Рождение Богов: НЕВОЗМОЖНОЕ
В тени храма мелькнула белизна жреческого одеяния. Пандора затаила дыхание. Навстречу ей шагнула высокая стройная фигура.
– Хайре! Да благословит тебя светлоокая богиня!
– Хвала богам! – растерянно прошептала Пандора, со страхом и удивлением разглядывая молодую жрицу.
Та была чуть старше Пандоры, высокая, стройная с длинными иссиня-черными волосами и большими зелеными глазами.
– Что привело тебя в храм? – спросила незнакомка.
– Я пришла к Лисимахе, – с замиранием сердца прошептала Пандора.
– Я Лисимаха. Что ты хотела?
– Ты?.. Но ведь… – Пандора опешила.
Девушка грустно улыбнулась.
– Понимаю… Ты, наверное, пришла к тете… Она умерла полгода назад.
Пандора разочарованно выдохнула. Неужели боги посмеялись над ней, подарив ложную надежду? Девушка зажмурилась, с трудом сдерживая наворачивающиеся слезы. Как жаль, что она не смогла проститься со старой жрицей…
Молодая Лисимаха внимательно следила за ней:
– Как тебя зовут?
– Пандора, дочь Тофона из рода Филиадов… Была дочерью Тофона.
– Была?.. – недоверчиво уточнила жрица. – Но ведь это же ты победительница конных состязаний у Потидеи?
– Да…
– Я помню, тетя рассказывала о тебе и пророчестве. Она верила в тебя, и похоже, что она не ошиблась. Знаю, ты выходишь замуж за Алкивиада, героя взятия Олинфа и Потидеи. Прими мои поздравления. Это один из самых достойных афинских юношей.
Пандора стиснула губы и отвела взгляд.
– Свадьбы не будет… – прошептала она.
Лисимаха недоверчиво подняла брови:
– Что случилось?
– Я должна спасти одного человека.
– Это важнее твоего замужества?
– Да…
Жрица долго молчала, выжидающе глядя на девушку. Но Пандора никак не могла найти слов.
– Расскажи мне о нем.
– Его зовут Алексиус. Он был слугой в доме моего отца…
Лисимаха не сводила с Пандоры пристального взгляда.
– Он необычный человек… Алексиус часто рассказывал об очень странных вещах. Мне кажется, с ним порой разговаривали боги…
– Что с ним стало?
– Он не смог смириться с участью раба и ушел из нашего дома…
– Убежал?
Пандора замялась.
– Да… Но в этом была и моя вина. Я думаю, мы несправедливо поступили с ним. После этого боги разгневались на нашу семью. Я и мой отец попали в плен, а потом судьба свела меня с Алексиусом вновь, и уже я стала его рабыней. Теперь я уверена, что это была кара богов. Я искупила свою вину, и мы с отцом вернулись домой…
Лисимаха кивнула:
– Хвала богам! Это удивительная история! Но раз все закончилось хорошо, значит, ты верно поняла божественную волю. Возблагодари Зевса и щедро награди Афину за помощь и поддержку!
– Но это не все… Боюсь, что не только наша семья была несправедлива к этому человеку. Весь наш город в долгу перед ним. Мне страшно, что гнев богов может обрушиться на Афины…
– О чем ты говоришь?
– Это Алексиус придумал, как взять Потидею и Олинф. Он помог нашим воинам предотвратить отпадение Саны. Спас Алкивиада и его друзей от отравления… Но чем Афины отплатили ему за помощь? Алексиуса не просто оставили без почестей и наград, а изгнали с афинской земли под угрозой смерти…
– Но чем Афина может помочь тебе теперь?
– Алексиус несмотря ни на что вернулся в наш город с какой-то важной вестью. Рискнул свободой, хотя и ценил ее превыше всего. Но никто не выслушал его. По приказу Алкивиада Алексиуса схватили и отправили на Лаврионские рудники. Я боюсь, что он умрет там …
Лисимаха испытующе смотрела на Пандору.
– Ты уверена, что тобой движет страх за наш полис или дело в чем-то другом?
