Амбиверт

– Нет! Нет! Этого не будет, я не допущу, я сделаю все, чтобы этого не произошло, – чуть не плача, попытался убедить ее он.

– Папа, ты и так все делаешь, я хоть и маленькая девочка, но совсем не глупая, это у меня от тебя, – ласково и насколько могла внятно произнесла Алина, – а ты кушай мороженое, оно же тает, папа. Я свое уже съела и ручки вытерла, я умница у тебя?

– Умница, моя девочка, несомненно умница, пойдем погуляем? Хочешь, на площадку сходим, погуляем там? – еле сдерживая слезы, предложил отец.

– Папа, мы пойдем, если ты обещаешь не плакать, – сказала девочка, обняв своего отца.

– Хорошо, моя бусинка, ради тебя, я люблю тебя бесконечно сильно. – Михаил присел на одно колено и прижал дочь к своей груди.

Отец с дочерью ходили по тротуарной плитке красного, желтого и серого цветов, которой были вымощены дорожки в сквере, гуляли они, как казалось, очень долго, и как им хотелось, чтобы весь мир остановился, время замерло и они были только вдвоем. Но к их большому сожалению, время не стояло на месте, оно шло вперед необратимо, беря все с собой и ничего не возвращая. Незаметно время, которое отвела для их встречи Елена, истекло, и, увидев вдалеке уже знакомый автомобиль, они направились к нему.

– Папа, а можно остаться с тобой? Я не хочу к маме, там всякие дяди меня смотрят, трогают, мама говорит, что они хотят помочь, но я им не верю. Можно я с тобой буду? Пап, ну пожалуйста… – сказала грустным голосом девочка, устремив взгляд на отца.

Отец посмотрел на свою дочь, присел перед ней, взял за руки, посмотрел в глаза так, как человек может смотреть на самое дорогое в своей жизни, и произнес:

– Эх, доченька, если бы это было так просто, я бы тебя никогда никому не отдал, но, к сожалению, не мне это решать. Так взрослые дяди постановили, что ты остаешься с мамой, она тебя любит, и я тебя люблю бесконечно сильно, пойдем, она нас уже ждет.

– Миша, веди быстрее Алину сюда, мы опаздываем, – отчеканила грозно Елена.

– Да, да, видишь, как мама за тебя переживает, ну пойдем быстрее, а то она ругаться будет.

Когда Михаил с дочкой подошли к машине Елены, он поймал на себе ее тяжелый взгляд, которым она его словно пыталась оттолкнуть от себя и от Алины.

– Ну все, моя бусинка, пока, скоро увидимся, – сказал он вслед залезающей в машину дочери. – Лена, подожди.

– Что случилось? – раздраженно спросила она.

– Пожалуйста, не говори ей, что она умрет, я же стараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы помочь ей.

– Этого недостаточно, я ее просто готовлю к неизбежному, девочка должна понимать, что с ней происходит.

– Я ей помогу, я обещаю, – уверенно заявил Михаил.

– Посмотрим, – ответила Елена, садясь в машину.

Еще несколько часов Миша ходил по улице, дыша свежим воздухом и пытаясь придумать, как заставить систему работать. Мысли о вопросе, заданном его дочерью, кружились у него в голове. С каждым его шагом ноги становились все тяжелее, а голова все более и более забивалась мыслями, словно кто-то сбросил их внутри его головы, как книги с полки, и покидал небрежно, хаотично перемешав между собой листы из разных произведений. Он осознавал, что что-то не учел, но не знал, что именно.

В очередной раз, сидя в своей лаборатории и смотря на доску с формулами, перечитывал исследования и статьи, пытаясь понять, что же он все-таки упускает из виду.

– Что? Что же здесь не так? – бурчал себе под нос Михаил.

– Миша, приветствую, – сказал зашедший в комнату Семен, – не отвлекаю?

– Что? А, нет, заходи, Семен, – словно выйдя из транса, ответил Михаил, – что-то случилось?

– Да, мне нужен оксид алюминия, у тебя случайно не завалялось нигде лишнего?

– Да был где-то, а тебе зачем? – удивился Михаил.

– Я один эксперимент провожу со спиртом, он мне нужен как катализатор.

– Катализатор… – задумался Миша. – Точно, вот что мне может помочь! Спасибо, Семен, а теперь иди, не мешай мне, – начал выталкивать его из кабинета.

