Вредина для Майора

Глава 1

АРТЕМ

– Майор, ты с нами? – Жизнерадостный голос сослуживца прокатывается по кабинету, врезаясь в мой уставший организм тяжелой кувалдой раздражения. —Хорош париться над бумажками! – весело продолжает Синица. – Конец рабочего дня и недели, надо расслабиться. Как раз и повод есть.

– Какой? – не отрываясь от очередного отчета, уточняю без особого энтузиазма.

– Волков очередную звездочку получил, идем в бар обмывать.

– А-а-а-а… – равнодушно вздыхаю. – Это не тот случай, который стоит особого внимания. Я удивляюсь, как этот… – на миг замолкаю, подбирая красноречивые эпитеты. – Ай, ладно! – машу рукой, не желая более развивать тему. – Такими темпами он через год-полтора до генерала дослужится.

А я, мля, майорские все никак получить не могу!

– Ой, да ладно, забей! Ну, повезло мужику жениться на дочке Пахомыча. – Сашка заходит в кабинет и опускает зад на край моего стола, затем берёт в руки документ, только что составленный мной, и, пробежавшись глазами по графам, кивает, будто одобряет правильность изложения материала. – Что, прям вот так? – Еле скрывая смех, он тычет пальцем в строку с описанием внешнего вида пострадавшего. – Прям вот совсем…

– Иди ты… – беззлобно огрызаюсь, проводя раскрытой ладонью по лицу, словно это может снять накатывающее раздражение.

Выдергиваю из его рук исписанный лист и, положив на стол перед собой, припечатываю его к поверхности кулаком. Смотрю на документ невидящим взглядом, а строчки скачут, и уставшие мышцы просят лишь одного: завалиться в свою нору, шлифануть пережитый день холодненькой сорокоградусной микстурой и проспать до утра (желательно – понедельника).

– Ну так что, ты с нами? – напоминает Сашка об альтернативном способе скоротать вечер.

– Не, я пас.

Сгребаю бумаги в стопку, а в это время рабочий телефон взрывается местным вызовом, и я пятой точкой чую, что сей звонок по мою душу.

– Капитан Синица слушает! – чеканит Сашка. – Да, на месте. Хорошо, сейчас будет. – Возвращает трубку на рычаг. – Тебя начальство на ковер вызывает. – Даже по его интонации я понимаю, что дело дрянь.

Черт! Вот нафига я задержался?! Мой рабочий день закончился еще полчаса назад, но когда мы, сука, уходили с работы в положенное время? Да никогда!

– Что он хочет? – спрашиваю, не надеясь на ответ.

Синица пожимает плечами, разводя руки в стороны.

– Ёж мой зверь! – вздыхаю, убирая документы в верхний ящик стола и закрывая тот на ключ.

– Так мы тебя все же подождем, – летит мне в спину Сашкино обещание.

Не оборачиваясь, машу рукой и выхожу из кабинета. Иду по коридору, всегда заполненному снующими оперативниками, и, поднявшись на один этаж, останавливаюсь около двойных дубовых дверей в приемную начальника РУВД генерал-майора Ильи Сергеевича Пахомова. Даже серое вещество напрягать не буду, чтобы хотя бы предположить, какая очередная херня ожидает меня.

– У себя? – Захожу в приемную и, бросив мимолетный взгляд на секретаря, целенаправленно иду к «вратам в мир головной боли и геморроя в одном флаконе».

– Ожидает, – не отрываясь от клацанья длинными наманикюренными пальчиками по клавиатуре, отвечает мне Ляна.

Мысленно перекрестившись опуская ладонь на холодный металл ручки, решительно давлю вниз и распахиваю дверь, попрощавшись с перспективой тихого домашнего вечера.

– Вызывали? – Прохожу в кабинет и останавливаюсь в метре от рабочего стола.

– Артем… – Игорь Сергеевич отрывает взгляд от работающего монитора и переводит его на меня. – Да, вызывал, – кивает, складывая руки на столешнице – одну на другую, словно прилежный первоклассник. – Садись, – указывает на стул, – у меня к тебе деликатное дело.

А это уже настораживает и даже в чем-то пугает. Отодвигаю громоздкий предмет мебели, сажусь и, негромко выдохнув, готовлюсь к самому худшему. Может, стоит уже сейчас подать рапорт на перевод в какой-нибудь другой район?

