Путь кама

Новелла посвящается трем китам, сформировавшим мое мировоззрение, и маленькой черепашке, сделавшей мою жизнь более счастливой.

Отдельная благодарность художнику Demi Urtch за атмосферного героя на обложке. Напряжение и сила в каждом штрихе. Спасибо

1. Триумф смерти

За широким окном с деревянными потертыми ставнями светило полуденное солнце. Блеклые лучи щедро озаряли землю, но не дарили тепла. Безучастное светило намекало, что через пару недель власть мороза на северном полушарии усилится, и свидания с полуденной звездой станут куда короче.

Максим перевел взгляд на деда. Кроме него и пожилого пациента в палате не было ни души.

Страшно? Конечно! Ведь перед ним лежал сам Асай Оциола.

Худой, иссохший до степени коряги старик недвижно распластался на белой казенной постели. Редкая борода его лежала на впалой груди, а седые волосы рассыпались буйным потоком  по подушке. Сквозь волосяной занавес едва пробивалось маленькое лицо в многочисленных родинках с плотно закрытыми глазами.

Морщины испещрили каждый сантиметр кожи Асая. На вид ему было лет двести, не меньше. По крайней мере, столько ему дал при первой встрече единственный внук – четырехлетний Макс Оциола.

Мальчик поднялся с жесткого кресла и потянулся. Что бы он ни делал, глаза неотрывно следили за человеком на койке. Тот два месяца не подавал признаков жизни, однако парнишке все время казалось, что дед наблюдает за каждым его движением, ждет момента, пока мальчик расслабится, чтобы напугать.

Старческие мышцы и сухожилия были натянуты до предела, словно он не лежал в больничной палате, а сражался с невидимым противником.

Макс неторопливо приблизился к деду. Брови мальчика сошлись на переносице.

Интересно, деда – колдун, правду говорила мама? Или это ему приснилось, и мамины слова – просто выдумка?

В голове Максима всплыла картина, когда они впервые привезли дедушку Асая в больницу. Дяденька и две тети в белых халатах осмотрели старика, взяли длинной иголкой кровь и велели Максу и маме ждать в коридоре.

Люди мелькали перед сидящим семейством бледными мухами, что-то бормотали, таскали баночки и страшные, игольчатые шприцы. Сначала Макса одолел страх. Вдруг торопыга в белом споткнется, упадет и нечаянно воткнет иглу в его руку или попу? Или дядя доктор решит, что заболел не только деда, но и они с мамой, и положит Макса рядом с дедом Асаем? Через час, когда никто так и не упал, и им не выделили койки, парнишке надоело бояться, и он уснул в кресле, положив голову на колени матери.

Проснувшись через какое-то время, точнее, через час, так как стрелочки часов сделали круг и показывали шесть, Максим услышал тихий голос дяди врача и увидел маму, которая то и дело вытирала слезы с бледных щек.

– Лина Асаевна, я удивлен, что ваш отец еще жив. Мы, конечно, делаем все, что возможно, но очистить организм от такого количества токсинов… Нереально. Титры буфотенина и подобных психотропов зашкаливает. Скажите, как это произошло?

Мама Лина пожала плечами.

– Не знаю, Денис Сергеевич. Мы с папой почти не общаемся. Он позвонил на днях и попросил помочь с ребенком. Откуда он и как оказался у одинокого пенсионера, я тоже не знаю. Когда мы с сыном приехали, папа лежал на пороге входной двери без сознания. Голодная девочка рыдала в комнате.

Денис Сергеевич, бородатый, кряжистый мужчина лет сорока поморщился и посмотрел на мальчишку. Спустя секунд пять морщинки на лбу разгладились, он улыбнулся ребенку лишь уголками рта.  Глаза при этом остались серьезными и сосредоточенными. Понизив голос, доктор спросил:

– Ваш папа либо хотел покончить с собой, либо имеет проблемы с психикой. Вы знаете, что за яд он принял?

Лина Оцеола отрицательно качнула головой.

