Хозяева джиннов

Глава пятая

– Доброе утро, дядюшка.

– Утра из роз[20], капитан, – ответил Махмуд. – Это новый?

Она опустила взгляд на свой наряд: темно-зеленый костюм с тонкими пурпурными полосками и того же цвета жилет. Фатима дополнила его розовым галстуком с нотками пурпура и белой рубашкой.

– В шкафу прятался. Мне казалось, что он немного… вызывающий.

Баваб поднял кустистые брови, придерживая дверь:

– Сегодня утром ты выглядишь лучше, капитан. Хвала Аллаху, что послал тебе сладкие сны и ночной отдых.

– Можно и так сказать. – Выйдя за дверь, она коснулась поля котелка и попрощалась. По правде говоря, Фатима чувствовала себя замечательно отдохнувшей, хотя проспала всего лишь пару часов. Она себя так не чувствовала с прошлого лета, с тех пор, как проводила время с… Сити.

Ее губ коснулась улыбка, и когда агент остановилась, чтобы ей начистили туфли, юноша в белой галабее и тюрбане не мог отвести с нее любопытных глаз. Фатима спрятала залившееся краской лицо за газетой, ее рука потянулась к карману пиджака – похлопывая записку Сити с приглашением на завтрак.

Запрыгнув в уличный трамвай, Фатима обнаружила, что он забит пассажирами: заводчанками в характерных голубых платьях и хиджабах; бизнесменами в костюмах по турецкой моде и красных фесках; государственными клерками в кафтанах поверх безукоризненно белых галабей, застегнутых на все пуговицы и с воротниками в правительственном стиле. Козлоголовый джинн в твидовом пиджаке и брюках сидел и читал газету, длинная шерсть на его подбородке подрыгивала каждый раз, когда он рассеянно жевал губами. Заметив заголовок, Фатима тут же бросилась проверять собственную газету.

«Шокирующая смерть Английского Паши» была на передовице, с соболезнованиями от делового сообщества, заявлением от правительства, торжественно обещающего, что мирный саммит пройдет, как планировалось, и последующим расследованием. Ничего об огне, который сжигал лишь плоть, трупе со свернутой шеей или таинственном человеке в золотой маске. Остальная часть первой страницы посвящалась спекуляциям о сближении между германским кайзером и османским султаном, обычным военным тревогам, а также отчету об еще одной дерзкой авантюре Сорока леопардиц. Может, Асиму все же удалось скрыть информацию от прессы.

Следователь спрятала газету и вышла из трамвая у перекрестка. Печально известный трафик Каира снова нанес удар: авария включала зализанный серебристый автомобиль и перевернутый фургончик с арбузами, запряженный осликом. Рядом стояли два водителя, они кричали друг на друга, тыкали пальцами и размахивали руками. Ослик игнорировал обоих, пытаясь подобрать арбуз зубами.

Фатима двинулась к главной улице, виляя по боковым аллейкам к своей цели. Для непосвященных «Мекка» была сонной нубийской столовой, но сумела привлечь завсегдатаев. Каждый столик был занят, а стулья едва оставляли место, чтобы протиснуться. Декор подражал традиционному нубийскому жилищу, с желтыми оконными рамами на синих стенах и полом из зелено-коричневой плитки.

Едва она оказалась внутри, как ее громогласно поприветствовал седовласый мужчина. Дядя Тофик, сын владелицы. Он забросал Фатиму вопросами. Почему так давно не показывалась? Как семья? Разве она не хотела съездить к матери? Ее погнали на кухню – где в воздухе разносились запахи тмина и чеснока. Сестры Тофика были ничуть не менее темпераментными и любопытными. Она выдерживала бурю вопросов, пока не оказалась перед собственницей «Мекки», мадам Азизой – сестрой бабушки Сити. Величавая матрона восседала в кресле, словно мероитская[21] королева, обозревающая свои владения. Она вернула приветствие Фатиме и окинула ее внимательным взглядом из-под традиционного черного хиджаба.

– Милая трость, – проскрипела она, стукнув по полу деревянным посохом. – Но моя мне больше нравится. Пришла повидаться с племянницей?

