Проект особого значения. Версия 20.23

Иллюстрации к рассказам выполнены с использованием нейросети Midjorney

© Воропаев А., Гнедин А., Шашкина А., Зорин А., Бабаев А., Пичугин В., Ольховская В., Ковальски Д., Данилов Е., Журавлева Е., Соловьев И., Анисова М., Рай Н., Патеев Т., Ободников Н., Лум Р., Скурихин С., Саяр Э., Васильев А., текст, 2023

© ООО «ЛитРес», оформление, 2023

Елена Журавлева. «Охотники за лампочками»

Никто в бункере не знал, что находится за Секретной дверью в конце самого дальнего коридора. Ходить туда не запрещалось, даже дети могли добегать до этой двери, заигравшись в прятки. Подростки не оставляли попыток открыть ее, хотя это уже было под негласным запретом. Но таким же негласным было соревнование среди «охотников», только получивших свой статус, – кто сможет открыть эту загадочную дверь, тому почёт и уважение.

Выхода на поверхность там точно не было – слишком глубоко находился коридор. Радиацией от двери тоже не фонило – это «охотники» проверяли в первую очередь. Так что там явно было какое-то помещение, в котором могли скрываться самые невероятные сокровища – тут фантазии и версии были разными: от проходного коридора к другому крылу бункера до пункта управления. Управления чем? Тут версии ветвились дальше.

В одном были уверены все «охотники», особенно новобранцы – Секретную дверь надо открыть. Поэтому попытки продолжались, хотя и втайне от взрослых. Почему взрослые были против? Потому что дед Митяй был против. А они его слушались, потому что он был самый старший – и по возрасту, и по негласному статусу. Формально главным в бункере был командир Петров. Это звание осталось со старых времён, поскольку изначально бункер был военный. Когда через первые пять лет проживания людям в бункере стало понятно, что выходить наверх и жить там они не смогут ещё долго, военный режим, которому в бункере подчинялись все, даже новорождённые, смягчился, но называть главного «мэром», «старостой» или как-то ещё не стали.

Дед Митяй был один из немногих оставшихся в живых, кто когда-то давно вошел в бункер, а не родился здесь, поэтому командиры к его советам всегда прислушивались. За 50 лет жизни в бункере население разрослось с 42 до 128 человек и сменилось 5 командиров – последние двое были рождены уже здесь, так что для них дед Митяй был непререкаемым авторитетом. Сам он никогда не стремился на руководящую должность, всю жизнь занимался починкой и ремонтом и передавал свои знания о технике, электронике и химии молодёжи бункера. Никто точно не знал, сколько старику лет, выглядел он крепким, обладал высоким ростом и зычным голосом. Волосы, усы и борода у деда Митяя были седыми и густыми, хотя самой частой реакцией на повышенную радиацию было как раз облысение.

Сегодня Лёшка официально был назначен «охотником за лампочками». Звание дал ему командир Петров в полуофициальной обстановке: в центральном зале при небольшом скоплении народа (родители, несколько близких друзей) командир произнёс небольшую стандартную речь про 14-летие и ответственность, вручил ему круглый значок охотника (самодельные значки отливали из жидкого алюминия в химической лаборатории) и сумку с 6 секциями, разделёнными мягкими перегородками – чтобы лампочки не разбивались по дороге.

Беда была с этими лампочками. Даже странно, если подумать: бункер, рассчитанный на пятьсот человек, был разработан так, чтобы функционировать бесперебойно долгие годы. Здесь была система рециркуляции и очистки воздуха и воды, система гидропоники для выращивания овощей и фруктов, химическая лаборатория с огромным запасом реагентов, где можно было синтезировать витаминные и белковые добавки и печатать из них еду на 3Д-принтере, большой склад запасных частей для всех механических и электронных систем. Электричество генерировалось бесперебойно, ведь работа генератора основывалась на разнице температур в земной коре, а это величина более постоянная, чем солнечная энергия или энергия ветра. Но вот лампочки заменить было нечем. Они отрабатывали свой срок и перегорали. Поэтому за лампочками можно и нужно было «охотиться» на поверхности.

После ядерной войны 50-летней давности поверхность была относительно безопасна, если соблюдать простые правила. Конечно, жить там было пока нельзя – всё население бункера назубок знало плакат «Воздействие ядерного взрыва», висевший в центральном зале (говорят, его рисовал лично дед Митяй). Но выходить несколько раз в год в защитном костюме (или, как некоторые смельчаки, только с дыхательным фильтром) было можно. Система очистки на входах в бункер тоже работала бесперебойно.

