Миг счастья ускользающий

– Это, наверное, от наливки.

– Может быть, – согласилась Тамара. Покосилась на угрюмо нахохлившегося Вовку, безнадежно махнула рукой: – Иди, звони своему папаше, так и быть.

Вовка, только того и ожидавший, весело ухмыльнулся и выскочил из комнаты, по пути щелкая кнопками мобильника.

Лена почувствовала, что пора уходить, и встала.

– Куда это ты? – слабым голосом проговорила Томка.

– Домой поеду. Уже одиннадцать.

– Зачем тебе домой? – удивилась та. – Оставайся ночевать.

– Нет, Томик, спасибо. У вас и без меня хлопот довольно.

– Какие там хлопоты? – Тамара широко и сладко зевнула. – Не валяй дурака, оставайся.

– Мам, папа едет! – радостно сообщил появившийся на пороге Вовка. – Он тебе передает, что просит прощенья и будет минут через сорок.

– Вот видишь, тем более. – Лена решительно направилась в прихожую. Не хватает ей еще присутствовать при супружеском примирении. – Завтра утром я тебе позвоню. Ты знаешь координаты, по которым можно найти хозяев фирмы?

– Знаю.

– О’кей.

Лена надела пиджак, подкрасила губы перед зеркалом и, помахав на прощанье, скрылась за дверью.

На улице, несмотря на поздний час и темень, было все так же душно. Лене сразу же стало жарко в пиджаке. «Ну и где обещанное похолодание?» – усмехнулась она про себя.

Тут же, словно в ответ на этот вопрос, на лицо ей упала крупная прохладная капля, за ней другая.

Дождь начинался лениво, исподволь, но все-таки оправдывал прогнозы синоптиков. Лена раскрыла зонтик и быстро зашагала по едва освещенному редкими фонарями переулку.

Вокруг царило безлюдье, однако она не испытывала страха, возможно, потому, что часто возвращалась от Томки затемно именно этой дорогой и никогда ничего плохого с ней не случалось.

До поворота на Арбат оставалось совсем чуть-чуть, когда ее слух уловил слабый, приглушенный шум. Впереди, метрах в двадцати, смутно, еле различимо маячили, метались из стороны в сторону темные тени. До Лены донеслись обрывки хриплой матерной брани. «Драка», – догадалась она и поспешно перешла на другую сторону тротуара.

Ничего не оставалось, как идти мимо, стараясь остаться незамеченной. Лена уже отчетливо видела широкие спины дерущихся и различала несколько голосов, разных по тембру, но одинаково отвратительных и грубых, методично и равнодушно выкрикивающих грязные ругательства. Наконец она поравнялась с ними и невольно застыла на месте.

Собственно, дракой происходящее назвать было нельзя, скорее избиением. Трое дюжих, накачанных парней пинали ногами лежащего на асфальте человека. В темноте невозможно было разобрать, кто это, мужчина или женщина. Жертва вела себя тихо, не кричала, не звала на помощь, лишь пыталась прикрыть руками лицо от сыплющихся градом ударов.

Лена почувствовала, как перехватило дыхание от негодования и жалости, и, прежде чем успела осознать, что делает, громко крикнула:

– Прекратите сейчас же! Я вызову милицию!

Один из качков, здоровенный амбал под два метра, обернулся, с удивлением глянул на нее и строго произнес:

– Дуй отсюда, метелка, а то язык отрежем.

– Я правда вызову милицию, – пообещала Лена, стараясь унять противную дрожь в коленях, – тут неподалеку всегда дежурит патруль.

– Верно! Правильно! – неожиданно раздался за ее спиной пронзительный высокий голос. Лена вздрогнула и обернулась.

Позади стояла неизвестно откуда взявшаяся крохотная старушка в низко надвинутом на лоб платочке, длинном черном плаще и грозила бугаям корявым пальцем.

– Изверги, душегубы! Вы что творите? В Бога не веруете, нехристи!

Два других парня тоже перестали работать ногами и переглянулись. На их сонных, блестящих от пота и дождя лицах отразилось недоумение.