Я, Пахомов и деликатное дело! Меня, опера с нехилым послужным списком, до холодка по позвоночнику пробирает и настораживает это сочетание, а я еще и сути не услышал. Нет, я не из трусливых, но дел с начальством предпочитаю не иметь: так спокойнее жить.

– В общем, ты же знаешь мою младшую дочь… – начинает как-то издалека Игорь Сергеевич.

С легким сомнением киваю: заочно с ней знакомо, наверное, все управление. Вживую видели, скорее всего, немногие, и я не в их числе. Но все точно знают, что Анастасия Игоревна Пахомова – маленькая папина принцесска, свет в его окошке и прочее, прочее, прочее… Меньше года назад мы всем отделом жалели парня, решившего к ней подкатить. Цербер-папочка тогда так его прижучил, что удивительно, как бедный пацан после всего не лишился своих мужских достоинств.

– Она учится на юрфаке, – тем временем продолжил свой монолог генерал-майор, – у нее намечается стажировка, вот только она не хочет идти в наш юротдел.

– Ну, у меня, вроде, есть знакомые в юридических конторах, могу замолвить словечко за нее, – предлагаю чуть растерянно, все еще не понимая, к чему весь этот разговор.

У него и без того полно друзей, знакомых в этой сфере. Я-то ему зачем?

– Да нет! – отмахивается он. – Дело не в этом. Дело в том, что она решила пройти стажировку, так сказать, в поле.

Ни хрена не понимаю и тихо злюсь, но лишь внутренне; на морде же маска непробиваемости и легкого тугодумия. Молча жду, но чувствую той самой частью, на которой сейчас сижу: дело труба.

– Короче, – откидываясь на спинку кресла и, словно выдыхая скопившееся напряжение, говорит он, – в понедельник она приходит в твой отдел, – вываливает на меня «приятную новость», словно ведро нечистот, а выражение лица такое, будто премию выписал в размере двух довольствий.

– Ко мне?! – От неожиданности тупею на мгновение. – Да ну на… – И это я произношу вслух?!

Вот только этой фифы мне у себя в отделе и не хватает для полного комплекта с кодовым названием «Цирк Шапито»! Я еще не оправился от весеннего пополнения подразделения новичками из учебки. Те хотя бы чему-то обучены, а эта?..

– Чем заслужил такое счастье? – даже не пытаюсь скрыть язвительность.

– Не ерничай! – одергивает меня начальник. – Девочка хочет узнать все, так сказать, изнутри, чтобы понять, куда дальше двигаться, на чем сделать упор: на уголовке или податься в административку.

– Ну, так пусть Волков с ней возится: родственник, как-никак. Пусть разбирает с ним мелкие правонарушения…

– Боюсь, что после стажировки у него я младшенькую уже не смогу переубедить не менять выбранного курса.

– То есть?.. – Ни черта не понимаю из его переживаний.

– Да этот соплежуй, – так эмоционально всплеснув руками, возмущается Пахомыч, – он же любого доведет до клиники своими нотациями, педантичностью и мозгоклюйством! Не-е-е-е! – качает головой, только что не крестится и не плюёт через левое плечо. А я и не знал, что он такого «высокого» мнения о своем зяте. – Да и потом, у них немного натянутые отношения, – словно по большому секрету, чуть снизив тон, делится со мной внутрисемейными тайнами начальник.

Все это забавно, если не сказать – смешно, но смех у меня истерический, и тот пока только мысленный. Голова пухнет: столько всего узнать за пару минут, а к сути дела так и не приблизиться!

Вот на кой, скажите на милость, этой ляльке нужна стажировка в убойном отделе?! Это прикол какой-то, шутка или спор зажравшегося молодняка?

– В общем, так. – Начальник хлопает по столу ладонями, привлекая мое внимание и четко обозначая свою позицию по данной теме. – Твоя задача предельно проста: сделай так, чтобы она через неделю-полторы сама у меня попросила перевести ее в отдел бумажки разбирать. Сделаешь – подам на тебя документы на присвоение очередной звездочки. Нет, так нет.

Да нахрена мне это надо?! Я и так неплохо живу. Послужу в капитанах еще годик-другой. С меня не убудет, зато без лишнего геморроя в лице «папиной любимицы».

– А может, стоит…

– Отказ не принимается! – обрубает он на корню мою надежду на его разум.

Смотрим друг на друга выжидающе. Я понимаю, он начальник, а начальник априори всегда прав, но, мля, у меня нет диплома воспитателя детского сада, и даже курсы элитного гувернера я как-то не додумался пройти!

