68 минут

– И всё же, что же нам теперь делать? Дернуть за ниточки наших людей в Москве, связаться с теми, кто обещал нам своё покровительство? – подал голос визави, о котором женщина казалось, забыла.

– Сейчас худшее для этого время. Станем дергаться по пустякам, люди там начнут считать нас бесполезными.

– Но твоё убийство это совсем не пустяк.

– И всё же. Вряд ли в Москве, при всей её перенаселённости найдётся много тех, кто способен на такое. Это один круг, люди одного долбанного круга и они будут врать мне в глаза, обещая содействие, а на самом деле придумают что-то ещё. Мы сделаем всё, что в наших силах. Прежде всего, нужно скрыть факт моей смерти – об этом не должен знать ник-то.

– Что делать с Наташей? – сухо спросил Леший. – Док будет молчать, я тоже, как и ты. Не говоря уже про немую.

– Убей её, – просто сказала женщина, словно попросила о ничего не значащем одолжении.

– Что? – переспросил гость, хотя и так хорошо расслышал.

– У нас нет другого выхода. Если люди узнают, что Лина воскресила меня из мёртвых, на неё начнётся настоящая охота, а наша размеренная жизнь превратится в ад. Толпы страждущих будут ходить за ней по пятам, умоляя об исцелении. Слух разнесётся быстро, обрастая фантастическими подробностями, преувеличивающими произошедшее в десять раз, и очень скоро здесь окажутся не только семь городов корпорации, а вообще все, что ещё остались, и тогда, бросив здесь всё, нам придётся бежать. Вот только куда? – женщина сидела, вцепившись пальцами в подлокотники кресла, не мигая глядя перед собой, словно видя себя скитальцем по бескрайним равнинам и лесам, наконец скинувших себя иго человеческого господства.

– Я решу вопрос с Наташей и подумаю насчёт места возможной эвакуации, – бесстрастно ответил Леший и вышел. Женщина определила это по едва слышному удаляющемуся скрипу половиц, она, возможно, не услышала бы его в другой раз, но сейчас все её чувства были максимально обострены. Алёна покачала головой, удивляясь его самонадеянности, и закрыла глаза, отдаваясь во власть звуков органа, что подхватив её в свои незримые объятия, понёс над землёй всё выше и выше и выше.

***

Когда хозяйка Полиса почувствовала себя лучше, она решила действовать, не дожидаясь, когда проблема исчезнет сама собой. Наташка исчезла из её дома в день скоротечной болезни, казалось бесследно, но всё на свете оставляет следы, и Алёна знала, как его отыскать. Она доверяла Лешему, но знала, что он не выполнит её поручение, просто не сможет убить беззащитную девушку, совсем ещё ребёнка. Всё что он вынес из армии, а потом, работая в московской полиции, противилось этому. Потому что таков был закон, который Алексей Суботин олицетворял в этих диких местах, и наказание должно было быть соразмерно вине. А вины девчонки бывший опер как раз и не видел.

Для Алёны всё было по-другому. Жизнь внучки, последней веточки её рода, которую она была вынуждена прятать от всех, шла в обмен на молчании гувернантки, чужого для неё человека, пусть и преданного всем сердцем. Но бывают обстоятельства, в которых люди предают, и, как правило, это самые близкие.

В уздечку каждой лошади был вставлен GPS трекер, такой себе коктейль из девятнадцатого и двадцать третьего веков. В конюшне Алёны были три лошади, и если Леший пользовался бричкой (ну не шли же они пешком), конечная точка маршрута должна была быть указана на карте с точностью до пяти метров. Леший о трекерах не знал, она поставила их сама на всякий случай, просто для подстраховки и вот сегодня её наугад пущенная стрела попала в цель.

Велев никого к себе не пускать, Алёна заперлась в кабинете, маленькой комнате, в которой был только стол, кресло и Smart TV. Это был её личный алтарь, в котором она словно храмовая жрица, проводила сакральные церемонии. Подсоединив GPS трекер к компьютеру, она вывела изображение на экран висевшей на стене плазмы и приступила к изучению накопившейся информации. За последние пару дней лошади не выезжали за пределы посёлка, и лишь в день покушения одна из них долго ездила каким-то путаным маршрутом по старым просёлочным дорогам и бездорожью, всё дальше отдаляясь от Полиса. Похоже, это было то, что нужно.