– Кнопа, че делать? Заткнуть их? – осведомился один из них у великана, который первым отреагировал на Лену.

Кнопа, очевидно бывший в компании за главного, задумчиво почесал затылок.

– Не, не надо. Еще поднимут хай. Тут правда менты поблизости.

– Тогда че, хиляем?

– Ага. – Он напоследок ткнул ботинком лежащее перед ним обмякшее тело. – Короче, мотай на ус, Жонглер: чтобы через пятнадцать минут тебя отсюда ветром сдуло. Не то сделаем из тебя отбивную на косточке. Усек?

Ответа не последовало.

– Что, гад, язык проглотил? – Кнопа ударил сильнее.

– Ах ты, сволочь! – Старушка выхватила откуда-то из-за спины длинный, похожий на рапиру зонтик и бесстрашно кинулась на верзилу. Тот коротко и гнусно заржал, сгреб в охапку приятелей и вразвалку потопал в темноту между домами. Шагов через десять он обернулся и повторил уже серьезно, с угрозой в голосе:

– Слышь, даем пятнадцать минут.

И вся троица скрылась из виду.

Лена и старушка приблизились к пострадавшему.

– Господи, да он и не шевелится. Поди, неживой. – Бабка суетливо перекрестилась и склонилась над неподвижной фигурой. – Сынок! Тебе плохо? Может, дохтура вызвать? Вот ироды окаянные! – Она повернулась к Лене: – Слепая я, дочка, ничего не вижу. Ты глянь, он дышит или нет?

Лена присела на корточки, прислушалась.

– Дышит.

– Ну слава тебе, господи. – Старуха снова перекрестилась.

Лежащий неожиданно зашевелился и поднял голову. Потом, неловко опираясь на локоть, сел и затравленно огляделся по сторонам. Лица его Лена по-прежнему толком разглядеть не могла, видела только, что он молодой, такой же, как те парни, что его били, или даже еще моложе.

– Можете подняться? – мягко спросила она.

– Могу. – Голос был тоже молодой, слегка глуховатый и почему-то смутно знакомый.

– Помочь?

– Не надо.

– Как же не надо? – тут же закудахтала старуха. – Помоги ему, дочка, конечно, помоги. Давай-ка вместе.

Вдвоем они подняли парня под руки и усадили на низенький парапет тротуара.

– Я вызову «Скорую». – Лена решительно достала мобильник.

– Не надо никакой «Скорой». Лучше дайте сигарету.

– Пожалуйста. – Лена пожала плечами, пытаясь вспомнить, где она могла слышать эту странную манеру едва уловимо растягивать слова. Так ничего и не вспомнив, протянула парню пачку сигарет, зажигалку. Раздался тихий щелчок, вспыхнуло пламя, выхватив из темноты совсем юное, с хитринкой лицо, ворот голубой рубашки, заляпанный кровью…

Господи, вот кто это! Недавний знакомый, «бедный абитуриент»! Ошибиться Лена не могла, память на лица у нее была отменной, просто феноменальной.

Парень спокойно курил, не глядя на Лену. Старушка, охая и вздыхая, ушла. Дождь закончился. Лена закрыла ставший ненужным зонтик, немного поколебалась, затем язвительно спросила:

– Ну что, собрал на билет?

– Че-го? – недоуменно протянул парень.

– Ну как же! Ты ж в Москву приехал в институт поступать, да вот беда, балла не добрал. Я и спрашиваю, много ли насобирал у тетенек?

– А вам что, жалко, что ли? – буркнул парень. Лена видела, что он ее не узнал, хотя понял, в чем дело.

– Если и жалко, то только тебя, дурака. – Она коротко вздохнула. – Кто же побирается в самом центре столице, да еще на Арбате? Тут везде свои зоны, их нарушать нельзя. Понял?

– Шли бы вы по своим делам, – грубо посоветовал «абитуриент». – За помощь, конечно, спасибо…

– И за сигарету, – добавила Лена.

– Угу. – Он кивнул и сплюнул себе под ноги.

– Счастливо оставаться. – Она решительно зашагала вперед. Дошла до поворота, остановилась, оглянулась. Парень так и сидел на парапете, кажется, не думая подниматься и уходить.