– Что ни есть натуральнейший: мухоморы. Он употребил не меньше трехсот граммов галлюциногенных грибов. Такими балуются шаманы-самоучки, безумцы и всякий сброд.

Дочь Асая удивленно заморгала. За спиной врача послышалось:

– Поберегись, –  и каталка с больным проскользнула мимо.

Денис Сергеевич подошел к маме впритык и что-то быстро шепнул в самое ухо. Она отпрянула, явно почувствовав, что скрывать секреты от доктора больше не имеет смысла. Не ровен час, как отец Асай преставится, а на шею и без того усталой женщины может навалиться новая проблема в виде уголовного дела о похищении или убийстве.

Лина обреченно вздохнула и открыла то, что так долго утаивала от посторонних:

– Папа ушел из семьи очень давно, я еще совсем крохой была. Как потом объяснила мама: он – шаман и служит людям Срединного мира, поэтому жить в семье и принадлежать только родным он просто не имеет права. Его миссия намного важнее. Мама умерла от рака два года назад, и в тот же день объявился Асай. Он ничего не рассказывал о себе, не просил прощения, только принес букет ромашек к могиле и подарил Максу ловца снов.

С тех пор мы не виделись, хотя телефонами обменялись еще на поминках. Наверное, не было нужды. И вот… Асай позвонил позавчера и попросил приехать. Как бы ни была я зла на него, но клятву матери сдержала: решила помочь блудному отцу. Мы приехали по названному адресу в полночь. За приоткрытой дверью лежал Асай в странной кожаной маске, с бубном в руках. Вокруг валялись сухие ветки, листья и куски чего-то непонятного, серо-зеленого.

– Мухоморы?

– Наверное. Почти уверена, колдун проводил обряд, и что-то пошло не так.

Лина облегченно вздохнула и присела рядом с Максом.

Денис Сергеевич, добрый дяденька врач, немного помолчал, потом, наконец, кивнул. Слова мамы явно успокоили его, поэтому он поспешил по своим делам.

Сделав пару шагов, мужчина все же обернулся и неторопливо проговорил:

– Если человек решил уйти из жизни – ничто его не остановит. Имейте в виду.

Мама снова кивнула, а Макс уткнулся в ее теплый бок и сонно засопел.

Мальчик очнулся от воспоминаний и посмотрел на старика.

– Деда колдун, – тихо позвал он и схватил Асая за палец.

Старческая кожа с мозолями и черными прожилками трещин была холодной.

Старик не шевельнулся.

Макс хмыкнул, подбежал к жесткому креслу, в котором ребенка оставила Лина полчаса назад, и вскарабкался на него. Спать больше не хотелось. Мальчик принялся рассматривать журналы на тумбочке и мурлыкать песенку Винни Пуха.

– Время-а-а пришло-о-о в гости отправиться-а-а… – начал он и остановился. Страница, которой игрался мальчуган, застыла на месте и с легким шелестом опустилась назад. Рука Максима повисла в воздухе. Подняв взгляд на Асая, ребенок испуганно вжался в спинку и замолчал.

Вместо неподвижного тела, младший из семьи Оциола увидел призрака. Бледный, трясущийся старик открыл глаза и уставился на мальчугана. Белые, под цвет сорочки глаза были мертвы и только тихое дыхание, которое то и дело вырывалось из легких, говорило о том, что жизнь не полностью покинула старческие чресла. Асай поднялся с предсмертного ложа, вырвал иглу от системы из вены и побрел к выходу. Мальчонка зажмурился.

Когда ему хватило храбрости открыть глаза снова, деда он не увидел. Легкий шлейф незнакомых трав и затхлый запах немытого тела – это все, что осталось после больного.

– Малыш, куда увезли дедушку? – услышал Максим и повернул голову к матери. Невысокая, юркая блондинка присела на краешек облюбованного ребенком сиденья и махнула в сторону койки Асая.

«Совсем непохожи. Она точно не колдунья», – решил паренек и спокойно, с доверием ответил:

– Деда ушел.

