Украинское солнце

Несколько дней Анастасия Павловна с сыновьями ночевала по квартирам знакомых.

11

-Ну как ты, Настя? Как твое самочувствие? Какая-то ты измученная! Как там Михаил? – хотя о драке Глеба с отцом мало кто знал, Надя, подруга Анастасии Павловны, этими вопросами как будто бы приносила свое запоздавшее сочувствие именно по этому поводу. Надежда встретила Анастасию Павловну на улице и пригласила в гости, ей явно не хватило пяти минут разговора этой случайной встречи.

– Анастасия Павловна! – обратилась она уважительно. Подруги разместились на кухне у окна и пили чай за небольшим столиком. – Ты ведь такая семейная женщина: какое хозяйство держишь, сыновей каких воспитала, сама всегда чистая, ухоженная, от тебя всегда положительной энергией подпитываешься. А сейчас ты какая-то подавленная! Что, Михаил нервы треплет? Мой-то, слава Богу, мирно стал жить, хотя у самой недавно синяк с руки сошел. Вспомню, как он меня недавно за руку дернул, так место это и начинает болеть!

После нескольких минут Анастасия Павловна, согретая чаем, почувствовав тепло и сопереживание собеседницы, решила открыться подруге.

– Михаил! Что Михаил?! Хоть раз бы меня пожалел! Зато нервы трепать мои он может! Когда трезвый, он нормальный мужик, чуть выпьет, так крыша у него сразу едет! Всю душу вынул! – Анастасия судорожно теребила большую связку ключей. – А как сильно младший мой, Владик, стал бояться отца! Ему отец кажется таким злым, что от него после моих с Михаилом скандалов он иногда прячется по углам квартиры. Давай не будем говорить об этом! Лучше поговорим о чем-нибудь другом! Ты мне рассказывала про свою подругу, которая на заработки в Турцию должна была съездить! Что, приехала уже?

– Вот об этом-то я и хотела с тобой переговорить! – сказала Надежда, огорчившись, что так резко сменилась тема разговора о мужьях, но, не подав и вида, продолжила новую беседу. – Лена, моя подруга, на днях вернулась из Турции, и пробыла она там недолго, около двух-трех недель. Я сама толком с ней еще не поговорила. Она заходила к моим родителям, сказала, что мне звонила, а меня не было дома. Я ей в тот же день перезвонила и пригласила ее к себе. Она придет в пятницу в семь вечера. Приходи обязательно и ты, послушаешь, что она расскажет. Но, как я почувствовала по ее голосу, она довольна поездкой. Привезла кое-какой товар на продажу. Говорит, что в Турции только и слышна русская речь вперемешку с украинской! Наших-то за границей очень много! Я тоже хочу поехать в Турцию! Но вначале надо еще с Леной посоветоваться, она ведь все-таки уже знает, с чего начинать.

– Ты одна хочешь поехать?

– Не знаю, может, и с ней. Посмотрим, как получится! Не буду загадывать. А ты не хочешь поехать на заработки за границу?

– Я задумывалась об этом. Тяжело так сразу решиться!

– Почему?

– А как работа моя, я ведь все-таки официально работаю на шахте? На кого я детей с мужем оставлю! Ну я, конечно, посоветуюсь с Михаилом, но не знаю, вряд ли он меня отпустит! Хотя попробую! – решительно заключила Анастасия Павловна, чем выдала свое тщательно скрываемое и давно обдумываемое желание уехать на заработки за границу.

От Нади Анастасия Павловна прямиком отправилась в сторону гаража. Зная о том, что Глеб работал в пристройке, она зашла сначала к нему. Его отношения с отцом заметно ухудшилось. Они не общались и не могли долго находиться вместе без того, чтобы не оскалиться друг на друга. Мало того, что Михаил уже который раз не брал Глеба в свою бригаду, но и нарочито перестал давать ему поручения по завершению вместе начатого строительства пристройки, и, не ожидая ни от кого помощи, работал в одиночку. Однако Глеб всегда был при деле и сам для себя находил работу. Услышав приближение чьих-то шагов, Глеб обернулся.

–Как дела, сынок?

–Нормально… – нехотя отвечал Глеб. Слабый сентябрьский дождь еле ощутимо сеял капли и глухо бился о спецовку Глеба.

–Ты ел?

–Да…

–Отец в гараже?