– Эй, – негромко окликнула Лена. – Ты глухой? Не слышал, тебе велели убираться отсюда, пока цел?

– Некуда убираться, – равнодушно проговорил «абитуриент».

– Как это некуда?

– Так. Меня сегодня утром с квартиры выперли.

– Опять врешь? – Она недоверчиво прищурилась.

– Не вру. – В его тоне за полным безразличием проскользнула усталость. Лена отчетливо уловила это и медленно двинулась обратно.

– Послушай, тебя как зовут?

– Какая разница? – Он хмуро, искоса глянул на нее. – Ну, Ден.

– Это по-каковски? – удивилась Лена.

– По-обыкновенному. Денис.

– Вот что, Денис. Поехали, переночуешь у меня. Выспишься, подлечим твои раны. А завтра, если получится, попытаюсь устроить тебя на работу. Идет?

Он молчал, будто бы и не слыхал того, что говорила Лена. Она терпеливо ждала. В голове навязчиво стучала мысль: что, если когда-нибудь ее Ритка будет сидеть вот так, посреди ночи, одна в чужом городе? В Париже, например.

– Еще сигарету дадите?

– На, держи. – Лена отдала парню всю пачку. – И думай быстрей, а то я сейчас уйду и больше не вернусь.

Он наконец поглядел на нее более осмысленно, внимательно.

– Что, вы одна живете?

– Почему одна? У меня семья, муж, дети. Просто сейчас все в отъезде, квартира пустая.

– А… – протянул он неопределенно и одновременно будто уяснив для себя нечто важное. Выкинул окурок и не спеша встал. – Куда идти? Туда?

Они медленно доковыляли переулками до Нового Арбата. Парень шел с трудом, заметно прихрамывая, однако молчал, не жалуясь.

– Машину возьмем, – решила Лена. – На метро тебе не доехать.

Она подняла руку. Рядом тут же затормозила черная «Волга». Из открытого настежь окошка высунулся пожилой, лысый, как Фантомас, водитель и вопросительно глянул на Лену.

– В Измайлово довезете? – спросила та.

– Довезу. – Мужик с подозрением покосился на ее спутника. – Пьяный?

– Нет. Его избили.

– Ясно. – Шофер распахнул дверцу. – Ну, садитесь.

Лена запихнула парня на заднее сиденье, сама уселась рядом с Фантомасом. «Волга» газанула и понеслась по ночной Москве.

В водительское зеркальце Лена видела лицо «абитуриента» – он спал, уронив голову набок. Кажется, заснул тотчас, как машина тронулась с места.

– Сын? – сочувственно поинтересовался лысый, поймав ее взгляд.

Она молча кивнула и отвела глаза.

– Беда с этими детками, – со вздохом произнес шофер. – И чего им не хватает, скажи на милость? Вот мы в сорок пятом, после войны, босиком по улицам бегали, все как один безотцовщина, голодные, холодные. И ничего, никакой дури. Выросли, выучились, семьи завели. А нынешние и сыты, и обуты, баксы за них предки выкладывают, чтоб, значит, в теплое местечко устроить, – а они нюхают всякую гадость, колются, блудят. Срам один. – Водила вполголоса выругался, закурил и, не дождавшись ответа, с остервенением закрутил баранку.

Лена попыталась скинуть напряжение и неловкость и представить, каким окажется их с Томкой завтрашний поход к фирмачам. Нужно будет созвониться с ней пораньше утром, заодно попросить Женьку, чтобы тот взял к себе поработать незадачливого попрошайку – у них в конторе всегда полно вакансий типа курьера или экспедитора.

– …Вот оно, Измайлово, – громко объявил лысый, так, что она вздрогнула от неожиданности. – Вам конкретно куда?

– Все время прямо, потом направо. Я покажу.

Автомобиль бесшумно подкатил к дому и затормозил у подъезда.

– Спасибо. – Лена протянула мужику деньги.

– Не за что, – тот улыбнулся в усы. – Будите своего сынка, авось больше не станет влипать в истории.

Она кивнула и выбралась из машины. Открыла заднюю дверку, осторожно тронула парня за плечо.