– Сам?

– Сам, – подтвердил он.

Женщина вскочила. Конечно, поверить в слова сына она не могла, но неожиданная пропажа отца насторожила. Два месяца старый шаман лежал в коме. Медперсонал почти не обращал на него полумертвеца внимания и тем более не занимался его лечением. Решился на самоубийство – поделом. Так что же изменилось?

Деньги по-прежнему капали на счет больницы, никаких претензий к врачам у Лины не было. Сиди и радуйся легкому заработку. Зачем усложнять?

Дочь Асая помогла обуться сыну, взяла за руку, и они вместе пошли к главврачу.

За матовым стеклом дверей отделения ее ждало первое препятствие. Юная кокетка в шифоновом голубом халате преградила путь в кардиологию. Она с долей привычки решила отвадить настойчивых посетителей, которые попытались прорваться к начальству в отделение. После долгих объяснений и просьб, медсестра не сдалась и безучастно повторила:

– Ждите на первом этаже у кабинета. Самуил Петрович на операции. Здесь не проходной двор.

Лина сжала ручонку Макса и решительно зашагала к лифту. Спустившись и пройдя ресепшн, а также пару-тройку комнат для персонала, она уткнулась в дубовые двери личных апартаментов Самуила Мендельсона. Постучала. Потянула за отполированную ручку.

Замок скрипнул, но дверь не поддалась.

– Мам, зачем мы сюда пришли? – захныкал Макс.

– Чтобы найти дедушку.

– Зачем его искать? Вон он! – крикнул мальчик и указал пальцем в сторону лестницы, примостившейся в дальнем углу, в противоположной от лифта стороне.

Лина обернулась. Выход на лестничный пролет был открыт. Тьма сгустилась за границами коридора и манила своей тишиной. Молодая мама прислушалась. Ни души. Максим, как обычно, фантазировал. От маленькой лжи ребенка мурашки понеслись по коже Лины и заставили поежиться.

– Не говори глупостей, Макс! – строго сказала она и направилась к администратору.

Мальчик засеменил следом.

Словно из воздуха, в проеме двери на лестницу материализовалось серое, сухое существо и проковыляло в смежный холл, который заканчивался педиатрическим отделением.

Асай тяжело дышал. Туманная дымка вместо зрачков говорила, что едва ли старик видит хоть что-то вокруг. Но слепота и тяжелое состояние не помешали ему беспрепятственно спуститься с четвертого этажа и при этом не попасться на глаза медперсоналу. Как только дряхлое тело колдуна появлялось среди людей, они мистическим образом отвлекались и упускали его из виду. То залает пес на улице и медсестра ненароком выглянет в окно, то застонет больной и врач с ассистентом поторопятся в палату.

Только единожды Асаю пришлось остановиться, когда мимо проехало две каталки. Запах горелого тела и опаленных волос ударил в нос седого путешественника, и он замедлился. Взгляд, устремленный в пустоту, на мгновение прояснился, губы искривились в усмешке.

Кучка студентов-медиков, которые спешили за каталками с людьми, спасенными из ужасного пожара, с отвращением посмотрели на сумасшедшего. Один, самый говорливый, хотел было толкнуть старика, чтобы тот прекратил улыбаться. Его разозлило отношение дряхлого маразматика. Но помедлил.

– Отойди, дядя, – брезгливо предупредил он и сделал шаг навстречу. Желваки на скулах заиграли.

– Петь, ты чего? Не надо, – нежным сопрано пропела за спиной однокурсника Алина.

Когда парень обернулся, чтобы высказать Алинке свое недовольство и попросить не вмешиваться, на него посмотрели два бездонно голубых глаза в канве нарощенных ресниц.

«Красота-а-а. Так чего ж я хотел?» – неожиданно растерялся Петр, но, решив не показывать этого, лихо подмигнул подруге и зашагал дальше. Самое интересное, что на пути будущего врача не возникло никаких препятствий. Злобный старикан испарился из больничного холла так же неожиданно, как и из его головы.

