Сказав так, Ванька естественно лукавил и продолжал по – прежнему сдерживать себя, хотя ярость подобно магме кипела и бурлила в нем.
– ты такой сердитый только когда дело касается нее. Что случилось?
– ребята у травмы видели, она руку повредила.
То, с каким тоном это говорилось, объясняло все он снова себя винил
– понятно, влезла куда сама?
– нет, если честно – то не знаю, вроде бы упала. А что точно не знаю.
– чего решил?
– с чего взял?
– сын только о ней ты настолько сильно беспокоишься. Только эта девчонка заставляет тебя так переживать.
Ничего, может быть, зайду по старой дружбе, витамины принесу.
– а решил уже куда дальше?
– сначала армия, а потом институт.
– куда?
– хотели все вместе в МЧС, мы стали хорошими спасателями, это нам удавалось лучше всего.
Видя терзания сына, Андрей Викторович не стал больше задавать ему вопросы, он понимал, что мысленно Ванька решает сложный для себя вопрос, что ему делать, хоть он и пытался сказать отцу, что оставит все, так как есть. На следующий день испанец был сам не свой, если честно, то он готов был еще с вечера бежать к воину чтобы самому убедиться как она там. Важно было только одно увидеть ее своими глазами, убедиться, что с ней все хорошо. Он совершенно не думал о том, что ей будет говорить, когда окажется у нее дома ведь они не виделись и не общались около двух лет, для него сейчас важно было самому разобраться, что же с ней случилось и наказать тех, кто ее обидел из-за кого она пострадала. Итак, его метаний хватило ровно на два дня, по прошествии которых он стоял с мягкой игрушкой под мышкой у двери Катькиной квартиры. Постучав в дверь, он услышал, как загавкала собака, а затем голос, который говорил сейчас иду. Дверь ему открыла их маленький воин, за то время что они не виделись, она вытянулась, стала такой тоненькой – тоненькой как тростинка, черты лица заострились только глаза да еще волосы, убранные в косу, напоминали прежнюю девчушку.
Сдерживая радостный возглас, и пытаясь ничем не выдавать свое волнение, он произнес:
– привет, я тут мимо проходил. Говоря это, он не отводил глаз и мысленно выдыхал она в порядке, все хорошо, вот она стоит напротив меня.
Катька стояла как завороженная, ей казалось, что она видит сон, здоровой рукой она пыталась пригладить растрепавшиеся волосы, которые лезли в глаза. Перед ней стоял ее друг и тренер. Сердце вдруг стало биться сильнее, на долю мгновений пропал дар речи, щеки покрыл румянец, они так давно не виделись. Ванька он, здесь, пришел и это не сон. Взяв себя в руки она еще шире открыла дверь верный четвероногий друг Лаки как всегда внимательно изучал того кто вошел, увидев же старого знакомого радостно завилял своим хвостом, а затем подбежал и стал облизывать руки.
– Заходи. Как ваши дела, как ребята?
Скрывая волнение и неловкость от того, что абсолютно не знает, как себя сейчас с ней вести произнес:
– нормально.
Ванька внимательно рассматривал воина, немного бледная, слегка растерянная, в глазах как всегда при виде него чертики танцуют. И тут его взгляд наткнулся на правую руку, она была полностью спрятана под большой футболкой.
Улыбка тут же сошла с его лица, глаза как всегда в такие моменты опасно сузились и задержались на рукаве футболки:
– Как это случилось? Спрашивая это, он сдерживал ярость, которая тут же охватила его. hostia! Произнес он как всегда тихо, чтобы она не услышала. Глядя на руку он понял, что как бы она не храбрилась, травма очень серьезная. Он внутренне сдерживался, потому как с одной стороны как всегда и было начинал ее ругать, а с другой ее было очень жалко, но почему она постоянно падает и разбивается, ведь места живого нет. Так хотелось ее обнять и спрятать защитить от всего.
Услышав такой забытый возглас, она робко улыбнулась, как же давно она не слышала, как он ругается. Чувствуя с одной стороны радость, а с другой досаду за то, что снова приходиться оправдываться произнесла:
– упала неудачно, когда с девчонками с горки катались, в общем, меня толкнули, и я вот упала.
