Когда приходит Рождество

– Кажется, будто школа тоскует в одиночестве, да?

Уинтер вздрогнул от испуга – это что, кто-то озвучил его мысли? – поднял взгляд и увидел директора. Она ждала его возле кабинета в конце коридора.

– Как будто ей не хватает детей, – продолжала она.

Уинтер поймал себя на мысли, что, может быть, не такое уж и нелепое это ощущение.

Возможно, именно из-за Виктории он стал видеть странности Свит-Хэйвен. Возможно, она навязала ему образ города-клона, в котором все одинаковые. Но когда он ехал по улицам города, он заметил, что многие мужчины действительно с военной выправкой: осанка прямая, чувствуется уверенность, но в то же время они спокойные, внимательные и любезные.

Уинтер подошел к миссис Этуотер и тут же понял, что она была женой военного. Что там говорила Виктория? Они “такие бодрые, здравомыслящие, суперзаботливые американские” женщины. Но в ней было еще кое-что, что-то иное. Миссис Этуотер – стройная, изящная женщина лет пятидесяти, со светлыми глазами и короткими черно-серыми волосами, обрамляющими привлекательное лицо цвета café au lait[5]. Что говорило о ее причастности к государственной службе, так это внешняя женственность, которая скрывала искрометную иронию внутри. “Не выносит человек, когда жизнь чрезмерно реальна”, – сказал один поэт[6]. А жены военных несли на своих плечах очень много реальности: от сводящей с ума бюрократии до вечных переездов и внезапного вдовства. Поэтому они либо стали относиться ко всему с шутливой иронией, либо озлобились на всех и погрязли во мраке.

– Пройдемте в библиотеку, – сказала миссис Этуотер. – Она там работала. Лучшее место, чтобы о ней поговорить.

Они шли по унылому коридору, проходили мимо стен, увешанных рисунками со счастливыми рождественскими сюжетами.

– Значит, вы работаете на адвоката Трэвиса, правильно я понимаю? – спросила миссис Этуотер по пути.

– Да.

– Разве он не сознался?

– Сознался. Но дело в том, что сознался он без соглашения о признании вины, поэтому приговор еще не вынесли. Если есть какие-либо смягчающие обстоятельства, мы должны убедиться, что судья о них знает.

Уинтер не мог с точностью определить, что думает на этот счет миссис Этуотер: злится ли она, что к Блэйку относятся так снисходительно, или она питает к нему некую нежность, даже сочувствует ему? В любом случае, она хорошо умела держать мысли при себе.

– Убийство Дженнифер – это ужасно, – сказала она твердо, но беззлобно. – Самое кошмарное несчастье, которое нам тут довелось пережить. Я даже словами вам не передам, как нам всем больно. Мы так ее любили… В ней было что-то волшебное. Может, это прозвучит банально, но мы все чувствовали это. И мы говорили об этом задолго до… случившегося. Я сразу увидела это в ней, когда она только появилась. А появилась она словно из ниоткуда! Мы даже не успели разместить объявление о вакансии. Я разговариваю с прежним библиотекарем, миссис Гиббс, спрашиваю, какие у нее планы, поднимаю взгляд и вижу у двери Дженнифер. Говорит: “Я слышала, вы ищете нового библиотекаря”. Она уже поспрашивала в городе, видимо. Но она была слишком хороша для этой работы. В ней чувствовалась магия.

– Получается, она не отсюда?

– Нет. Честно говоря, никто даже не знает, откуда она. Нет, резюме она предоставила, конечно, но мы не знаем, откуда она родом. Она только сказала, что недавно была в неудачных отношениях и поэтому любые личные вопросы о прошлом ее ранят. В конце концов, мы перестали спрашивать. – Она подняла худые плечи, словно тем самым пытаясь сбросить с себя все сожаления. – У нее был акцент. Правда, незначительный. Думаю, русский, хотя об этом она мне ничего так и не рассказала. Вы знаете, что, когда она умерла, полиция днями напролет пыталась найти ее ближайших родственников? Никого! Ее фото даже крутили в СМИ пару дней. Оно попало в новости, но… Никто так и не объявился.

– Да, я читал об этом. Странно, учитывая, что вы все ее любили и полагали, что будут и другие люди, которые также ее любили.

– Да… – задумчиво протянула миссис Этуотер. – Она всегда – не знаю, какое слово тут больше подойдет – принимала, а не давала. Ты говоришь. Она слушает. Позже ты понимаешь, что рассказал о себе все, и тебе становится от этого лучше. Она каким-то чудесным образом успокаивала. Но при этом она ничего тебе не расскажет. Вообще ничего. Поэтому она напоминала, не знаю, привидение, что ли. Или ангела. Что-то подобное, она была скорее духом, нежели плотью.