«А Лёша наш не так-то прост, быстро соображает. Далеко же ты забрался, – подумала Алёна глядя на самую дальнюю точку долгого пути брички. Обратная дорога заняла гораздо меньше времени, ведь шла уже почти по прямой к Полису. Ник-то его отсутствия не заметил, все были заняты случившимся, собравшись в её дворе. Да и мало ли куда он мог поехать?

А вот это ещё предстояло узнать. Введя координаты в компьютер, женщина перепрограммировала их в пульт управления маленьким разведывательным дроном и запустила его, включив автопоиск. Рано или поздно механическая птица долетит до нужно места и подаст ей сигнал.

***

Человек похожий на бродячего проповедника сверяясь с экраном смартфона, вышел к огороженному невысоким забором дому, стоящему в дебрях лесной чащи. Он был одет в длинный брезентовый плащ с накинутым на голову капюшоном, обут в резиновые сапоги и походил на обычного рыбака, только с рюкзаком вместо удочек. Деревянная дверь калитки была закрыта, и тогда мужчина перелез через забор.

Оказавшись на веранде, он огляделся, хотя мог этого и не делать – отсюда до самого Полиса не было ни души. Дверь оказалась открыта, и он вошёл, бесшумно ступая по вытертой от бесконечного хождения ковровой дорожке. Единственный жилец этого дома оказалась на кухне, что-то нарезая на разделочной доске и гость, остановившись в дверном проёме, с мягкой улыбкой смотрел на неё, не зная как сказать о своём появлении. Полная невысокая девушка лет двадцати, наконец, закончила приготовлении трапезы, толи раннего обеда, толи позднего завтрака; взяв налитый в стеклянную кружку чай, воду для которого закипятила на кубиках сухого спирта повернулась к кухонному столу и, увидев мужчину, вскрикнула от неожиданности, едва не выронив кружку.

– Серафим! – воскликнула она обрадованно и облегчённо, узнав нежданного гостя. – Как же ты меня напугал, негодник, у меня чуть сердце в пятки не ушло!

– Я не хотел, честное слово. Дверь была открыта, и я стоял, не зная как быть, просто любуясь тобой.

– Ну, так уж и любуясь, – засмущалась девушка, поправляя рукой непослушную прядь волос. – Нечем тут любоваться. Но как ты меня нашёл? Алексей Михайлович всё вёз меня и вёз, я аж задремала по дороге после всей этой нервотрёпки. Слава богу, с Барыней всё хорошо.

– Богу? – с тронувшей губы улыбкой спросил гость. – Какому именно?

– Ну как какому? Ну, так говорят, – наконец поставив кружку на стол, ответила девушка. – Присаживайся. На вот выпей с дороги чая, а я себе сейчас ещё сделаю. Но как ты меня нашёл?

– Разве это так важно? Я же сказал тебе, что мы будем теперь вместе, пока смерть не разлучит нас. Это тебе, сорвал по дороге, – ответил Серафим, доставая из рюкзака аккуратно укутанный в полотенце букет алых роз.

– Ах, какая красота! – восторженно воскликнула девушка, глядя на цветы и слёзы умиления и признательности за заботу наполнили её глаза, а гость спросил между-прочим: – А кто это, Алексей Михайлович?

– Ты не знаешь Лешего? Ах, нуда, ты же ни отсюда. А откуда ты? Я ведь про тебя ничего не знаю, совсем ничего. Кроме того, что ты мне очень нравишься.

– А разве этого мало? Я оттуда, куда мы скоро уедем с тобой, когда доделаю здесь свои дела. Если тебе Алексей Михайлович разрешит.

– Он мне не хозяин. Сказал пожить пока здесь, что в Полисе мне теперь небезопасно.

– Тебе угрожает опасность? – встрепенулся Серафим. – Я хоть с виду и не богатырь, но смогу за тебя постоять. Уж поверь мне!

– Да я верю тебе, верю. Но…Мне не стоит этого говорить, я видела то что, наверное, не должна была видеть и теперь не знаю, что надумает на этот счёт Алёна, но Алексей Михайлович сказал, что не даст меня в обиду. Просто нужно выждать немного.

– Ох уж этот Алексей Михайлович, – хмуро заметил визави. – Может он глаз на тебя положил?

– Кто, Леший что ли? Ну, ты меня рассмешил! Ревнуешь что ли? Вот ты даёшь! У него с Алёной старые шашни, из-за неё он и оказался здесь, а я ему как дочь.

