Сказки темного города. Ворон

Глава 3

– Не подавай вида первая, что узнала его. Он очень изменился с тех пор, как ему было шестнадцать лет, – инструктировала меня леди Дороти, пока мы тряслись в экипаже по ночной дороге на пути в Либерон. – В театре будешь играть маленькую роль, но поскольку будешь моей протеже, я буду водить тебя за собой везде после представления. Теперь о легенде. После смерти твоего отца семья была лишена даже того скудного содержания, которое было положено в таком случае, поскольку якобы твой отец был среди подозреваемых в измене королю. Ты испытываешь ужасную обиду и горечь за якобы клевету на отца, поэтому приняла решение уехать из своего государства в Либерон. Какое-то время работала в таверне на границе, затем тебя там увидела я и предложила место в театре. Эта сторона нашей легенды будет подтверждена достоверно, поскольку похожая на тебя девушка действительно работала в одной из таверен, потом уехала вместе со мной два дня назад в столицу.

– И где эта девушка теперь? – настороженно спросила я.

– Тебе это знать не стоит, – пожала плечами леди Дороти. – Далее Бэсс. Твоя подруга ничуть не изменилась с тех самых времен, как ты ее видела. Она так же кротка, послушна и мила. Только слушается теперь она своего мужа, коракса, который служит в военном совете короля. У нее двое детей, близняшки-мальчики. Живет Бэсс в огромном особняке на окраине столицы. В свет выходит редко, предпочитая развлечения у домашнего очага. Поэтому молоденькой актрисе особо негде будет пересечься с такой чопорной дамой, какой стала твоя Бэсс. Я так думаю, что если Дамиан и узнает в тебе ту девочку, которая некогда обзывала его ящером, то, возможно, сразу и не выдаст это, поскольку будет прощупывать почву насчет тебя.

– А если я ему не понравлюсь? – спросила я.

– Если не понравишься…тогда в любом случае нужно найти такой подход к нему, чтобы ты могла беспрепятственно бывать в доме у Бэсс, вращаться в их кругах и прочее. Ты просто обязана стать частью их семьи, Марлин, поскольку только так ты сможешь выполнить хоть часть того, что будет необходимо.

– Но что нужно будет сделать? – напряженно спросила я.

– Все потом, как и сказала Рамона. Если получится захомутать Дамиана, это будет одно задание, если же только влиться в семью в качестве подруги Бэсс – это уже совсем другое. Пока торопить события не будем. На данном этапе ты должна думать о том, как сделать то, что тебе велено. И еще, в столице к тем, кто не относится к кораксам, то есть всем остальным его жителям, всегда пристальное внимание, так что не пугайся, если вдруг тебя остановят на улице и начнут задавать вопросы. Это обычное дело.

– А где я буду жить?

– Я сняла тебе комнату в гостевом доме, который находится как раз напротив моего особняка. Место очень уютное и тихое. Постояльцев не так много и лишних глаз не будет. Но по приезду поживешь пару дней пока у меня.

Я кивнула и спустя несколько минут молчания спросила осторожно:

– А какой он…Дамиан? Я так поняла, что вы очень хорошо знаете о нем даже то, что знать и не должны бы.

Леди Дороти усмехнулась и щелкнула пальцами. Не прошло и пары секунд, как вокруг нее образовалось плотное облако тумана и когда оно исчезло, передо мной оказалась красивая женщина средних лет с длинными белокурыми волосами, восхитительными зелеными глазами, точеными чертами лица и великолепной фигурой, которая была облачена в шикарное платье темно-бардового цвета. Настоящая красавица-актриса, не иначе.

– Удивительно, – только и пробормотала я в ответ на такое обращение.

