Мама у турникета. Счастье материнства на пределе возможностей

С утками напролет

Кстати, с возрастом, особенно после того как я сматеринилась, стало сложнее смотреть мультики в принципе. Во всяком случае, с целью расслабиться и хорошо провести время. Я постоянно что-то анализирую и терзаюсь такими вопросами, которые вряд ли пришли бы мне на ум, когда он еще не был изъеден материнством.

Вот «Утиные истории». Один из любимейших мультиков моего детства, я все серии, наверное, посмотрела и половину из них пересказать могла близко к тексту. Самая большая проблема для меня в то время – запомнить, кто из утят Билли, кто Вилли, а кто Дилли. Решила, что в общем-то без разницы, ну и всё, смирилась и наслаждалась.

А сейчас. Почему Билли, Вилли и Дилли живут с дядей? Кто их родители? И где они? Я первый раз в жизни озадачилась. Пошла с этим вопросом к мужу, и он мне просто глаза открыл: это, оказывается, дети Дональда Дака! Вы знали? У меня мир перевернулся. Но, по крайней мере, теперь хоть логика ясна: конечно, детям лучше жить с богатым дядей, чем с умственно отсталым папашей. Ок. А где (и кто) мать? У Дональда Дака была женщина? Ну в смысле утка? Ну в смысле женщина-утка? Кто, кто родил ему тройню?! Или как там у уток… Отложил? Снес?

А Поночка… Поночка не их сестра! Она внучка тетушки Клювдии! Опять вопрос: где родители и почему ребенок вынужден таскаться с бабушкой на работу? И почему муж всё это знал, а я нет?!

Муж, кстати, был пугающе невозмутим. Не отрываясь от компьютера, рассудительно ответил: «Ну они ж с Билли-Вилли-Дилли одного возраста, те же игры, общие интересы, вот и ходит». Он вообще, кажется, все секреты счастливой семейной жизни постиг уже. Например, если твоя нормальная на первый взгляд жена вдруг пришла озадаченная и спрашивает о судьбе отца трех утиных детей, отвечай вдумчиво, а не задавай глупых вопросов в стиле «тебе это зачем?» А еще я вспомнила, что всё детство была влюблена в Чипа из «Чип и Дейл спешат на помощь». Но в жизни влюбилась, замуж вышла и детей родила скорее от Дейла. Чип еще на первом году совместной жизни сказал бы своим скрипучим голосочком: «Деррржу паррри, что ты чокнутая!» – и умотал куда-нибудь под предлогом спасения мира. А этот сидит в своей нелепой рубашечке и ржет – то со мной, то надо мной. Повезло, считаю.

Сказка сказывается

Чтоб вы мне тут не думали, сказки детям я тоже читаю. Ну как читаю – читала когда-то, а потом открыла для себя удивительный мир аудиосказок. Тыкаешь кнопку, сливаешься незаметно на кухню чаю в одиночестве испить и сидишь там, гордая собой, что ребенок не в телике торчит, а внемлет народной мудрости.

Среди прочих зарядила им как-то по заявкам «Мальчика-с-пальчика» и по традиции под шумок, издаваемый голосом русско-народного рассказчика, утекла из комнаты. Следующим же вечером меня настигло возмездие: старший перед сном пришел ко мне на кухню и пересказал «С-пальчика», с выражением, близко к тексту. И вот знаете, лучше б я им «Венома» на ночь включала, ей-богу. Короче, у меня психологическая травма, и мне надо об этом поговорить.

Раньше, когда дети спрашивали: «Мам, а почему мальчика С-пальчиком назвали?», я отвечала: «Ну потому, что ростом очень маленький был, образно типа».

Так вот это ни фига не образно.

Это реально человек-палец. Отрубленный, блин, бабкин палец – она капусту стругала – и хренак! …Я, я же совершенно точно в детстве тоже слушала эту же сказку про С-пальчика. Но потом, видимо, пришел какой-то добрый мэн ин блэк, щелкнул штучкой специальной, я обнулилась и выросла нормальным человеком.

Я сейчас перескажу вам вкратце – хочу, чтоб вы тоже страдали.

Так, ну еще раз сначала: бабка стругала капусту, отрубила себе палец, замотала его в тряпку, на лавку положила, размотала, а там – ба-а-а! – сыночек. Первая встреча мамы с малышом – как тебе такое, Квентин Тарантино? Потом он пошел отцу в поле помогать. Влез лошади в ухо (!) и, значит, оттуда ею манипулируя, всё перепахал. Мимо проезжал барин. «А продай мне сына», – говорит. Отец, конечно, был непоколебим: «Нет!» А барин такой: «Ну прода-а-ай». А отец такой: «Ну ок», – и толкнул ребенка за 100 рублей аж. Ну действительно, чего ломаться-то, у бабки девять пальцев осталось, ещё детей нарубим.