– Сити – то есть Абла – попросила встретиться здесь. – Фатима настолько привыкла к прозвищу, что иногда забывала использовать настоящее имя Сити.

– Абла. Не сидится девчонке на месте. Как ветер, что дует тут и там. Слишком много взяла от отца.

Фатима не ответила. Сити редко говорила о своем отце – которого она не знала. Насколько понимала Фатима, был какой-то скандал.

– В моей деревне рассказывали историю, – продолжила мадам Азиза, – о женщине, легкой как перышко. Она была подобна ветру – и ее муж не мог удержать женщину на месте. Так что он читал стихи, а она останавливалась, чтобы послушать. Ты умеешь читать стихи?

Фатима открыла рот, пытаясь придумать ответ – и была спасена Сити, спустившейся по ступеням. Она сменила костюм для ночных вылазок на наряд в своем обычном стиле: нубийское платье с золотыми и зелеными принтами, подвязанное у колен поверх обтягивающих белых бриджей, заправленных в высокие, коричневые ботинки. Сити запустила целый вихрь болтовни, пока надевала хиджаб, а затем схватила Фатиму за руку.

– Йа Алла! Если мы не сбежим сейчас, они заставят меня обслуживать столик все утро!

Фатима кое-как попрощалась, пока ее чуть не волоком вытаскивали из кухни.

– Твоя тетя, она знает… о нас?

– Тетя Азиза? Ей девяносто. Сомневаюсь, что у нее в голове все на месте.

Фатима оглянулась через плечо и наткнулась на внимательный взгляд. Они недооценивали старуху.

– Мне казалось, мы будем завтракать?

– Нет времени. Мерира хочет встретиться прямо сейчас, – покачала головой Сити.

Сейчас? Фатима надеялась сесть и поговорить. Попавшаяся на глаза миска с фулом[22] напомнила ей, что она голодна.

– Мне нужно поесть.

В ответ Сити взяла у дяди Тофика два пакета, один из которых отдала Фатиме. Свежеиспеченный кабед[23] с мишем[24]. Сити уже жадно вгрызалась в хлеб с сыром. Фатима слегка поворчала: она бы предпочла бобовое рагу. Они вышли на главную улицу, где еще разбирались с аварией, и Сити остановила экипаж. Фатима рухнула на мягкое сиденье, когда они рванули вперед.

– Я уже договорилась о смене во второй половине дня, – жаловалась Сити. Обычно в Каире она останавливалась в ресторане тетушки и работала официанткой. – Что, моя ленивая кузина думает, я и ее смену отработаю? – Она вздохнула, затем бросила виноватый взгляд. – Малеш[25], я даже доброго утра тебе не пожелала как следует. – Ее пальцы пробежались по галстуку Фатимы. – И не похвалила твой потрясающий костюм!

– Ничего, – ответила Фатима, заканчивая завтрак. – Каждый раз, как приезжаю домой, мои тетушки тут же запрягают меня в работу. В последний раз меня утащили на свадьбу кузена.

– Попробуй сходить на нубийскую свадьбу. Они могут тянуться около недели. И хна…

– Тут без особой разницы. У меня есть тетя, которая занимается всей этой хной. Но я была ее помощницей, сколько себя помню. Мне кажется, она всегда считала меня своей ученицей. В общем, мы полночи провели, раскрашивая невесту.

Сити вытерла пятно миша с губы Фатимы:

– Тебе еще на мне предстоит попрактиковаться. – Она подмигнула и отвернулась, выглядывая из экипажа. – Этот город еще больше разросся, пока меня не было?

Фатима посмотрела вслед за ее взглядом туда, где утреннее солнце сияло над Каиром: мешанина высоких современных зданий и заводов. Новые постройки поднимались каждый день, стальные каркасы, словно кости, ожидающие кожу, среди улиц, забитых экипажами, трамваями и паровыми машинами. Небо тоже не пустовало, по нему носились скоростные трамваи, оставляя за собой потрескивающие электрические разряды. Еще выше нависал воздушным китом синий дирижабль – шесть пропеллеров толкали его к горизонту.