– Мать моя была метаморфом. Я долго это скрывала, ведь такие способности не слишком жалуют в обществе. Когда началась война, то ищейки короля таки вышли на меня. Мне было предложено работать во благо короны и государства. Пару лет сначала выполняла мелки поручения в Либероне. Затем заняла место этой актрисы, – пожала она плечами с грустью, и я поняла, что женщины, настоящей леди Дороти Вараксы, скорее всего более нет в живых. – То, что Дамиан жив, я узнала лишь тогда, когда он уже занял место в рядах главных. Увидела его как-то на спектакле сидящего в первом ряду. Я тогда едва не выдала себя, забыв даже слова при виде его. Не прошло и пары дней, как мне пришел приказ втереться к нему в доверие и наблюдать за ним. Мне это сделать не составило труда, поскольку я знала всю его подноготную – что он любит, чем может увлекаться, какие книги читал и многое другое, что мне известно из моей прошлой жизни, когда я была у него и Бэсс гувернанткой. Так что, мы с ним практически друзья, – усмехнулась она.

– И у вас ни разу не екнуло сердце, что вы можете подставить его? Вы столько лет практически заменяли ему мать, ведь, насколько я помню, мать Бэсс и Дамиана была, мягко говоря, холодна в отношении к детям.

В ответ на это леди Дороти нахмурилась и устремила взгляд в окно. Затем, спустя пару минут молчания, перевела взгляд на меня и проговорила:

– В битве с эскадроном Дамиана за черноводную реку погиб мой родной сын. Поэтому, как бы я раньше не любила этого мальчика, его солдаты отняли у меня смысл моей жизни. Нет, я не мщу ему, это не про меня. Я просто абстрагировалась от того, что некогда практически заменяла ему мать. Он для меня не тот мальчик, которого я воспитывала, он для меня один из главных кораксов Либерона и не более того. И тебе, Марлин, я тоже советую относиться к нему так же. К нему и к Бэсс. Они кораксы, враждебные нам сущности. Если встанет вопрос о том, направлять ли своих кровожадных пернатых солдат на дом, где живет твоя мать, Дамиан не будет долго раздумывать. Помни об этом, девочка моя.

– Ясно, – с грустью проговорила я, прекрасно понимая, чего стоило этой женщине едва ли не каждый день улыбаться, строя из себя некую другую особу в тот момент, когда сердце разрывалось от боли, которая никогда не притупляется.

– Ну, а что касается его…Дамиан из того гусенка-юнца превратился в очень красивого мужчину. Высокий, статный, сильный. От него всегда веет какой-то непреодолимо увлекающей харизмой. Именно она-то и обеспечивает ему ту вереницу влюбленно смотрящих на него девушек и молодых женщин, которые то и дело сменяются подле него. Ветреный до невозможного, – улыбнулась леди Дороти. – Вроде бы уже и возраст такой, что пора бы остепениться и семью создать, ан нет, не желает. Хотя, мне порой кажется, что он не хочет обременять себя серьезными отношениями до тех пор, пока не окончится война. Он ведь видел, как страдала его мать, потеряв своего мужа, отца Дамиана и Бэсс. Говорят, что она и ушла так рано поэтому, сначала пристрастившись к выпивке, а потом и наложив на себя руки. Слухи может, не могу сказать точно. Но то, что смерть отца Дамиан перенес очень и очень болезненно, это точно. Поэтому, на мой взгляд, и не привязывается он ни к кому, да и к себе привязывать никого не хочет. Пара ночей в постели с какой-то красавицей и уже следующие пару ночей подле него другая. А может я просто его идеализирую, ведь мне все кажется, что я слишком хорошо его воспитывала ранее, чтобы из него вырос такой повеса. Может он просто падок на женскую красоту и не более того. Этот вариант был бы более приемлем для нас, – засмеялась Дороти.

– Да уж, – скривила я губы в вымученной улыбке. – Хотя мне кажется эта затея заведомо провальной. Вариант с Бэсс более правдоподобен, ведь мы с ней в детстве были не разлей вода. А вот чтобы с Дамианом, это из ряда чего-то сказочного, да и только. Даже я…не могу с точностью сказать, что смогу правильно повести себя с ним. Какой другой мужчина, возможно, но только не ящер, – поежилась я, вспомнив колючий взгляд темно-серых глаз мальчишки, которого я помнила.

– Мне всегда было интересно, почему именно ящер? – улыбнулась Дороти.