Потом мальчик прогрыз дыру в бариновом кармане (хотя в его случае логичнее было б проковырять), убежал – и его сожрал волк.

Конец? Конец же, да? Мысленно умоляла я, уже несколько минут стоя с открытым ртом, широко распахнутыми глазами и намыленной тарелкой в руках.

Нет.

Мальчик остался цел, заселился вместе с бактериями у волка в кишечной микрофлоре. Ну а чего ему будет? Он же по натуре своей отрубленный палец, а вот волк обрек себя на долгую мучительную смерть. Теперь только подкрадется к овце, пасть откроет – палец из волка начинает истошно орать (Квентин, ты читаешь?), будит пастуха, волк огребает дубиной и немножко жрется собаками. Понимаете, вообще, степень безысходности? Даже если волку схлопнуть пасть и научиться ловить овец руками, всё равно остается еще до фига отверстий, которые напрочь лишают его звуконепроницаемости. Тут, конечно, мораль вырисовывается, что нефиг всякую дрянь с пола подбирать – поучительная сказка-хоррор для волчьих детей. Но сказка, напомню, для человечьих.

Ну и, короче, волк взмолился: «Вылезай из меня», – говорит. Тут я сначала вспомнила шутку, что если тебя сожрали, то у тебя есть как минимум два выхода. А следом – сцену из «Эйс Вентура», когда герой Джима Керри из носорога вылезал. Сидела всё с той же намыленной тарелкой в руках, нервно раскачиваясь на стуле, и мысленно повторяла волку: «Нет, молчи, умоляю, молчи!»

«Вылезай из меня», – говорит. Мальчик такой: «Ок, только отвези меня к маме с папой» (конечно, а то ж отец тебя давно не продавал). Волк отвез, домой прям добросовестно, мальчик выскочил из его брюха – через парадный ли вход или через задний выход, слава богу, не уточнялось.

А дальше цитирую первоисточник: «Тут волка и порешили. Сняли шкуру да сынку тулуп сделали».

Хеппи-энд, б%%ть.

Вы понимаете вообще, насколько мы сильное поколение? Сейчас же как: прикрикнул на ребенка – к психологу его скорее, выковыривать из души эту занозу, залечивать эту кровоточащую рану. Аллё, блин! Мы всё детство перед сном слушали про бабкин отрубленный палец, торговлю детьми и волчью расчлененку!

К концу сказки я забыла, что умею моргать. Очнулась, когда ребенок толкнул меня в плечо: «Да чё ты, прикольная сказка», – и как ни в чем не бывало пошел зубы чистить. Не знаю, короче, как у детей там всё это работает, но я уснула с четким образом кровавого бабкиного пальца, торчащего из уха лошади.

Ораторское искусство

А скажите, вы орете на детей? Хотя нет, подождите, с прелюдии начну.

Как-то я встретила знакомую: она не спеша шла с работы мимо детской площадки, чтобы забрать свою полуторагодовалую дочку, которая тут выгуливалась бабушкой. И пока бабушка ювелирно вытряхивала из формочки седьмой куличик кряду, знакомая решила постоять немного со мной поболтать. Ну как постоять: я носилась за своими по площадке и бессвязными обрывками фраз что-то ей отвечала, а она курсировала за мной. И что-то тема зашла про воспитание детей, то-се. Она, так ни разу и не взглянув на дочку, бабушку и уже девятый кулич, беспечно размахивала из стороны в сторону красной лакированной сумочкой под цвет маникюра и возмущалась, закатывая глаза: «Не понимаю вообще, что такого должен сделать ребенок, чтоб на него орать». А я в тот момент, зажав между ног извивающуюся младшую, потому что ей очень надо было под качели, третий раз подряд снимала с дерева старшего, ловила лицом шматки грязи с его ботинок и не понимала, бессмертная она, что ли, такое под руку мне говорить. В общем, если у вас есть красная лакированная сумочка или хотя бы работа – молчите, я верю, что вы не орете на детей.

Меня интересуют те, кто завис где-то в толще декрета (в идеале не первого и подряд) без малейшей возможности всплыть за глотком воздуха, гребет ногами-руками из последних сил, а его еще возрастным ребенкиным кризисом второй год к ряду – на! на! на! – глушат по башке.

