тесты. Раздаст каждому листочек с вопросами и тремя вариантами ответов, надо только галочки правильно поставить. При этом она не запрещает пользоваться учебником или интернетом, у кого он есть. Поэтому отметки у всех хорошие. Кроме Зёмы.
История, пожалуй, единственный урок, на котором каждый своим делом занят: Градова книжку электронную с собой носит специально, чтобы на скучных уроках читать; Дуб с Огурцом обычно в морской бой режутся по сети на своих телефонах. Остальные занимаются своими делами, кто во что горазд: кто рисует, кто бумажными шариками плюётся, кто в окно глядит, кто просто так болтает с соседом. Воробьёва с Крюковой «виселицей» развлекаются. Ну, с ними понятно всё, они слов разных много знают. Отличницы, но не задаваки. Всегда ближним помогают, списывать дают, а на контрольных по физике все варианты успевают решить и по рядам нуждающимся передать. И все как-то по старинке бумажками обходятся.
Если по чесноку, совсем не крутой класс у Зёмы, и школа – обыкновенная муницыпалка. Не лицей, не гимназия, и даже кадетского класса в ней нет. Одноклассники Зёмины тоже обыкновенные. Только трое богатеньких затесались.
В классе галдёж стоит, но негромко. А то, если в коридоре слышен шум из класса, завуч может припереться или директриса. Они, понятное дело, тоже не страшные сами по себе, но вот если матери пожалуются, будет полный отстой. Мать у Зёмы не то чтобы строгая, просто любит, чтобы все соседи слышали, как она сына воспитывает.
И вот что интересно: никто не слушает учителя истории, но если директриса или завуч заглянут в класс, они разглядят, что только Зёма отвлекается, и только его мамашу вызовут. Почему так происходит? Зёма, между прочим, единственный никогда не болтает с соседями.
Вообще-то, если бы дело касалось какого-то другого предмета, ему было наплевать: двойкой больше, двойкой меньше – разницы нет. Но не по математике.С сентября у них новая математичка пришла. Во-первых, она ученикам стала говорить «вы». Это было странно и неожиданно приятно. Зёма себя прямо как-то взрослее почувствовал, солиднее. Во-вторых, когда Зёму к доске вызвала, и тот, как обычно, набычился, она ни ругаться, ни обзывать его пеньком с глазами не стала, а как-то так Зёме вопросы начала задавать, что он задачу решил. Сам. И не очень долго даже у доски стоял. Главное, математичка ему разрешила не разговаривать, а ответы на её вопросы сразу в решении писать математическими примерами. Дело в том, что Зёма сильно заикался и понять, что он говорит, очень трудно, поэтому никто его и не слушал. На уроках, где устной речи много, его не спрашивали, а если спрашивали, до конца никогда не дослушивали. Просто ставили тройку из жалости. Вот Зёма и перестал дома уроки делать. Зачем, если все равно тройку поставят?
Математичка, как только поняла, что он говорит с трудом, сказала: «Вы, Земцов, можете не комментировать свои выкладки. Пишите решение, как считаете нужным. Даже если сомневаетесь, всё равно пишите. Если понадобится, я вам подскажу в каком направлении двигаться». Не только Зёма, никто в классе сразу не въехал, что за «выкладки» такие. Но потом как-то так получилось, что всё стало понятно. И что «выкладки» – это последовательное изложение математического решения, как бы сами допёрли. К концу урока каждый ученик себя чувствовал необыкновенно умным. И Зёма тоже. За ответ у доски он, кстати, пятёрку получил первый раз в жизни. С этого момента Андрей Земцов, которого все звали Зёмой из-за того, что он ещё в первом классе на вопрос «как твоя фамилия?» промямлил: «Ззе-емма…», решил, что математику будет учить обязательно. И учил. Каждый день уроки делал, к каждому уроку готовился. Очень трудное дело оказалось. Несколько часов ежедневного упорного сопения, гора перечёрканных листочков, но задание по математике, в конце концов, аккуратно переписывалось в тетрадь.
Вчера выполнить домашку не получилось. Всё из-за Русика – младшего брата. И чего он так разорался? Подумаешь, с велика упал. Велик-то трёхколёсный, малышковый! Всех делов – шишка на лбу и коленки ободранные. А ревел так, будто у него голова и ноги отвалились. Весело же было! Зёма велик сзади толкал, разгонял, а Русик потом мчался быстро-быстро и смеялся. Кто ж знал, что он повернуть захочет и в бордюр со всего разгона врежется. Сам виноват. Но Русика никто не ругал, а вот Зёме влетело не хило. Даже сегодня сидеть больно, а вчера вообще невозможно было. Главное – обидно, хотел же, как лучше.
