– То есть вы расписались только что в своей беспомощности и отсутствии фактов, и смеете включать данный пункт в обвинительный список? – Таисия уткнула руки в бока. – Я вынуждена буду поставить нашего императора в известность о некомпетентности главного военного прокурора флота…
– Ах, оставьте Таисия Константиновна, – улыбнулся Веригин, понимая, что это блеф.
– Не улыбайтесь господин прокурор, – пригрозила княжна, – я сейчас не шучу… Все что мы знаем, это то, что «Абдул Кадир» захвачен и выведен из состава османского флота, а значит не опасен нам… Можете подсчитать, скольких бы мы лишились вымпелов, если бы данный линкор продолжал состоять во флоте Северных Сил Вторжения? Итак, своими действиями контр-адмирал Васильков вывел из строя самый опасный корабль султана и эти действия мы, его боевые соратники, ставим ему в вину?! Это называется подлость и несправедливость…
– Вы переворачиваете факты с ног на голову, – не согласился с ней прокурор. – По вашей логике Василькова вообще наградить надо…
– Это очевидно, – кивнула княжна, – если учесть, что он на своем «Одиноком» сделал для всего нашего флота.
– Что сделал, уничтожил боевую космическую крепость и убил две тысячи человек?! – повысил голос, все это время молчавший, Гуль.
– Если вы не замолчите, я даже не стану вызывать вас на поединок, – Таисия наклонилась вплотную к физиономии Аркадия Эдуардовича. – Я просто пристрелю вас, как бешеную собаку за подобные высказывания!
– Что?! – Гуль растерялся. – Да как вы смеете!
– Хватит, прекратить балаган! – Теперь уже Самсонову надоела вся эта перепалка, и он решил разом поставить точку в происходившем. – Капитан-лейтенант это мое последнее предупреждение. Если не желаете последствий, придержите свой язык за зубами. Здесь вам не таверна в космополисе… Выяснять отношения будете на гражданке и с другими… Вам понятно?!
Таисия в запале действительно не заметила, как перешла грань дозволенного на флоте в условиях войны. Она хотела было что-то колкое сказать и в отношении самого Самсонова, но видя решимость командующего, благоразумно промолчала. Все знали, что если уж Иван Федорович начинал злиться, то для него не существовало препятствий и авторитетов. Будь перед ним в эту минуту кто угодно, хоть сам император, и тот бы быстро оказался на гауптвахте. Последствия адмирала в этом состоянии уже не интересовали.
– Теперь с вами Гуль, – командующий грозно посмотрел на своего комдива. – Про убийство двух тысяч из нашего гарнизона, это действительно перебор, за который можно получить и по морде… Как и что делал Васильков во время сражения, насколько верными и разумными были его действия, будет разбираться Следственная Комиссия на нашей столичной планете. Безусловно, командир крейсера «Одинокий» натворил много дел и все его выкрутасы с неподчинением, передачей линкора непонятно кому и другими фактами, не могут остаться безнаказанными…
– Господин адмирал…, – начала было Таисия.
– Наше сегодняшнее заседание я объявляю закрытым, – перебил ее Самсонов, – Мне нет времени точить с вами лясы, когда в систему, которую нужно отстоять любой ценой, в течении суток могут войти несколько дополнительных американских дивизий. У меня голова занята тем, как спасти Черноморский флот, и времени заниматься одним человеком нет по определению… Поэтому голосуем. Кто за признание контр-адмирала Василькова виновным?
Трое из пяти присутствующих подняли руки. Таисия, хоть и видела, что сам Иван Федорович руку не поднял, все равно отвернулась от него с презрением.
– Большинством решено, Васильков Александр Иванович временно отстраняется от командования крейсером «Одинокий», – заключил Самсонов. – Он должен быть взят под стражу военной полицией и определен на гауптвахту моего флагмана, в ожидании дальнейших действий следственной Комиссии. Как только появится возможность, Васильков будет экстрадирован на «Новую Москву»…
– Прошу прощения, господин адмирал, – снова заговорил Гуль, – у нас в связи с арестом данного персонажа могут, вернее со сто процентной долей вероятности, будут проблемы…
– Что вы имеете в виду?
– Я не хотел этого говорить никому, кроме вас, – Аркадий Эдуардович встал и оправил китель, – ибо данный вопрос касается внутренних взаимоотношений во вверенном вам флоте, в частности в моей 27-й дивизии…
– Что уж, говорите, если начали, но побыстрей, – недовольно поморщился командующий, ожидая услышать от своего подчиненного очередную кляузу.
– Как и говорил ранее, я с уверенностью могу повторить, что арест и сопровождение контр-адмирала Василькова на гауптвахту, приведут к открытому мятежу на борту тяжелого крейсера «Одинокий»…
– Вы что-то принимаете из запрещенных препаратов, Гуль?! – Самсонова трудно было чем-то удивить, но тут командующий явно был шокирован, прочем не меньше, чем все остальные. – О каком мятеже вы нам рассказываете?! В подразделениях моего флота этого не может произойти по определению!
– А мне не кажутся слова господина Гуля такими уж неправдоподобными, – кивнул, поддерживая того, великий князь Михаил Александрович.
– Расскажите подробней, что вам известно, – не менее заинтересованно произнес главный военный прокурор.