Короче: я ору.

Потому что достало, потому что по-другому не понимают и тому подобные оправдания. Но я над собой работаю. Настолько отчаянно и безуспешно, что когда-то даже провела типа Cosmo-эксперимента, только не про романтичных парней, которые сводят с ума девушек, а про одного своенравного, который сводит с ума мать. Редакционное задание себе дала, правила придумала, сроки обозначила.

Эксперимент планировался длиной в неделю. Я заранее беспощадно лишила себя шоколада и решила, что он будет поощрением в моей дрессировке: не наорал – молодец – получи вкусняшку. Неделю нельзя орать вообще: повысил голос, срок обнуляется – и всё заново (я жестила, да). Это отягощалось еще невозможностью испить винишка в особо сложные моменты, потому что ГВ.

И такой запал у меня был, и так классно я всё придумала. Думаю, всего неделя – и прощай, кризис, здравствуй, идеальный ребенок, адекватная мать, идиллия-гармония и плитка шоколада в награду.

Заметки первых трех дней были лаконичны и удручающе похожи:

День 1 – эксперимент провален

День 2 – эксперимент провален

День 3 – эксперимент провален

На 4-й я, страдая острой шоколадной недостаточностью, опять начала неделю заново. Но твердо решила, что отныне буду молодцом, сегодня я разом пущу в ход всё, что знаю.

А какое знание первым приходит в голову? Правильно, продышать психоз. Ну это когда закрываешь глаза, делаешь несколько глубоких вдохов-выдохов, считаешь до десяти – и всё, ты, типа, опять адекват. Весь день я добросовестно, очень старательно продыхивала каждый спорный момент. К вечеру в общей сложности досчитала примерно до триллиона и всерьез начала опасаться, что умру от гипервентиляции легких.

Днем же на улице я ни разу не гаркнула, да и ребенок был практически идеален: вроде ничего плохого не делал – всего лишь троллил девочку. Просто ходил за ней и ржал. Девочка была постарше, заметно нервничала и через каждые два шага хмурила брови, надувала губки и возмущалась: «Бабушка, ну чего он смеется?» Бабушка сначала улыбалась: «Да он с тобой так играет», потом стала немножко напрягаться: «Просто не обращай на него внимания», а потом принялась озираться по сторонам, и во взгляде так явно: «Чей гаденыш?» Наткнулась глазами на меня – я неподалеку в коляске укатывала младшую на сон. В другой раз я бы давно вмешалась, но не сейчас: я уже продержалась целых полдня и очень хотела шоколадку. Поэтому продолжала катать коляску и делала вид, что гаденыш не мой.

Вечер дался мне с трудом. Понимаете, я весь день каким-то чудом без штрафных санкций уже разрулила истерику, когда какая-то недальновидная тетенька «помогла», открыв дверь ключом от домофона, тем самым оставив нас без вот этих ритуальных нажиманий на циферки и прослушивания домофоновского диллинь-диллинь; разрулила, когда у Темыча сломался банан, а он хотел целый; разрулила даже когда я случайно первой нажала эту долбаную-долбаную-долбаную кнопку лифта. Надо давно этим дармоедам, вместо того чтобы свежей плиткой по весне выкладывать на тротуарах слово «вечность», вынести на обсуждение законопроект о внедрении второй кнопки вызова лифта в многоквартирных домах, где проживают дети.

Ну и вот, значит, вечер. Я непоколебимо верчу котлеты, Тёма висит на мне и отчаянно претендует на «Оскар» за главную мужскую роль в драме «Я хотел яблочный сок, а у нас только грушевый». Кулачками машет, как бы сражаясь с несовершенствами этого мира, устремляет взгляд ввысь, монотонно, изнуряюще и совершенно неконструктивно взывает: «Мамммма! Ну ма-а-а-мммма-а-а! Ну ммма-а-аммма!» Такая палитра чувств, такая экспрессия – Отелло Дездемону душил, меньше драмы было.

