Я человек

Уран

– Какое качество самое важное для

революционера?

– Любовь.

Че: Часть первая. Аргентинец

Эрнесто Гевара

1

Я вытащил кружку из-под кучи грязных тарелок, облил её водой и поставил на стол. Хор молекул воды в чайнике набирал распев. Надо пошустрее: через пять минут катка начнётся. У меня в планах размазать школоту в пух и прах. Прикольно смотреть, как их бомбит. Я заглянул в коробку с чаем: на дне осталась только дорожная пыль Англии. Или где там чай выращивают?

– Блин!

Я посмотрел на чайник. В синей подсветке заплясала вода, термостат щёлкнул. Всё, вечеринка кончилась, занавес. Я полазил по кухне в надежде найти удравший от моего внимания пакетик чая. В шкафчиках-ящичках меня встретили тараканы. Они даже не разбежались, шевелили усами. Не хватало услышать от них только: «Дверь закрой с той стороны». Я и захлопнул. Заглянул в холодильник: на полках пустота, в дверце стояла бутылка прошлогоднего кетчупа и коробка молока. Судя по вздутому тетрапаку, ещё чуть-чуть и там зародится новая нация. Да и чёрт с ней, пусть «стасики» её возглавляют. Я пихнул дверцу холодильника.

– Говно дельфинье! Попил чаю! Без заварки, без молока и с дыркой бублика!

Ещё и живот заурчал. Проклятье! Хочешь не хочешь, а шагать в магазин придётся. Бесячий факт, что человеку нужно жрать, дрыхнуть и срать для комфортного существования. Я посмотрел в окно: практически стемнело, ветер раскачивал плешивые макушки деревьев, дождь продолжал поливать улицы. Который день уже? И вообще, какое сегодня число? Вроде сентябрь. В куполе зонта со средним пальцем я узнал соседа, выгуливающего свою псину. Собачники – странные люди. Говорят, что их животины – это здорово. Никогда их не понимал.

Если человеку нравится вставать ни свет, ни заря и выходить на улицу в дождь-снег-град, то у него проблемы с головой. Мне стало дурно от мысли о прогулках в пять утра в минус тридцать, аж мурашки пробежались. Ужас.

Катку я уже слил, так что можно топать одеваться. Отыскал куртку потеплее, но вот на пузе она сошлась со скрипом. Надо будет о новой раскинуть мозгами, когда-нибудь потом. Не люблю ходить по магазинам, потому что лень. Это ж надо привести себя в божий вид, толкаться в обществе людей. Какая гадость эти ваши человеки!

И почему нельзя в реальности, как в играх? Зарядить в морду тому, кто не нравится. Организовать себе дождь, солнце, спецэффекты по желанию. Или поплавал такой в одежде, вышел весь модный, встряхнул ручками – и порядок. Действительность – говно, несмотря на потрясающую графику и открытый мир.

Упаковавшись потеплее, я вышел из квартиры. На втором обороте ключа вспомнил, что забыл зонт, матюкнулся и забежал обратно. В прихожей его не было. Значит, он в комнате или на кухне, третьего не дано. Разуваться влом, поэтому я проскочил обутый, на носочках, типа шпион. Домой приду – полы помою.

Мой самый обычный чёрный зонт лежал на подоконнике, в спальне, она же зал и кабинет. Какими судьбами он туда залетел, я не знал. Хорошо хоть не в холодильнике, а то у меня всякое бывает. Зонтик взял, теперь можно идти. Пакет нужен! Его я нашёл на кухне в пакете для пакетов. Вот сейчас точно всё забыл, ничего не взял.

2

Лифт дожидаться – царское это дело, поэтому я пошёл вниз на своих на двоих. Если верить ушам, то шпанюки опять устроили себе притон на первом этаже. Погода не для гулянок, долго сидеть за компом мамка не разрешает и ещё уроки заставляет делать. Тяжкие будни школоты…

Когда я вышел в фойе первого этажа, ко мне подбежал соседский мальчик Славка. «Прелесть» жизни в бывшем общежитии: ты знаешь всех и тебя тоже все знают. Общага и после передачи городу остаётся такой, только свинства больше.