– Дочь, на одну ночь. Что же ты такого могла увидеть, что ваша барыня всерьёз взъелась на тебя?

– Мне нельзя об этом говорить, – замялась девушка, но Серафим подошёл к ней и, взяв её лицо в свои ладони мягко сказал: – Пойми, в этом мире ты можешь доверять только мне, только я пойду с тобой до конца и именно поэтому я здесь. Все остальные лишь используют тебя в своих планах и им плевать, что будет с тобой в конце. Хочешь не говори, ведь даже не зная от чего, я всё равно буду тебя защищать!

– Да я ничего такого и не видела. Просто Алёна решила, что это опасно для неё…

– Всё больше не слова! – решительно перебил её Серафим. – Не хочу знать ни про Лешего, ни про Алёну, ни про их делишки. Тоже мне наркобароны.

– Тут дело ни в героине…

– Да всё! Не хочу ничего слушать! Я, пожалуй, пойду. А цветы в воду поставь, завянут.

– Да подожди ты, – хватая его за рукав плаща, воскликнула девушка. – Алёна заболела в тот день и умерла.

– Так уж и умерла? – недоверчиво спросил мужчина, останавливаясь у двери.

– Ну не умерла ещё, впала в кому, как доктор Лешему сказал, когда тот приехал с девчонкой.

– А девчонка здесь причём? Да и что это за девчонка?

– Ну, это не просто девочка, какая-то родственница Алёны. Док сказал, что в них одна кровь.

– Тебе сказал?

– Нет, Лешему. Я просто это слышала, – выпалила девушка и добавила смутившись: – Ты только не думай, я не подслушивала. Так вот пока Алёна умирала, Алексей Михайлович привёз откуда-то эту девочку, я её правда видела пару раз да этого, и доктор стал по приказу Лешего переливать её кровь Барыне, а потом обратно. Тот вначале не хотел, но Алексей Михайлович гаркнул на него и тот согласился. Это длилось где–то с час, а потом барыня, наконец, открыла глаза. Вот и всё. Ничего такого тут нет!

– Да, действительно, ничего такого, – виновато произнёс Серафим, разворачивая гувернантку Алёны к себе спиной и нежно обнимая за плечи. – Не переживай я смогу тебя защитить. Всё будет хорошо. Поживи здесь ещё пару дней, я доделаю свои дела и заберу тебя отсюда.

– Куда? – вздохнув, обречённо спросила молодая женщина. – В любом из Семи Городов Алёна найдёт меня и сделает всё что захочет. Она тут хозяйка.

– Значит, уедем туда, где не сможет достать, – запальчиво ответил Серафим. – Если тут она не даст нам жизни, значит уедем в Москву или в другой город, куда сможем попасть. И если даже там придётся жить в гетто, наши дети, по праву рождения уже получат в нём все права. Мы будем жить как люди совсем в других условиях – там есть всё, что нужно для жизни, там есть закон – и ни одна барыня не посмеет совать свой облезлый от наркотиков нос в нашу жизнь.

Девушка слушала, воспринимая это скорее как сказку, а не планы на будущее, понимая всю их нереальность. Но ей так хотелось в это верить.

***

Когда Алёна доехала, наконец, до нужного места, солнце уже перевалило за полдень. Ещё на подъезде женщина внимательно рассмотрела видео с квадрокоптера висящего над сложенным из брёвен домом в полтора этажа, обнесённого невысоким забором. Калитка была закрыта и сколько она не стучала, и не звала жиличку по имени, та не отзывалась. Дом казался абсолютно безжизненным. Поняв бессмысленность дальнейших попыток, хозяйка Полиса перелезла через забор и, подойдя к закрытой двери, зачем-то постучала в неё, уже зная, что ей ник-то не откроет. Тогда она обошла дом, заглядывая в окна и, по-видимому, в спальне увидела то, что подтвердило её самые мрачные догадки.

В щель не до конца опущенной жалюзи она увидела висящее под потолком женское тело. Алёна не видела его полностью, только голые ноги до колена, в одном оставшемся на ступне комнатном тапке. Барыня ещё какое-то время смотрела на них, а потом, отвернувшись, прислонилась к нагретой солнцем стене и съехала вниз. Наташку было конечно жаль, но, было очевидно, что её уже не вернуть и теперь, отметая самоубийство, появлялась новая проблема – кому и что девчонка успела рассказать перед смертью.