Я поскребла по сусекам, из остатков вменяемости слепила спокойную мать, прижала пальцем дергающееся веко, присела на уровень ребенкиных глаз, как учат книжки, и очень спокойным, сссука-а-а, голосом начала: «Я понимаю, ты расстроен…»

…Скажите мне, тут какой-то положительный эффект должен случиться? Потому что мой сразу после этой фразы бросился на пол и начала сотрясать воздух руками-ногами в режиме турбомельницы – я думала, взлетит. Раньше он никогда так не делал, обычно он брутально истерит – по-мужски, долго, громко и выматывающе, но без вот этих вот валяний на земле. И, знаете, тут я его очень понимаю. Я ж по дурости эти умные книжки сразу мужу подсунула почитать. И он, значит, меня моим же оружием. Я как-то стояла суп варила и очень негодовала, размахивая половничком, не помню, естественно, по какому поводу. Ноздри раздуваю, искры из-под копыт выметываю. И тут мой начитанный подходит, чуть наклоняется ко мне, заглядывает в глаза и максимально проникновенно: «Я вижу, ты расстроена…»

ДА ТЫ Ж, ЁПТ, КАКОЙ НАБЛЮДАТЕЛЬНЫЙ!

Но на мгновенье я и правда заткнулась – мысленно в тот момент ломала о его голову стул. А потом перешла на такой ультразвук, что у нас стеклопакеты чуть не потрескались, а муж осмотрительно притих: то ли решил не связываться, то ли просто его мозг такую частоту воспринимать отказался. Короче, метод определенно работает, но немного не так, как задумывал автор.

Подводя итоги того дли-и-инного тру-у-удного дня, я была очень довольна собой (правда, решила этим днем и ограничиться, эксперимент свернула). Во-первых, я действительно почувствовала, как у меня увеличился запас прочности, я просто одним днем стала гораздо терпеливее. И терпимее, что важнее. Еще я случайно нащупала свой авторский способ оставаться в адеквате в самые сложные моменты. Вместо того чтоб дышать и считать, я с тех пор ору песни (если дома) или тихо пою себе под нос, размахивая головой в такт (если на улице). Со стороны, должно быть, выглядит слегка шизофренично, зато помогает.

Ну и выводы по моей практической работе:

а) дети, как ни крути, нас все-таки зеркалят и чувствуют: может, совпало, а может, и нет, но следующий день прошел на редкость спокойно;

б) все эти приемы, вся эта психологическая теория из умных книжек – всего лишь психологическая теория и к реальным детям имеет мало отношения. Поэтому почитать можно, пробовать применять – тоже, но надеяться, что в них прямо ключ к спасению, не стоит;

б) еще, как выяснилось, не стоит подсовывать подобные книги мужу

г) такого вкусного шоколада, как в тот поздний вечер, я не ела никогда в своей жизни.

Контрольная работа

В целом хочу вас предостеречь: когда рожаете, сразу готовьтесь к тому, что в воспитании вашего ребенка будете принимать участие не только вы, все близкие и не очень родственники, но и совершенно посторонние люди. Причем с таким усердием, как будто на долю вашего стакана воды в старости претендуют.

Раньше меня раздражало, когда в метро через плечо кто-то читал мои книжки или совал нос в мой телефон. Сейчас меня раздражает, когда на детских площадках через плечо воспитывают моих детей.

Сижу как-то на лавочке, очередная пани Бдительность в лице чьей-то зоркой въедливой бабушки стоит на страже своего внука. И заодно зачем-то стражит мою. Красноречиво цокает, многозначительно качает и водит головой – от лазающей везде Алиски до меня, которая за ней с выставленными руками почему-то не скачет, и обратно. Но я, «пррраститутка такая», сижу и даже не дергаюсь. Терпеливая, надо сказать, пррраститутка, потому что бабушка реально достала цокать. Она меж тем сменила тактику и пошла в наступление: как бы невзначай быканула меня бедром в плечо. Я проявила какие-то чудеса принятия и снова никак не отреагировала. Бабушка не унималась, вновь качнула бедрами и опять потрогала меня ими за плечо. «Вы бы следили, – говорит, – за ребенком-то, она вон с горки уже едет». – «Вижу. Слежу. Спасибо». А я в тот момент собачилась с оператором мобильного оператора, которая на все мои вопросы предлагала выбрать нужную циферку, чтоб она могла мне помочь (тетка живая, не автоответчик, хотя я в какой-то момент начала в этом сомневаться). И тут бабуля вырастает передо мной всем своим могучим торсом, пуговкой на вязаной кофточке почти упирается мне в нос и опять, теперь очень властным тоном с нотками назидания: «Мамочка, ваш ребенок на „паутину“ лезет, что ж за ним никто не следит?!»

Я трубку с оператором оператора от уха отодвинула, многозначительным взглядом вверх по бабушкиной вязаной кофточке скользнула прямо ей в зоркие глаза: «Почему, – говорю, – никто? По-моему, вы отлично справляетесь».

Хамка я, да. А потому что нечего свой нос в мои пуговки совать. Ну то есть наоборот. Ну вы поняли.