Весь мой скрытый гнев на несправедливость ситуации просачивается наружу, заостряя черты и воспламеняя взгляд. Кулаки непроизвольно сжимаются, деревенея. Набираю в легкие воздуха: не намерен я так быстро сдаваться. Мне надо просто достучаться до его отцовского сознания: не место его малышке в нашем отделе, да и вообще в полиции. Ну что ему стоит стукнуть по столу кулаком и твердо осадить идиотские желания своей младшенькой?!

– Ты в курсе, у нас командировка намечается в «задрыпинск» на полгода? – бесхитростно так интересуется, открывая папку, лежащую на краю его рабочего стола. – В помощь, так сказать, местной полиции. У Перменова в отделе временно недокомплект, и нужен толковый опер.

Да ёж мой зверь! Чувствую, как зубная эмаль идет трещинами от силы сжатия челюстей. Ментальная медитация уже не спасает, и материться хочется громко и от души, наплевав на место и окружение.

– Вот подумывал Самсонова туда направить. – Начальник перелистывает страницы какого-то документа и тянется за ручкой. – Но тот, поговаривают, жениться собирается, грех его от молодой жены-то отрывать. А ты у нас холостой, отношениями, вроде, не обременен…

 Делаю глубокий вдох. В голове просто дятел долбит – монотонно, но, сука, целенаправленно в висок, да так, что глаз начинает дергаться! Нервы ни к черту, и маленькая взбалмошная зараза мне их точно не подлечит! Но ее вредный зад в моем отделе – меньшее из зол, если выбор стоит так кардинально: она под моим началом или я в подчинении у Перменова.

Этого выродка я в первый же час отправлю к праотцам, за что сяду, лишившись всех регалий и почестей.

– Хорошо! – цежу сквозь зубы.

Начальник, вопросительно изогнув брови, смотрит на меня в ожидании детального ответа. Его рука зависает над документами в папке, а меня корежит от осознания того, что я сейчас собственноручно подписываю себе приговор.

– Жду вашу дочь в понедельник утром у себя в кабинете. – Отталкиваясь ладонями от края стола, отодвигаю стул и встаю, не дожидаясь разрешения. – И без опозданий!

– Вот не сомневался я в твоей разумности Майоров! – Начальник откладывает пишущий предмет в сторону и закрывает папку. – Свободен! —добавляет с победоносной улыбкой на губах и, словно забыв о моем существовании, тут же погружается в свои дела.

Выхожу за дверь и еле сдерживаю себя, чтобы не шарахнуть ею от души – громко и со смаком, вложив всю «радость» от предстоящей роли няньки для мелкой заразы.

– Все в порядке? – чуть слышно пробивается сквозь гул в ушах взволнованный женский голос.

– Да! – кидаю я в ответ так резко, что Ляна вздрагивает и смотрит на меня слегка испуганно. – Извини, – выдыхаю, проводя ладонью по лицу в надежде стереть накопившееся напряжение, как прилипшую дорожную пыль.

– Я могу чем-то помочь? – тон ее тут же меняется, заставляя меня обратить более пристальное внимание на его обладательницу.

Стоя почти у выхода, все же оборачиваюсь, в надежде, что это лишь слуховые галлюцинации, а не четко озвученное предложение, без каких-либо завуалированных намеков. Но пушистые ресницы, томно прикрывающие плывущий взгляд серых глаз, пропитанный «искренним» желанием улучшить мое настроение, кончик розового язычка, неспешно проходящийся по пухлой нижней губе, и тихий вздох, слетающий с этих порочных уст, дают однозначный ответ.

– Как-нибудь в другой раз, – уклончиво отмахиваюсь от столь откровенной заботы, растягивая губы в подобии улыбки. – Пока! – прощаюсь и покидаю приемную.

Твёрдыми шагами сокращаю расстояние до своего кабинета, набирая по пути номер Синицы. О странном поступке Ляны стараюсь не думать, но мысли все же вертятся вокруг этой милашки. А она ничего такая – фигуристая, и, кажется, без обременений в виде неудачных прошлых отношений, детей и прочих «хвостов». Может, стоит? Додумать не успеваю, из телефонного динамика в ухо врывается громкое дружеское:

– Передумал?

– А, вы еще не уехали?

– Да нет пока. Уламываем Волкова на «взрослый» бар, а он ломается, как сдобный пряник в горячем чае.