– Просыпайся, приехали.

Тот пробормотал что-то неразборчивое, лицо его скривилось от боли.

– Давай выходи, – Лена потянула его за руку, – слышишь, Ден, выходи!

Парень открыл глаза и ошалело взглянул на нее. Потом, вспомнив, видно, кто она такая, кивнул и начал вылезать.

– Осторожно, вот так. Теперь сюда. Ничего, еще немного. – Лена ловко довела его до подъезда, втолкнула в лифт.

Щелкнул замок, вспыхнула лампа в прихожей.

– Ну вот и все. Пришли.

Теперь, при свете, Лена могла разглядеть своего гостя как следует. Вопреки ее ожиданию, выглядел он не так уж плачевно – руки-ноги целы, лицо почти не тронуто, только разбитые губы припухли и кровоточат. Пожалуй, больше всего пострадала одежда: джинсы сплошь в черных следах от ботинок, рукав рубашки разорван, ткань выпачкана кровью.

– Ванная там, – Лена указала на дверь с непрозрачным, матовым стеклом. – Рубашку кинь в таз, я постираю. Пельмени будешь?

– Да.

Она подождала, пока он скроется за дверью, быстро прошла в кухню, поставила на плиту кастрюлю с водой. Забежала в спальню, сняла костюм, хотела было накинуть халатик, но застеснялась. Натянула старенькие джинсы и свободную трикотажную майку, подколола волосы. Затем вытащила из шкафа комплект чистого белья, отнесла его в гостиную и положила на диван.

Кажется, все.

Лена вернулась на кухню, вынула из морозилки пачку пельменей, запустила их в кипящую воду. Села за стол и глянула на часы: четверть первого. Встать завтра нужно не позже восьми, а лучше раньше: результативней всего будет посетить этих паразитов в первой половине дня, до обеда, а то мало ли какие мероприятия назначены у них на потом.

Щелкнула задвижка ванной. В коридоре послышались мягкие шаги. Лена встрепенулась, встала.

– Ну как ты, в порядке?

– Ничего. – Ее протеже стоял на пороге кухни, голый по пояс. Отмытое лицо порозовело, глаза слегка ожили и смотрели на Лену с откровенным любопытством.

– Замечательно. Садись ужинать.

Она поставила перед ним тарелку с пельменями, хлеб, сметану. Включила чайник, села за противоположный конец стола, искоса, незаметно наблюдая за тем, как он ест.

Красивый мальчишка, если говорить начистоту. Лицо открытое, что называется, «рекламное», с правильными, четкими чертами – такое прямо просится в телевизор, в ролик о чипсах или жвачке. Волосы густые, русые, с рыжеватым отливом. И сложен отлично, крепкий, плечистый. Ритка наверняка была бы от него без ума, она обожает таких красавчиков. Вот только никто из них подолгу рядом с ней не задерживается, максимум неделя— другая, и кавалер куда-то исчезает без следа, а на смену ему возникает следующий.

Лена попыталась определить, сколько парню лет. Похоже, не больше восемнадцати. Он, конечно, вправду не москвич, речь выдает его с головой. Но и на бродягу со стажем не похож – слишком чистенький, «домашний». Значит, где-то есть семья, родители. Как же они его отпустили на такие «заработки»?

А может, она ошибается, и никого нет. Что она о нем знает? Ровным счетом ничего. Пожалела, как котенка бездомного, хотя, пожалуй, жалости он не стоит.

«Абитуриент» тем временем лихо подчистил тарелку, несмотря на то, что разбитая губа мешала ему жевать.

– Добавки хочешь? – Лена снисходительно улыбнулась.

– Хочу.

Она выудила из кастрюли несколько оставшихся пельменин.

– Ешь. Сейчас сделаю тебе кофе.

– Я не пью кофе. Только чай.

– Как знаешь. – Лена пожала плечами.

Парень выпил чай и встал из-за стола.

– Там в гостиной на диване белье: простыня, наволочка, пододеяльник. Стели и ложись. Понял?

Он кивнул. Немного помедлил, словно собираясь задать какой-то вопрос, а потом вышел из кухни.