– Драсьте, – начал Славка, улыбнувшись во весь рот, в котором не доставало пары зубов. Под его глазом красовался фонарь.

Забор покрасьте.

Главаря местной тусовки счастливого детства заметно сразу. Такие чуть что лезут в драку, я и сам таким был. Поискать приключений на заброшенной стройке? Легко! Стащить всем конфеты из магазина? Вообще не вопрос. Побить засранца из соседнего двора, который отобрал мяч у девчонок? Только свистните! Это сейчас я аморфная свинья, потому что бить людей по закону нельзя. Приедут злые дядьки, полицаи, и будет… Ничего хорошего не будет. Как скучно быть взрослым, а дети полагают, что наоборот. Глупенькие.

Славка протянул мне руку, я её пожал:

– Дарова. Как оно?

– Супер! А у вас?

– Пойдёт. – Я выудил из кармана ключик от почтового ящика и напряг мозги, чтобы вспомнить номер своей квартиры.

– Дядь Денис, возьмите собаку.

Я сделал шаг назад, засунул ключ обратно:

– К-какая к чёрту собака?

Слава обернулся через плечо, и его банда из двух пацанов и девчушки с косичками расступилась. Я их и не заметил. Действительно, за ними сидела собака. Кончики ушей практически сравнялись с детскими плечами. Это не собака, а самый натуральный медведь! Или медведица… Простите, а куда я должен его засунуть?

Не первый случай, когда ребятишки мне пытались всучить животину: то котёнка, то щенка, то голубя. И где они их находят? У меня на лбу, что ли, написано «пристанище для бездомных скотин»? Или, может, они ко всем так? Я никогда в жизни не подкармливал птиц и кошек на помойке, не держал собак. Куда мне? Я сам пожрать периодически забываю и в целом недолюбливаю животных. У меня есть на то причины!

Во времена счастливого детства у меня жил кот, типа невский маскарадный, но по факту, русский помойный. Маменьке навязали котёнка на работе, и она притащила его домой.

Я хотел дать ему кличку Черч, а батя – Шнырь. Мать посмотрела на нас как на больных и назвала кота Диор. Через полгода я осознал, что его истинное имя – Гнида. Данная сволочь всегда считала, что я живу у неё, а не наоборот. Диор гадил в мои кроссовки от адидас (конкуренция брендов вышла на новый уровень), а я отрезал коту усы. Я за эти кроссовки, между прочим, месяц мыл посуду каждый день!

Сбежал Диор во время очередной поездки на дачу и не вернулся, слава богу. Я больше не находил коричневых подарков в обуви. После этого исчадия ада меня не посещали мысли завести себе скотину. Когда я расстался с девушкой, то проскакивала идея приобрести каких-нибудь рыбок, чтобы мелькали перед глазами. У них есть одно огромное достоинство – помалкивают. Однако мой запал оказался коротким, чересчур много возни. Скажем дружно: «Нафиг нужно!»

Собака заскулила, я глянул на неё. Она поднялась на лапы и отряхнулась, вывалив розовый язык наружу. Забавная мордаха. Хвост завернулся кольцом и загулял туда-сюда. Разноцветные глаза, волчий окрас, густая шерсть, но относительно чистая. Знатоком быть не нужно – хаски.

– Он, наверное, потерялся, – заключил я. – Или она…

Слава пожал плечами.

– Он, – вмешалась Дашка. – Мы его сегодня тут нашли. Лёшка и Петос купили булочку, он поел. Я конфетами с ним поделилась. Всё ест!