Пандора зажмурилась. Только сейчас, после прямого вопроса жрицы, ей пришло в голову, что, быть может, она просто обманывала себя. Ее окатило волной липкого пронзительного стыда. Может ли быть, что все, что она сейчас говорила, – лишь попытка оправдать себя и свои чувства к Алексиусу? Может ли все это быть чудовищной ошибкой? А как же пророчество, данное до ее рождения? «Доблестный муж, что Афины спасет…» – могут ли эти слова относиться к Алексиусу? Нет! Это невозможно! Раб и чужак никогда не сможет спасти город! А значит, то, что делает она, – предательство! Предательство себя и своей семьи! Предательство своего рода и Афин! Предательство богов, подаривших ей имя и судьбу! Ведь ясно как день, что все, что она говорила сейчас Лисимахе, всего лишь самообман. Красивая история, чтобы спасти того, кто никак не мог оставить ее во снах. Лисимаха сразу поняла это!
Сейчас у Пандоры лишь одна цель – спасти Алексиуса, спасти, несмотря ни на что, даже если это погубит ее! Как можно назвать это болезненное безумие? Неужели это именно то, о чем он когда-то рассказывал ей? То чувство, когда счастье и жизнь другого человека становятся для тебя дороже твоей судьбы.
Казалось, Лисимаха читает каждую мысль, проносящуюся в голове Пандоры.
– Так что привело тебя сюда? – повторила жрица.
– Не знаю… – с трудом выговорила девушка. – Но я верю ему. Теперь я ему верю.
– Неужели жизнь беглого раба стоит твоего счастья и дороже чести твоей семьи?
– Я не знаю… – прошептала Пандора. – Я… Я люблю его…
Художник Валерий Шамсутдинов
Глава 6
1
Второй обвал за день случился ближе к вечеру. Штольню заволокло облаком едкой вонючей пыли. Рабочего накрыло пластом осевшей породы так стремительно, что никто не успел издать ни звука. Штольня громыхнула, глуховато причмокнула, принимая очередную жертву, и повисла давящая тишина.
Какое-то время рабы еще стояли неподвижно, дожидаясь, пока осядет пыль. Наконец Симос, старший по штольне, равнодушно толкнул Алексея в плечо.
– Ты! И ты! – повернулся он к угрюмому коренастому карийцу. – Расчистите проход и вытащите этого болвана, а то здесь опять будет вонять! – Симос закашлялся, сплевывая черную от крови слюну, и стал отдавать распоряжения остальным, как заново укрепить свод.
Алексей с облегчением сбросил с плеча перегруженную сланцем корзину, согнулся и молча полез за серым от пыли карийцем.
Художник Валерий Шамсутдинов
Лешей владело тупое равнодушное безразличие. Стиснув зубы, он схватил тяжелый острый камень и, натужившись, сдвинул его. Было слышно, как кариец копошится где-то рядом. Дрожащий свет лампады тонул в вязком тягучем мраке.
Это была катастрофа. Все, что случилось с Алексеем после возвращения в Афины. Глупейшая ошибка в его жизни. Он поставил на карту все – и проиграл. Полностью и бесповоротно. Конечно, оставалась еще смутная надежда, что Теодор вытащит его, когда приедет в Афины. Но, зная о том, что случится в городе в ближайшие месяцы, надеяться на это всерьез было наивно. Хорошо хоть, что Теодор отвезет в Македонию и сохранит все его сокровища: семена, карты, пленки, но ведь, кроме Алексея, никто не сможет прочесть их! Безнадежность…
Алексей уставал так сильно, что сил не было даже на пустые сожаления. Апатия и безысходность сковывали его сознание. Первые дни он еще обдумывал план побега, но скоро убедился, что это практически невозможно. А спустя несколько дней он был уже не в силах даже мечтать. Пронзительный холод, отупение и тупая, тяжелая работа полностью выматывали его. Схватить камень, откинуть в сторону. Затем второй, третий…
Леша с карийцем навалились и сдвинули самый большой кусок породы, под которым показалось раздавленное обезображенное тело.
За спиной мелькнул светильник, и Алексей невольно зажмурился. Симос поднял лампу под самый свод и, громко цокая языком, осматривал повреждения вместе с каким-то эллином. Тот был укутан в длинный теплый гиматий. Незнакомец хмурился и задумчиво кивал, слушая суетливые объяснения Симоса.
Свет лампы вырвал из тени изуродованное тело. Симос с незнакомцем переглянулись.
– Ладно… – буркнул эллин. – Пока остановимся, нужно получше укрепить свод. Уберите этого отсюда и выводи людей.
– Слышали?! – крикнул Симос Алексею с карийцем, указав на изувеченный труп. – Хватайте его и тащите наверх…
2
Слепящее солнце с размаху ударило в глаза. Алексей зажмурился и замер, жадно глотая горячий летний воздух, приправленный терпким ароматом цветочной пыльцы. Переливчато пели птицы. Жужжание и стрекот неслись отовсюду, напоминая о том, что здесь, наверху, под каждым камнем, на каждом дереве и за каждым листом кипит жизнь. После холодного пыльного склепа яркость красок, запахов и звуков оглушала.