–Угу…

Михаил с раннего утра был в гараже. Его не мучила бессонница и не одолевало беспокойство или что-то еще. Просто привычка рано просыпаться и все успевать с годами только усилилась (чем он и гордился), и, пожалуй, уже невозможно было изменить ни ритм его жизни, ни режим его дня, ни его самого. Однако свою усталость он с лихвой компенсировал полуторачасовым сном после обеда. Сейчас же в гараже он был не один. Частым завсегдатаем гаража был его младший друг Александр. У них было взаимовыгодное сотрудничество: Александр с завидной частотой приходил к другу за советом касательно ремонта своей машины или, как, например, сейчас, не сумев применить данный ранее совет, надолго загонял машину к Михаилу, как он считал, высококлассному механику, в надежде, что тот все-таки найдет в ней неисправности. Взамен Михаил Евгеньевич использовал машину Александра в своих транспортных целях и нуждах. Как же, спросите Вы, у такого работящего человека, как Михаил Евгеньевич, не было собственной машины! Дело в том, что в начале девяностых, посоветовавшись с женой, он благополучно продал свою почти новенькую машину, рассчитывая, что на вырученные деньги, добавив, он приобретет абсолютно новую. Но у судьбы на этот счет были свои планы. Тут же после того как он ее продал, началась перестройка, экономика рухнула, и все обесценилось, обесценилось даже то, что было отложено детям на сберкнижках. Так что на вырученные от продажи машины деньги они смогли купить лишь китайский сервиз, правда, настоящий «Китай», заводской. И зачем нужно было продавать машину?! Как ездила она не один год под Михаилом по шабашкам на не совсем новых колесах по не совсем хорошим дорогам, так и ездила бы еще очень долго, благополучно ржавея в гараже. Потом он часто смотрел с сожалением на проезжавшую мимо свою бывшую «шестерочку» синего цвета. Но случилось то, что случилось. Еще не так ошарашит жизнь, треснув дубиной по седой голове.

Открыв тяжелую гаражную дверь и впустив в плохо освещенное пространство помещения дневной свет, Анастасия Павловна осторожно вошла в гараж, застав Михаила за ремонтом машины, занимавшей всю полезную площадь. «Когда же он от нее избавится?» – с досадой подумала она. Визиту незваной гостьи Михаил не придал значения и продолжил увлеченно копаться под капотом. В установившейся тишине Анастасия Павловна на секунду задумалась о своем, настраиваясь на серьезный разговор, но тут же опомнилась, когда Александр, еле вмещавшийся со своим большим животом в узеньком проходе между машиной и стеной, закопошившись, выдал свое присутствие легким покашливанием.

– Саша, это ты?

– Привет, соседка! – доброжелательно ответил тучный Александр.

«Вот опять не получится поговорить», – решила Анастасия.

–Привет-привет, сосед! Как там Валентина твоя поживает? Что-то давно ее не видела! – любезничала Анастасия Павловна. Однако каждый раз при виде Александра ей часто вспоминалась его жена, которую он часто бил, отчего в душе она его недолюбливала.

«Наверное, все рассказал ему, как мы его избили?» – подумала Анастасия Павловна про мужа.

–Нормально поживает! – засуетился Александр, успевший весь мел стереть со стен своей спиной.

– Настя, глянь, а каша курам доварилась! – Михаил после последнего скандала вел себя как ни в чем не бывало. Послушная жена открыла крышку большой кастрюли, стоявшей у самого входа на электрической печке: повалил густой пар и запах вареного комбикорма.

–Я думаю, можно выключать.

–Глеб там работает?

–Работает! Еще как работает! – хвалила мать. – Такая плохая погода на улице! Пусть хоть погреется немножко!

–Ничего с ним не будет! – грубо ответил Михаил, сильно затянув гайку ключом. – Я скоро уезжаю на шабашку. Глеба с собой не беру. Пусть он устраивается на шахту, пока есть возможность. Может, шахта оплатит его обучение.

– Да, было такое, что шахта оплачивала обучение… – неуместно вставил Александр и стушевался.

– Да, и он об этом думал! – Анастасия Павловна испытывала неловкость оттого, что муж стал обсуждать семейные дела при постороннем. – Я с ним еще поговорю, как ему лучше сделать.

– О чем с ним говорить? Пусть устраивается на шахту и все! Для него работа на шахте… большим опытом… будет! – Михаил Евгеньевич хотел было сказать «большим уроком», но сдержался. – Смотри! Только не вздумай его отговаривать, хватит с ним уже церемониться!