Мне захотелось хлопнуть себя ладонью по лбу, но я воздержался. Не то чтобы я хорошо разбирался в собаках, но ребяческая забота меня порой убивала. Глубоко втянув воздух, мысленно процитировал Куплинова1:

«Я кирпич, я снег, я плинтус. Спокойно».

И выдохнул. Откуда детям знать, что собак нельзя конфетами кормить?

– Мне мама не разрешила его себе взять. – Дашка потрепала пса по голове.

– И мне, – добавил Слава.

Лёшка и Петос поддакнули.

Действительно…

Дашка опять погладила пса по голове:

– Он хо…

– Так, – оборвал я, вручив зонтик Дашке.

Она взяла и прижала его к груди, как будто он самое ценное, что ей доводилось держать. Сейчас мне только не хватало фуфайки в ухо про то, какой пёсик чудесный, прелестный, в обрамлении детских соплей. Я хотел присесть на корточки, но ощутив экстремальное натяжение джинс на заднице, встал на одно колено. Потом постираю. Дети скучились вокруг меня.

– Привет, медведь! – Я протянул руку псу, тот обнюхал и облизнул мои пальцы. Ошейника у собаки нет, но он точно когда-то был, шерсть смята. В нос заскочил запашок псины. Жить можно, случалось и похуже нюхать. Далее я заглянул в уши, мне облизали лицо. Лучше не думать, что пёсик успел покушать помимо булочки и конфет. В пасти полный комплект коренных зубов, а морда детская. Молодой ещё, месяцев десять навскидку, плюс-минус. Почесав пса, я аккуратно завалил его набок и осмотрел пузо. Травм не отметил. Пёс вилял хвостом, словно тот у него на батарейках. Хлопчик, но без причиндалов. Тысяча процентов: домашний.

– Что вы ищете? – Дашка присела рядом.

– Клей-мо.

– Ааа… – протянула она, будто понимает, о чём речь.

Клеймо отсутствовало. Хреново, но не катастрофично. Я отряхнул руки, поднялся и достал телефон из кармана.

– А теперь что? – Дашка продолжила чесать пса, тот прикрыл глаза, как бы говоря: «Чеши меня полностью, человек».

– Сделаю фотографию и выложу объявление в интернет. Его точно ищут, – ответил я, наведя камеру на собаку. Щёлк – и готово.

– А это долго?

– По-разному. – Я пожал плечами. – Моё дело маленькое. Сочиню объявление, его увидят хозяева и заберут псинку на родину.

Дети синхронно вздохнули и повесили нос. Им трудно донести, что псу тут не место. Я забрал зонтик, попрощался и вышел на улицу.

3

Воздух насквозь отсырел, дождь налетал порывами, от бурного ветра зонтик выворачивался наизнанку. На четвёртый такой выпад я сложил его: толку всё равно нет. Я надел капюшон на голову и затянул завязки до предела. В голове закрутилось творчество Сергея Есенина, которое за пределами школьных учебников литературы. Ещё так хорошо нараспев звучит:

Осень гнилая давно уж настала,

Птицы говно начинают клювать…

В памяти всплыл случай с прошлых новогодних праздников. Типичная пора потери псин из-за массового использования пиротехники. Юля, моя б/у девушка, привела ко мне в однушку здоровенного ротвейлера. Я тогда чуть в штаны не наложил с три короба. Хорош подарок от Дедушки Мороза. К счастью, собака оказалась добродушной и покладистой. Хозяева нашлись на следующий день. Ситуация – классика. Бахнула хлопушка, собака испугалась, дёрнула с усилием тепловоза – и карабин дрыснул. Наши морозы часто достигают градуса водки, а это дополнительное испытание для металла. Подумаешь, узнал об этом только в тридцать три года. Оказалось, что пёс промчался около десяти километров. Сильно испугался, вот тебе и служебная порода. Юля переживала, что владельцы недостаточно ответственные… Во мне всё сжалось, заставляя только подсохшую рану вновь кровоточить. Юля, Юля, Юля, всё вокруг неё. Срюля, блин. На себя смотреть не пробовала, прошмандовка?