Я же как-то нахожу в себе силы промолчать, когда на улице +26, а чужие дети как эскимосы одеты, потому что «ну так еще не лето» и «вчера вон еще в куртках ходили». Вчера – да, а сегодня утром мы с Алиской на градусник глянули и (не без усилий, потому что правда сложно, когда не лето ж еще) вышли в сандалях на босу ногу, майке и шортах – и она, и я. А дети вокруг по инерции в штанах, ботинках, кофтах, сверху еще кофта и шапках – у всех, правда, легкие, но у одного такая, шапка-шапка на завязках. Мамы более логично одеты, почти по-летнему – даже та, у которой ребенок в шапке-шапке. Получается, ты можешь высунуться в окно, оценить, что там тепло, и одеться соответственно, что ж у тебя ребенок как из арктической экспедиции прибыл и домой зайти не успел? А самое поганенькое, что когда их таких много, а ты один, и они еще на тебя все зыркают так: «У-у-у, ну ты ваще-е-е», выходит, что недомать-то ты.

Но в отличие от вязаной бабушки с пуговкой я всегда деликатно молчу – не моя, знаете ли, зона ответственности да и как-то в целом пофиг. А мои меж тем флешмоб в песочнице устроили. Алиса сняла сандаль, чтобы песок вытряхнуть, голой ногой наступила – ей понравилось, она второй сняла и давай босиком там скакать. Я сначала зудела, сидя на лавке: «Алиса, обуйся, Алиса, обуйся, Тём, помоги Алисе, а?» Тёма со словами: «Да, хорошо, сейчас» тоже принялся снимать сандали. Я было затянула: «Тём, Алис, тут не пляж, обуй…», но что-то заленило меня на полуслове, всё равно бесполезно. Ну и какая разница, они ж руками в нем копаются, в песке этом, почему ногами нельзя? А эти скачут, хохочут, весело им и меня не трогают. Ну и чудненько.

Но тут дети по цепочке вдруг стали разуваться, к песочнице со всех концов площадки начала сбегаться малышня, чтобы тоже босиком потоптаться, а за ними мамы с криками: «ТЫШТОО! НЕЛЬЗЯЯЯАА!» А дальше на меня посыпались яжмамские коронные. Ну, знаете, когда посредством своего ребенка идеальная мама доносит до твоего сведения, что ты чмо. Ну вот это:

– Я сказала, надень сандали!

– Но мальчик же босиком!

И она, заметно громче и таким голосом, как будто через чеснокодавку давит:

– Просто мальчику мама не объяснила, что так делать нельзя!

Ой, да маме мальчика глубоко фиолетово в данный момент, она по лавочке растеклась и первый раз за не помню сколько времени как будто даже отдыхает. И то ли это солнце так шпарило, то ли мамки меня глазами жгли, но я прям загорела.

Недавно я пересматривала фильм «Сплит» – про чувака, помните, в котором двадцать три личности, – и на меня озарение снизошло. Это ж, блин, про меня! Готова спорить, что сценариста вдохновила какая-то глубокая декретница – и он просто изобразил все ипостаси материнства. Вот та живучая тварь, готовая убивать, которая по стенам металась, – это точь-в-точь мать на восьмом году декретов, которая в очередной раз дошла до ручки, пытается сбежать, а не может, потому что детей не с кем оставить. Правда, помимо дизайнера, обиженного ребенка, старой тетки и кто там ещё был в герое МакЭвоя, во мне до кучи горничная, повар, квалифицированный доктор, официант, переговорщик, адвокат, судья, баба в разгар ПМС, алкоголик, психопат, зубная фея, спекулянт на «Авито» и бездарная рукодельница. Еще постоянно борются леди и бомж. Леди отчаянно пытается найти время, чтобы помыть голову, и повод, чтобы накрасить ресницы, а бомж ей сиплым голосом орет: «Да кому твоя чистая башка и ресницы нужны – иди лучше поищи, может, пожрать чего осталось». И всей этой компанией мы иногда тоже ходим к психологу.

Материнство, скажу я вам, очень специфический жанр со своей особой драматургией. Тот еще триллер с элементами хоррора. Бывает, правда, и комедия проскочит, и мелодрамка трогательная, и зомби-апокалипсис периодически наступает. Но счастливых эпизодов, как ни крути, больше. Люблю этих двух своих, главные роли в моей жизни теперь исполняют которые.

Это во мне сейчас, как вы поняли, говорит баба в разгар ПМС.

Глава 2