Так и ушла Анастасия Павловна домой в плохом настроении, да еще и омраченная плохим предчувствием.

12

На следующий день, управившись с дневными заботами, Анастасия Павловна ближе к вечеру решила испечь пироги. Она замесила тесто и принялась сосредоточенно и усердно обеими руками раскатывать по скрипевшему столу кусок бесформенного теста.

– Мам, кто-то в дверь стучится! – вдруг сказал Влад, прервав творческий порыв матери. Мать в ответ настороженно посмотрела на сына, и, хотя и знала о его самостоятельности, все равно решила сама узнать о незваном госте, который необычно долго и терпеливо ожидал ответа за дверью. Мягкими шагами она приблизилась к двери и прильнула к глазку.

– А, это тетя Наташа к нам пришла! – Анастасия Павловна мягко повернула замок и открыла дверь, с улыбкой впустив красивую молодую особу с ее двенадцатилетним сыном. Мальчик по имени Стас, очень похожий на свою мать, поздоровался сперва со старшими, а потом по-дружески – с Владом. О его матери, цветущей роскошной женщине, на Квартале Шахтерском знали многие, и те, кто ее знал, могли сказать одно – она беззаботно прожила все свои полные тридцать лет, ни о чем не сокрушаясь и не волнуясь. И действительно, ей пока что удавалось жить такой жизнью, а именно весело и беспечно. И только воспитание сына было единственным, к чему она, пожалуй, относилась серьезно. Предшествующая этому цель – выйти замуж – ею была достигнута как бы наполовину: она уже не один год жила с ребенком в квартире бывшего мужа, который за это время то заново в нее влюблялся, и они снова сходились, то неожиданно начинал ее ненавидеть. А все потому, что нрав у Наташи был буйный!

Наташа была обладательницей стройной и статной фигуры, ее движения были уверенными и спокойными: красивые руки всегда ухожены, походка грациозна, а осанка ровна. Пышные черные волосы, от природы вьющиеся, обрамляли правильный овал ее лица, а большие карие глаза с густыми ресницами всегда смотрели живо и любопытно. Волевой подбородок – признак ее сильной натуры. В общем, всегда улыбающаяся и сияющая, она располагала к непринужденному общению, даже без определенной темы разговора. Однако, будучи с виду положительной, ее несложившаяся личная жизнь не одобрялась общественным мнением.

– Настя, – забыв о разнице в возрасте, обратилась Наташа, – иду к тебе и думаю, даже стыдно самой себе признаться: сколько лет прожила, а до сих пор не умею пироги печь! Что уж там говорить, я даже не знаю, как тесто приготовить! – призналась Наталья, доброжелательно улыбаясь. – Никогда не думала, что буду учиться печь пироги в таком возрасте!

–Ничего страшного, Наташа! Что ты переживаешь? Я вот, например, многим рецептам у своей матери училась, но все равно по сей день что-то свое добавляю и придумываю, потому что каждая хозяйка по-своему все делает! – Наташа одобрительно кивала головой, доверяя опытной подруге.

Анастасия Павловна сразу же провела гостей в зал, подальше от душной кухни, чтобы отвлечься от кулинарных бесед и завести женские разговоры. Там все присели – кто в мягкие кресла, а кто на диван. Немного поболтав о том, о сем, Анастасия Павловна предложила Наташе пойти подальше от детей, на кухню, для бабьего разговора. Детвора, приняв этот маневр взрослых как намек, побежала на улицу, шумно спускаясь вниз с четвертого этажа по лестничным пролетам. С уходом детей кулинария на некоторое время отошла на второй план. У женщин всегда есть о чем посплетничать. Однако Наташа, к удивлению Анастасии Павловны, не хотела терять драгоценное время на пустые сплетни, настаивая на том, что обо всем она будет рассказывать по ходу кулинарного мастер-класса. Анастасия Павловна принялась готовить сдобные пирожки, а Наташа запоминала каждое движение подруги, которая все делала быстро и ловко, хотя все это было лишь делом привычки. Она хотела было начать записывать все ею увиденное, но побоялась отвести глаз от стола, где колдовала Анастасия Павловна. На кухне воцарилась доброжелательная атмосфера. Этим двум женщинам, сильно отличавшимся друг от друга, так легко было найти общую тему для общения. Они внимательно слушали друг друга, и разные взгляды на жизнь независимых женщин удивительным образом находили отклик в душе каждой: претензии амбициозной, но доверчивой молодости, смягчались терпеливой материнской отзывчивостью.