Белая вывеска мини-маркета с надписью «Раз два» напомнила, зачем я вообще вышел на улицу. Чай и немножечко поесть, да. В магазине практически никого не было. Я покидал в корзинку всё, что надо и не надо. Начистоту, хотелось взять чего покрепче. Душу продезинфицировать: она опять брызнула кровью. С прилавков соблазнительно зазывали бутылки с высоким градусом. Ещё бы надпись на этикетке «Выпей меня, и всё пройдёт». Я дал себе обещание быть трезвенником. Своё уже выпил. Раскусил, что боль в алкоголе топится подобно дерьму в водной среде. Как ни старайся, эта сволочь ко дну не идёт. Юля сделала свой выбор, а мне нужно жить дальше как-нибудь. Увы, но одной любви мало, чтобы отношения цвели и пахли. Ну, всё, что ни делается, – всё к лучшему, даже если разжирел. И вообще, я не толстый, а солидный.

Я покинул спиртную обитель, смотря себе в ноги. Чуть не впечатался в бабу размером с пердак троллейбуса. Сразу припомнил самое бестолковое ДТП в мире, видал на Пикабу2. Давным-давно, где-то в Америке катались всего две машины, и те всё равно умудрились чокнуться бамперами. К данной новости ещё прилагался мем с парой гоповитых пацанов и подписью «Едрить вы бестолочь». Вот сейчас я себя так же чувствовал. Бросив избитое «извините», я поспешил удрать подальше, приблизительно смекая, что баба обо мне подумала. Что может быть в голове у женщины, у которой корзинка доверху наполнена «дрискасом»? Нахал, засранец… Гнида.

Я попал в отдел животных. Сюда мне точно не нужно, но там стоял охранник, а значит, огромный зад троллейбуса меня не догонит.

Лучше сделать вид, что меня интересует ассортимент. Корма для шерстяных засранцев, наполнители для кошачьих горшков и пелёнки на липучках. Зачем последнее-то? Я подумал, что булочки с конфетой явно маловато для такого медведя, хорошо чем-то посущественней кишку набить. Взял пакет собачьего корма. Не душу продезинфицировать – так хотя бы карму почистить.

4

Вернувшись, я увидел, что счастливое детство разбежалось, а пёсель остался. Он наяривал куриные кости за обе щеки, хрумкая на всё фойе. Руки бы оторвать этому заботливому человеку и вставить в мягкое место! Достав корм, я окликнул пса:

– Эй! Валет!

Пакет порвался от моих усилий и гранулы посыпались на пол, как манна небесная. Пёс бросил поедать кости и начал подбирать шарики сухого корма. Мало того что голодный, ещё и доверчивый до ужаса. Такими темпами он угробит себя раньше, чем найдётся хозяин. Данное понимание уже накладывало на меня ответственность: ты видел, ты знал и всё равно прошёл мимо. Вот поэтому быть взрослым так погано.

Я выпустил измученный вздох, шпанюки есть шпанюки. Не всякий взрослый‐то соображает, что псина – это не помойка, к её кормёжке нужно подходить серьёзно. Я, который взял себе пельменей на ужин из фиг пойми чего. Но я – это я! У меня пёс хотя бы дряни не нажрётся. Уже не говорю, что за возвращение собаки мне полагается премия. Никто не скажет про деньги, что они уже у него есть. Высыпав корм на ладонь, я поманил пса за собой, тот пошёл. Ходячая шерстяная реклама наивности. Как говорится в нашей семье, голод не дядька. До моей берлоги мы дошли спокойно. Я запер дверь, включил свет и замер, смотря на своё отражение в зеркале прихожей.

– Сходил в магазин…

Пёс уселся на пороге, шумно принюхался. Я наклонил голову набок:

– И чем у меня пахнет?