– О, это еще та история, – простонала я с улыбкой. – Помните мне мама купила такую красивую сумочку с длинными лентами? Вы еще тогда на нее брошь свою прицепили, сказав, что так моя сумочка еще более красива. Так вот однажды я вернулась из вашего дома и запустила в сумочку руку, дабы достать оттуда конфеты, но вместо сладостей нащупала нечто скользкое. Я в ужасе отшвырнула сумку и оттуда выползла та огромная ящерица, которая жила в комнате у Дамиана. Не могу с точностью сказать, что это он ее туда мне подкинул, может она сбежала и сама забралась туда, но с того дня Дамиан стал для меня ящером и никем иным.

– Он точно не подбрасывал ее тебе, – уверенно сказала Дороти. – Поскольку целый день искал тогда это противное пресмыкающееся, перевернув весь дом вверх дном.

– Ну и поделом ему, – улыбнулась я. – Я тогда решила промолчать, что ящерица где-то спряталась в моем доме, поскольку знала, что он придет к нам, чтобы забрать ее. А мне до жути было стыдно, ведь по сравнению с домом Дамиана и Бэсс, домишко моей семьи был конурой, не иначе, и мне казалось, едва только Дамиан увидит, где я живу, то будет до конца жизни называть меня нищенкой.

– Столько времени прошло, – устало проговорила леди Дороти, откинувшись на спинку сиденья. – Ты вон в какую красавицу превратилась. Дамиан с Бэсс выросли и стали взрослыми. Я…постарела, – она на мгновение прикрыла глаза и на ее лбу выступила напряженная жилка. – Заключили бы уже перемирие, что ли. Сколько будем так косить ряды друг друга? Столько смертей, а конца этому ужасу и не видно.

Следующие несколько часов езды мы не разговаривали с Дороти. Она дремала, а я напряженно смотрела в темное окно, за которым едва были различимы мелькавшие стволы необъятных деревьев, растущих вдоль дороги. Миллионы мыслей кружили в моей голове. Воспоминания, к которым я никогда не думала вернуться, то и дело всплывали в моей памяти. Вот мы с Бэсс сидим на лужайке подле ее дома и листаем книжку с картинками, вот моя мама угощает нас душистыми пирожками, вот леди Дороти, тогда еще Аша, бранит нас за то, что мы оборвали все бутоны на розовом кусте, а вот Дамиан смеется над тем, как мы с Бэсс хлюпаем носами, рыща по дому в поисках новых кукол, которые подарила нам его мать. Дамиан…Я застонала, мысленно произнеся это имя. Никогда не думала, что смогу сказать, что не слишком обрадовалась известию о том, что он остался в живых. Он и Бэсс. Ведь хоть Рамона и сказал, что прямого вреда меня не заставят наносить ни ей, ни ему, но мне мало верилось в это. А вредить тем, кого знаешь…это было выше моих сил…даже во благо родной страны. Рамона была права. Не под силу сильфиде некоторые грани жизни лазутчиков, ох не под силу. Слишком много во мне было этого желания видеть всех счастливыми несмотря на ту муштру, которой мы подвергались в школе. Слишком много было моей сущности во мне, а она ну никак не хотела ложиться в постель без любви, никак не хотела врать бывшей подруге, и никак не хотела идти тем путем, которым заставляла меня идти чертова война. Проглотив комок в горле, я вспомнила голодные глаза братишек и отчаянный взгляд мамы, когда она стояла у окна и беззвучно плакала, не зная, чем нас накормить. Вспомнила ее слезы, когда она читала маленькое, невзрачное нацарапанное черными чернилами донесение о смерти отца. Только эти горькие картины в моей голове и заставляли отбрасывать свои сомнения и настойчиво требовали хоть что-то сделать для родных и для тех, кто так же, как и я, испытал ужасы потери и безысходности.

– Въезжаем на территорию Либерона, – сосредоточенный голос леди Дороти прервал мои размышления. – Пару часов и будем у меня. Уже утро практически, – она кинула взгляд на мелькающий за горизонтом кроваво-красный восход. – Днем отоспимся, а вечером в театр.

– Как, уже сегодня? – настороженно спросила я.