Получив значок (на круглом поле стрелка указывает вверх на круг солнца), Лёшка с лучшими друзьями Серёгой и Мишкой сразу загорелись идеей самостоятельной охоты.

Серёга был старше на 2 года, поэтому он уже не раз охотился на поверхности со взрослыми, и ему доверяли не только лампочки, но и какие-то мелкие вещицы, в которых возникала необходимость, – флешки, удлинители, различные разъёмы на провода. Мишка был старше лишь на месяц, поэтому значок у него уже был, но на поверхность он ещё не выходил – ближайшая экспедиция планировалась недели через три.

Конечно, терпеть три недели никто не хотел, да ещё и не было гарантии, что все трое попадут в эту экспедицию – небольшой радиационный фон, конечно, пока сохранялся на поверхности, да и радиоактивную пыль никто не отменял, поэтому вылазки в бункере планировали так, чтобы годовое облучение не превышало допустимого значения – 5 миллизиверт в год. Показания персональных дозиметров, которые измеряли полученную за время вылазки дозу, строго фиксировали в базе данных и на этой основе планировали, кто и когда пойдёт в следующую экспедицию.

Забравшись в дальний склад, от которого Лёшка знал код, троица обсуждала детали:

– Я знаю код от двери в западном крыле, – свистящим шёпотом говорил Серёга, – последний раз через неё выходили и точно ничего не меняли. Там дальше туннель и выход в канализацию, а оттуда уже наверх можно. Завтра идём, завтра выходной, никто нас искать не будет.

– А дальше наверху куда? – тоже шёпотом, широко раскрыв глаза, спросил Мишка. – Просто посмотреть тоже интересно, конечно, но, если мы с добычей вернёмся, ругать точно будут меньше.

– Чего сразу ругать? – повысив голос, возмутился Серёга. – Никто не узнает, если всё по-тихому провернуть за полдня.

– Так, я взял фильтры, – Лёшка, который во время беседы времени не терял, а тихонько потрошил ближайший ящик, повернулся к друзьям, продемонстрировав три защитные маски. – Дозиметры при вас?

– Конечно! – хором ответили заговорщики.

– Жалко, пауэрбанк только один, – с досадой отметил Серёга. – Но зарядил я его полностью.

Простое устройство для проверки работоспособности лампочек у каждого охотника входило в комплект с сумкой, но источник тока, к которому устройство подключалось, выдавался только перед вылазкой. У пауэрбанка были разъёмы с двух сторон, поэтому можно было подключиться с двух устройств. Серёга умыкнул свой, сославшись на неисправность и состроив умильные глаза приёмщице склада Леночке. При необходимости этот увалень почти 2-метрового роста мог быть очень обаятельным.

– Так куда мы выйдем-то? – напомнил свой вопрос Мишка.

Серёга что-то прикинул в уме и неуверенно сказал:

– Когда мы последний раз ходили, поднялись через третий колодец, выбрались на улице и пошли в ближайший дом. Там как обычно, по всем квартирам в одном подъезде проверили – и назад, пока доза не натикала. Но дальше по дороге я видел какое-то здание с вывеской и без балконов, это точно не просто жилой дом, а что-то интересное. Надо на несколько колодцев дальше вылезти, рядом с ним окажемся.

– Что за вывеска? – насторожился Лёшка. – «Продукты» поди?

Серёгины габариты требовали хорошего питания, поэтому он был постоянно голодным. Витаминные и белковые добавки, которые выдавались по расписанию, только немного приглушали его аппетит. Худые от природы Лёшка и Мишка таких проблем не испытывали, поэтому гулять по продуктовому магазину с товарами 50-летней давности не хотели. Тем более что все ближайшие продуктовые точки подверглись набегам в первые годы, когда жители бункера стали выходить на поверхность после спада радиационного фона и окончания ядерной зимы.

– Далеко было, – ответил Серёга, чуть смутившись. – Вроде «ЗАСЛОН» какой-то.

– Ладно, других вариантов всё равно нет, – смягчился Лёшка. – Сколько до туда идти?

– Часа полтора-два.