Асай открыл стеклянную дверь отделения педиатрии. Теплый свет ламп и блики из оконных проемов заиграли солнечными зайчиками. Уютный коридор с нежно-голубыми стенами заполняли детские рисунки. То здесь, то там были развешаны красочные картинки, которые кривыми, нерешительными буквами маленьких пациентов желали здоровья своим друзьям, мамам и папам. У каждой палаты стояли низкие лавочки с розовыми и голубыми подушечками в виде сказочных героев. Особенно забавным были Горынычи, головы которых свисали унылыми сосисками и пялились в пол.

– Вы к кому? – послышалось из-за тумбы.

Медсестра лет сорока с хвостиком, с зачесанной наверх копной седых волос улыбнулась. Ее мягкие, приветливые глаза не без любопытства воззарились на гостя.

– Девочка, к которой приходит Лина Оциола. Где она? – скрипуче спросил старик.

Дама зашуршала листками, копаясь в завалах графиков, списков и важных записулек, подписанных кривым почерком «Не забыть».

– Новорожденные и младенцы в конце коридора. Но вам туда нельзя, дедушка, – все еще не поднимая головы, пролепетала женщина, – тем более родные малышки не установлены.

– Тетя Галя! – внезапно позвал  медсестру детский голосок, и она повернула голову к палате.

У дверного проема никого не было.

– Заработалась. Приплыли, – недоуменно сказала женщина. Ей давно намекали, что пора взять отпуск и хоть раз в жизни съездить на Юга, чтобы подлечить здоровье. Галина Ивановна не соглашалась. Что ж, теперь точно пора, раз ей слышатся голоса из пустых палат, откладывать не стоит.

Тень скользнула мимо женщины.

Медсестра вздохнула и начала разбирать стопку на столе. Подняв, наконец, голову к входной двери, она заметила, что дверь приоткрыта. Ничего странного в этом не было. Ребята и их родители постоянно забывали прижимать дверь до щелчка, поэтому Галина встала и захлопнула ее. Про то, что минуту назад в отделение приходил посетитель,  она успешно забыла.

Тень двинулась дальше. В конце отделения, у бокса для младенцев она замерла. Медсестра, которую приставили следить за маленькими пациентами, мирно посапывала на посту. Видимо, плач и постоянные крики, в конце концов, сморили ее.

Асай распахнул дверь и спешно вошел в помещение, где блуждали тени и потолок прятался в черноте едва различимыми квадратами. Три малыша в изоляторных боксах мирно посапывали, не слыша шума ветра за окном.

Старик принялся рассматривать крох. Найти нужного: вот задача, которая стояла перед ним. И чем быстрее она бы осуществилась, тем успешнее могло стать предприятие в целом.

Пройдя к окну, старик пригляделся к маленькой пациентке бокса № 1.

Девочка сладко спала, то и дело пуская слюнявые пузыри. Рыжая челка на лысой головке торчала вихревым завитком вверх и оканчивалась смешной кисточкой. Щеки неестественно алели на почти белом лице.

Малышка открыла глаза и серьезно посмотрела на посетителя. Асай понимал, что ребенок вряд ли узнает защитника, и боялся его бурной реакции, но в этот раз оказался неправ.

«Алиса Иванова», как временно назвали малышку органы опеки, радостно улыбнулась и потянулась к старику. От напряжения пятна на личике стали чуть ярче.

Пневмония, которая вот уже два месяца не отпускала маленького пациента, неожиданно начала прогрессировать. Гость непонятным образом влиял на развитие тяжелого недуга и сейчас, когда Алиса почти выкарабкалась из ямы удушья, симптомы возобновились. Несмотря на это, девочка ничуть не испугалась, напротив, подарила лучезарную улыбку своему непреднамеренному мучителю.