Разумеется, ответа я не ожидал, просто спросил. Когда живёшь в одиночестве, то болтать с окружением и самим собой становится обыкновенным занятием.

– Велком ту маднес хаус3, собака.

Верхнюю одежду я отправил в шкаф и кроссовки туда же, чтобы у пса не проснулся соблазн пожевать мои вещи. Запрыгнув в тапки, я прошаркал с пакетом на кухню. Прямо целиком в холодильник и засунул его, потом разберу. Зонт мне пришлось поставить сушиться в ванной. Пёс остался сидеть на месте. Я подумал, что, может, он дожидается, когда ему помоют лапы? Домашний же. Какие-то там свои собачьи установки вращаются.

Я не стал его трогать, ему, наверное, и без того не по себе. Чужой дом, масса новых запахов, и вообще у меня не стерильно. Ковёр из комнаты я свернул в рулон и определил в дальний угол. Констатировал, что не мешало бы помыть пол. Когда последний раз мне приспичивало навести порядок? Давно…

Я собрал шелуху от семечек с компьютерного стола в чашку, свернул игру и открыл сайт «Мешок»4.

Опачки, новая заявочка.

На настоящем этапе жизни я не работал. Занимался тем, что распродавал материнскую коллекцию карт Таро, книжки, камушки и прочую эзотерическую лабуду. Моей матушки уже нет, а я в этой теме тупой. Гадания, эзотерика – чисто бабская фишка.

Всё наследство я сфотографировал, сверил цены и выложил на сайт. Не пропадать же добру, и жить мне на что-то надо. Вдогонку, моя маменька гадала только на одной колоде, а остальные стояли запечатанными на полках. Зачем? Перевод денег и места. Умом женщин не понять, но это их каша.

Кое-какие экземпляры по цене роднились со средней видеокартой. Хватало, чтобы не сдохнуть с голоду и иногда вносить плату за коммуналку. Я отлично знал, что подобный доход не резиновый и по-хорошему нужно выйти на нормальную работу. Пробовал несколько раз, но бросал, потому что не могу здесь находиться. Как поётся в одной песне: «Просто давит этот город мне на грудь»5. Юля, Юля…

Я уставился в буквы на мониторе.

Писала или писал некий или некая Lintu6. Фиг знает, что это такое, плевать. Напридумывают себе вычурных ников и считают, что это им таинственности придаёт. Дебилы. Откликнулись на колоду Николя Бруно7. Она засела в памяти, потому что там не нарисованные картинки, как везде, а прям настоящие фотографии. Красивые, я обзор смотрел. Вот мужику по жизни скучно, раз подобное в котелок пришло. Эта колода у меня точно ещё валялась, поэтому ответил «В наличии» и переключил вкладку на Яндекс радио. Поначалу мне показалось, как будто браузер заклинило из-за однотонного пиканья, но нет, ползунок плеера шёл вперёд и электрогитара вступила. Нормально всё. Песню узнал, была популярна, когда я учился в старших классах. На каждом углу все шпендики подражали высоким бекам певца, а батя шутил про прищепки на яйцах. А я что? Я тогда «Фактор 2»8 слушал и думал, что химичка и впрямь ничего. Эх, верните мои нулевые и уберите вот это всё, что называют взрослой жизнью. Фу, гадость.

Я унёс миску с шелухой на кухню и выбросил мусор в ведро. Посуду бы помыть, если после недели простоя с ней вообще ещё можно что-то сделать. Возвратившись в зал-спальню-кабинет, я убрал всё, что пёс мог посчитать лишним в моей жизни: провода, пачку семечек и одежду. Горшок с большой пальмой я поднял с пола на подоконник. Только сейчас отметил, что земля у неё встала колом. Не от хорошей жизни растение пожелтело. Надо будет полить, но сначала отыскать колоду. Я достал коробку из шкафа с надписью «Не лазить» и уселся на диван. Нашёл быстро, потому что карточных кирпичиков остался только один ряд. Я повертел упаковку, рассмотрел чувака на лошади: оба накрыты простыней. И что бы это значило? Да какая разница? Я швырнул колоду обратно в коробку и убрал всё на место. Перееду к бате, устроюсь на работу и буду жить как человек. Без всяких Срюль.