Было около половины десятого вечера. За окном спокойно дышала осень. Дети давно вернулись с улицы и играли в зале.

– Не знаю, Настя, как жить мне дальше! – неожиданно призналась Наташа, словно продолжая незаконченный разговор. – Работы в городе нет и не будет, а мне еще Стаса на ноги поднимать. А о Витьке я вообще молчу! Он уже давно нам не помогает!

Анастасия Павловна, чтобы хоть как-нибудь приободрить отчаявшуюся подругу, помочь ей советом, рассказала Наташе о работе за границей. Она поведала ей все, что узнала от Надежды и что интуитивно предполагала лично. Однако, сама того не ожидая, она натолкнула подругу на еще более серьезные раздумья, которых, по сути, Наташа избегала всю свою сознательную жизнь.

– С удовольствием бы, Настя! А как все это организовать? Опять же деньги нужны: на билет, загранпаспорт, проживание в гостинице, на товар и мелкие расходы! Везде нужны деньги! А где я их возьму? – Наташа говорила так уверенно, будто этой темы она уже не раз касалась.

–Ну а если у кого-нибудь одолжить!

– Я даже не знаю, у кого занимать! Никто сейчас не даст!

«А, дорогая моя, значит, тебя не так сильно припекло, как жалишься!» – разочарованно заключила Анастасия Павловна. Разговор как-то сразу перешел в другое русло, на дно которого осел неприятный осадок недопонимания.

Гости стали собираться домой.

– Стасик, возьми пакет с пирожками, пока мама одевается! – Стасик жадно заглянул в пакет.

– Как вкусно пахнет! Спасибо!

– Пожалуйста! – добро ответила Анастасия Павловна.

– Спасибо, подруга, за то, что потратила на меня столько времени!

–Наташ, я только рада тебе угодить, ведь не так часто видимся!

–Завтра все так же повторю, как ты делала! Посмотрим, что получится! У моей мамы духовка хорошая, вот у нее и попробую! Но ты меня опять скоро жди! Я и пасхальное тесто не могу готовить! – смеялась Наташа.

13

– Долго не задерживайся! Сходи в гости к Саше, а после сразу иди в гараж! Нужно, чтобы ты мне помог! – строго приказал Глеб младшему брату, отчеканивая слова и дирижируя указательным пальцем. Влад молча выслушал наставления брата и послушно согласился.

Глеба воспитали как самостоятельного и ответственного человека. Отец рано приучил его к труду и всегда заставлял его усердно работать, несмотря на юный возраст. С ранних лет своих Глеб очень часто получал ответственные задания от отца, который не принимал отказов. Столь требовательное воспитание касалось и спортивного духа Глеба. Если его кто-нибудь из мальчишек задирал на улице, то Михаил Евгеньевич не впускал сына домой, пока тот не давал сдачи. За воспитание же Влада Михаил Евгеньевич и не пытался браться. Возможно, это произошло из-за того, что к моменту рождения младшего сына, как воспитатель, он вполне реализовался с Глебом, с другой стороны, до той поры, как Глеб станет сам себя обеспечивать, пройдет много лет, и строгий отец еще долго будет заставлять его помогать себе в работе. Такая безучастность Михаила Евгеньевича по отношению к Владу попросту могла произойти и от банальной нехватки моральных сил или от обычного безразличия. Но как бы там ни было, за воспитание Влада отвечал Глеб – он стал его близким наставником, взяв под неусыпный контроль его пока еще беззаботные будни. И этому факту Влад был рад. Он боялся старшего брата, и в то же время очень сильно его любил и уважал, и даже когда того не было рядом, Влад часто представлял перед глазами его образ, его пусть строгое, но так горячо любимое лицо. Владу казалось, что Глеб всегда стоит за его спиной и ждет момента, чтобы сделать ему замечание за непослушание. Оставаясь наедине с самим собой, Влад часто фантазировал о том, как он мог бы выглядеть со стороны, ведь во всем он старался походить на брата, подражая его движениям, копируя его мимику и жесты. Даже в общении со своими сверстниками он часто в разговоре приводил слова, сказанные ранее братом.