Я поморщился от предстоящей перспективы лицезреть кино для взрослых: только что отказался от индивидуального соблазнительного танца, и групповой меня точно не прельщает. С ориентацией у меня все в полном порядке, вот только именно сейчас я хочу посидеть чисто в мужской компании, залиться лечебной «огненной водой» и, может, даже почесать кулаки о кого-то нерадивого.

– Я сейчас подойду, – бросаю в трубку, прокручивая в голове идеальные, приличные места для мужской попойки.

Отключаю связь и захожу в свой кабинет лишь для того, чтобы забрать куртку и вырубить комп. Пофиг на недоделанный отчет, пофиг на «висяк», документы по которому я хотел взять домой и поработать в выходные Пофиг на все!

Мне надо снять стресс! А это лучше делать не в одиночку и не дома!

– Есть решение покруче. – Почти с пинка открываю дверь в отдел к Волкову. – На хрен шлем всех этих баб, едем в спортбар. Сегодня наши играют со шведами – это зрелищнее любого стриптиза!

Гул одобрительной поддержки довольных парней… Сомнительный бубнеж жмота Волкова… И спустя полчаса мы всей толпой заваливаемся в питейно-развлекательное заведение, где уже сейчас, почти все столики заняты. Находим самый большой и самый удачный, делаем стандартный для этого заведения заказ.

– Волков, – окликаю я Ивана, суетливо хлопающего себя по карманам, – не «парься», расслабься и кидай уже звезды в бокал!

– Ага, – отрешённо кивает он и выворачивает наизнанку свой бумажник. – Мне бы их найти, – растерянно оглядывает, выпавшее на стол содержимое, а в голосе явный испуг. Шутка ли – потерять майорские звезды, еще даже не нацепив их на погоны!

– Так, – торможу его, – не кипишуй. Выдохни и вспоминай, где видел их в последний раз.

– У Пахомыча в кабинете, – медленно, словно прямо сейчас в голове восстанавливает всю цепь событий и, боясь упустить малейшую деталь, проговаривает почти по слогам. Замолкает с растерянным видом.

– Ну… – подстегиваю его активнее работать серым веществом и не дать извилинам деградировать в одну-единственную, и ту под фуражку.

Не спеша, немного растерянно поднимает на меня встревоженный взгляд, замирает в этом положении и, кажется, даже перестает дышать. Видно, как пульсирует вена на виске, и бисеринка пота скатывается по лбу. Иван сглатывает, продолжая таращиться сквозь меня, словно перед ним сейчас проносятся все перспективы, которые он умудрился просахатить за считанные часы, просто «посеяв» где-то майорские звезды.

– Отметили, мля! – красноречиво возмущается Сашка, стуча тяжелой глиняной кружкой по дубовой столешнице, и часть пенного напитка проливается на стол.

– Су-у-у-ука! – сквозь зубы цедит Иван, видимо, наконец-то вспомнив место пропажи, подскакивает со стула и, споткнувшись, тормозит, разворачивается к нам, кидает на стол пару хрустящих купюр с Хабаровском и спешит к выходу.

– Эй! – окликает его кто-то из парней.

– Да там они… в этом… Ай, короче! – машет рукой. —Без меня оторвитесь, только без резких срывов! – И дверь за ним закрывается.

Парни шлют ему в спину ободряющие благодарности и пожелания, а уже спустя пару минут забывают повод, по которому мы тут собрались, утопая в общем ажиотаже и переживаниях за команду. Наши беспощадно лажают, и накал негодующих страстей разрастается со сверхзвуковой скоростью, вышибая из меня весь стресс прошедшей недели. Даже удается на время забыть то, что с понедельника я, опер со стажем, с неплохим послужным списком и кучей других достоинств, освою роль няньки.

Первый тайм заканчивается с ничейным счетом, а выпитое пенное уже просится наружу. Отлучаюсь по делам, заодно и на улице прогуляюсь, вдохну пусть и не очень свежий, но все же прохладный воздух.

Накидываю куртку и выхожу через «черный» выход на задний двор кафе.

Окутавшая город вечерняя мгла разбивается тусклым светом единственного фонаря, висящего над входом, а дальше – почти непроглядная темень, даже блики городской светоиллюминации бессильны в этом затерянном в центре города закоулке. Да место не для прогулок.

Немного проветрив свою захмелевшую голову и надышавшись тишиной ночной улицы, толкаю дверь в теплое нутро покинутого мною заведения, но не успеваю сделать и шага в глубь помещения, когда непонятный испуганный писк и настораживающая возня доносятся до моего чуткого оперского слуха.