– Ну что встали!? – резкий окрик вернул Алексея к реальности. – Вон кирки и лопаты! Оттащите этого за холм и заройте! А потом возвращайтесь сюда, живо! Тут для вас работа тоже найдется!
Леша покосился на напарника – лицо карийца выражало покорное безразличие. Казалось, что тот уже перестал чувствовать и думать как человек и превратился в послушный удобный инструмент, полностью подвластный чужой воле. С каким-то отстраненным любопытством Алексей размышлял о том, сколько ему потребуется времени, чтобы впасть в подобное состояние. Или это уже произошло?
Сзади подошел эллин, приказавший остановить работу. Похоже, хозяин. Резкими движениями он стряхивал пыль со своего красивого плаща и что-то сердито бормотал. Его взгляд упал на изувеченное тело. Эллин поморщился, постоял несколько мгновений, словно колеблясь, затем снял с пояса кошель, высыпал на ладонь горсть монет и протянул Алексею медный халк.
– Заплати перевозчику, – буркнул он и торопливо пошел прочь.
3
Тяжелая бронзовая кирка со звоном вгрызалась в землю, проламывая хрупкую слоистую породу. Позади сопел кариец, подхватывая гравий широкой деревянной лопатой. Выбившись из сил, Леша с напарником уселись на край ямы. Могила получилось неглубокой, от силы пара локтей. Лучи низко висящего над горизонтом солнца уже не освещали каменистое дно ямы, и она казалась пугающе бездонной, словно вход в Тратар. Только сейчас Алексей заметил царящее вокруг спокойствие. Откуда-то из-за холма раздавался гомон и крики рабочих, но с этой стороны было совершенно пустынно.
– Ну все, хватит, – буркнул кариец, имени которого Алексей так и не успел спросить.
Они синхронно поднялись, подхватили обезображенное тело и осторожно опустили в могильную темноту. Алексей спрыгнул вниз и, стараясь не наступить на распростертое тело, склонился над размозженной головой. Преодолевая невольную брезгливость, Леша разжал губы умершего и протолкнул сквозь крепко сжатые в смертельном оскале зубы медную монету.
Вот и все.
Кариец протянул ему руку и помог выбраться из ямы. Алексей неловко переминался, стоя на краю могилы. Он надеялся, что напарник знает, что следует делать. Но кариец равнодушно отвернулся и подхватил лопату.
– Пусть твой путь в царство Аида будет легок, – прошептал Леша.
Первые комья земли упали на грудь погибшего.
– Пусть все олимпийские боги и богини помогут твоей душе и она найдет свой покой, – торопливо добавил Алексей.
Кариец продолжал молча орудовать лопатой. Леша постоял еще несколько мгновений и тоже взялся за рукоять.
Наконец все было кончено. В длинной череде могильных холмиков появился еще один.
Кариец прислушался к бурлению в своем животе:
– Пошли ужинать, варвар! А то они не заметят, что нас нет, и все сожрут!
Алексей вздрогнул и обескураженно огляделся. Какой же он болван! Ведь и правда, вокруг никого нет! Впервые за все эти дни у него появился шанс! Он отбросил кирку с лопатой.
Кариец изумленно обернулся:
– Ты чего?
Леша внимательно осматривал окрестности, которые уже начала укрывать вечерняя мгла.
– Ты иди… – сказал он напарнику. – А я догоню.
Кариец недоверчиво прищурился. Несколько мгновений он сверлил Алексея взглядом, потом смачно выругался и сплюнул.
– Не будь болваном! – прохрипел он. – Кругом стража! Зевс свидетель, тебя схватят еще до рассвета! Вокруг афинские земли! Любой встречный с первого взгляда поймет, что ты с рудников! И знаешь, что с тобой сделают?
– Что? – спросил Алексей с безразличным отчаянием.
– Клеймо на лоб! Вот что! И отправят на шахты Филимона! А по сравнению с ними наши Посейдоновы копи тебе покажутся Элизиумом! Там рабы месяцами горбатятся в шахтах в кромешной темноте, передавая друг другу корзины с рудой! И солнечный свет видят лишь те, кто стоит у выхода! А наверх поднимают уже остывшие трупы! – кариец уже не говорил, а кричал.
– Тише! Тише! Я понял… – Алексей успокаивающе поднял руки.