– Ладно, расходимся. Завтра родителям говорим, что к деду Митяю пошли дополнительно заниматься, и в восемь утра собираемся у выхода в западном крыле, – подвел итог Лёшка.

Друзья кивнули – Серёга спокойно, а Мишка судорожно, едва согнув напряжённую шею. Лёшка успокаивающе похлопал его по плечу:

– Ты ж охотник, чего трясёшься! Метнёмся туда и обратно, ничего с тобой не случится, к обеду дома будем! С добычей!

К обеду следующего дня с Мишкой действительно ничего не случилось. Правда, до дома они ещё не добрались, но в максимально быстром темпе двигались назад по туннелю. И даже добыча была – во все шесть секций сумки были заботливо уложены диодные лампочки высшего качества. Серёгина сумка болталась у Мишки на втором плече, тоже заполненная. Впервые охотники возвращались с такой богатой добычей, было жалко, что в сумке всего шесть секций. Просто раньше столько годных лампочек редко удавалось достать за одну вылазку.

Серёга отдал свою сумку Мишке, чтобы освободить руки – на спине его болтался Лёшка в бессознательном состоянии. Дыхательный фильтр Лёшки был спущен на подбородок, из уголка рта тянулась засохшая струйка крови, на предплечье левой руки сквозь бинт тоже виднелись пятна крови.

– Серёж, он жив? С ним всё в порядке? – глотая слёзы, повторял Мишка. – Серёжа, что делать?

– Не знаю. Не бубни. Под руку, – сберегая дыхание, в несколько приёмов выдохнул ответ Серёга. – Перерыв, не могу больше.

Он остановился и аккуратно опустил возле стены тело Лёшки, устроив его в сидячем положении. Тело начало заваливаться, и Сергей, придержав голову, уложил друга на левый бок, чтобы перебинтованная рука оказалась сверху. Он верил, что Лёшка жив, и обращался с ним бережно.

Мишка, наоборот, потерял всякую надежду ещё наверху, когда Лёшка взвыл от боли в том кресле, зафиксированный зажимами, и чуть позже потерял сознание. Поэтому сейчас он боялся подойти ближе, потому что всегда боялся мертвецов.

Сергей наоборот, наклонился совсем близко к лицу Лёшки, пытаясь проверить, дышит ли тот.

– Не пойму, – пробормотал Серёга, – вроде дышит… Миш, ну-ка ты послушай, да дальше побежим, я вроде отдышался, – он поднялся и отошёл в сторону, пытаясь выровнять дыхание после быстрого бега с грузом за спиной.

Миша маленькими шагами подошёл к лежащему телу, медленно опустился на колени и начал наклоняться к лицу Лёшки («мертвеца!» – кричал его внутренний паникёр). Сумки с лампочками сползали с плеч, Миша придерживал их локтями, но одна сумка всё-таки вывернулась и ткнулась краем прямо в окровавленный бинт на предплечье Лёшки.

Лёшка, не подававший признаков жизни, внезапно открыл глаза и резко втянул в себя воздух с сиплым звуком, как будто всё это время задерживал дыхание.

Миша отпрянул назад, позорно взвизгнув, как девчонка, и повалился бы вверх тормашками, если б спиной не упёрся в ноги Сергея, который неслышно подошёл сзади. Поэтому Мишка удержал равновесие и даже перехватил сумки, одна из которых до сих пор нависала над забинтованным предплечьем Лёшки.

Сквозь ткань сумки в полумраке туннеля отчётливо пробивалась тусклая полоса света. Мишка, не осознавая, что делает, откинул верхний клапан сумки, чтобы своими глазами убедиться в том, что уже понял его мозг, – лампочки в этой сумке светились сами по себе. Все шесть.

– Что за чёрт? – выдохнул за его спиной Серёга. – А ну вторую открой.

На несколько секунд позабыв о Лёшке, который точно был жив и отчётливо дышал, Мишка свободной рукой откинул верхний клапан второй сумки, нависавшей над ботинками Серёги. Там лампочки не светились.

Мишка поднялся на ноги. Теперь перестала светиться и первая сумка. Друзья переглянулись. В этот момент Лёшка застонал и попытался подняться.

Сергей бросился ему на помощь, а Мишка аккуратно закрыл обе сумки, решив отложить разгадку этого явления на потом.