– Спасибо, Джахиз, – сказали они, как по сигналу. И от всего сердца.

Экипаж добрался до Старого Каира. Здесь дороги были узкими и вымощенными брусчаткой. По обеим сторонам высились масджиды, архитектура, охватывающая целые эпохи Каира – от Фатимидов до Османов.

Сити просигналила экипажу остановиться, настаивая, что заплатит сама. Они вышли на оживленный тротуар у площади аль-Хусейна и влились в толпу, движущуюся к каменным воротам с антрвольтами[26], украшенными геометрическими узорами. На другой стороне располагался базар Хан-аль-Халили.

Сук[27] строился столетиями, хаотично и безо всякого планирования. Витрины магазинов с пестрыми дверями тянулись по узким улочкам, их превосходили количеством только лотки, которые втискивали в любой свободный угол: кофейни и ремонтные киоски, книжные магазинчики и торговцы алхимическими благовониями, бутики шелка и полки, уставленные механическими деталями. Разносились утренние крики продавцов, в то время как иные шепотом соблазняли прохожих обещаниями. В дополнение к перекрикиваниям, от сотни запахов – парфюмов, специй, брызжущего жиром мяса – голова шла кругом.

– А вот по этому я скучала, – сказала Сити, хозяйски прогуливаясь по суку. Она провела Фатиму вокруг гигантских цилиндров воздухоплавательных моторов и мимо юношей с паровыми кубами под высоким давлением, из которых наливали чай в изящные фарфоровые чашки. – Здесь можно найти практически что угодно. А ты знала, что, по слухам, где-то на базаре живет ангел? Говорят, она творит чудеса.

Фатима пригнулась, проскальзывая под бронзовыми фонарями, после чего свернула в другую аллею. Ангел? В Хане? Ангелы появились через некоторое время после джиннов. Или, скорее, существа, именующие себя ангелами. Коптская церковь постановила, что они не могут быть ангелами, утверждая, что все небесные создания обитают в Раю с Богом. Улемы[28] тоже отреагировали скептически, настаивая, что у истинных ангелов нет свободной воли. В любом случае загадочные создания не стали проливать свет на свое происхождение. То, что один из них выбрал базар в качестве резиденции, было очень странным. Но, опять же, а что в них не было странным?

– Мне ангелов хватило, – ответила Фатима. Сити хмыкнула, соглашаясь. Они встретились, когда Фатима работала над делом, включавшим ангела по имени Творец, который очень-очень серьезно съехал с катушек. Они обе старались как можно меньше о нем говорить.

Сити остановилась у конца небольшого переулка напротив магазина с двумя дверями. Черный каллиграфический шрифт обозначал первую как аптеку, что подтверждали бушели сушеных листьев и редких трав, украшающих фасад. На истертом дереве второй двери небесно-голубой краской был нарисован большой глаз, окруженный золотыми звездами и красными свечами. Над рисунком разворачивалась вытравленная белым надпись: «Дом Владычицы звезд».

Когда они вошли в поблекшую синюю комнату, открывающаяся дверь задела колокольчики. За столом сидела старая женщина, передвигавшая фигурки по игровой доске, ее оппонентом выступал пустой стул напротив. Услышав, что они вошли, старуха подняла голову и беззвучно их поприветствовала – жестом показав, чтобы вели себя тихо.

Половину прямоугольной комнаты отделяла занавесь из красных и черных бусин, за ней, у стола, сидело три фигуры. Одной из них была Мерира, в черном себлехе со звездами и длинном хиджабе, увешанном монетками и красными помпонами. Женщины напротив носили зеленые платья, смесь парижского и каирского стиля – очень распространенная мода в эти дни, их лица скрывали вуали. Представительницы высшего общества пришли с визитом к гадалке в переулках Хана. Все три говорили еле слышно: что-то о больном отце, магнате перевозок на дирижаблях и наследстве.

