По дорожке гуськом потянулись к дому гости, все одетые в черное, и эта траурная процессия как будто перечеркнула картину звонкого и ясного летнего дня, полного света и синевы.
Ксения встречала гостей на террасе у входа в дом, называла каждому свое имя, пожимала руку, выражала соболезнование.
Первым шел очень высокий и какой-то мослатый пожилой мужчина. Он двигался немного шаркающей походкой. «Шаркающей кавалерийской походкой». Кстати, почему у Булгакова шаркающая походка названа кавалерийской? – все это мгновенно промелькнуло в мозгу Клавдии Петровны, пока мужчина приближался к ней. Руки мужчины тоже двигались немного странно, как будто были прикреплены к телу шарнирами. Седые волосы были коротко острижены, большие темные очки в солидной оправе крепко опирались на крупный нос, а тонкие губы были напряженно сжаты. Свое имя отчество он произнес, почти не разжимая рта, так что Ксения скорее догадалась, что это брат покойного – Николай Иванович. За ним шла довольно молодая полноватая женщина в брючном костюме и с кружевной косынкой на уложенных в замысловатую прическу волосах. Вид у нее был измученный, лицо казалось помятым и заплаканным. Наверное, племянница – видно, покойного дядю любила и горько оплакивает, – подумала Ксения, но дама, протянув вялую ручку, назвалась Натальей Иосифовной, в то время как брат усопшего только что представился Николаем. Племянницей оказалась не пухленькая блондинка, а стройная и поджарая брюнетка с ассиметричной прической и татуировкой на предплечье: из-под короткого рукава темного льняного платья высовывалась голова змеи с раздвоенным жалом. Брюнетка выглядела спортивно и моложаво, и имя Виктория сидело на ней, как влитое. Шедший следом мужчина средних лет, назвавшийся Валерием Николаевичем, был совсем не похож на сестру, но зато удивительно напоминал своего отца, хотя, казалось бы, все его черты лица по отдельности были совсем иными – и нос коротковат, и губы другой формы, и щеки как у хомячка, в то время как у батюшки они свисали бульдожьими складками. Но при этом в кровном родстве Николая Ивановича и Валерия Николаевича невозможно было сомневаться – та же шаркающая походка, та же посадка головы, то же ощущение, что человек тяготится вашим присутствием.
Шедшая за младшим барином (как мысленно Ксения Петровна окрестила Валерия), женщина в темно-синем платье с черной шалью – тяжеловатой для летнего дня – на плечах, назвалась Светланой или Светой – как пожелаете, но только без отчества. Хоть Светлана и улыбнулась светло, пожимая руку Ксении Петровны, было видно, что она изо всех сил удерживает слезы. После Натальи это был второй человек, по которому можно было догадаться, что вся компания едет с похорон.
Еще один коллега покойного Леонида Ивановича тоже оказался далеко не «возрастным», как сейчас деликатно выражаются, а вполне моложавым человеком лет сорока с небольшим, одетым несколько фривольно для поминок: в футболку и бермуды – правда то и другое антрацитово черного цвета. Он оглядывался вокруг с явным удовольствием, как бы предвкушая отдых на природе. Этот гость велел называть себя Митей и поцеловал Ксении ручку.
Завершали профессию мужчина и женщина, одетые в форменную одежду кейтеринговой фирмы (белый верх, черный низ), лица которых были почти полностью закрыты масками с респираторами. Женщина сказала что-то по-фински, и стоявшая рядом Катя перевела, что официантов зовут Лемпи и Райво и что по распоряжению своего начальства они обязаны в обществе клиентов постоянно находиться в масках, несмотря на то что они, разумеется, регулярно делают тест на ковид.
Игорь и Василий, несмотря на возражения, стали помогать носить на кухню контейнеры с едой и посудой, а Катя с Ксенией пошли размещать гостей. Ксения успела шепнуть Катерине: «А эта Иосифовна-то зареванная, кто покойному?» «Да я не знаю, как это называется, невестка что ли – ну она брата, Николая, жена». «Ого, – подумала, Ксения, брату-то на вид под семьдесят, а жене, несмотря на весь ее изможденный вид, вряд ли больше сорока». И уж, конечно, она не годится в матушки ни Валерию, ни Виктории» «Ей сорок лет, она третья жена Николая Ивановича, – успела прошептать всезнающая Катя».
Они проводили гостей в их комнаты: Николай с Натальей, Валерий, Виктория и Светлана разместились наверху в левом крыле. Митя и люди из кейтеринга там же внизу.