Замираю, прислушиваюсь, настораживаюсь. Профессиональные инстинкты, словно собаки-ищейки, задрали носы и, медленно переставляя лапы, чтобы не спугнуть, спешат на выручку обиженных и угнетенных. По пути разминаю кулаки, готовый вступить в схватку, но сделав шаг за угол, налетаю на кота, с диким наслаждением оприходывающего себе подобную самочку.

– Сука! – ору, сквозь сжатые зубы, скидывая напряжение, и пинаю попавшуюся под ногу банку, ломая котяре кайф.

Глава 2

АРТЕМ

– Ты куда пропал? – удивляется Сашка.

Я нервно сбрасываю куртку с плеч и бросаю ее на спинку дивана. Присаживаюсь на оставленное совсем недавно место, мимолетно бросая взгляд на экран мегабольшой плазмы.

– Учить кота уму-разуму, – обрываю фразу и забираю из рук подошедшей официантки тяжелые бокалы с белыми пенными шапками.

– Что-то еще? – услужливо улыбаясь, интересуется она, доставая из кармашка передника маленький блокнот и карандаш.

– Да, – киваю и прошу принести граммов сто, а лучше двести сорокаградусного успокоительного.

– Хорошо! – Она даже присаживается в легком реверансе, словно обслуга из средневековой европейской таверны для знати, и убегает исполнять заказ.

– Так кого ты там чему учил? – ржут парни, сдвигая в звонком тосте свои кружки.

– Одну рыжую сволочь, как надо правильно с дамами обращаться! – цежу сквозь зубы и выплескиваю напряжение, загоняя в стойло недремлющие профессиональные инстинкты, которые забыли отключиться в тот момент, когда я пересек турникет на выходе из здания нашей управы.

Залпом выпиваю принесенную стопку.

Чертова работа не отпускает даже во внеслужебное время! Я, как гребаный универсальный солдат, всегда на боевом посту. Нервы, как и мышцы, словно натянутые канаты: еще немного, и точно лопнут.

Усталость накатывает тяжелой удушливой волной, и гул в голове вдруг становится непереносимо нудным. Щелкаю пальцами, подзывая все ту же услужливую милашку с румяными щеками, блеском в глазах и такими аппетитными формами.

Стоит, улыбается.

Прошу повторить дозу прозрачного антидепрессанта и обновить содержимое стеклянных тар.

– Ну и закуски еще принеси! – кидаю вдогонку.

– Ну так и что? – не унимаются парни. – Научил?

Ржач и добродушные подковырки коллег летят на мою очумевшую голову. Отшучиваюсь с видом знатока в данной области, потом вспоминаю похожий случай, а сослуживцы подхватывают, утягивая общее внимание в омуты прошлого и незаметно меняя тональность вечера. На время забываем о баталиях десяти мужиков и одного круглого предмета, с жаром разворачивающихся на телеэкране, погружаясь в истории из таких привычных и в то же время не похожих друг на друга оперских будней.

Восторженный гул прихмелевших болельщиков возвращает наше внимание к просмотру матча.

– Давай! Давай! – скандируют все, когда наш бомбардир с ловкостью фокусника перехватывает мяч у противника и с устремленностью самонаводящейся ракеты ведет его к «вражеским» воротам.

– Ну!

Толпа замирает на считанные мгновения. На табло счет такой, что в данную минуту почти решается судьба победы.

Раз… Два… Три…

Сердца всех собравшихся бьются в одном ритме, метрономом отсчитывая оставшиеся секунды, чтобы после взорваться гвалтом всеобщего экстаза от красивого паса и виртуозного посыла шарообразного снаряда точно в сетчатую цель. Ликование ударной волной проходится по помещению, зарождая все новые и новые приливы адреналина.

Кровь кипит от драйва или от выпитого. В голове тот самый безумный хаос, который стирает установки и правила, расслабляет и уносит в океан драйва и веселья.

За мгновение до финального свистка наши умудряются забить еще один мяч в ворота соперников, и эта победная точка становится восклицательным знаком в продолжении вечера. Гуляют все, словно одна большая и дружная компания! И только лишь официальные часы работы заведения обрывают этот массовый галдёж.

– Поехали с нами, – заплетающимся языком предлагает мне Сашка.

Мы уже на улице, и за нашими спинами уставший бармен на пару с охранником закрывают двери опустевшего заведения. Нащупываю в кармане куртки телефон, ключи от машины и квартиры, а в другом – портмоне и прохожусь расфокусированным взглядом по стоянке.