Они пришли в библиотеку. На тонком поясе серого платья миссис Этуотер висела связка ключей, из которой она выудила один. Пока она открывала дверь, Уинтер спрашивал:

– И в этом заключалась ее “магия”? В духовных качествах?

Миссис Этуотер открыла дверь и придержала ее, пропуская Уинтера.

– Думаю, да. Она была тихая, спокойная. И добрая. Она прям излучала… Не знаю, нежность? Любовь и добродушие. Дети ее обожали.

– Судя по тому, как вы ее описываете, думаю, так и было.

Дверь захлопнулась. Теперь они находились в вытянутом зале, на всех стенах висели полки с книгами. Вокруг длинных столов – детские стулья. Стены также были украшены яркими вырезанными фигурками персонажей из детских книг – вот мальчик, мишка и принцесса в замке. В детстве книги заменяли Уинтеру друзей, поэтому он знал всех этих героев и рассказы, все до единого.

Когда миссис Этуотер включила свет, внимание Уинтера привлек стол библиотекаря. На нем лежали собрания детективов, которые так и влекут к себе мальчишек. Уинтер мягко улыбнулся. Мия читала ему это все. Тома стояли на краю полукругом. А прямо посередине лежала книга, которая не входила в это собрание. На обложке была впечатляющая и причудливая иллюстрация. За сплетением ветвей стояла женщина, похожая на призрак. Стояла она на одиноком холме возле величественной разрушенной башни, а у подножья простиралась небольшая деревушка, за которой виднелось озеро. Изображение для самого настоящего романа.

– Это ее работа, – сказала миссис Этуотер, встав позади стола.

Уинтер в изумлении посмотрел на нее.

– Дженнифер Дин? Это она нарисовала?

– Да, под конец, до того, как она… До случившегося. Она вообще всю книгу проиллюстрировала. Здорово, правда? Она и историю эту сочинила. А потом собрала все это воедино и сделала книгу для детей. Она чудесная! История про призрака, который живет в башне. Дети пугают друг друга байками об ужасных вещах, что случились с этой девушкой при жизни, рассказывают друг другу, каким кровожадным и мстительным духом она должна стать после всего этого кошмара. Но один мальчик решается пойти туда и узнает, что дух она на самом-то деле добрый и очень красивый.

Уинтер бегло просмотрел книгу.

– Да, потрясающие иллюстрации.

– Секунду, – сказала миссис Этуотер. – Я сейчас вам кое-что покажу.

Она вбила что-то в компьютере, а затем повернула монитор к Уинтеру. Там было видео, на котором Дженнифер Дин сидит на деревянном стуле и читает небольшому кругу детей. Хотя звук был довольно тихий, Уинтер все равно услышал акцент – все-таки русский.

А еще Уинтер сразу же заметил то, что директор описывала как “волшебство”. Это спокойствие и доброта. Дженнифер, стройная, с изящными изгибами, сидит неподвижно, но удивительно элегантно, и только ее руки шевелятся – и с каким изяществом! – когда она перелистывает страницы. У нее абсолютно черные, иссиня-черные волосы, стрижка боб. Длинные передние пряди обрамляют округлый подбородок и мягкое, женственное лицо с пухлыми щечками. Дети смотрят на нее с искренним интересом и обожанием.

У него вырвался долгий, глухой и рваный выдох.

– Да. Мы все это чувствовали, – сказала миссис Этуотер. Она продолжала спокойно, беззлобно: – Хочу, чтобы вы видели эту картинку перед глазами, мистер Уинтер. Видели, когда будете искать так называемые “смягчающие обстоятельства”. Хочу, чтобы вы понимали, кого зарезал Трэвис Блэйк.

5

Вечер наступил рано. Небо становилось темным, насыщенно-синим, и Уинтер направлялся в сторону Большого дома Трэвиса. Он представлял себе, как Дженнифер впервые посетила это место.

Миссис Этуотер сказала, что Дженнифер приехала из-за Лилы, дочери Трэвиса. Ей уже почти семь. Тихий, задумчивый мышонок без матери, и никто из учителей не может до нее достучаться.

Но зато она, как и все дети, была очарована спокойной, загадочной и в то же время мягкой библиотекаршей, которая только пришла в эту школу. Она постоянно поглядывала на нее, как обычно это делают возлюбленные – то украдкой выглянет из-за книги, то встанет и станет неотрывно, завороженно на нее смотреть.

Наконец Дженнифер Дин, подловив нужный момент – у нее, видимо, чутье было, – подошла к ребенку и села напротив нее на маленький стульчик у библиотечного стола. Она протянула ей книгу и спросила:

– Почитаешь мне, Лила?

Книга была для детей постарше – может, двенадцати лет. Но Лила без проблем читала слова и понимала их значение, а Дженнифер это уже откуда-то знала. Закончив читать, девочка выжидающе посмотрела на Дженнифер. Она даже не подозревала, как выдает себя.