Видимо, предсказание Мериры оказалось не слишком удачным, и пара затеяла громкую перебранку. После нескольких бесплодных попыток вмешаться, Мерира рассерженно прикрикнула. От налетевшего порыва ветра застучали бусины занавеси, затрепетал огонь в позолоченных газовых лампах на цепях. Фатима прижала котелок, чтобы его не сорвало потоком воздуха. Сити зевнула, изучая ногти. Одежда старухи всколыхнулась, но она не отрывала взгляда от игорной доски.

Ветер утих, но предполагаемый эффект сохранился. Две богатые женщины остановили перебранку и не сводили глаз с Мериры, которая разрешила их протесты быстрым «Цыц!». Когда обе наконец ушли, то оставили непристойную сумму денег вместе со своей благодарностью.

Из-за занавески Мерира появилась, выглядя уставшей, но стоило ей увидеть Сити и Фатиму, как лицо гадалки расплылось в широкой улыбке, и она приветственно их расцеловала. Жрица напускала на себя ауру матроны, усиливаемую возрастом, заботливыми глазами и пухлыми щеками. Но все это было лишь ролью, как и работа гадалкой. Фатиму не обманывала эта маска. За вечно улыбающимися губами таился изворотливый ум, знавший все, что происходило в городе, – как на свету, так и в тенях.

– Клиентура у вас улучшилась, – заметила Фатима.

Мерира закатила глаза:

– Даже богатые хотят знать свою судьбу. А счета нужно оплачивать. – Она положила щедрую пачку купюр на столик рядом со старухой. – И спасибо тебе, Миния, что вовремя остановила, когда я собиралась удавить эту парочку!

Воздух над пустым стулом пошел рябью, откуда появилась нечеловечески высокая женщина с мраморной аквамариновой кожей и яркими нефритовыми глазами. Ее эфемерное тело было таким же прозрачным, как ее легкое платье, развевающееся, словно на легком ветерке. Джанн. Одна из элементальных джинний. Это объясняло произошедшее. Джанн переставила фигуру на доске, что заставило старуху охнуть и прикусить свою руку.

– Ас-саляму алейкум, агент Фатима, – поздоровалась джанн гулким голосом. – Рада снова вас видеть несмотря на обстоятельства.

– Ва-алейкум ас-салям, Миния, – ответила Фатима. Джанн поклонялась Хатор. Джинны, в конце концов, могли принадлежать к любой религии или вообще быть неверующими. Она обернулась к Мерире, которая сняла хиджаб и теперь накладывала черную сурьму на медовую кожу под глазами. – Подозреваю, что «обстоятельства» как-то связаны с прошлой ночью? У вас есть информация?

– Не только у меня. Проходи. – Жрица провела их мимо другой занавески из бусин, на этот раз синих и золотых, по узкому коридору. Быстрый стук в определенном ритме – и дверь перед ними распахнулась. Они ступили в храм Хатор.

Освещенное яркими фонарями святилище было обставлено столами красного дерева и мягкими стульями. Красочные росписи на стенах изображали богов с головами животных или в сияющих коронах. В центре храма стояла черная гранитная статуя сидящей женщины, чью голову венчали изогнутые рога с диском между ними. Хатор. Владычица звезд. Величественная богиня Древнего Египта, низведенная до маленькой группки почитателей в темных переулках Хан-аль-Халили.

Те, кто решал поклоняться забытым богам, делали это втайне. Хоть министерство не было уверено насчет конкретных цифр, предполагалось, что их количество исчислялось в тысячах – и продолжало расти. Сегодня в храме была только одна посетительница: юная девушка в просвечивающей белой рясе. Она поклонилась Мерире, снявшей себлех, под которым скрывалось золотое плиссированное платье. Девушка забрала верхнее одеяние и помогла жрице надеть многоярусный парик. Сити отошла в сторону помолиться у второй гранитной статуи в виде женщины с львиной головой. Хатор, перекинувшаяся в Госпожу Мести и Владычицу Войны – богиню Сехмет.

Фатима наблюдала на расстоянии. Она терпимо относилась к другим религиям. Но верила в Аллаха и что Пророк его – да пребудет над Ним мир – был его Посланником. Даже после всего того, с чем она встречалась по работе, все это казалось странным. Когда Сити закончила молитву, она вернулась к ней, и Фатима переступила с ноги на ногу под ее понимающим взглядом. Они изо всех сил старались не говорить о вере.