У пса ничего не изменилось, кроме позы, теперь он лежал. Надо же, какой порядочный. Я вернулся на кухню, пёс осторожной поступью пошёл за мной. Он осмотрелся. Я достал пакет из холодильника.

– Ты тут в гостях, поэтому веди себя прилично. Понял? – У меня в горле пересохло от такого количества слов в минуту, я попил воды и продолжил: – Не лай. Не рычи. Вещи не грызи, они мои, чтоб ты знал. Облегчаемся на улице. Никаких лежать на диване. Лазить на столе запрещено и стоять‐сидеть‐лежать над душой во время моей трапезы тоже. – На последнем слове я направил на пса батон, как указку. Он сел на пятую точку, облизнул нос и поджал уши, словно говоря «о'кей».

– Ненавижу, когда мне пялятся в рот. Запомни это, пожалуйста.

Я убрал батон в холодильник, дверца сама захлопнулась с тихим скрипом. Хвост пса загулял, а уши поднялись.

– Запомнил? Молоток.

Посуду я перемыл на матах. Она не воняла, пока её не трогали. Хорошо, что в моём желудке гуляла пустота. Тарелку после гречки надо было мыть сразу. Тазик пластиковый уже в божий вид не приведёшь: дух залежавшегося винограда впитался наглухо. Я думал его выбросить, но потом налил в него воды и поставил у батареи. Пёс бросился к нему и стал с жадностью лакать, громко хлюпая и разбрасывая брызги во все стороны. Сушнячок тоже не дядька.

– Я свинья, и ты свинья. Все мы, братцы, свиньи.

Осталось самому поесть. Я поставил кастрюлю с водой на плиту, налил чай. Проклятый, мать его, чай, из-за которого началось всё веселье! Пёс осушил целую миску и улёгся рядом с ней, закрыв глаза. Я занялся объявлением. Вдруг собаку уже ищут с собаками? Я отпил большой глоток из кружки, забросил пельмешки в кастрюлю и погрузился в нити Всемирной паутины, прочёсывать группы приютов и потеряшек в соцсетях. Шипение вернуло меня в реальный мир, пельмени затеяли побег.

– Твою мать!

Я успел задержать негодяев в тесте и продолжил свои поиски. Дошёл аж до середины июня. Ничего или, как говорилось в одном старом фильме, ничего с плюсом. Пельмени разбарабанило в два раза, из этого следовал вывод: они точно сварились. С кетчупом покатит. Ничего не мешало мне есть и сочинять объявление о своей находке. Оригинальностью я не блистал: примитивный текст, фото и телефон. Оставалось ждать. Покуда я трапезничал, пёс спал. Выдохся, бедолага. Вот что значит не привык жить на улице. После еды я закинул тарелку в раковину и глянул на часы: без десяти одиннадцать. Время детское, но играть мне перехотелось.

Тут я скумекал, что поводка и ошейника у меня нет. Едрить вы бестолочь, часть вторая. Без этих штучек выходить на улицу – сомнительная затея. Приобретать новые на один, максимум три дня – непочтительное отношение к собственному карману. Ладно, стерплю одну лужу-кучу, а завтра будут и белка, и свисток.

5

Во всех слоях души я надеялся, что мне позвонят в ближайшие часы. Животина укатится в дом родной, и мы оба забудем случившееся так же быстро, как школьную программу. В объявлении я указал, что мне можно позвонить в любое время дня и ночи.