Зёма в школу прибежал пораньше, надеясь заранее взять тетрадь у приятеля, потому что Димон всегда приходил раньше всех. Но сегодня его, как на зло, не было. Зёма расстроился, но потом подумал, что за урок истории домашнее задание по математике успеет сделать. Но посмотрел на количество примеров, да ещё целых три задачи, и понял: нет, не успеет.
Зёма огорчённо склонился на парту, голову на сложенные руки положил.
– Андрей, у тебя что-то случилось?
Зёма только плечом дёрнул: чего этой новенькой спокойно не сидится, чего пристала?
– Может быть, я могу помочь?
Зёма оживился. А что? Если она домашку сделала, то какая разница, у кого списывать? Он повернулся к новенькой. Показал ей задание в дневнике, поднял брови, посмотрел вопросительно, дескать, ты решила? Руками изобразил, будто пишет что-то. Опять посмотрел вопросительно.
– Ты спрашиваешь, решила ли я домашнее задание?
Зёма энергично закивал.
– Нет, я же сегодня первый день. Я не знала по задание.
Зёма огорчённо уткнулся в руки.
– Ты не расстраивайся, – услышал Зёма шёпот прямо над ухом. – Я сейчас всё решу. Давай учебник.
Зёма снова воспрянул духом. Он сел ровно и придвинул учебник девочке. Она углубилась в чтение, а потом достала из своего портфеля тетрадь с надписью «черновик» и начала быстро записывать условия первого задания.
Странная девчонка. Зачем-то к нему за парту села, а могла рядом с Кристиной Градовой, у которой сегодня соседки тоже нет. Вообще-то у них в классе свободных мест нет, просто сейчас несколько человек болеют. Где эта новенькая сидеть будет, когда все выздоровеют?
Пока Зёма размышлял, девочка вырвала листок из черновика и подвинула к нему.
– Вот, ты пока переписывай первую задачу, а я буду решать дальше.
Зёма кивнул и тоже углубился в работу.
Аня делала задание увлеченно и быстро. Не прошло и половины урока, как девочка подвинула исписанные листочки соседу по парте.
Пока Зёма, кусая губы от усердия, переписывал к себе в тетрадь решённые примеры и задачи, Аня от нечего делать стала осматриваться. Всё-таки новое место, новые ребята, с которыми вместе предстоит каждый день встречаться, новые учителя.
Учительница, уткнувшись взглядом в лежащую перед ней большую книгу, что-то читала вслух. Её голос тонул в общем шушуканье и тихих смешках. Дети не обращали на бубнёж внимания и занимались своими делами.
Появление новой ученицы, по наблюдению Ани, заинтересовало только троих учеников, только их взгляды ловила она на себе, и ребята, поглядывая в её сторону, что-то обсуждали.
Первой взгляд притягивала девочка с кукольной внешностью. Золотистые кудри, вольготно рассыпанные по плечам, слегка вздёрнутый аккуратный носик, большие в пол-лица голубые глаза – явно первая красавица класса. Губки бантиком величиной с булавочную головку несколько портили общее впечатление, но этот недостаток восполнялся бесконечной уверенностью в собственном превосходстве, сквозившем в каждом движении. За партой девочка сидела одна, и Аня поняла, что именно её имя назвала учительница, когда предложила Ане скорее определиться с местом. Значит это и есть Кристина Градова, поняла Аня.
Прямо за ней свободно раскинулся на стуле мальчик с невыразительной внешностью – невнятного светло-русого цвета волосы, светлые глаза, черты лица мелкие и невразумительные. Но ассиметричная стрижка тщательно уложена волосок к волоску, школьный костюм сидит как влитой, усмехаясь, мальчик поглядывал на новенькую и говорил что-то красивой соседке.
За одной партой с ним сидел беловолосый вертлявый худой паренёк с острыми чертами лица и суетливыми движениями. Он внимательно слушал соседа, что-то крутил в ладонях и время от времени поворачивал голову, чтобы взглянуть на Аню, одновременно мальчик почёсывал нос то одной, то другой рукой, что делало его удивительно похожим на крыску. От троицы веяло холодом и недоброжелательностью. Золотоволосая Кристина что-то ответила, и мальчишки захихикали.