– Да. Промедление нам ни к чему. Быстрее сделаем то, что нужно, быстрее отправлю тебя и твоих подруг домой. Одной мне спокойнее здесь. Нужно беспокоиться лишь о своей жизни. Не люблю брать на себя ответственность за судьбы других, – резко ответила леди Дороти, и я поняла, что она переживает обо всем не менее, чем я.

Я молча кивнула, соглашаясь с ней, и следующие пару часов напряженно наблюдала за территорией Либерона. Благо, двигались мы по безопасному участку, поэтому кроме мирных деревенек и одиноких патрулей на пути к столице нам ничего устрашающего не попалось, ведь вся кровавая бойня была сосредоточена на северной стороне прилегающей к нашему государству территории.

Либерон, государство-колыбель кораксов. Именно здесь испокон веков жили они, эти оборотни-птицы и где бы они не проживали вне его территории, в любом случае превыше всего они ставили именно ее, эту землю, славящуюся своими богатыми на приносящие огромные деньги ископаемыми. Золото, серебряная руда, изумруды…чего еще им не хватало, я не могла понять. Хотя, как говорила мадам Рамона, битва шла за главный ресурс – население, которое, в случае победы кораксов, стало бы бесплатной рабочей силой, своим трудом добывающей то, что именовали одним словом «богатство».

Пока наш экипаж несся по бескрайним природным просторам, я еще была относительно спокойна, но когда его колеса загромыхали по мощеной дороге и мы миновали главные ворота столицы, вот тут меня и начала поколачивать едва уловимая дрожь. Как я не старалась отвлечь себя созерцанием готической архитектуры города, мои мысли то и дело нашептывали мне, что иду я по скользкой и опасной дорожке, которая непонятно куда заведет меня. Меня и моих подруг, которые, как я поняла, уже были в этом городе.

Не прошло и четверти часа, как экипаж остановился подле высокого, но какого-то узкого особняка, построенного из черного камня, украшенного лепниной, выкрашенной золоченой краской. Выйдя из экипажа, я окинула взглядом улицу, по которой сновали туда-сюда озабоченные прохожие и вальяжно расхаживающие влюбленные парочки.

– Это одна из главных улиц. В свое время актриса, обличье которой я ношу, была очень популярна и этот дом ей подарил один из поклонников, – тихо проговорила мне леди Дороти, подтолкнув меня ко входу в особняк. – Пойдем, незачем пока привлекать к себе лишнее внимание.

Поднявшись по истертым ступеням ко входу в дом, я отметила про себя, что особняк был хоть и не слишком большим, но довольно-таки дорогим. Чего только стоили золоченые витые перила и кованые двери, украшенные стальными цветами, покрытыми такой же позолотой. Едва только мы остановились у входа, как двери нам открыла Китти в форменном платье служанки. Увидев девушку, у меня словно гора с плеч упала, и я едва не бросилась ей на шею, но сдержалась, помня, что по легенде она всего лишь служанка в доме у леди Дороти. Но когда двери особняка захлопнулись за моей спиной, я не выдержала и обняла Китти, которая засопела носом, тоже едва сдерживая слезы.

– Бог мой, дети еще, – пробормотала едва слышно леди Дороти, наблюдая за нами. – И куда вас таких вот в лазутчики? Вы же сильфиды! Эмоции, ласка, любовь ко всему живому и прекрасному…как это затравить в себе? Ой, девоньки, не знаю я.

Выдохнув, она стащила с рук перчатки и сбросила с плеч плащ, отдав его Китти.

– Поесть и в кровать, – строго посмотрела она на меня. – К вечеру должна быть куколкой, а не затасканной тенью с темными кругами под глазами. Болтать будете потом. Отведи ее в столовую, а потом покажи комнату, – бросила она Китти. – У тебя на сон не более шести часов, – окинув меня взглядом, проговорила она и направилась на второй этаж.

Мы же едва не в обнимку пошли в направлении столовой, откуда доносился непередаваемый запах чего-то печеного.

– Это ты что ли все приготовила? – недоверчиво спросила я у Китти, когда та поставила передо мной очередную тарелку с просто невероятно красиво украшенным блюдом.