– Я же тебя учил, почему была не аккуратна? – Ну что это такое, в самом деле. И опять у него как раньше при виде ее травм заходили желваки.
– просто не ожидала, не думала, что так получиться. Опять ты меня ругаешь?
Видя ее улыбку и то, как она старается спрятать глаза в попытке извиниться за свою неосторожность, он тоже улыбнулся. Все было так же как всегда, словно они и не расставались. Стеснение и волнение первых минут ушло в никуда они не были незнакомцами друг для друга, они были родными людьми. Мысленно усмехаясь и сдерживая себя, чтобы не начать смеяться в голос над тем, что она такая же, как и раньше, он дабы ее не обидеть произнес:
– ты знаешь, что просто не исправима. Говоря это его, голос был полон новых непонятных для нее нот он и не ругал, но в то же время это была как похвала за, то, что она осталась такой, какой когда-то он ее узнал. Держи, это, кстати, тебе, и протянул ей мягкую игрушку, ей оказался волк.
Катька замерла, а затем подняла глаза на друга и, видя, что он улыбается, так же как и раньше протянула руку и взяла волка, переводя взгляд с игрушки на Ваньку и обратно она, улыбаясь и не выпуская подарок произнесла:
– Ты проходи я чаем угощу.
Зайдя на кухню, она на подоконник посадила игрушку, а затем позаботилась и о своем друге.
Иван прошел на кухню и сел на стул, с момента их последней встречи он сильно изменился, стал выше и шире в плечах, взгляд был такой же, как и раньше, ну невозможно было ему сказать не правду. Казалось, он видит тебя насквозь. Поэтому приходилось сознаваться во всем и сразу. С появлением Ваньки кухня даже как-то уменьшилась в размере, настолько он показался большим по сравнению с ней. Сидя на стуле, он не сводил с нее глаз и внимательно смотрел за ее движениями. Даже сейчас с травмой она двигалась также плавно, как и раньше. Смотря за ее передвижениями и чтобы нарушить вновь образовавшуюся тишину произнес:
Может тебе помочь? Ты скажи, где что стоит, я возьму, а то тебе неудобно.
Скрывая радость от того что он снова делает все также как и раньше и в тоже время не желая быть обузой она произнесла:
– Спасибо я справлюсь. Открыв шкаф с посудой, она увидела, что чашки стоят на самом верху, досада от собственной беспомощности грозила разразиться слезами, поняв, что так ей не достать она потянулась за табуреткой, взяв которую поставила к буфету и собиралась уже становиться на нее.
Увидев же, что она отказывается от помощи и в тоже время то, что она не может справиться и ей неловко, он как всегда у них и было, просто не стал ее слушать, а решил за нее:
– Так ну-ка садись, он отодвинул табуретку на ее место, – не хватало еще, чтобы ты с табуретки у меня упала, а то опять покалечишься, он встал, подошел к шкафу и вытащил оттуда две чашки и поставил их на стол. Где заварка? Катька показала на стол, на котором стоял аккуратный заварочный чайник и сахар, а потом из одного из ящиков буфета вытащила печенье и поставила на стол, а затем села напротив.
Чувствуя неловкость, она произнесла:
– Спасибо тебе.
– ерунда, тебе надо руку беречь и побыть аккуратной. Очень больно? глядя на руку.
Стоило только это услышать, как она снова почувствовала тепло заботу, даже захотелось расплакаться, ведь он поступал так с ней всегда. Стараясь скрыть непрошенные слезы, и показать, что она уже большая взрослая и не плачет по пустякам, она произнесла:
– нормально, заживет. Неудобно немного. Но ты же знаешь это моя не рабочая рука, так что вполне нормально.
Ванька разлил чай по чашкам, и они начали разговаривать. Между этими двумя не было неловкости или стеснения. Все было также как и раньше, снова они разговаривали обо всем и не о чем. Так они сидели и болтали, забыв о времени, затем словно опомнившись, Ванька засобирался уходить.
– Ладно, мне уже пора. Ты давай будь все же аккуратнее воин. Береги себя.
– Хорошо спасибо что зашел и спасибо за подарок.