– Мерира там, – все, что она сказала, направляя Фатиму в другую часть зала. Жрица Хатор уже сидела на широком багровом диване с ножками в виде звериных лап. Рядом с ней устроилась черная кошка с золотыми серьгами в носу и ушах и ошейнике из лазурита. С ней был еще один человек.

У длинного столика кофейного цвета, напротив Мериры, сидел мужчина. Фатима никогда раньше не видела мужчину в этом храме. Она считала, что все последователи Хатор – женщины. Но когда она увидела его лицо, то засомневалась, человек ли он. Кожа незнакомца была совершенно серой, со слабым оливковым оттенком, словно изначальный цвет выгорел на солнце. У него не было волос. Ни на круглом черепе, ни даже бровей. Несмотря на это, странная кожа не казалась гладкой. Наоборот, выглядела грубой, и Фатиме подумалось, что она будет шершавой на ощупь.

– Агент Фатима, – представила Мерира, – это…

– Можете называть меня лордом Собеком, – перебил мужчина. Его голос напоминал рычание. А его зубы! Он их затачивал? – Хозяин Вод, – продолжил он. – Гневный. Владыка Файюма. Защитник Государства. Генерал Королевской армии.

Повисла тишина. Мерира удерживала невозмутимое лицо. Юная служительница отвела взгляд в сторону. Сити вздохнула, выдвинула стул и пригласила Фатиму сесть:

– Это, эм, Ахмад.

Мужчина поморщился, но резко кивнул.

– Ахмад – верховный жрец культа Собека, – пояснила Мерира.

Имя встало на свое место в голове Фатимы. Собек. Бог с головой крокодила из старого египетского пантеона. Она оглядела мужчину, одетого в темно-коричневую рясу с обтрепанными полами. Не сказать чтобы наряд подходил верховному жрецу, но нечто крокодилье в нем определенно было. Теперь, когда она присмотрелась внимательней, то заметила, что глаза, которые она ошибочно посчитала черными, на самом деле были глубокого, пронзительно зеленого цвета. Как у нильского крокодила.

– Двое наших погибли во вчерашней трагедии, – сказала Мерира.

– Мужчина и женщина. Вы их знали? – Фатима повернулась к ней.

Мерира кивнула, раскладывая колоду черных карт Таро на столе. Фатима не понимала, зачем бы жрице Хатор понадобился подобный инструмент. Предсказания по картам Таро, скорее всего, придумали в Европе и не практиковали при фараонах. Но она сама носила английский костюм. Так что не ей критиковать.

– Мужчина был верховным жрецом культа Анубиса. – Мерира перевернула карту с черным шакалом, держащим косу жнеца. – Женщина была верховной жрицей Нефтиды. – Она перевернула другую карту – сидящая женщина с посохом.

Нефтида. Богиня похорон, насколько помнила Фатима.

– Нефтида, – сказал Ахмад, – была моей божественной супругой. Женой Собека.

Фатима поморщилась:

– Мне казалось, что Нефтида – сестра-жена Сета.

Сити слегка покачала головой. Слишком поздно. Широкие ноздри Ахмада раздулись, и он заскрежетал острыми зубами.

– Почему все раболепно следуют текстам тысячелетней давности? – вспыхнул он. – Боги могут меняться. Расходиться. Пробовать что-нибудь новое. Кроме того, Сет был мудаком. Не знал, как правильно себя с ней вести. Как преклоняться перед ней.

Фатима была озадачена. Они о богах говорили или о людях?

Гнев покинул глаза Ахмада, и он достал из рясы фото женщины.

– Нефтида. Любовь моя. Моя богиня.

Женщина на фотографии была юной и довольно симпатичной – со счастливой улыбкой на лице. Большой контраст с обгоревшими останками, которые Фатима видела прошлой ночью.

– Пусть Аллах одарит вас терпением, – сказала она. – Могу я узнать ее человеческое имя?

– Эстер, – мягко ответил он, пряча фото. – Эстер Седарус.