Лена пошире открыла форточку, собрала со стола грязную посуду, отнесла ее в мойку, включила кран на полную мощность.

Отчего-то вдруг ее настроение резко упало. Она была почти уверена, что завтра у них с Тамарой ничего не выйдет, и тогда музей ожидает крах. А книга так и не написана, и, видимо, Лена никогда не допишет ее до конца…

Она принялась старательно намыливать чашку, будто это было наиважнейшим занятием в ее жизни.

Позади тихо скрипнула дверь. Лена чуть ослабила напор воды и обернулась.

Денис стоял прямо напротив нее, по-кошачьи зеленые глаза смотрели на нее в упор.

– Ты что? – Она ощутила странную неловкость и тревогу. – Тебе чего-нибудь нужно?

Он мотнул головой, продолжая выжидающе разглядывать ее.

– Нет, ничего.

– Тогда иди спать.

– Ага. – Он повернулся, сделал шаг к двери. Потом остановился, сунул руки в карманы джинсов. – Я… не понял чего-то. Мы трахаться будем или как?

– Что?! – Скользкая, покрытая пеной чашка выскочила из рук и с отчаянным звоном треснулась об пол, но не разбилась, а стремительно откатилась за ножку стола.

Лена застыла, с ужасом глядя на спокойную смазливую физиономию своего «постояльца».

– Я говорю, трахаться когда будем? – повторил тот будничным, равнодушным тоном. – Если сейчас, то давайте быстрей, а то спать охота.

– Да ты… да как ты смеешь! – Лена замахнулась, но вовремя удержалась, опустила руку, представив, как от удара брызнет кровь из разбитых губ. Ее трясло, точно она взялась пальцами за оголенный провод. – Сволочь, сопляк! Я тебе в матери гожусь, гаденыш ты этакий!

– Подумаешь, – он небрежно пожал плечами, – у меня были тетки и постарше. Ты еще очень даже ничего, лицо в норме и фигура.

– Еще мне «потыкай»! – Лена резким рывком крутанула кран. В кухне воцарилась зловещая тишина.

Она стояла и смотрела на его мускулистый торс, подчеркнутую линию скул, и ее передергивало от презрения к самой себе. Вот оно что! Вот кого она притащила к себе в квартиру. Теперь было ясно, о чем он раздумывал, прежде чем согласиться поехать к ней ночевать, – оценивал возможную выгоду, прикидывал, стоит ли связываться.

– Альфонс, – проговорила Лена тихо и обречено.

– Чего? – На лице парня отразилась обида. – Не хотите трахаться – дело хозяйское, а оскорблять-то зачем?

Она грустно усмехнулась.

– Это не оскорбление вовсе. Книжки надо читать.

– Да пошли вы со своими книжками… – Он махнул рукой и лениво поплелся к двери.

– Погоди, – попросила Лена.

– Ну чего еще?

– Я правда хотела, чтобы ты здесь переночевал. А потом нашла бы тебе работу.

– Просто так? – Денис недобро сощурился.

– Просто так.

– Хорош заливать. Все так говорят. Поначалу. – Он презрительно ухмыльнулся и вышел.

Лена так и осталась стоять возле раковины, держа на отлете мокрые мыльные руки. На глазах закипали слезы бессилия и унижения.

До чего она докатилась. Привела домой мальчика по вызову. Наивная, глупая, идиотка, старая дура! И главное… этот паразит Ден не так уж неправ, говоря, что она такая же, как все его дамочки. Можно сколь угодно делать хорошую мину при плохой игре, но от самой себя правды не утаишь: не далее как десять минут назад она разглядывала парня с тайным вожделением, любовалась им именно как мужчиной, а никак не ребенком, попавшим в трудную ситуацию и нуждающимся в помощи…

Ее привел в чувство звук капающей из крана воды. Лена тяжело вздохнула, нагнулась, подняла с полу чашку, вымыла ее, сунула в сушку. Потом тщательно протерла мойку, убрала банку растворимого кофе и сахарницу. Села за стол и закурила, глядя в темное окно.