– Ты живешь в том Большом доме над Гранд-стрит, да? Который на холме, на дальнем берегу реки? – спросила Дженнифер.

Лила важно кивнула. Карие глазки не отрывались от лица библиотекарши.

– Там еще человек на черном коне катается.

– Это мой папуля.

– А где мамуля?

– Она себя убила, – ответила Лила.

– Ох, извини, это… Это так грустно.

– Да это давно было.

После этого Дженнифер дважды звонила Трэвису Блэйку. Он ни разу ей не ответил. В первый раз она оставила ему голосовое сообщение. Он не перезвонил. Во второй раз она сама положила трубку, дождалась свободного времени и поехала в Большой дом, чтобы встретиться с ним лично.

И вот Уинтер подъехал к этому дому, примчал на джипе по длинной ухабистой дороге. Снег тут давненько не убирали, но колея осталась. Возможно, от полицейских машин. Дом стоял на склоне холма, и поэтому Уинтер увидел его только тогда, когда дошел до вершины. Вот и оно – низенькое чудище из серо-белого камня, заброшенное и пустое. У стен – сугробы старого снега. И балкон над знаменитым портиком с колоннами тоже завален снегом. А высокие темные створчатые окна взирают на него с трех огромных фронтонов.

Боже, какой жуткий дом! И эти окна – они похожи на глаза покойника. Входная дверь опечатана желтой полицейской лентой. Нет, это место точно никогда не знало радости. Бедный ребенок… Уинтер знал, что Лила сейчас у тети Мэй, сестры Трэвиса, у которой пирсинг и какая-то безумная прическа. Но если есть в Мэй хоть крупица доброты и живости, то, где бы они сейчас ни находились, там будет куда светлее для маленькой девочки, чем здесь.

Впервые Дженнифер Дин приехала сюда в апреле. В этих краях был сезон штормов. Примерно каждый третий день над водой сгущался плотный пугающий фиолетовый туман, который внезапно становился в разы ярче, когда в нем сверкали молнии. А затем шел проливной дождь. Когда он заканчивался, туман расползался по городу, отчего все вокруг становилось таким мрачным и мутным.

Когда Дженнифер Дин приехала сюда в тот день, стоял именно такой туман. Уинтер представил себе, как одиноко и жутко ей было, когда она вылезала из своего старенького разваливающегося “шевроле”, как она дрожала перед тенью окутанного туманом особняка. Холм утопал во мраке, ничего не было видно. И тишина, которую нарушало лишь мерное “кап-кап” с веток.

Даже для такой молчаливой девушки, как Дженнифер, было тяжело скрывать столь драматичную историю их первой встречи. Миссис Этуотер пересказала ее Уинтеру, а он, в силу своей необычной привычки, сам додумал некоторые детали.

Дженнифер постучала. Тишина. Она беспокойно и неуверенно потянулась к ручке, чтобы открыть дверь. Заперто. Тогда она обернулась и стала всматриваться в густой расползающийся туман. В гараже стояла машина Трэвиса. Дженнифер видела этот старый пикап, когда он приезжал за дочкой в школу. Если пикап здесь, значит, и Трэвис должен быть поблизости.

Она подумала, что где-то тут должны быть конюшни, и в одной из них, возможно, черный конь, Полночь. Но она не могла увидеть в тумане ни одной постройки. Поэтому она отошла от дома и стала бродить неподалеку, чтобы их найти.

Она не так уж и далеко ушла – по ощущениям вообще едва отошла, – но стоило ей лишь бросить взгляд через плечо, как вдруг и “шевроле” пропал из виду, и дом исчез. Все поглотил туман.

Дженнифер была не из тех женщин, кого легко напугать, но в тот момент, когда она поняла, что потеряла все свои вещи и путь обратно, внутри заклокотала тревога. Она повернулась в одну сторону – туман. В другую – тоже туман. И вот она повернулась в третий раз.

Из тумана выскочил дикий черный конь – зубы скалит, белые глаза вращаются! Он появился так тихо и неожиданно, что почти налетел на нее до того, как она вообще поняла, что тут кто-то есть. Дженнифер закричала и беспомощно вскинула руки, когда Полночь встал на дыбы, а всадник заревел, точно зверь, пытаясь совладать с поводьями.

Конь уже почти скинул его. Почти втоптал Дженнифер в землю. Но Трэвису удалось совладать с ним и развернуть его копыта, которыми он бил в воздухе. Дженнифер шагнула назад, держа скрещенные руки перед лицом.

Фыркнув, Полночь опустился на землю. И наконец успокоился.