Тишину разрезали Children Of Bodom9. Я подпрыгнул, и пёс подскочил. В своё время их песня Are you dead yet помогала не пропускать звонки по работе, они бывали в разное время суток. С подобным рингтоном и мёртвый воскреснет. Теперь я каждый раз кладу в штаны оттого, что мне вообще кто-то звонит. Постоянно напоминал себе, что надо поменять, но этого не делал. Заканчивал разговор и удачно забывал до следующего раза.

Звонил батя, я снял трубку, в динамике раздался звук окончания вызова, как всегда.

Пёс сунул морду мне под руку, требуя ласки. Почесав его, я сам набрал отца, чтобы не поймать очередной инсульт задницы. Вместо гудков – «Полковнику никто не пишет». Это уже, по ходу, надо мне на звонок ставить.

Отец поднял трубку:

– Алло.

– Звонил, пап.

– Да?! – В динамике послышалось шуршание, а потом заливистый кашель и звук харчка. – Бестолковый патефон. Разбудил?

– Да не. Как у тебя?

– Да в темпе вальса. Был на ЭКГ сегодня.

– И чё там?

– Да ничё. Очередь километрова. Два часа проторчал, а потом докторша свалила на обед.

– Классика жизни.

– Я такой нихрена не понял и домой пошёл, короче.

– Получается, что ты не был на ЭКГ.

– Ну… – Он откашлялся. – В советском союзе такой херни не было!

Я беззвучно приложился лбом к столу. Началось в колхозе утро. Бесполезно отцу говорить, что если бы не современность, то батя не смог бы так легко и спокойно рассуждать на расстоянии в семь тысяч километров о здравоохранении, пиве и политике.

– Раньше, на один рубль…

Пёс звучно зевнул, мне захотелось пожать ему лапу.

– Чё там у тебя такое?

– Собакен.

– Какая на хрен собака?! – отец повысил голос, мне пришлось отстраниться от мобильника. – Ты там совсем рехнулся?! Танька хрен тебя пустит, мы только ремонт закончили! Ты вообще башкой своей ду…

– Эй! – перебил я его. – С чего ты решил, что я с собакой приехать собрался? Я её вообще подобрал!

– Делать тебе не хрен. – Отец опять сплюнул. – Когда мужиком становиться собираешься?

Я промолчал и ещё раз без звука приложился к столу.

Ещё скажи, что я весь в мать, и ты сломаешь систему, пап.

Отец продолжал нагнетать:

– Бесполезные создания. Только жрут и срут. Справочки им, санкнижечки. Ещё и на билет тратиться…

Я встрепенулся:

– Кстати, о билетах. Ты узнал?

К сожалению, я в самолётных делах разбирался не лучше, чем в эзотерических штучках. Сама приземлённость. Батя укатил в другую часть страны после развода, когда мне исполнилось восемнадцать. Матушка в открытую высказала, что она отмучилась и может жить для себя. Как будто я её заставлял замужем сидеть. Ещё мы с отцом тогда изрядно поцапались из-за того, что я поступил после одиннадцатого класса в техникум, а не в университет. Повонять – это же святое. Мол, я бестолочь, куда ни плюнь нужна вышка, без неё никуда, балбес и по списку. Меня зацепило такое отношение. Мне восемнадцать и вообще сам чёрт не брат. Батя допилился и меня рвануло, как кузькину мать. Мы перестали общаться. В день рождения и Новый год отметились звонками – и достаточно. Прошло время, приоритеты поменялись. На сегодняшний день, кроме отца, у меня никого нет. Для него я по‐прежнему сын, пусть и не образцовый. Иронично, мне предстоит уехать примерно при тех же обстоятельствах, что и отцу.

– А, бери на ноябрь. Как у тебя с деньгами вообще?

– Более-менее.

Последние несколько месяцев я изрядно подсел на компьютерные игры, поменял одну зависимость на другую, более экономичную. Донатеров я всегда ненавидел, с ними даже в поле срать не сяду. Это как права купить, а умение ездить – нет. Но парадокс круглосуточных посиделок за компьютером в том, что вроде бы не ешь, а срака растёт.