Коптское имя. Христианка. Или была когда-то.

– Что она делала в имении Паши прошлой ночью? – спросила Фатима, обращаясь к Мерире. – Лорд Уортингтон вступил в один из ваших храмов?

– Совсем наоборот. – Мерира перевернула следующую карту. На ней изображался старый бородатый мужчина с зажженным фонарем и в пурпурной мантии. – Отшельник ищет истину. – Она перевернула еще одну, и брови Фатимы взмыли. На ней была копия флага из поместья лорда Уортингтона: две накладывающиеся пирамиды, образующие гексаграмму, и пожирающий свой хвост огненный змей вокруг них, а сверху скимитар с полумесяцем рогами вниз.

Фатима понятия не имела, как жрица провернула свой фокус, и ее не особенно это волновало.

– Достаточно, Мерира. Я хочу знать все, что знаете вы. Хватит дешевых трюков. Просто рассказывайте.

Жрица разочарованно откинулась назад. Она любила драматические эффекты.

– Герметическое Братство аль-Джахиза. – Мерира постучала пальцем по карте с флагом. – Гексаграмма, алхимический символ, представляющий великие элементы. – Она коснулась четырех знаков зодиака и всевидящего ока, пока объясняла. – Воздух, огонь, земля, вода и дух. Солнце и луна для множества неизвестных миров. Внизу меч: честь, защищающая праведность, чистоту, баланс жизни и смерти. Под ним полумесяц – свет мудрости перед ликом тьмы. – Указательный палец обвел огненного змея. – Нескончаемый и вечный поиск. Quærite veritatem. Ищи Истину.

Фатима была озадачена. Со времен возвращения джиннов Египет запрудили эзотерики и спиритуалисты – полчища людей в странных шляпах. Но поклонники аль-Джахиза?

– Никогда о таком не слышала.

– Я тоже, – ответила Мерира, – пока они не предложили присоединиться. Лорд Алистер Уортингтон основал Герметическое Братство аль-Джахиза где-то в конце восьмидесятых.

– Примерно через десять лет после разгрома британцев у Тель-эль-Кибира[29], – отметила Фатима. – Лорд Уортингтон сыграл важную роль в переговорах о мире и независимости.

– За что получил специальные привилегии, – продолжила Мерира, – стал так называемым Английским Пашой. Скорее всего, он ими воспользовался, когда основывал тайное братство. Они годами охотились за любыми следами аль-Джахиза. Говорят, у них есть хранилище реликвий.

Фатима вспомнила ритуальный зал в поместье – похоже, посвященный аль-Джахизу.

– Все это выглядит надуманным, так ведь? – спросила Мерира. – Я была уверена, что у них какой-то зловещий план, когда Уортингтон обратился к главам храмов. – Ее рука опустилась на карту Отшельника. – Но все, что я увидела, – это искренний человек в поисках высшего смысла. Он действительно верил, что находится в священном поиске. Что тайны аль-Джахиза принесут миру благополучие.

– Наш великий и благородный европейский спаситель, – сухо заметила Сити.

– Ну да. Это тоже.

– Я по-прежнему не понимаю, как вы в этом замешаны, – сказала Фатима. – Если бы я создала группу, посвященную аль-Джахизу, ваши люди вряд ли бы оказались в верхних строчках списка. Без обид.

– Мы и не были, – ответила Мерира. – Братство в основном состояло из англичан – из компании Уортингтона. Но он убедил себя, что ключом в обретении секретов аль-Джахиза были, как он выразился: «более чистокровные нильские аборигены в наших рядах, чей разум сможет работать подобно моему».

Фатима поморщилась. Мерира пожала плечами.

– Он пытался привлечь других египтян, состоятельных союзников. Но те немногие, с кем он поделился идеей – как копты, так и мусульмане, – его проигнорировали. Он даже к суданцам обращался.

Фатима попыталась представить, как лорд пытается завербовать кого-нибудь из Махдистской Революционной Народной Республики Судан в оккультное братство. Скорей всего, ему пришлось выдержать трехчасовый отказ, содержащий суфийское учение, а потом еще два часа марксистской риторики.