Он еще раз огляделся. Бледный диск луны уже поднялся на востоке и проглядывал сквозь синие облака. Да… Незамеченным добраться до границы Аттики будет очень сложно. Но это хоть какой-то шанс. На рудниках шансов нет вообще.
– Я рискну! – твердо сказал Алексей.
– Ты осел! Полный осел, если думаешь, что я позволю тебе уйти! Я на Филимоновы шахты не собираюсь! Стража!! – завопил кариец.
Алексей бросился на него и повалил на землю. Кариец, не переставая верещать, лягнул Лешу в живот. Стиснув зубы, Алексей бил вопящего раба, пытаясь попасть в челюсть. Кариец прижал руки к лицу, издавая пронзительные вопли. Как же его заткнуть! Алексей с размаху ударил карийца в солнечное сплетение. Тот скорчился и наконец перестал кричать. Лишь захрипел, судорожно глотая воздух.
Алексей прислушался. Кажется, стражи не слышно… Но как же вырубить эту сволочь? Взгляд упал на бронзовую кирку, валяющуюся на земле. Нет… Так нельзя. Леша сорвал со стонущего раба ветхий плащ и оторвал несколько длинных полос. Вот так! Сначала кляп. Кариец замер, уже не пытаясь сопротивляться.
Проклятье! Сколько времени потрачено на этого идиота! Нужно спешить, вся надежда на предстоящую ночь…
Когда Алексей закончил связывать раба, вечерний сумрак уже полностью укрыл эту сторону холма.
– Эй! Что тут происходит?
Резкий возглас откуда-то сверху застал Алексея врасплох.
– Стоять!
Леша вскочил и нырнул в ближайшую расщелину, залитую темнотой.
Глава 7
Прошло много времени, прежде чем Бутос позвал ее снова. Пандора не находила себе места. Хотя к ней отнеслись с полным почтением и радушием в доме жреца Посейдона. Девушку накормили вкусным обедом и поставили перед ней большое блюдо сушеных фиников и смокв.
Сидя в тени в небольшом уютном дворике, девушка рассматривала фрески на стенах, чтобы отогнать беспокойные мысли. Вот в окружении дельфинов Посейдон – сжимая трезубец, мчится по морским волнам в своей волшебной колеснице, запряженной гиппокампусами. Вот он встречает Амимону. А вот и знаменитый спор с Афиной за право покровительствовать великому городу. Морской бог почему-то держал под уздцы белого жеребца. Ах да… Лисимаха когда-то рассказывала послушницам, что Посейдон предлагал в дар Афинам коня. Честно говоря, жеребец казался Пандоре более полезным даром, чем источник с соленой водой… она прищурилась, разглядывая фреску. Посейдон был изображен статным и красивым. С пронзительно голубыми глазами… как у Алексиуса в солнечный день…
Но как Пандора ни пыталась отвлечься, это плохо получалось. Она постоянно прокручивала в голове утренний разговор со жрецом. Бутос с интересом прочел письмо Лисимахи, а потом с еще большим интересом покосился на тяжелый кошель, набитый серебряными монетами.
– Я наслышан о тебе, дочь Тофона. Ведь это ты смогла выиграть скачки у Потидеи, пользуясь покровительством Посейдона…
– Я всегда чтила повелителя морей.
– Не сомневаюсь… Но то, что ты просишь… Это не так просто. Мне нужно больше узнать об этом человеке… Я отправлю своего помощника Аристарха, чтобы он расспросил архонта.
При этих словах у Пандоры сжалось сердце. Нетрудно было догадаться, что скажет архонт.
Но что же ей делать? У кого искать помощи, когда все отвернулись от нее? Да и что может сделать одинокая девушка? Оставалась лишь надежда, что серебро перевесит все возражения.
За стеной слышались приглушенные голоса. Бутоса посещало много просителей. Когда же вернется Аристарх?
Наконец распахнулась дверь, и жрец в белом церемониальном гиматии вышел к ней. В руке он держал тяжелый резной посох. Пандора вскочила с клисмоса ему навстречу, но при взгляде на жреца у нее упало сердце. Бутос был мрачен.
– Очень жаль, дочь Тофона, но я не могу тебе помочь. Этот человек был осужден. Слишком важные люди приняли в этом участие. Я не хочу ссориться с Евпатридами.
– Но ведь ты говорил, что бог может выбрать любого для своей службы?! – воскликнула девушка.