– Моя мама была поварихой у одной графини, – улыбнулась та и уселась напротив меня за стол. – Я полжизни провела на кухне. Так что это, – она кивнула на тарелки, – моя стихия. Многое, конечно, я умела делать при помощи своих сил, но здесь, когда они подавлены, пришлось вылеплять все руками, – она пододвинула ко мне тарелку, на которой лежал пирожок, украшенный причудливыми цветами. – И я не уверена, что мне по душе придется то, когда я вновь стану сильфидой. Шучу, конечно, – засмеялась она. – Творить руками так же увлекательно, как и при помощи магии.

– А Эзра? Она где? – спросила я.

Китти отломила кусочек печенья и, бросив его в рот, проговорила:

– Нас везли сюда порознь. Меня такой дорогой тащили сюда, что ты себе и представить не можешь. Ты ведь с Дороти поехала по открытому пути, она же у нас личность видная, ей везде дорога открыта в Либероне, – повела бровью Китти. – А мне последние километров пять пришлось идти пешком до столицы. Уже на подходе только какой-то извозчик предложил меня подвезти, а так бы я вообще не знаю, что со мной было бы. Так что Эзру я не видела. Они нас специально разделили, мне кажется, – проговорила Китти. – В целях безопасности. Случись чего, чтобы не дай бог мы не попали всем скопом сразу в лапы этих ворон, как случилось с теми девушками, о которых так горевала Элея. А где твой медальон? – нахмурилась Китти, кивнув на мою шею.

– Мне его нельзя носить. Я здесь сильфида, – пожала я плечами.

– Почему? – спросила удивленно Китти. – Мадам Рамона вкратце описала нам суть задания. Но чтобы ты без медальона…а вдруг попадешься, что тогда? Живьем же выпотрошат. Могли бы ведь без подавления сущности сильфиды его сделать для тебя.

– Не знаю, – напряженно отмахнулась я. – Она сказала мне, что я по максимуму должна быть естественной во всем. Рамона решила не рисковать…заданием, – проговорила я и опустила голову, понимая, что меня бросили как ягненка на закланье – выживай как хочешь. – Ну да ладно. Все потом. А сейчас спать. Шутка ли, больше половины суток провести в бешено мчащемся экипаже. Разбита вдребезги, честное слово. Пойдем, покажешь мою комнату.

Китти вскочила и, ухватив меня за руку, потащила за собой на второй этаж шикарного особнячка Дороти.

– Непередаваемо красивый дом, – тихо прошептала она, открывая дверь в одну из комнат. – Эта настоящая леди Дороти была еще той свиристелкой, раз ей такой дом подарили. Это же как нужно уметь мужчиной вертеть, чтобы он так раскошелился на тебя.

– Китти, – с упреком проговорила я, ткнув ее в бок локтем. – Нельзя мертвых обсуждать.

– Ой, да ладно, – махнула в ответ та и открыв дверь пропустила меня вперед.

Небольшая, уютная комнатка была обставлена в старинном готическом стиле. Деревянная кровать из красного дерева, накрытая темно-бордовым покрывалом, кованые светильники, коричнево-красный ковер на полу, камин с висящим над ним огромным зеркалом в раме из темного дерева, арочные окна с витражными вставками, сквозь которые пробивался разноцветный свет, какая-то величественная резная мебель из того же дерева, что и кровать – все это хоть и было явно дорогим, но навевало некоего рода уныние.

– У них везде готика, – проговорила Китти, подходя к окну, за которым была видна центральная улица.

– Кораксы, что с них взять. Темный клан с древними корнями, – пожав плечами ответила я, проведя пальцами по дорогой ткани бархатных штор. – Такая же обстановка была в доме у Бэсс и Дамиана, когда они жили на наших землях. Помню я до дрожи в коленках боялась ходить по длинному коридору, ведущему в комнатку моей подруги, так меня пугали темные тона, в которые было все отделано, ведь и без того тускло освещенный коридор казался мне каким-то по особенному мрачным и зловещим. Мне все чудилось, что вот-вот одна из дверей распахнется, оттуда выскочит какое-то чудовище и съест меня.