Игорь и Василий сгрузили на причал вещи приезжих. Митя, Светлана и Виктория вышли им помочь, а Валерий и Николай Иванович с Натальей остались ждать в своих комнатах. Ксения видела, как мрачнеет Игорь, а Васька откровенно злится – и понятно почему: вечная Катина услужливость, желание всем помочь и всех приютить превращало их сейчас невольно в обслугу – будто они были служащими в отеле «все включено», а не добрыми людьми согласившимися предоставить свою дачу для проведения поминок, так как ковид сделал практически невозможными все другие варианты. Но что теперь-то: «дело сделано, сказал слепой», тем более что Игорю грех на Катю сердиться – ведь это его коллегу завтра поминать собираются.
«Ксения Петровна, – окликнул тещу Игорь, – мне нужно ехать уже, чтоб успеть на поезд из Турку в Тампере. Вы спросите, пойдет ли кто-то в баню».
–– Спрошу сейчас, но мы-то с Катей в любом случае сходим.
–– Ну тогда я ее быстро раcтоплю и поеду. Дрова там рядом, в поленнице, так что дальше вы справитесь»
–– Да мы и растопим сами, невелика премудрость, ты поезжай!
Игорь кивнул, смотался в дом за сумкой, чмокнул Катю в щечку и побежал на пирс.
Ксения Петровна проводила взглядом уплывающий катер и отправилась к бане. Полюбовавшись, как весело заплясал огонь в печке, она пошла узнавать про желающих попариться. Митя и Виктория, сидевшие на пляже, с радостью согласились. Светлану Ксения нашла на причале. Та сидела, опустив ноги в воду и обернулась, испуганно вздрогнув, когда Ксения Петровна тронула ее за плечо и спросила, пойдет ли она в сауну. «Извините, я не слышала, как Вы подошли. Да, конечно, с удовольствием, Спасибо». Лицо ее было залито слезами.
«Надо же, как горюет по коллеге, – подумала Ксения.
Валерий, сидевший на диване в гостиной, уставившись в мобильник, от бани отказался. Николая Ивановича с Натальей нигде не было видно. Ксения поднялась по лестнице и уже собиралась постучать, как за дверью их комнаты послышался какой-то шум, резкий голос, потом, как ей показалось, раздался плач. Ксения хотела уже уйти, но потом все же решительно постучала. Шум за дверью затих. Она постучала еще раз. Дверь приоткрылась, и в проеме показалась голова Николая Ивановича. «Что? – сказал он резко и высокомерно, но потом, как будто опомнившись, улыбнулся и вполне светским тоном продолжил: «Добрый вечер, Ксения.._ээ Павловна!
– Петровна, Ксения Петровна
– Да, да, извините, у меня плохая память на имена и особенно на отчества. – Он снова улыбнулся. Улыбка совершенно преображала лицо Николая Ивановича, – делала его моложе и привлекательнее.
–– Я только хотела спросить, вы в баню хотите? Сначала женщины пойдут, где-то минут через сорок, потом мужчины.
–– Благодарю покорно, но мы не любители. Я не любитель, – поправился он.
–– А ты как, Натуся? – он, не открывая дверь шире, обратился к жене вглубь комнаты. Ксения не расслышала ответа Натальи Иосифовны, но Демченко заверил ее, что и жена тоже не парильщица.
–– Ну тогда часа через два спускайтесь на вечерний чай с пиццей. А если уже сейчас проголодались, то там на кухне первого этажа есть чай, кофе, бутерброды».
–-Да, да, благодарю вас, – Николай Иванович еще раз белозубо улыбнулся и закрыл дверь.
Надо же – зубы как у юноши и улыбка какая располагающая. А первое впечатление было совсем другим. Показалось, что он суровый, нелюдимый и высокомерный. И еще показалось, что лицо знакомое. Где я могла его видеть?
Ксения отправилась назад в баню, где Катя подкидывала дрова, а Васька носил ведром воду из моря в бочку, чтоб те, кто не решится нырять, могли бы окатиться холодненькой.
–– Так, нам нужны будут шесть полотенец. Сначала пойдем париться мы с тобой, Виктория и Света, потом Митя с Василием. Ой, а у Райво и Лемпи мы не спросили. Сходи к ним, Катя!
–-Мама, здесь это не принято. Они не гости, они здесь на работе, и круг обязанностей у них вполне определенный. Не надо искушать их своим русским гостеприимством.
–– Ну хоть спроси, ведь не по-людски это.
–– Все мама по-людски. Не ходи в чужой монастырь со своим уставом, пожалуйста!
–– Ну ладно. Слушай, а мне что-то лицо этого Николая показалось знакомым. Он кто вообще?
–– Мама! Я тебе битый час вчера про всех рассказывала, ты спала что ли?
== Спала, – виновато подумала Ксения, но вслух ничего не сказала, только неопределенно повела плечами.