– Так, а оксид алюминия-то дашь? – растерянно спросил Семен, которого с силой выпроваживал из лаборатории Михаил.

– А, у меня его нет, я забыл, я его отдал, точнее, он кончился, в общем, нет его у меня, до свидания, – сказал он и закрыл за Семеном дверь.

В тот день уже поздно вечером в лабораторию к Михаилу вернулась Наташа. Уставшая, с задумчивым видом она присела на стол и несколько минут смотрела на углубившегося в свои мысли хозяина лаборатории, который ее словно не замечал или не хотел отвлекаться от чего-то важного, поэтому не придавал значения тому, что она зашла.

– Михаил Геннадьевич, как ваши успехи? – обратилась она к нему.

– О, Наташа, я понял, что я, старый дурак, не учел, что у этого процесса должен быть катализатор, то, что будет способствовать работе системы и увеличивать скорость передачи сигнала и реакции, проходящей между аппаратом и пациентом.

– Хм, интересно, а вы уже придумали, что будете использовать в качестве него? – поинтересовалась Наташа, сделав шаг вперед и опершись плечом о стену.

– Да, я уже думаю, препарат, в составе имеющий титан и ртуть, введенный в организм, должен способствовать работе, по крайней мере, если не врут мои расчеты.

– А как же токсичность ртути, вы учли этот момент?

– Конечно, там будет такая ничтожная доза, что для организма она будет практически незаметна, ну а потом я придумаю что-нибудь попрактичней.

– Вы еще не ставили эксперименты на крысах?

– Нет, еще не успел, я только недавно пришел к решению этой задачи, – удивленно ответил Михаил.

– Ну так чего мы ждем? – надевая белый медицинский халат, улыбнувшись спросила Наташа.

Михаил подготовил крысу, взял миниатюрный аппарат, ввел дозу недавно подготовленного им специально для нее препарата и приступил к подключению.

– Наташа, дайте напряжение, – скомандовал Михаил.

– Даю, до скольки добавлять, до восьмидесяти?

– Да, да, все как мы готовили, у нас получится.

Крыса потеряла сознание. Спустя некоторое время, когда аппарат был установлен и подключение к крысиной нервной системе прошло отлично, она очнулась.

– Михаил Геннадьевич, смотрите, у нас получилось, – радостно воскликнула Наташа.

– Да, да, я вижу, – произнес он еле слышно, – осталось провести несколько тестов, и посмотрим, насколько хорошо мы все сделали.

Через несколько дней проведенных тестов и положительных результатов Михаил с Натальей все-таки решили огласить свой триумф. Они собрали всю лабораторию и начальников других отделов, поставили клетку, в которой была крыса с подключенным к ней аппаратом, на стол таким образом, чтобы всем было видно, и для поддержания интриги накрыли плотной тканью.

– Друзья мои, – воодушевленно начал вещать Михаил Геннадьевич, – сегодня мы достигли поистине высокого результата, моя работа, которая длилась многие годы, наконец-то подошла к концу. С помощью моей новой помощницы Натальи мы воплотили проект в жизнь. И с гордостью могу сказать, что скоро мы поможем и людям с проблемами нервной системы. Встречайте, это живая крыса, которая прошла все тесты и сохранила положительную динамику в адаптации организма к установленному аппарату «Амбиверт – м».

Михаил поднимает ткань, и все замирают в неловкости. Люди, стоящие вокруг, перемещали свой взгляд с крысы на Михаила Геннадьевича, который расплывался в горделивой улыбке за свой труд. Лица персонала не выражали никаких эмоций, кроме удивления и сожаления, в этот момент им просто стало жалко его как человека, опять потерпевшего неудачу, и только завистники радовались его провалу.

– Михаил Геннадьевич, – прошептала Наташа, – посмотрите вниз, – и взглядом указала на клетку, в которой лежала мертвая крыса, та самая, с подключенным аппаратом.

– Ну нет, мы же все проверили, – опешил Михаил, – все же тесты прошли хорошо, почему же так случилось?

Он развернулся и, опустив голову, пошел в свой кабинет, собирая на себе взгляды сострадания и презрения.

– Ну все, ребят, расходимся, – сказала Наталья, накрыв клетку тканью.

Народ стал покидать лабораторию Михаила, перешептываясь друг с другом по поводу произошедшего. Лишь мистер Моррис стоял молча, наблюдая за провалом Михаила Геннадьевича в его разработке.