До входа в бункер Сергей дотащил Лёшку на спине, но к моменту их прибытия тот уже пришёл в себя, в зоне дезинфекции уже стоял на своих ногах и дальше до жилых секторов шёл сам, становясь бодрее с каждой минутой. Невозможно было представить, что примерно час назад он мог сойти за мертвеца. Сергей, убедившись, что с ним всё в порядке, пошёл прятать их добычу до поры до времени (пока они не придумают достоверную легенду, где взяли лампочки) и потом домой, надеясь, что его отсутствие пройдёт незамеченным. Мишка и Лёшка жили чуть поодаль, поэтому какое-то время молча шли вдвоём.

Они почти дошли до своего сектора, когда Миша неуверенно подёргал его за одежду:

– Лёш, у тебя же кровь…

Алексей обернулся, с непониманием глядя на Мишку:

– Где?

– На лице… И на руке… Тебе разве не больно? – Мишка внутренне содрогнулся, вспомнив скальпель, разрезающий кожу на предплечье Лёшки, и его полный боли крик.

Лёшка остановился возле ближайшей стены с металлической секцией, вглядываясь в своё мутное отражение в металле, потёр подбородок, стирая засохшую корку от струйки крови, потом посмотрел на забинтованное предплечье и решительным движением сдёрнул бинт. Под ним была чистая кожа без малейших царапин. Лёшка сунул бинт в карман, ободряюще улыбнулся Мишке и похлопал его по плечу:

– Ну, охотник! Я ж говорил, что всё пройдет нормально! Давай, пока, до завтра!

Мишка вздрогнул от его прикосновения, а Лёшка, не заметив этого, повернулся и бодро пошёл дальше, вполголоса напевая какую-то весёлую мелодию и в такт постукивая пальцами левой руки по стене, вдоль которой шёл. Настроение у него было отличное.

В отличие от Мишки, который медленно поплёлся следом, – их пути расходились на развилке коридоров метров через двадцать. Лёшка уже скрылся из виду, Мишка прошёл только половину пути до развилки и увидел открытую дверь. Это был не жилой сектор, а складской, поэтому бесполезно открытых дверей здесь быть не могло – человек входил или выходил и сразу запирал дверь.

«Может, электроника барахлит, – подумал Мишка. – Надо будет деду Митяю сказать, чтоб проверил. Или даже попроситься с ним вместе проверить». Мишка любил возиться с электронными деталями больше, чем с механическими, хотя дед учил и тому, и тому. Пока же Мишка тихо засунул голову в открытую дверь и спросил: «Есть здесь кто?» Убедившись, что людей нет, он аккуратно закрыл дверь до щелчка. Одновременно со звуком запирающегося замка у него в голове щёлкнула картинка-воспоминание: Лёшка барабанит пальцами по стене в такт мелодии, проходит мимо этой двери, даже не обратив на неё внимание, а за его спиной дверь, щёлкнув, открывается.

«Он же не набирал код. Он просто случайно прикоснулся к двери, – Мишка безучастно фиксировал свои мысли, устав бояться. – С ним точно что-то не так после этой вылазки. Что теперь будет? Ещё и взрослым договорились ничего не рассказывать… И зачем я с ними пошёл?»

Их отсутствие не заметили. Все трое сказали, что засиделись на занятиях у деда Митяя, и взрослым этого оказалось достаточно. А деда никто переспрашивать бы не стал.

Лёшка помог матери с немудрёным хозяйством – младшие брат и сестра требовали большой отдачи: накорми, переодень, обучи, развлеки, – потом сходил на рабочий пост к отцу (отец заведовал складами, поэтому Лёшке и удалось разузнать код от самого дальнего из них), помог с разгрузкой продуктов, которые привезли с гидропонной станции, после ужина немного почитал и лёг спать.

Сон его был беспокойным – он заново переживал всё, что произошло днём и о чём он почему-то так легко забыл, вернувшись в бункер.

Выбравшись из туннеля в канализацию, они действительно прошагали около двух часов, пропустив тот колодец, из которого в прошлый раз выбиралась экспедиция Серёги, и следующие два. Поднявшись через третий, они поняли, что попали в цель: колодец вёл даже не на улицу, а располагался на подземной парковке того самого здания с вывеской «ЗАСЛОН». Понять это можно было по фирменным знакам на столбах парковки. Наверх можно было подняться на лифтах и по тёмной узкой лестнице. Лифты, конечно, не работали – здание уже 50 лет было обесточено, как и весь город. Натянув на лица дыхательные фильтры, друзья пошли по лестнице, которая, к счастью, хорошо сохранилась.

