Признаться, мне стало его жалко. Иногда человеку нужно выговориться. Но кому, если рядом никого нету? Если оглядываешься на прошлое и видишь там лишь «горгону» и «кровопийцу»? Это как в фильме с Брюсом Уиллисом: он встречает маленького мальчика (то есть себя, только ребенком), и мальчик спрашивает: «Ты стал летчиком?» – «Нет». «А у тебя есть собака?» – «Тоже нет». «Боже, я вырос неудачником».
Последний глоток показался мне отвратительным. Если бы вдруг выяснилось, что напитки здесь разбавляют ослиной мочой, это не явилось бы новостью. Я встал. Заметив это, толстяк оживился. Он сделал попытку подняться, – еще более неудачную, чем предыдущая – и так же тяжело бухнулся на сидение.
– Надо идти домой… – простонал он. – Надо… ид…
Я подхватил его подмышки и помог встать. Кто-то за соседним столиком отколол по этому поводу шутку, но я не обратил внимания. Кое-как мы протолкались к выходу.
На улице стояла глубокая ночь. Звезд почти не было, зато луна – полная и кровавая, светила как прожектор.
– Ты где живешь? – Спросил я.
Толстяк застонал, выпрямился и разлепил наполовину прикрытые веки. Я надеялся, что свежий воздух приведет его в чувство.
– Здесь, близко… – Он опирался на меня всем своим телом. Кажется, я уже говорил, что он напомнил мне кита, только теперь было совсем другое сравнение – господи, он весил целую тонну!
Вдоль по улице стояли обыкновенные пятиэтажки. Свет горел только в некоторых окнах – вечная болезнь спальных районов. Завтра на работу и все такое. Эти дома всю жизнь напоминали мне клетки – закопченные, многолюдные и страшно сырые. Будто неумелая рука переворачивала ведерки с песком.
Все еще опираясь на мое плечо, толстяк ткнул пальцем в сторону одного из таких домов. Наверное, со стороны мы напоминали двух закадычных друзей, возвращающихся с затянувшейся пьянки.
У подъезда, доставая ключи, он вновь принялся бормотать, но я не разобрал ни слова. Мы вошли. Лифта не было и в помине, а впереди лежала темная лестница. Я глянул вверх, туда, где в пролетах между этажами должен был виднеться свет, но ничего не увидел.
Подняться на третий этаж было непростым делом. Толстяк сопел и кряхтел так, будто это он тащил меня всю дорогу, и я ровно сорок семь раз (по одному на каждую ступеньку), проклял ту минуту, когда я вообще сел с ним за один столик. На последней ступеньке я снял его руку с плеча и прислонил толстяка к стене. Прогулка на свежем воздухе и экстремальный подъем отрезвили его. Он вновь принялся бормотать…
– Она дома… Дома. Сидит там и вышивает… И читает…
Я нажал на кнопку звонка.
– Читает она Библию…
Я не сразу понял, что произошло. Дверь открылась, но света не было. Вместо этого я почувствовал как рядом возник кто-то третий. И я увидел глаза.
Огромные. Даже больше, чем донышки стакана. Словно внутрь той самой рюмки, что показывал мне толстяк, положили по светодиоду.
И, кроме того, я не просто почувствовал чье-то присутствие. Я ощутил как женские руки увлекают меня следом, а потом – дыхание и укус, чуть пониже мочки. Толстяк за моей спиной тихо захныкал: она вновь сделала это.
В этот момент я понял, почему он так усердно напивался. Ведь алкоголь всасывается в кровь, а вампиры – «кровопийцы» и вурдалаки, как впрочем, и нормальные люди, не любят, когда их напитки разбавляют…
Колумбы и звезды
– Знаешь, у меня был приятель, который вот так сошел с ума.
– Как «так»?
– Просто сидел и смотрел на небо, в точности как мы с тобой сейчас, и в конце концов, увидел.
– Что «увидел»?
– Не «что», а «кого». Пришельцев, ясно кого.
– О чем это ты?
Они сидели на крыльце и потягивали пиво из банок. Был август, середина дня – самое время, чтобы посидеть в тени и выпить чего-нибудь холодного.
– Что только не привидится со скуки.
– Это уж точно.
Оба посмотрели вверх. Небо имело необычайно голубой, даже бирюзовый оттенок. Минуту они молчали.
– А этот… приятель твой, что он увидел?
– Не знаю. Может, летающую тарелку, а может и сказочного дракона, кто его разберет.
– Тогда почему мы – ни ты, ни я, ничего не видели?
– Я же сказал: кто его разберет.
Они открыли по свежей банке и вновь погрузились в ленивую дремоту.
– Жарко сегодня.
– Ну да.
– Знаешь, я тут подумал… то есть вспомнил одну историю.
– Валяй.
– Я где-то читал, что когда корабли Колумба подплывали к берегам Америки, местные жители их не видели, только буруны на море.
– Как это – только буруны?
– Не знаю. Но только волны они и видели.
– И никаких кораблей?
– Никаких.
– Что-то я не понимаю.
– Ну, это как бы их мозг отказывался верить. Ведь кораблей они до этого в глаза не знали.
– Вроде как ПСИХОЛОГИЯ шутила.
– Точно.
– И что?
– А, может, мы тоже не видим их – как те индейцы?