Уголок губ Уинтера дернулся вверх, когда он представил себе эту сцену. Виктория говорила, что жизнь Трэвиса Блэйка – самая настоящая готика. И правда ведь! Эта драматичная встреча напоминает сцену из книг Шарлотты Бронте. Точнее, она выглядела так в его уме, когда он, профессор английской литературы, нарисовал себе эту картинку.

Тяжело дыша, Дженнифер подняла взгляд на всадника, окутанного туманом. Трэвис посмотрел на нее сверху вниз, его губы искривила злая ухмылка. Полночь пыхтел, и у его ноздрей кружился туман.

– Кто вы? – рыкнул Трэвис.

Дженнифер медленно опустила руки. Неторопливо и глубоко вдохнула, чтобы успокоиться.

– Я Дженнифер Дин. Из школы, – ответила она. – Я звонила вам. Оставила сообщение…

– А, точно, – сказал Трэвис. Конь под ним беспокойно перебирал копытами. – Зачем вы сюда приехали?

– Вы не перезвонили.

– Я не хотел с вами разговаривать.

Дженнифер Дин вздернула подбородок. Трэвис все ухмылялся, глядя на нее. Но она была спокойна, сдержанна со свойственным ей изяществом. Она пристально смотрела на Трэвиса, когда конь заржал и подошел слишком близко.

– Я знаю, что вы не хотите говорить со мной. Но вам придется.

6“Вечерний звон и сумерки,Наступит темнота!”

Уинтер вдруг вспомнил эти строки, когда тем же вечером сидел в кресле-качалке на крыльце и смотрел, как за перилами утопает в тени огромное озеро. И где-то там в самом деле звенел колокол. Возможно, это колокол на буйке, который качается на волнах, и он издает такой жалобный звук, похожий на стихи. И не этот ли поэт писал:

“Громкие колокола, звоните ради бурного неба,Ради плывущих облаков и ледяного света…”

Небо там в самом деле бурное, и облака плывут в ледяном свете почти полной луны.

Лорд Теннисон, должно быть, описал этот час и тем самым воплотил его в жизнь.

Уинтер лелеял свою печаль, запивая ее бурбоном. От одного он устал, а ко второму относился с осторожностью. Но он не собирался впадать в забытье, ему просто хотелось все прояснить и обрести немного покоя. Он вспоминал первую сессию с Маргарет Уитакер, которая состоялась несколько дней назад. Вспоминал, как она изучала его руки. Как под взглядом ее умных бледно-зеленых глаз он чувствовал, будто с него сорвали маску прошлого, и он стал уязвимым. Она знала, ну, или догадывалась, подозревала, что он сделал многое, что за его спиной смерть – смерть, которую он довольно часто приносил этими самыми руками. Иногда это были руки злодеев, но убивали они из-за него, а это еще хуже.

Он закутался в теплую дубленку и отхлебнул своего напитка – но так, совсем чуть-чуть. Не хотелось приводить настроение в порядок при помощи алкоголя. Он знал много мужчин, которые спускались в эту яму все ниже и ниже, пока улыбающийся дьявол сжимал им горло.

Да одним бурбоном и не обойдешься, чтобы удалить из памяти видео с Дженнифер Дин, чтобы стереть слова: “Хочу, чтобы вы видели эту картинку перед глазами. Хочу, чтобы вы понимали, кого зарезал Трэвис Блэйк”.

Он почти – почти, но все равно недостаточно сильно – почувствовал на уровне эмоций то, что могло произойти. И он почти – но все же недостаточно хорошо – соединил все ужасы, которые ему довелось пережить, с тем, что он узнал о Трэвисе, чтобы создать образ человека, способного забрать жизнь такой девушки, как Дженнифер Дин. Трэвис, солдат с “Серебряной звездой”, вернувшийся с войны. Он ведь только и делал, что защищал свою страну? И что Бог ему за это дал? Родители разорены, сестра слетела с катушек, жена покончила с собой, а за ребенком, которого он обожает, он толком не умеет присматривать. Ты просто не можешь вернуться в страну, за которую сражался. Ты просто не можешь вернуться к прежней жизни.

Трэвис заставил Дженнифер ждать. Сперва он повел ее за собой, когда отводил Полночь в конюшню. Наверняка ей не понравилось, что она должна следовать за ним, пока он едет верхом, при этом стараться не отставать, а ведь на земле снег и грязь – каблуки просто проваливаются. Но и оставаться здесь ей тоже не хотелось, не хотелось потеряться в этом тумане.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Мои дорогие (нем.)

2

Боже мой! (нем.).

3

Обращение к молодой женщине.

4

“Гамлет” – трагедия Уильяма Шекспира. [Прим. пер.]

5

Кофе с молоком (фр.)

6

Здесь речь идет о Т. С. Элиоте, известном американо-британском поэте XX века. [Прим. пер.]