– Да. Посейдон может выбрать любого. Но что касается этого человека… Посейдон не выбрал его… Сожалею…
Пандора почувствовала слабость, голова закружилась, она еле устояла на ногах. Что делать? Что делать?! Всемогущие боги! Великий Зевс! Синевласый Посейдон!.. Пандора шептала молитву, почти не слыша обращенных к ней слов.
– Ты была в храме? – вкрадчиво спросил Бутос.
– Я? Нет… Еще нет… Я думала, когда…
– Загляни в храм, – Бутос покосился на кошель, все еще лежавший на столике возле клисмоса. – Поблагодари Посейдона за гостеприимство… Быть может, всевластный сжалится над тобой…
– Конечно, господин, – прошептала девушка. – Но я все же надеялась…
Тут хлопнула дверь, и во двор торопливо вошел помощник жреца. На его лице застыла гримаса раздражения и злости. Он бросил взгляд в сторону девушки, коротко кивнул ей и стал что-то торопливо нашептывать Бутосу.
Жрец скривился:
– Что, опять? С Лавриона? Кривоногий Гефест! У нас же везде стража! Как они пролезать-то сюда умудряются?
Аристарх виновато развел руками.
Бутос взохнул:
– Что теперь сделаешь… Будем ждать… Уберите от алтаря все съедобные приношения…
– Уже сделано, господин…
– Хорошо… Пусть пока оставляют дары у дверей храма… Ну, а стражники что?
– Да они за ним попятам шли, почти поймали… В последний момент ускользнул.
– Вот, олухи! Ну, пусть по очереди стоят у входа. Покажи им, где можно переночевать… Ну, знаешь, рядом с маленькой кладовкой. Главное, заприте ее и печать поставьте, а то знаю я этих пьянчуг…
– Слушаюсь…
– Так, что еще? Ага… Этому… гхм… просителю… горшок поставьте, чтоб не осквернил храм ненароком. И кувшин воды… морской… Пусть знает милость Посейдона! А дальше сами знаете… Ждите, пока от алтаря отойдет. Главное, кровь в храме не пролейте.
– Конечно, господин. Все сделаем как подобает, во славу Посейдона!
Бутос повернулся к Пандоре и вздохнул:
– Извини, госпожа. Опять беглый с Лавриона под защиту алтаря пробрался. Но ты не беспокойся. Можешь смело идти в храм и принести свои дары. У алтаря они все смирные… Кроме того, там стража… Впрочем, давай я тебя провожу.
…
Они вышли на улицу. Неожиданный порыв соленого ветра сорвал с головы девушки платок. Она вцепилась в развевающуюся ткань. Продуваемый ветром пеплос облепил тело. Несмотря на отчаяние, Пандору охватил восторг и благоговение при виде белоснежного храма, парящего на вершине скалы. Великий Посейдон! Хозяин морей! Молю тебя о помощи и поддержке!
Лучи заходящего солнца золотили гребни далеких волн. Морской воздух разрывал грудь диким напором. Крошечный кораблик вдали упорно шел сквозь кипящее море. Пандоре отчаянно захотелось оказаться на его борту. Забывшись на мгновение, она расплылась в мечтательной улыбке, представив себя рядом с Алексиусом на палубе корабля, отправляющегося в неизведанные страны, о которых он когда-то ей рассказывал. Пандору пронзила отчаянная боль. Девушка стиснула губы и отвернулась.
Вместе с Бутосом они поднялись по ступенькам храма и зашли внутрь. Два стражника у входа почтительно поклонились верховному жрецу.
Художник Валерий Шамсутдинов
2
Уже совсем стемнело, когда чисто вымытый, переодетый в новый хитон Алексиус снова стоял перед алтарем. Пандора, все еще не до конца веря в происходящее, застыла рядом. Бутос поодаль отдавал последние распоряжения помощнику.
До Пандоры донесся вкрадчивый шепот Аристарха:
– Ты уверен, господин? Вспомни свои собственные слова… Этот человек не просто так попал на рудник! Это воля очень влиятельных людей!
– Лучше вспомни о том, что этот человек не просто так оказался в этом храме. Верховный жрец Посейдона способен понять волю божества!
– Да, господин…
– Кроме того, такое щедрое приношение будет очень кстати…
– Разумеется.
Наконец начался обряд. Принеся соответствующие жертвы, Бутос начал читать молитву. Алексиус с Пандорой, опустив головы, тихо повторяли слова жреца.