К счастью – потому что, поднявшись на второй этаж (выход на первый был завален снаружи) и выглянув в ближайшее окно, они обнаружили, что половина здания попала под ударную волну и просто превратилась в груду обломков. Им повезло выбраться в дальней части здания, в противоположной от удара стороне. Здесь сохранилась и лестница, и часть комнат, при этом все стёкла в окнах были целые и пыли в комнатах почти не было. Хотя правильнее было назвать эти помещения не комнатами, а кабинетами. Или лабораториями. Таких комнат они не видели – куча компьютеров с сенсорными экранами напоминала центр управления в бункере, но другие помещения и приборы были загадочными – клетка в человеческий рост с подведёнными к ней проводами, свисающие с потолка ленты светодиодов, большая радарная антенна, направленная в потолок. В одной из комнат стояло кресло с подголовником и длинной подставкой под ноги, так что человек в этом кресле скорее лежал, чем сидел, только руки предполагалось разместить чуть в стороне от тела на подлокотниках.

Лёшке сразу приглянулось кресло, и, поохотившись на лампочки, которые здесь все на удивление были годными и давали яркий свет, он поставил сумку в стороне и уселся, точнее, улёгся в это кресло и огляделся. Справа от него располагался рабочий стол с несколькими широкими мониторами, слева какая-то стойка, из которой торчала конструкция, похожая на выдвижную роботизированную руку. В бункере такими были оснащены роботы на складах, с их помощью можно было достать что-то с верхних полок. Только эта рука была присоединена к стойке с тумблерами, кнопками и маленькими экранчиками. Да и сама рука имела на конце не клешню для захвата, а отверстие, закрытое кольцевой диафрагмой.

Лёшка перегнулся и посмотрел под кресло. В районе изголовья стоял автомобильный аккумулятор, от которого тянулись провода куда-то к нижней части кресла. Этот аккумулятор вызывал какое-то смутное чувство неправильности. Всё в этой лаборатории (Лёшка решил так называть это помещение) было чистым, хромированным, каким-то летящим, а аккумулятор был грязный, ржавый, в потёках.

Пока Лёшка размышлял, откуда он мог тут появиться и зачем, неслышно ступая, подошёл Серёга с сумкой на плече и пауэрбанком в руке. Несмотря на свои габариты, он мог передвигаться почти бесшумно.

– Лежишь? – спросил он, обходя кресло и разглядывая странное оборудование.

– Ну, – односложно ответил Лёшка, снова укладывая голову на изголовье.

– Удобно? Ай, черт! – Серёга на своём пути вокруг кресла споткнулся об аккумулятор, не заметив его, и наклонился, потирая ушибленное место свободной рукой.

– Ну так себе, – Лёшка попытался пристроить руки на подлокотники, но они были слишком высоко, и поза получалась напряжённая, а не расслабленная.

– Пойдёмте уже, – сказал Мишка, появляясь в дверях лаборатории. – Мне больше некуда складывать, – он продемонстрировал друзьям полную сумку.

– Ага, пора! Славная была охота! – сказал Серёга из-под кресла и начал выпрямляться. В своём движении он не рассчитал габаритов и треснулся головой о верхнюю часть кресла. Зашипев от боли, он схватился за ушибленное место, выронив пауэрбанк.

Зарядное устройство, кувыркнувшись, вклинилось ровно между контактами аккумулятора. Пробежала искра, лампочки на стойке мигнули, и конструкция неожиданно пришла в движение.

Из боковых частей изголовья кресла выдвинулись пластиковые захваты, неподвижно зафиксировав голову Лёшки, который не успел встать. На подлокотниках и в районе ног также выдвинулись захваты, обездвижив Лёшку полностью. Он не успел ни испугаться, ни понять, что происходит, как через секунду пришла в движение роботизированная рука, направившись к его левому предплечью. На её конце раскрылась диафрагма, и наружу выдвинулся шприц.