Сейчас, выслушивая брата, Влад уже определенно знал, что долго ему побыть в гостях у друга не получится. Да и настроение уже было подпорчено. И вот в таком дурном расположении духа, опустив голову и смотря себе под ноги, Влад не спеша шел к Саше. Но стоило ему увидеть радостное лицо друга, быстро откликнувшегося на торопливый стук в дверь, как тут же плохое настроение Влада улетучилось в неизвестном направлении. Вот что значит детская непосредственность! Незнакомый быт, заманчиво-привлекательный уют чужих квартир, новые запахи, цвета, интерьер – все это манит детей. Да что там говорить – в гостях всегда интереснее и вкуснее! С Сашей Влад познакомился недавно, хотя последний был младше года на два, но вдвоем им было интересно. Саша отличался незаурядностью, проявлявшейся в том, что он постоянно что-то изобретал, конструировал, вступал в бурные споры с друзьями, придумывая какие-то новые игры, в которые играли все. В его детской комнате всегда был ужасный беспорядок: какие-то собранные модели конструкторов в большом количестве лежали на столе, на полках, даже на полу валялось так много игрушек, что приходилось ступать на цыпочках. Когда Влад заходил в его детскую комнату, то оказывался словно в магазине игрушек. Во всем этом беспорядке непременно хотелось разобраться, и каждый предмет обязательно нужно было детально рассмотреть. Владу всегда так не терпелось закрыть дверь и с разрешения рассматривать и рассматривать все эти игрушки, слушая, как Саша непонятно объясняет что-то о своем новом изобретении.

Сегодня Влад пришел в гости к другу в тот момент, когда мать Саши затеяла генеральную уборку в квартире. Отца семейства не было дома, поэтому помогали ей дети. Переступив порог, он сразу увидел, как из комнаты в комнату бегала старшая сестра Саши, выслушивая недовольные возгласы матери, на которую она старалась не смотреть. Влад мигом проскочил в детскую, но и оттуда их почти сразу же выпроводили в зал. Саше доверили убраться в своей комнате, однако эта задача оказалась для него непосильной! Наверное, ребенок и не догадывался, как должен выглядеть этот самый порядок. Дети разочарованно присели за пианино, и Саша стал что-то выстукивать на клавишах, но и тут некое подобие «собачьего вальса» оборвалось, когда мать стала лихо протирать пыль с громоздкого инструмента.

«В этой квартире никогда не наведешь порядок!» – разочаровано подумал Влад. Так прошло около часа. И когда уже стало казаться, что дети загрустили, мать Саши неожиданно рухнула в кресло с возгласом «Наконец-то!». Наконец-то детям было разрешено играть в своей комнате.

Позабыв о времени и обо всем на свете, мальчишки нагуливали аппетит за увлекательными играми в Сашиной комнате.

Внезапно за игрой Влад вспомнил про данное обещание брату вернуться пораньше. Убедившись, что прошло уже три часа и даже больше, Влад молнией вылетел из гостей. Он пробежал весь путь от Саши до гаража как стометровку на физкультуре с идеальным временем. Но на всем этом коротком пути он не мог избавиться от тревожной мысли, что в своем опоздании он действительно виноват, что он нарочно пытался заглушить мысль о давно уже ожидавшем его брате; он осознавал, что все это время, проведенное в увлекательных играх с Сашей, он помнил о своем обещании, но не в силах был его не нарушить, не умея противостоять самому себе. Только тогда, когда за его спиной хлопнула дверь Сашиной квартиры, он понял, как же безответственно поступил, и от осознания этого ему становилось не по себе, и было еще хуже от того, что он, пытаясь уйти от предстоящего наказания, намеренно искал себе оправдание.

Подходя к сараю, Влад издалека увидел, как на огороженном участке курятника суматошно бегал Глеб, уворачиваясь от никогда не взлетавшей так высоко пернатой живности. Влад на минуту остановился, спрятавшись за деревом, и стал наблюдать, как брат отлавливал кур и озадаченно осматривал их в руках, а потом, небрежно выпуская из рук одну птицу, он принимался отлавливать другую. Что интересно, зажатая в руках птица смиренно терпела. Глеб нервно что-то бормотал и матерился. В сарае стоял шум и грохот. Поилки были перевернуты верх дном, кормушки были навалены друг на друга. Дико кричали и шипели сбившиеся в кучу гуси, обидчиво кудахтали куры, попадавшиеся под ноги и все норовившие перепрыгнуть через высокую сетку ограждения. Все были измучены, Глеб запутался и по нескольку раз осматривал одну и ту же птицу.