При имеющихся возможностях ей не стоило большого труда обзавестись базовыми станциями мобильной связи, это было проще, чем натягивать на столбы или закапывать в землю провода стационарных телефонов. Да мобильная связь оттого и звалась «мобильной» что всегда была при тебе. Московские власти не препятствовали развитию основанных изгоями поселений, посчитав, что даже такие как они имеют право на второй шанс. В приходящих из Москвы поездах был товарный вагон, для тех, кто имел возможность оплатить заказанную покупку. Вышки сотовой связи работали лишь там, где было электричество и Алёне потребовалось прилично отъехать от дома, чтобы связь появилась.

Леший приехал довольно быстро, взяв с собой доктора, констатировавшего смерть и нескольких приближённых из местной полиции, которых натаскал, как мог в расследовании уголовных дел и первичном сборе улик. Умышленные убийства случались не часто и, как правило, это было бытовым сведением счётов по пьяной лавочке. Барыня не поощряла увлечение наркотиками и алкоголем, но запретить это полностью не могла и ограничивалась лишь частичным запретом употребления в рабочее время. В отличие от героина водка и пиво свободно продавалась в её магазинах, и каждый, кто имел средства, мог их купить. Разговаривать с Алексеем ей не хотелось, тем более что-то объяснять. Ведь всё было ясно и так, и говорить о доверии больше не приходилось. Он лишь спросил Алёну глядя сквозь окно на висевшую в петле девушку:

– Это ты её убила?

– Нет, я нашла её уже повешенной, – ответила женщина, шериф кивнул, не став спрашивать, что было бы, если б Наташка оказалась жива, о том, почему не вытащила её из петли и что вообще она здесь делает. Алёна уехала в Полис, а полицейские занялись своей работой.

Утром Леший зашёл к ней в кабинет, пройдя мимо вооружённой до зубов охраны; после покушения бывший штаб воинской части жил теперь на осадном положении, бросив с порога:

– Только не спрашивай, почему я так сделал и давай вообще закроем эту тему.

– Но что-то ты мне можешь сказать? В конце концов, ты у нас шериф, – развела руками хозяйка кабинета. По случаю установившейся в последние дни жары она одела лёгкое свободное платье. Окно в комнате было закрыто плотной гардиной дававшей незначительный приток свежего воздуха, как и света.

– Есть кое-что любопытное, вот смотри, – сказал Леший, показывая ей фото на своём планшете; лицо его можно было бы назвать довольным, если б не предшествующие всему этому обстоятельства. – Сейчас жарко, не только люди оставляют следы, а и солнце. Видишь её пальцы? На указательном след от кольца, которого нет.

– Могло слететь во время борьбы или Наташка сама его сняла.

– Могло, если бы была борьба, но борьбы не было. Если не брать во внимание версию о самоубийстве, выходит она сама впустила убийцу, которого хорошо знала, поэтому и была застигнута врасплох. А дом мы обыскали – кольца нет.

– И что это значит?

– А это значит, – ответил Леший, – что убийца подарил ей колечко со встроенным GPS трекером, а возможно и микрофоном, поэтому был в курсе всего, что происходило здесь и Наташиного местоположения.

– Охренеть! Грёбанный век высоких технологий, – не сдержалась Алёна. – Камеру с квадрокоптера посмотрели?

– Да, и это самое интересное.

– Есть лицо убийцы? Найду урода, заживо шкуру сдеру, кем бы он ни был, – оживившись, кровожадно выпалила Барыня, но Алексей лишь отрицательно покачал головой.

– Нет, причём вообще ничего. Девчонка всё время была одна, пару раз попав в камеру. Вот смотри, – сказал он, пытливо глядя на неё, придвинув планшет и нажав на пуск. – Видишь?

– Ничего я не вижу. А что я должна была увидеть?

– И я ничего не заметил, в первый раз, – кивнув коротко стриженной седой головой, произнёс Леший, пододвигаясь ближе. – Вот видишь тень, тень движется, а человека нет. Вот это и есть наш неизвестный, в существовании которого я, честно говоря, засомневался.

Алёна впилась глазами в изображении на экране. Несмотря на пасмурное утро, ближе к обеду день распогодился, вышло солнце, и в его свете была ясно видна тень человека выходящего из дома.

– На нём какой-то девайс блокирующий его изображение.

– Видимо не очень качественный, – вставила Барыня, вновь и вновь просматривая запись. – Мы можем своими силами разблокировать видео?