На своей ехать не вариант (я сейчас не способен даже вспомнить расположение педалей), но и ехать с сослуживцем не хочу.

– Да поехали! – настаивает он, хлопая меня по спине. – Милаша нас всех по домам развезет, да, дорогая? – пьяно лыбится он, обращаясь к своей девушке.

Та стоит около водительской дверцы «мерина» если не последней модели, то точно не старше прошлогодней. Я на такую даже с доходами после предполагаемого повышения не скоро заработаю. И где Сашка ее подцепил?

Мегера, всей своей позой красноречиво вещающая о своем отношении к нашему загулу. Руки скрещены на груди, глаза метают такие молнии, что и без фонарей светло, как днем. Улыбка настольно неискренняя, что даже у меня, бывалого опера, вдоль позвоночника пробегают ледяные мурашки.

Ну уж нет! С этой дамочкой я точно никуда не поеду. От ее взгляда я даже слегка протрезвел.

– Не, – отмахиваюсь от настойчивости упившегося друга, – мне в другую сторону, – бросаю первое оправдание, всплывшее в нетрезвом мозгу, и разворачиваюсь в сторону стоянки желтых машинок с шашечками.

– Ну, бывай! – нисколько не расстроившись, желает друг и тут же забывает обо всем, пьяно бубнит какие-то пошлости своей подружке, позволяя ей запихнуть свое безвольное тело в салон представительной тачки, словно тряпичную куклу.

– М-м-м-м-да… – хмыкаю про себя.

А так и не скажешь, что он может быть таким подкаблучником. Да и пофиг! У каждого свои тайные порочные пристрастия…

Пока я дохожу до стоянки такси, остается только одна свободная машина, и я с внутренним ликованием распахиваю заднюю пассажирскую дверцу, заваливаюсь в теплое нутро моего «доставщика», но адрес произнести не успеваю.

– На Савушкина, – звучит откуда-то сбоку мелодичный женский голос.

Ладонь замирает на ручке еще не закрывшейся двери. Поворачиваю голову в сторону и натыкаюсь на шустро так впорхнувшую в салон автомобиля куколку. Полумрак, разбавляемый парой фонарей, не дает рассмотреть ее, но то, что там все мило, симпатично, и, будь она постарше, вполне себе привлекательно для меня, отмечает даже мой разомлевший мозг. И будь я чуток в другой кондиции и под другим настроением, я бы с удовольствием прокатился с ней до ближайшей точки для более близкого и приятного знакомства. Но не сейчас!

Сейчас я все же желаю оказаться в своей квартире, в своей кровати. А тачка эта последняя, и мои рыцарские качества остались за ее пределами.

– Дамочка! – Захлопываю дверь и разворачиваюсь к ней всем корпусом, чуть наклонившись вперед. – Простите, но я был первым. – Слова, как и мысли, путаются, а взгляд теряется в бездонной синеве ее огромных глазищ, смотрящих на меня умоляюще-невинно.

– Но… – Неуверенный протест обрывается, не успев сорваться с ее чуть пухлых губ без единого мазка декоративной краски. Кончик розового язычка проходится по нижней губе, поднимая в моем затуманенном сознании всех чертей, что уже сейчас готовы затащить этого ангелочка в самый темный и порочный закоулок разнузданных желаний.

– Эй! – Грубый голос водителя вплетается в нашу игру взглядов, – вы ехать собираетесь?

– Да! – громко и четко отвечаю и диктую свой адрес. – Вначале закинешь меня, а потом довезешь девчонку до дома, – нахожу выход из ситуации, продолжая сканировать пугливую Заю, вжавшуюся спиной в дверцу.

Мысленно веду отсчет и гадаю, на какой цифре ее инстинкт самосохранения все же сработает. Вот как только это произойдет, тут же переиграю и, так уж и быть, отдам ей право ехать домой первой и без моего сопровождения.

Но счет спокойно перевалил за двадцатку, водитель все еще таращится на нас и не заводит тачку, а малышка все так же сидит на месте, словно прибитая. Кажется, даже не дышит, точно не моргает, и только стук ее сердца отдается в моих висках совестливым набатом.

– Черт с вами! – Она отмирает, выпрямляется. – Едем! – разрывая наш зрительный контакт, кидает водителю, и тот, будто ожидал лишь этого девчачьего, почти командного оклика, проворачивает ключ в замке зажигания и плавно выруливает с парковки.