–– Это же Демченко, Николай Иванович Демченко – ну, лингвист знаменитый из МГУ, корифей российской этнолингвистики. Он всем мире чуть ли не главным специалистом считается по русскому вопросу. «Язык и национальный менталитет» и все такое. Мам, ты же филолог, стыдно тебе таких людей не знать!
–-Да знаю я, знаю, и по телевизору его не раз видала, и на научных конференциях. Конечно. Господи, совсем я уже стала старухой беспамятной. И потом ты какую-то совсем другую фамилию называла, когда рассказывала об его умершем брате.
–– Да у Леонида Ивановича другая фамилия была, он Веретенников, они с Николаем сводные братья».
–– А, ну теперь понятно почему я не сложила два и два. Ладно, крикнешь, когда баня будет готова, я пойду за полотенцами, проверю, все ли в сауне есть необходимое.
Глава четвертая
В сауне было чисто, просторно, пахло нагретым деревом и березовым листом. Ксения Петровна и Виктория забрались на верхний полок, туда же залезла Катя, но после того, как мать щедро плеснула кипятку на каменку, она сползла на нижнюю полку и примостилась по соседству со Светланой, которая сразу сказала, что любит погреться, а не париться.
Зато Виктория оказалась заядлой парильщицей. Они с Ксенией Петровной от души напарили друг друга веничками, ныряя в перерывах в море с мостков. Ксения валилась в воду солдатиком, а, точнее, розовым распаренным поросенком, а обладательница прекрасной спортивной фигуры Виктория ныряла в море классической ласточкой, почти не производя брызг. Смотреть на нее было одно удовольствие, и Ксения была почти уверена, что Митя и Васька любуются на это зрелище откуда-нибудь из кустов. По крайней мере Васька наверняка. Особенно красиво вонзалось в воду змея, вытатуированная у Вики на плече. Хлестая гостью веником, Ксения подробно рассмотрела татуировку. Змея, извиваясь, сползала с плеча вниз по загорелой руке. Ее (змеи то есть, а не Виктории) довольно жирное тело было сплетено, как девичья коса, а чешуйчатая морда с высунутым длинным раздвоенным жалом была странно безглазой. Светлана и Катя заходили в баню погреться, а большую часть времени сидели на постепенно темнеющей террасе и прихлебывали черничный напиток. Изредка к ним присоединялись накупавшиеся Ксения с Викой и включались в разговор. Впрочем, разговор – неправильное слово. Говорила почти исключительно Светлана и исключительно о покойном Леониде Ивановиче. Она вспоминала какие-то эпизоды совместной работы, его умение слушать и понимать, его остроумие, совместные лыжные вылазки, летние посиделки у костра.
«Где тот снег, как скользили лыжи, Где тот пляж с золотым песком, Где тот лес с шепотом «поближе», Где тот дождь вместе босиком», – зазвучали в голове Ксении стихи Семена Кирсанова. Интонация Светланы была такой же, как в этих строках – любовной и безнадежной. Интересно, подумала Ксения, – какие свежие и похвальные чувства к старику-начальнику!»
–– Эй, мама, бабушка, вы скоро там намоетесь и натреплетесь!? – послышался раздраженный голос Васи. – Уже темно почти и шамать всем хочется.
Почувствовавшие себя виноватыми женщины поднялись с кресел, быстро помылись, оделись и уступили место в бане Дмитрию и Васе.
В доме было тихо.
Катя и Ксения начали доставать из холодильника пиццы, нарезку, сыр, копченую рыбу, салат, банки с пивом и бутылки с соком. Подошла Лемпи, перебросилась несколькими фразами по-фински с Катей, потом помотала головой и ушла.
–– Она спрашивала не нужно ли помочь, я сказала, что мы сами справимся, не будем ничего грандиозного сегодня затевать, пригласила ее к ужину, но она отказалась, сказала, что у них есть еда с собой. И кофеварка у нее в комнате есть и чайник, – пересказала разговор с Лемпи Катя. – Так что, можно нам садиться или будем ждать парильщиков?
–– Крикни их, – попросила Ксения.
Катя покричала Ваське, скоро ли они придут, и из моря, где раздавался плеск и неуместно звонкий смех, им ответили, чтоб не ждали, они потом присоединяться.
Глава пятая
Катя поднялась наверх, позвала всех к ужину. Через несколько минут спустился заспанный и встрепанный Валерий, одетый в плохо сидящие на нем джинсы и футболку кальсонного цвета, а немного погодя, в гостиной появился Николай Иванович в дорогом спортивном костюме. В приглушенном свете бра и подсветки на высоком потолке он казался гораздо моложе своего возраста. Ксения опять подивилась, как меняется его лицо, когда узкие губы раздвигаются в улыбке. Сразу исчезает брюзгливое старческое выражение, и Николай Иванович на глазах волшебно молодеет.