На нее наваливалось черное отчаяние. Все не так, все плохо, скверно, хуже некуда! Никто ее не понимает и никогда не поймет, она запуталась в этой жизни, потеряла ниточку, блуждает в потемках. Все идеалы, ценности рушатся, впереди полная пустота и тоска…

Она не заметила, сколько прошло времени. Сигарета давно погасла, Лена так и продолжала сжимать пальцами потемневший сморщенный окурок. Из крана по-прежнему равномерно и заунывно капала вода, громко тикали круглые настенные часы. Стрелки показывали пять минут второго.

Спать совершенно не хотелось. Не хотелось вообще ничего, только сидеть вот так, в оцепенении, с пустой головой, без мыслей и движений.

Все же Лена заставила себя подняться, с трудом дотащилась до ванной, смыла раскисший за день макияж. Машинально заглянула в таз – тот был пуст. Лена подняла глаза: голубая рубашка, уже выстиранная, криво висела на бельевой веревке, с рукавов ручейками стекала вода. Лена сняла ее, отжала досуха, надела на плечики и повесила обратно. Затем погасила свет в ванной, в коридоре и пошла в спальню.

По пути она краем глаза заглянула в гостиную – там было темно и тихо. «Только бы дождаться утра, – успокоенно подумала Лена, – а там я вытурю этого паршивца к чертовой бабушке. Обойдется и без Жекиной работы».

Она улеглась в постель, зажгла ночник, попробовала читать, однако строчки прыгали перед глазами, сливаясь в неразборчивую абракадабру. Лена решительно отложила журнал на тумбочку, щелкнула выключателем и, повернувшись на бок, прилежно зажмурилась.

Сон не шел. В голову настойчиво лезли всякие мысли: о Викторе, о девчонках, о Феофанове. На грудь что-то тупо давило, мешая дышать, виски и затылок ныли от нестерпимой боли. Лена почувствовала, что больше не в силах сдерживаться, и разрыдалась, тихо и безутешно, уткнув лицо в подушку. Она давно не плакала вот так, всласть, не таясь и не опасаясь, что ее увидят дочери и муж. Слезы текли по щекам, губам было едко и солоно, в носу щекотало.

Постепенно приходило долгожданное облегчение. Еще немного – и Лена уже просто всхлипывала, обняв руками влажную подушку, ощущая спасительное, как наркоз, отупение и сонливость. Она потихоньку расцепила пальцы, осторожно, стараясь не спугнуть свое состояние, перевернулась на спину и вздрогнула: в дверях маячил темный силуэт.

– Ты? – охрипшим голосом прошептала Лена. – Что тебе надо? Убирайся сейчас же!

Вместо ответа парень крадучись прошел по комнате и остановился рядом с ее кроватью.

– Убирайся, – повторила Лена с ненавистью, облизывая соленые, высохшие губы.

– Слушай, ты это… не сердись. Я знаешь что подумал… – Он присел на корточки перед ее лицом. – Давай все-таки трахнемся. А то не спится как-то.

Лена отчетливо и близко видела его глаза, уловила теплое дыхание с привкусом мяты. Ей показалось, что кровать неожиданно потеряла опору и летит куда-то в пустоту, в невесомость, а с ней и она сама.

– Убирайся. – Она хотела сказать это в третий раз, громко и грозно, чтобы одним махом прогнать наваждение, но губы не послушались, лишь беззвучно и слабо шевельнулись. И тут же чужое тело, молодое, горячее, одержимое неуемным желанием, словно примагнитилось к ней, будоража, зажигая ответной ненасытностью и страстью. Мягкие, ласковые руки коснулись лица, дружеским, понимающим жестом отерли с него влагу – и тогда ей стало все равно. Она словно со стороны услышала свой стон, полный истомы и нетерпения.

Господи, как давно никто не обнимал ее так, не целовал до головокружения, до сладкой боли, до потери сознания! Это было то, о чем Лена стыдливо и тайно мечтала на протяжении последних лет, – нет, даже не смела мечтать, смирившись с одиночеством и душевной пустотой. Безумие, бесстыдство, огненный накал эмоций, словно ей снова восемнадцать, а впереди вся жизнь…