Скосив глаза и часто дыша, Лёшка наблюдал за происходящим слева. Он заметил на одном из экранов стойки мигающую надпись «Ввод обезболивающего» и ниже – «Ошибка». Шприц втянулся обратно, не дойдя до Лёшки. Вместо него выдвинулся тонкий скальпель, который моментально сделал на его предплечье надрез размером около сантиметра, а затем углубился под слой кожи, создав неглубокий «кармашек», почти не задевший мышцы. Одновременно со скальпелем из отверстия роботизированной руки выдвинулся маленький квадратик, похожий на микросхему, и разместился в «кармашке» под кожей.

В эту секунду от нервных окончаний до сознания Лёшки наконец-то дошли болевые ощущения, и он взвыл не своим голосом, выгнулся всем телом, пытаясь вырваться из фиксирующих захватов, и не заметил, как прикусил губу до крови.

Из левого подлокотника выдвинулись конструкции, похожие на фиксирующие захваты, которые ловко обмотали прооперированную руку бинтом, после чего кресло втянуло в себя всё, освободив наконец Лёшку из плена. Лампочки на стойке мигнули, высветив надпись «Ввод чипа завершён», и погасли, роборука повисла без движения.

Лёшка соскочил с кресла и с криком «Валим отсюда!» побежал к выходу, забыв о сумке. Серёга и Мишка сорвались следом за ним. За полминуты сбежав вниз на подземную парковку, друзья через колодец максимально быстро спустились в канализацию (Сергей, который шёл последним, заботливо закрыл крышку колодца), где Лёшка потерял сознание.

Дальше проблесками шли воспоминания, как Серёга бил его по щекам, пытаясь разбудить, потом тащил на спине по тёмным коридорам. Потом чернота.

И внезапная вспышка – он пришёл в сознание на полу в туннеле от тихого голоса «Инсталляция завершена. Наноботы активированы. Режим регенерации. Эндорфиновое обезболивание».

Лёшка проснулся. Никогда ещё он не чувствовал себя таким бодрым. Всё плохое, что случилось вчера, казалось сном. Хотелось прыгать, хохотать и подпевать какой-нибудь глупой песенке, которые крутили по локальной сети.

Словно в ответ на его мысли включилась колонка в соседней комнате и заиграла музыка. Наверное, кто-то из родителей уже встал.

Лёшка быстро оделся, съел булочку из модифицированной муки с добавлением витаминов, пощекотал сонных брата с сестрой, помахал маме, которая суетилась на кухне, и крикнул от двери: «Я на занятия, пока!»

Пять дней в неделю дети от 5 до 15 лет занимались в образовательном центре бункера – у каждого было персональное рабочее место с наушниками, и каждый проходил обязательную программу в своём темпе. Конечно, на занятиях присутствовал и живой взрослый человек – но больше для контроля работы аппаратуры.

Лёшка знал, что точно встретит на занятиях Мишку, а вот Серёга был старше, и ему на эти занятия ходить было не обязательно, основное образование он уже получил и мог работать, пока на простых работах и на подхвате у взрослых. В свободное время Серёга с удовольствием сидел в центре связи, откуда по внутренней сети передавали объявления и музыку, и болтал с девчонками, которые там дежурили. У них была своя охота – на сигналы из внешнего мира. Пока это была только легенда, что снаружи кто-то ещё остался жив в подобных бункерах и когда-нибудь выйдет на связь.

Мишка сидел на своём обычном месте понурившись. Наушники лежали рядом, занятия ещё не начались. Лёшка, сияя улыбкой, поздоровался со всеми и подошёл к другу. Тот с подозрением оглядел пышущего оптимизмом Лёшку и негромко спросил:

– Всё нормально? Ничего не болит?

– Всё просто отлично! – ответил Лёшка.

– Ничего странного не замечаешь?

– Где? – Лёшка оглядел зал для занятий.

– В себе! – прошипел Мишка и сделал страшные глаза. – Тебя вчера скальпелем резали, а на тебе ни следа! Ты сознание потерял! Я думал, ты умер, а сегодня скачешь!.. Ты вчера дверь открыл без кода! Не помнишь?

Лёшка честно задумался и ответил:

– Про скальпель и про без сознания помню. Про дверь нет. Что за дверь?

Мишка вкратце рассказал вчерашнюю ситуацию и свои выводы:

– Ты теперь не человек.

Лёшка не успел на это ничего ответить, начались занятия. Они сели по своим местам, надели наушники, и начался персональный урок для каждого. На переменах пообщаться тоже не удалось, поэтому вернулись к разговору они уже после занятий, тем более что их как раз встретил Серёга – у него был перерыв.