– Пытались, но так и не смогли. Нужно заказывать программу в Москве.

– Следующий поезд через две недели. За это время он ещё кого-нибудь укокошит. Чёртов прибор, нужен мне самое позднее завтра, и я постараюсь сделать всё, чтобы завтра он был уже здесь.

– Хочешь, чтобы его сбросили с дрона? – спросил Леший, направляясь к двери. – Просмотрю по камерам все связи Наташки за последнее время, глядишь, наш неизвестный где-нибудь да засветится.

– Да хоть с летающей тарелки, – отрезала женщина, с ненавистью глядя на чётко видную тень человека в накинутом на голову капюшоне плаща. – Главное для меня поймать эту тварь как можно быстрее, и я сделаю всё, что бы так оно и было.

***

Леший больше не доверял механизмам, взяв в последнее время привычку делать по утрам трёхкилометровую пробежку. Он любил лес, в нём не было луговой жары и пыли и, отбежав довольно далеко в лесную чащу, порядком прореженную поселковыми лесорубами, остановился. Долгое время Суботин просто стоял, прислушиваясь к пению птиц; наконец удостоверившись в отсутствии слежки, он достал спутниковый телефон, набрав единственный номер, не став включать видеосвязь.

– Это я, – сказал он, когда трубку сняли почти сразу, – всё вышло, так как мы и думали.

– Это хорошо, – ответил мужской голос явно уже не молодого человека, с трудом скрывая свою радость. – Скидывайте координаты местоположения объекта, мы высылаем группу.

– Поторопитесь, у нас появились конкуренты.

– Кто? – явно встревожился собеседник, выказывая свою крайнюю озабоченность.

– Я не знаю. Кто-то, кто готов идти по труппам ради достижения цели.

– Разберитесь с ним, голубчик, обязательно разберитесь. На кону стоит слишком много, и мы не можем упустить этот шанс, просто не имеем права…

– Я делаю всё что могу, но и вы должны мне помочь, – перебил Леший, пытаясь уверенностью своего голоса прекратить начинающуюся панику.

– Мы? И чем?

– Алёна отослала заявку на получение нужной нам программы для дешифровки файлов, очень нужной. Постарайтесь, чтобы заказанный ею прибор самое позднее завтра с дроном вылетел из Москвы.

– Считайте он уже у вас, – наконец взяв себя в руки, ответил не названный в разговоре собеседник. – Надеюсь скоро встретиться с Вами, Алексей Михайлович, встретится в совсем другом уже мире.

– И я очень на это надеюсь, – проворчал Леший, пряча выключенный телефон в карман. Он развернулся и не торопясь побежал к Полису.

***

Стояла середина лета и так же как в прошлые годы река обмелела, что сказалось на количестве получаемой электроэнергии. Свет в Полисе теперь давали по часам, но для Барыни и казино делали исключение. Помимо ГЭС вырабатывали электричество ветровые генераторы и солнечные панели, а местные инженеры самоучки, которых называли Кулибиными, ставили их туда, где прерывать процесс было нельзя. Для Полиса такими были больница, хладокомбинат, где летом хранились запасы на зиму и местный банк.

Ватаги металлистов обследовали окрестные земли, привозя в Полис подводы с цветным металлом и железом. То, что плавилось легко шло на выплавку нужных городу вещей. Плавили металл при помощи электричества, как правило, по большой воде, но даже тогда на это уходила вся вырабатываемая ГЭС энергия и в этот раз исключений уже не делали. То что расплавить не получалось, разрезали, сваривали или обрабатывали ковкой.

Союзные Дома всерьёз задумались о хождении в Корпорации единой денежной единицы – Нового Русского Рубля и даже сделали первый шаг на пути к этому во взаиморасчётах. В подвалах Полиса был аналог хранилища Центробанка, где каждый город держал имевшие ценность вещи, будь то растерявшие свою изначальную стоимость золото и драгоценные камни, оружие, технологии или героин – в общем, всё что, обеспечивало денежной единице ликвидность.

Эти хранилища были самым ценным, из всего, что имелось в этом новом мире и поэтому за ними велось круглосуточное наблюдение и учёт. Когда баланс хранящегося добра оказывался критическим, расчёты новым рублём больше не принимались и люди возвращались к обычному обмену одного на другое.