– …по воле Посейдона этот человек становится слугой бога морей! Он будет служить своему богу везде, куда судьба пошлет его! Во исполнение божественной воли он должен будет ежегодно приносить Посейдону молодого бычка и другие дары в соответствии с дарованным богами достатком. А также участвовать в шествии во славу Посейдона на Истимийских празднествах.
– …перед лицом всех олимпийских богов и богинь клянусь честно служить Посейдону, воздавать ему соответствующие почести и приносить дары… – торжественным речитативом вторил жрецу Алексиус.
– Во имя Посейдона, защитником и покровителем этого человека перед лицом богов и афинских граждан становится Сократ, сын Софроникса из дема Алопеки…
Алексиус изумленно поднял брови и вопросительно посмотрел на Пандору. Девушка улыбнулась уголками губ и еле заметно кивнула. Но тут же посерьезнела, внимательно слушая жреца.
…
Обряд закончился поздним вечером.
Бутос покровительственно похлопал Алексея по плечу:
– Я рад, что у Посейдона появился новый слуга. Бог океана всегда помогает своим почитателям.
– Благодарю тебя, почтенный Бутос, – Алексей склонился в очередном поклоне. – Не подскажешь, где здесь можно переночевать?
– Внизу, рядом с гаванью, есть пара харчевен, спросите там…
Они вышли из храма и спустились по высоким мраморным ступеням. Бездонное ночное небо было усыпано миллионами мерцающих звезд. Алексей запрокинул голову и подставил лицо прохладному ночному бризу. Как хорошо дышать полной грудью!
Пандора прижалась к его плечу.
– Как ты нашла меня? – спросил он дрогнувшим голосом.
– Боги привели меня к тебе…
Их губы встретились. Алексей обнял Пандору и крепко прижал к себе.
– Ты вся дрожишь. Замерзла?
– Немного…
Леша нащупал в темноте холодную узкую ладонь Пандоры и сжал ее, почувствовав ответное пожатие.
Они пересекли перибол и пошли по сбегающей вниз дороге, петляющей мимо темных силуэтов домов с плотно закрытыми ставнями.
– Так я теперь буду служителем Посейдона и буду жить при храме?
– Нет, – улыбнулась девушка, – теперь ты стал свободным человеком! Но твоя свобода посвящена божеству. Ты обязан почитать Посейдона и приносить ему дары.
– И все?
– Да. Если кто-то обидит тебя или попытается обмануть, ты можешь попросить защиты у твоего покровителя. Сократ очень честный человек…
– Как ты уговорила его стать моим покровителем?
– Дала прочесть твою рукопись…
– И как ему? – оживился Алексей.
– Сказал, что с большим удовольствием обсудил бы с тобой написанное…
Леша расплылся в довольной улыбке.
– К сожалению, Сократ не смог приехать, – продолжила Пандора. – В этом месяце он должен исполнять обязанности логиста в своей филе. Но он написал письмо для верховного жреца…
– А как отец отпустил тебя сюда?
– Он не отпускал… Отныне он не хочет меня видеть… – голос девушки дрогнул.
Леша остановился и прижал Пандору к себе. Он пытался подыскать нужные слова, но в голову лезла лишь слащавая банальность. Он просто прижался губами к стиснутым векам девушки, ощутив соленый вкус ее слез.
…
Они наскоро опустошили пару плошек остывших бобов под скабрезно-понимающим взором трактирщика. Алексиус купил у хозяина лист папируса и некоторое время что-то сосредоточенно писал, морща лоб и шевеля губами.
Поймав вопросительный взгляд девушки, Алексиус неловко улыбнулся:
– Нужно записать, пока я еще помню…
– Что?
Он на мгновение задумался, потом коснулся ее руки:
– Я все расскажу тебе завтра. Хорошо?
– Хорошо, – Пандора с трудом нашла в себе силы на ответную улыбку. У нее слипались глаза.
Они поднялись по скрипучим ступенькам. Алексиус одной рукой сжимал ладонь Пандоры, а в другой держал выданный хозяином харчевни облезлый светильник, на дне которого оставалось всего несколько капель масла.
Войдя в комнату, Алексиус оглядел крошечную облезлую каморку и поморщился. В комнате стоял тяжелый запах прелой соломы, перебиваемый вонью горелого масла. Леша с виноватым видом покосился на девушку и тяжело вздохнул. Пандора равнодушно махнула рукой и села на ложе. В этот момент крошечный огонек, ярко вспыхнув напоследок, погас. Пандора услышала, как Алексиус распахнул ставни и, пробираясь наощупь, вернулся к кровати. Сел рядом и прижал девушку к себе.