Прощаясь в дверях они, как и раньше столкнули кулаки, а затем уже в дверях он произнес: Eres mi debilidad. Eres mi fuerza. (Ты моя слабость. Ты моя сила.) ладно Катеныш выздоравливай. Пока. И ушел. Выходя из подъезда, он понял, что очень скучал по этой малышке, они столько времени проводили раньше вместе, все же ее не хватало. Убедившись, что с ней все теперь будет хорошо он пошел к себе во двор. Показалось даже что дышать, как будто бы стало легче. Теперь можно было спокойно заниматься своими делами, все же беспокойство за нее всегда было сильнее. Так и хотелось сказать, что стоило только отпустить от себя, как она поранилась, но вспомнив, что с ней это бесполезно тихонько рассмеялся. Она все же нечто, даже сейчас с этой рукой все равно продолжает храбриться и не подает виду что больно, и никогда не признается, что есть то с чем она не может справиться, просить о помощи не в ее характере, даже сейчас, когда ей неудобно. Не зря они ее тогда воином назвали. Хорошая девчушка, подросла. Глаза, правда, все так же смотрят как раньше, в них видна сила, и двигается также плавно и аккуратно, и все такая же сама за себя отвечает, но этот ее полет. Не исправима просто. Совсем не меняется. После этой встречи у него внутри эмоции просто бурлили в них была и радость от того что они встретились и досада за то что она поранилась и была не аккуратна и снова также как и раньше ее боль прошила его изнутри вывернув всю душу наизнанку заставляя чувствовать тоже что и она боль. Это был целый фейерверк эмоций, которые искрил и бурлил, внутри заставляя раз за разом переживать их.
Придя домой, он повесил куртку на вешалку и, не обращая внимания на отца, который на него смотрел стоя в дверном проеме соединяющим кухню и коридор, не переставая ругаться, как и раньше на испанском, перемешивая слова сильным размахиванием рук, ушел в комнату, громко хлопнув дверью. Отец, же все это время молча смотрел за действием, разыгравшимся у него на глазах никак его не комментируя, и понял одно, сын все – таки побежал к Катьке проверить, что с ней и, судя по тому, в каком настроении он пришел, ей действительно здорово досталось, но, все будет хорошо она поправиться. Андрей Викторович улыбался и, посмотрев на закрытую дверь в комнату сына, пошел на кухню где, наливая кофе в чашку произнес:
– вот же балбес, не пойдет он к ней, они давно не виделись, не когда ему, ага как же, а сам только два дня в неведении смог продержаться. Побежал, только его и видели. Сейчас в который раз, видя эмоции сына после встречи с девчонкой, он прекрасно понимал, насколько она для него важна, вот только сын все сам это никак не понимает. Что же там за Катька такая? Так получилось, что за все это время маленькую подругу сына он ни разу не видел, но был заочно с ней знаком и также беспокоился о ней, как и его сын. Это девчонка еще маленькая, но ничего недолго ждать вырастет, и тогда посмотрим, что он дальше делать будет. Тоже мне Ромео Отеллович. Никого – то ты к ней не подпустишь. Любому ноги повыдираешь за нее, впрочем, ты и сейчас так поступаешь, причем даже не понимаешь сам этого, как ты ее ревнуешь ко всем. Эх, молодежь, молодежь, чему вас только учат. Но молодость на то и молодость чтобы порой не замечать весьма очевидное, то, что становится понятным, когда становишься старше. И дело не в том, что ты не дорос, чтобы понимать те или иные вещи все гораздо проще. С возрастом начинаешь ценить и понимать поступки по-другому. Так принесенные подарок, когда ты болеешь, и проявленная забота о тебе по детству и юности, просто принимается, ну пришел ну помог, а когда старше понимаешь, что так будет делать далеко не каждый человек, а только тот, кому важен ты. Для кого твоя улыбка значит очень много и ее отсутствие заставляет его сделать все возможное и не возможное, чтобы снова вернуть ее тебе. И снова улыбнулся, в этом сын был полностью похож на него. Он сам также в свое время познакомился с его мамой, только они не борьбой занимались, а он ее на велосипеде катал. Та также была его хвостиком, ради которого он всех гонял и защищал ее.