Выплавка новой денежной единицы происходила из старых монет; на реверсе красовалась голова мифической медузы Горгоны, символизирующей новое время эпохи коронавируса, а на аверсе была выдавлена цифра. Самые дорогие, номиналом в тысячу новых рублей чеканились из платины и были настолько редки, что использовались лишь для взаиморасчётов между главами Домов, пятисот рублёвка лилась из золота с приличным добавлением меди и была почти красной, ниже достоинством шли монеты из латуни и алюминия.

Солдаты пограничной стражи, отбыв на границе положенные три месяца, недавно вернулись домой. Каждый город давал своих рекрутов, и Полис не был исключением. Девяносто дней на границе цивилизации превращали солдат в обросших, одетых в звериные шкуры бородачей, больше похожих на лесных разбойников. С формой не было проблем – старых запасов хватало ещё на долгие годы, но был в этом какой-то первобытный шик – носить одежду из шкуры добытого тобой зверя, и чем крупнее и опасней был зверюга, тем выше ты котировался в глазах сослуживцев. Полис выделял им из бюджета хорошие деньги, которые выдавались на руки в день возвращения и уходили почти сразу в заведениях Барыни. Не видевшие ничего кроме леса молодые мужчины отрывались по полной и выходили из казино, лишь, когда больше нечем было платить.

Задачей пограничников была не только охрана территории, установление столбов с натянутой колючей проволокой, а и фильтрация людей желающих попасть на территорию Семи Городов, ютившихся в теплое время года в импровизированных поселениях у односторонних пунктов пропуска. В отличие от мегаполисов смертность на отвоёванных у Пустоши землях не была плановой и как ни старались главы поселений, всё ещё превышала рождаемость. Люди умирали от болезней, старости, ран и травм, заканчивали нелёгкую жизнь самоубийством, а пополнялись лишь поездами с изгоями из Москвы, среди которых не каждый мог ужиться на новом месте или принести ощутимую пользу. Задачей пограничных застав было отсеять бесполезных для социума людей и ввести в него тех, кто мог помочь новому государству в решении первоочередных задач.

Был почти полдень, когда к зданию бывшего штаба подошёл одетый в линялые джинсы и синюю футболку похожий на бродячего проповедника мужчина лет двадцати пяти с рюкзаком за плечами и требовательно постучал в ворота. Переговорив с охранником, он довольно долго ждал снаружи, а потом прошёл во внутренние апартаменты. По дороге его несколько раз тщательно обыскивали, удивляясь содержимому рюкзака. Войдя внутрь двухэтажного дома, ему снова пришлось ждать и спустя ещё четверть часа, он всё же вошёл в гостиную, где его встретила Алёна в летнем деловом костюме, в компании сидевшего рядом в кресле Лешего и пары человек из её окружения, занимавшихся своими делами и в разговоре не участвовавших.

– Ты сказал, что тебя выгнали из моего казино, не отдав выигрыш? – без предисловий сухо спросила хозяйка Полиса, разглядывая визитёра. Вообще-то разрешением довольно часто возникавших конфликтов занимался начальник охраны, но неожиданный гость настаивал на встрече именно с ней.

– Не совсем так, Амалия Сергеевна. Здоровенный мулат решил, что я мухлюю в игре и, похоже, надумал со мной разобраться. А мне просто везло в тот день. Но прежде, как знак своей признательности за потраченное время, хочу подарить Вам эти цветы. – Мужчина полез в рюкзак, что держал в руке и достал из него букет из семи алых роз, но прежде чем женщина смогла дотронуться до них или вздохнуть запах, начальник охраны вынес их в другую комнату, приказав своим людям впредь следить за ним.

– Так это ты тот мошенник, неделю обиравший игроков в моём казино, а потом сбежавший через окно?

– Это Вам мулат наплёл такого? – не смутившись, переспросил гость. Вполне миловидное лицо Барыни, с заметной примесью восточной крови стало вдруг жёстким, как-то враз растеряв остатки былой привлекательности. Теперь её улыбка больше походила на оскал львицы, защищавшей своё логово – этот убийственный взгляд не предвещал ничего хорошего, но молодой человек выдержал его, нисколько не смутившись. – А что мне оставалось делать? Здоровяк убедил себя в моей вине и готов был расправиться со мной, без каких либо доказательств, просто от скуки, для поддержания авторитета. Мне пришлось спасать свою жизнь, бросив выигрыш.

– Так ты пришёл за выигрышем? – удивляясь его наглости, сухо спросил вернувшийся в залу Леший.