«Не показываться бы ему сейчас на глаза!» – решил Влад, незаметно подкравшись в вольеру. Глеб, погруженный в мысли, пока не замечал брата. Он неподвижно стоял в середине вольера, уперев руки в бока. Его мокрая рубаха была распахнута, один рукав был закатан до локтя, а другой – спущен. Вид у него был такой, как будто только что выбежал из горящего дома.

– Глеб! – с большим усилием произнес Влад. Глянув в глаза резко обернувшемуся брату, Влад моментально представил всю масштабность произошедших событий.

– Подойди-ка сюда! – выдавил из себя Глеб. Влад перекинул руку через сетку, чтобы открыть шпингалет, и вошел, затворив за собой дверь и остановившись как можно дальше от брата. – Где ты был? Я тебе что сказал?.. – захлебываясь от ярости, Глеб подавился слюной. Прокашлявшись, он нервно шагнул по направлению к Владу. – Сюда иди! – Не решаясь двинуться с места, Влад испуганно смотрел исподлобья. – Чем ты занимался? Ты что, не понимаешь, что должен был быть здесь еще три часа назад? Или ты не помнишь? Или тебя вообще ничего не касается и ничего не волнует?

– Нет… – почти проплакал Влад, не изменяя выражения раскаивающегося лица. В его горле стоял комок, отчего ему хотелось прокашляться, но он не смел даже пошевелиться.

–Ну, так в чем причина тогда? А? Что ты молчишь?

–Я задержался у Саши, потому что…

– Что ты там мямлишь? Или ты думаешь, что этот Саша тебя будет кормить? – от ярости голос Глеба становился тише, и от этого Владу было еще страшнее. В сложившейся ситуации братья были бессильны друг перед другом: Влад не в силах был оправдаться, а Глеб не хотел ничего принимать.

Влад стоял неподвижно, не чувствуя ни ног, ни рук, он только и думал, чего можно было ожидать от брата, который то возбужденно размахивал руками, то обессиленно их ронял.

– Тебя что, ничего в семье не касается или ты обособленно ото всех живешь, сам по себе? Да? Так получается? – продолжал Глеб. – Ты догадываешься, что произошло, пока тебя не было? Нет? Ну так я тебе сейчас все расскажу! Наши гуси смешались с соседскими, когда я их гнал на выпас! Нужна была твоя помощь, а тебя не было рядом! – снова вспыхнул Глеб и тут же отпустил Владу увесистый подзатыльник. Тот стерпел, но от этого еще сильнее ссутулился, сдвинул брови и надул губы. Но это было еще не все! Глеб почти сразу же отвесил вторую затрещину, третью, но в третий раз он промахнулся, лишь несильно чиркнув по уху, отчего то затрещало. Влад усмехнулся. Но Глебу было не до шуток. Он все напирал и напирал на младшего, который отступал все дальше и дальше, пока не оказался в самом углу вольера. Глеб не сдерживался в выражениях. В какой-то момент мимо них прошел сосед, но Глеб спокойно обернулся и, не скрывая злого выражения лица, безразлично поздоровался с ним и на секунду замолчал, дожидаясь, пока тот уйдет. Влад вдруг решил, что старший брат успокоился, но все было далеко не так: Глеб угрожающе приказал идти за ним в сарай.

Глеб вошел первым, Влад – вслед за ним. В сарае зашелестели под ногами свежие опилки, заскрипел деревянный пол. Глеб изнутри запер дверь и тут же, не раздумывая, дал два увесистых подзатыльника брату. От резкого движения из-под подошв вылетели опилки.

– Будешь еще так подводить меня, как сегодня? А? – вместе с вопросом Влад получил пощечину, он уже плакал, но плакал больше от обиды, чем от боли. – Не слышу! – И тут же, не дожидаясь ответа, Глеб сорвался. Загнанного в угол Влада он принялся бить по щекам, а потом, разгорячась, стал бить по плечу и в грудь, но уже кулаками. Влад надрывно рыдал и сорванным голосом кричал: «Не надо!» В его ушах звенели перепонки. Глеб не вкладывал в удары особой силы, стараясь лишь напугать, но и это было уже слишком. Внезапно Глеб как будто пришел в себя: он остановился и замер. Влад не переставал плакать. Забившись в угол, он не отводил глаз от брата, который, опомнившись, вышел вон, но через минуту неожиданно вернулся.