– Да, красиво, богато, но мрачно, – окинула взглядом комнату Китти. – Здесь ванная, там гардеробная, – махнула она рукой на две двери, ведущие в смежные помещения. – Платьев у тебя там целая куча. Все как на подбор по вкусу нашей мадам Рамоны. Шик, блеск, разврат, – усмехнулась Китти.

– Да какая разница, – махнула я рукой и, стащив пыльное платье, рухнула на кровать. – Главное не выдать себя и выжить здесь.

– Это верно. Ладно, отдыхай, – проговорила Китти, зашторивая окна. – Я разбужу тебя ближе к вечеру.

– Спасибо, – улыбнулась я и обняла подушку, чувствуя, что несмотря на ужасную тревогу в душе, спать буду просто беспробудным сном.

Шесть часов сна, были ли они? Когда меня затормошила Китти, мне показалось, что прошло всего мгновение, и уж никак не шесть часов. Но темень за окном заговорила об обратном, когда я направила свой сонный взгляд на него.

– Вставай, – настойчиво проговорила Китти, стаскивая с меня одеяло при первой же моей попытке снова закрыть глаза. – Тебе еще ванную принимать. Леди Дороти уже во всеоружии. У нее спектакль через час, так что поторопись.

Застонав, я соскочила с кровати и поплелась в ванную, где меня уже ждала теплая вода и пушистая пена, плавающая на ней. Наспех вымывшись, вытерлась полотенцем и почувствовала себя намного лучше. Вернувшись к Китти, я с ее помощью оделась в ослепительно-белое платье и терпеливо стала ждать, пока она затянет на мне корсет.

– Ну ты что! – вскрикнула от боли, когда Китти затянула его так, что я едва могла сделать вдох.

– Что? Ты вспомни, как нас утягивала мадам Рамона, – хмыкнула она, поправляя на мне юбку. – Мои ребра до сих пор помнят эту экзекуцию. Так, теперь волосы, – она усадила меня подле зеркала и ловкими движениями начала мастерить прическу, затем перешла к макияжу и спустя полчаса мой греховный образ был готов. – Этакий падший ангел, – пропела Китти, окидывая меня взглядом.

Я поднялась со стула и оглядела себя в зеркале. Шикарное белое платье из парчи с таким откровенным вырезом декольте, что я боялась даже думать о том, чтобы сделать реверанс, ведь едва прикрытая грудь могла не удержаться за тем тканевым пленом, в который ее попытались спрятать…да, такое платье было ни с чем не сравнимым орудием обольщения, не иначе. Даже у мадам Рамоны я никогда не видела такого одеяния. Тряхнув уложенными в крупные локоны волосами, я повернулась к Китти.

– Веер еще и перчатки, – засуетилась она, помогая натянуть тоненькие, как паутинка, перчатки на мои руки. – Кажется все. Нет, не все, – она снова подбежала к столику и взяла маленький пузырек с парфюмерной водой. Легонько тронув мою шею и грудь, она нанесла на них по капле непередаваемо пахнущей жидкости. – Ну вот. Теперь ты готова идти в наступление, – грозно проговорила она и рассмеялась.

– Не вижу ничего смешного, – буркнула я, пребывая отнюдь не восторге от предстоящего.

– Да, извини. Просто хочется немного поднять тебе настроение, – Китти легонько приобняла меня и поцеловала в щеку.

– Марлин! – послушалось в этот момент откуда-то с первого этажа, и мы с Китти направились туда.

Пока я спускалась по лестнице, стоящая в холле леди Дороти пристально наблюдала за мной. Когда же встала перед ней, она приподняла бровь и проговорила с легкой усмешкой:

– Невероятная, просто невероятная. Уж если этот дьяволенок не обратит на тебя внимание, то я тогда даже не знаю, – она легонько тронула рукой мой подбородок. – Как бы мне хотелось, чтобы тебя ждала иная судьба, девочка. Негоже такой чистой красоте падать так низко, как тебя заставляют это делать, – в ее глазах было столько грусти, что мне стало не по себе.