– Дисциплина на крейсере, которым командует Васильков, на самом низком уровне, что только может быть на боевом корабле, – заявил Гуль. – Многие из членов данного экипажа имеют десятки взысканий и нарушений устава. Но постоянно прикрываемые своим командиром, эти моряки до сих пор служат в императорском флоте, хотя должны были быть изгнанными из него с позором. Не менее одиозные фигуры составляют костяк высшего офицерского состава «Одинокого». Я не знаю, откуда Васильков их всех понабрал, но это же шайка разбойников, а не боевой экипаж…
– Вы не преувеличиваете степень угрозы, господин контр-адмирал? – с сомнением в голосе отозвался командующий. – Я слышал, что с дисциплиной у Василькова было не все в порядке, но обвинять команду крейсера в том, что она может пойти на неподчинение и открытый мятеж, это мне кажется через чур…
– Я погоны ставлю на то, что как только морякам с «Одинокого» сообщат об аресте их обожаемого командира, они все как один ринутся на его защиту, – воскликнул Аркадий Эдуардович с такой уверенностью в голосе, что даже Самсонов осекся на полуслове.
Командующему было неизвестно, насколько окажется прав комдив, но перестраховаться было не лишним. Самсонов знал, да и в своей карьере помнил случаи на флоте, когда экипаж отдельного корабля или даже целые группы кораблей выходили из подчинения. Волнения на флотах не только Российской Империи, но и на флотах других держав были явлением не таким уж и редким…
– Люди из экипажа «Одинокого» пойдут за своим капитаном хоть в ад, так сильно они его уважают, – продолжал Гуль. – Я не знаю, пойдут ли они на штурм гауптвахты на вашем «Громобое», господин адмирал…
– Пусть только попробуют, – с угрозой в голосе, буркнул Самсонов.
– Но вот то, что моряки не будут подчиняться никому другому, кроме Василькова, это я вам гарантирую, – продолжал Аркадий Эдуардович. – А это значит, что команду «Одинокого» следует ротировать полностью, до последнего оператора и техника… И как вы прикажете это сделать? Силой проникнуть на крейсер и повязать этих разбойников? В таком случае недалеко и до перестрелки, потому как экипаж Василькова без боя сдавать корабль не станет. Ну, а если прольется кровь…
– Можете не продолжать, – перебил его, Самсонов, – даже не хочу об этом слышать… У меня сейчас каждый вымпел на счету. Против нас стоит несколько десятков боевых кораблей американцев и османов… Я против того, чтобы в преддверии решающего сражения, терять один из лучших крейсеров своего флота.
– Но вам придется его потерять, как только команда «Одинокого» узнает о решении, которое мы приняли в отношении их лидера, – согласился с Гулем, прокурор. – Аркадий Эдуардович расскажите поподробней о всех возможных зачинщиках на данном корабле, коих вы считаете наиболее опасными…
– На первом месте среди таковых, готовых на любую авантюру, стоит командир палубной эскадрильи «Одинокого» – майор Белло, – ответил Гуль, явно подготовившись к такого рода вопросам. – Это абсолютно неуправляемая личность, как в прочем и все её подопечные, которых вы знаете как «соколов»…
– Это одна из лучших эскадрилий в моем флоте, – отозвался Самсонов.
– Как боевое подразделение – да, они одни из первых, – кивнул Аркадий Эдуардович, – но субординации и дисциплины у этих пилотов нет в помине… Далее из самый опасных и непредсказуемых людей Василькова можно назвать командира его морских пехотинцев… Вы знаете, что этот человек комиссован по ранению головы еще во время последней войны с султаном? Комиссован без права на возвращение во флот… И тем не менее подполковник Дорохов до сих пор служит…
– Так, давайте вы с прокурором отдельно пообсуждаете всех ваших подозреваемых, – остановил Гуля, Самсонов. – Контр-адмирал вы уверены, что команда «Одинокого» поведет себя именно так, как вы сказали?
– Да, господин адмирал, уверен…
– Как же тогда быть? – многозначительно почесал затылок великий князь Михаил Александрович. – Не можем же мы отпустить Василькова, только лишь потому, что опасаемся неповиновения его шайки!
– Вы абсолютно правы, адмирал, – обратилась к Самсонову, Таисия Константиновна, – в том, что в преддверии битвы ни один корабль терять нельзя. Если это все правда, о чем нам говорит господин Гуль, то самым разумным решением будет возвращение контр-адмирала Василькова на свой корабль и закрытие против него дела…
– Как бы вы этого не желали, ваше императорское высочество, однако подобное просто невозможно, – тут же отреагировал главный военный прокурор. – Васильков уже признан виновным, что зафиксировано электронным секретарем, сразу после голосования…
– В итоге, как быть? – повторил вопрос великий князь.
– Мне кажется, что у меня есть ответ, – вкрадчиво произнес Аркадий Эдуардович.
– Я в этом не сомневалась, – пожала плечами Таисия.
– Если оставить контр-адмирала Василькова на флагмане за решеткой, это автоматически означает мятеж на «Одиноком», значит, ни объявлять о его аресте, ни держать его здесь не нужно, – продолжал Гуль. – Поэтому мы должны поступить следующим образом…
***
Я не заметил, как Тася подошла ко мне и села рядом на скамью перед иллюминатором. Она выглядела уставшей и измотанной, хотя старалась улыбаться и делала вид, что все у нее в полном порядке и под контролем. Такова уж была натура этой внешне хрупкой, но невероятно сильной и упорной девушки. Я хотел было щелкнуть ее по носику, чтобы держала выше, но вовремя заметил стоящих рядом двух офицеров из военной полиции.
Объяснять мне было не нужно, почему эти ребята сейчас здесь находятся.
– Устала? – спросил я девушку, которая в отличие от меня не постеснялась посторонних, положив мне на плечо голову. – Нелегко защищать своего непутевого друга, да?
– Да, нелегко, – отозвалась она эхом. – Прости, я пыталась…
– Ай, не будем об этом, – отмахнулся я. – Будто изначально не было понятно, чем этот театр абсурда закончится…
