– Але, вас слушают, – деловито отозвалась трубка, и Береговой вздохнул.
– Пал Семеныч, это Береговой Владимир.
– Здоров!..
– Пал Семеныч, я вот по какому вопросу. Мне же пропуск, наверное, нужно сдать. Да?..
– Ну, верняк надо. Но ты с этим делом не колготись, Владимир! У нас пока никаких указаний нету.
– Каких… указаний?..
– Ну, чтоб изъять. Так что спешки никакой. А ты чего, где? На стройку, что ль, пошел?
– Почему на стройку?
– Шумно у тебя больно, говорю! Или ремонт наладил?
– Пал Семеныч, – сказал Береговой, – я пропуск обязательно сдам, только я его найти никак не могу. Куда-то сунул, и не знаю куда!..
На том конце хмыкнули довольно отчетливо.
– Чегой-то прям эпидемия с пропусками-то! – Павел Семенович был язвителен. – Все теряют, как один. Да ты небось заливаешь, Владимир! Ничегой-то ты не терял, а сдавать тебе неохота! Так я и говорю – можешь не торопиться. Указаний на твой счет не поступало.
– А кто еще потерял? – осторожно спросил Береговой.
– Дак все подряд! Митрофанова, твоя подруга душевная, но это уж давно было, Настя, бабкина секретарша, ну, та вообще без головы, она то и дело теряет, потом еще новенькая из хозслужбы, а тут на днях вообще история вышла на сто рублей убытку! У нас одну смену поменяли, взяли новых, а тех в Видное перевели, а тут Донцова возьми да приедь! А пропуска-то у нее сроду никакого нету и не было никогда, зачем ей пропуск, когда ее по физиономии лица вся страна знает! Так и не пустили ее, едрены пассатижи!..
– Донцову не пустили?!
– Дак говорю же, новых охранников взяли, а тех на склад в Видное перевели, с повышением, стало быть! А у этих инструкция – без пропуска чтоб муха не пролетела! Нет пропуска – до свидания! Вот она и стояла, по всем телефонам названивала, чтоб ее в родное издательство провели. Беляев, начальник наш, та-а-акой скандалешник закатил, та-а-акой разбор маневров с последующей рекогносцировкой местности, хоть стой, хоть падай. Но тут за дело. Инструкция инструкцией, а соображаться-то надо, верняк!
– Верняк, – повторил Береговой. – Пал Семеныч, а когда Митрофанова пропуск потеряла? Не помните?
– А ты че? Нашел, что ли?
– Да нет, я так просто.
– А так просто я тебе не вспомню. Вот когда новый ей выдали, могу сказать – тому три недели, это в журнале зафиксировано, потому за них расписываются. И не лезь ты в пекло поперед батьки, Владимир Береговой! Указаний нету твой изымать. Так что если тебе чего надо, приходи спокойненько!..
Береговой поблагодарил и попрощался.
…Значит, что-то с этим пропуском действительно не то!.. Значит, Митрофанова его вроде бы теряла, и ей даже выписали новый, и она расписалась за него в журнале у Павла Семеновича. Если она и впрямь его потеряла, им мог воспользоваться кто угодно – охранники пропусков не проверяют. Приложил карточку к турникету, как в метро, и вперед!.. А если не потеряла, а отдала? Например, убитому – непонятно зачем, но отдала и потом вытащила у него из кармана, чтобы не оставлять следов! Такое возможно?
Вполне. И тогда на самом деле получается, что Митрофанова причастна к убийству!
Тут Береговой вдруг подумал, что ничего о ней не знает – совсем. Интересно, а кто-нибудь в издательстве знает хоть что-то? Например, откуда она взялась, где работала раньше или, может, училась? Известно только, что она «отличница» и «бабкина любимица» и еще что она окончательно спятила, когда ее Веселовский бросил – а как такую не бросить?! Жениться, что ли, на ней прикажете?!
Тут Береговой фыркнул и покрутил головой – от негодования.
Надо узнать о ней как можно больше, вот что. Вдруг за ней водились какие-то темные делишки, ну, в прежней жизни! Интересно, Ольга о ней хоть что-нибудь знает?.. Впрочем, есть масса способов узнать подноготную, и он, Владимир, попробует что-нибудь выяснить – ну, хотя бы пока не прибыл очередной «ответ с отказом» из очередной конторы, куда он кинул очередное резюме!..
Телефон опять задребезжал.
Странное дело, звонили из издательства.
Что такое?.. Павел Семенович получил указание изъять у него пропуск?
Береговой выждал несколько секунд, а потом нажал кнопку.
– Алло.
В трубке молчали, и в отдалении слышался привычный офисный шум и движение, и он вдруг понял, как соскучился по работе!.. До слез, до детского спазма в горле.
– Алло?!
Он взглянул – телефон работал, и секунды бежали.
– Перезвоните, я не слышу.
И нажал «отбой».
Митрофанова осторожно подергала дверь в собственную квартиру – заперта – и постояла, прислушиваясь.
Тихо.
Только слышно, как на четвертом этаже, путаясь и ошибаясь, играют гаммы. Или на пятом?..
Зайти в квартиру она не решалась – со страху.
Ей теперь все время было страшно!.. На работе она сильно вздрагивала, если ее неожиданно окликали, в маршрутке лезла на последнее сиденье, чтобы видеть весь салон, в магазине то и дело оглядывалась и сегодня обнаружила, что за ней неотступно следует человек в мятом костюме и несвежей рубашке. Хорошо хоть не завизжала на весь зал, сообразила: это охранник – должно быть, она показалась ему подозрительной!..
Так и ушла, ничего не купив, и ужинать теперь нечем.
Наверху бабахнула дверь, Катя быстро вставила ключ в замочную скважину, повернула и юркнула внутрь.
Лоб у нее был мокрый, шее больно, и дышалось тяжело – все от страха. Морщась, она потерла шею под воротником водолазки и пристроила сумку под вешалку.
Свет везде горел, она не выключала его даже на ночь.
– Я пришла, – хрипло объявила она неизвестно кому и зачем, и голос пропал где-то за кухонной дверью.
Ногам было холодно, надо бы сапоги купить, да уж теперь не до сапог!.. Митрофанова, кряхтя и держась рукой за стену, стряхнула мокрые ботинки.
Что же за жизнь-то такая началась?!. Трудная, неприкаянная.
Как будто с петлей на шее.
Настороженно заглядывая за все углы, как в кино, где бравые ребята в камуфляже и с автоматами тоже заглядывают за все закоулки и врываются куда-нибудь непременно на счет «три», Митрофанова на счет «десять» добрела до кухни.