Асай щелкнул замками пластикового изолятора и уже потянулся пальцами к стеклу колбы, чтобы приоткрыть, как заметил интерес в глазах Алиски. Кроха радостно загукала и повернула голову в сторону пеленального столика у стены. Что-то явно привлекло внимание младенца. И если обычный человек не обратил бы никакого внимания на любопытствующий взгляд неразумного дитя, то опытный колдун Срединного мира мгновенно понял, куда смотрит подопечная.

На крышке столика в полумраке сидел и невозмутимо наблюдал за кражей небольшой зверь.  Крупные когтистые лапы его почесывали ухо, глаза-бусины понимающе мигали.

Бурая шерсть животного лоснилась и переходила в угольную шапку на голове. По бокам белела седым шарфом,  разлившимся по всему брюху крупным светлым пятном. Зверюга зевнула, оголив стройный ряд мелких, но невероятно острых зубов.

– Пора. Время не ждет, – прошептал Асай, укутал кроху в одеяло и бесшумно скользнул в дверной проем.

Зверь недовольно фыркнул, спрыгнул на мраморную плиту больничного бокса и медленно проследовал за беглецами. Спешить бессмертному существу, в отличие от хозяина, было некуда.

На посту охраны парочку встретил тучный мужчина в униформе. Как только Асай на трясущихся ногах подошел к рамке, охранник вышел из-за стойки.

Во взгляде толстяка прочитались два чувства: пренебрежение и злость оттого, что ему помешали. Сидеть и ничего не делать было куда приятней, чем ловить неухоженных стариков в больничной сорочке с ребенком на руках.

– Куда собрался? – обратился секьюрити к недалекому беглецу и выпятил живот.

Асай теснее прижал сверток к груди и тихо сказал:

– Добрый человек, помоги. Времени не осталось.

– О-о-о, отец, эка тебя зацепила белая горячка.

Рассмеявшись своей шутке, охранник нервно потер пальцами отвисший подбородок. От натуги пуговицы рубашки в центре брюха разошлись, и одна с характерным звоном отлетела, ударившись о мраморные плиты пола.

– Подожди, отец, щас пуговку найду, и разберемся, – покраснев, добавил неуклюжий мужчина и начал шарить ногой под столешницей. Пока он пытался найти пропажу, колдун выбежал на больничный двор.

Старик пытался уйти как можно дальше от здания больницы. Бежал что есть мочи по узким дорожкам, но силы иссякали. Вместе с силами иссякало и время, проскальзывая в никуда безвременья, словно песчинки в часах римского императора.

С трудом преодолев центральную аллейку, Асай провел взглядом по дворику больничного комплекса. Справа поблескивали в лучах осеннего солнца новые реанимобили и скорые. Водители курили или посапывали в полудреме на своих рабочих местах. Чуть поодаль светился белизной новый корпус, который пристроили к основной части совсем недавно.

Куда идти, беглец не знал, но чуйка подсказала, что единственный шанс спастись: найти укромное место, где можно без труда скрыться от  любопытствующих взглядов смертных. Спрятаться от людей и их душ. Услышав немой приказ, полупрозрачная четырёхпалая тень отделилась от тени Асая и метнулась в кусты.

Раздался шорох и призывное рычание.

Асай поспешил к зеленой преграде. Справа от кустов, в глубину посадок вела узкая асфальтовая дорожка. Мужчина зашагал по ней и через десяток шагов уткнулся в высокую металлическую дверь.

Длиннохвостый зверек снова рыкнул. Маленькие глазки победно сверкнули.

Дверь неожиданно заскрипела и подалась вперед. Хвостатый помощник шмыгнул в темный проем. А за ним, не дожидаясь приглашения, вошел пожилой колдун. Немощные руки едва держали ценный груз, на морщинистом лбу появилась испарина. Собрав последние силы, Асай побежал по пустому коридору.

Эхо раздавалось при каждом шаге беглеца, шорох превращался в гул, который, казалось, мог разбудить мертвеца. Старик то и дело оборачивался с опаской, пугая сам себя. Помещение, где он оказался, вовсе не походило на больничный коридор родного отделения, в котором старик пролежал в коме почти два месяца. Здесь не было жизни, стульев и людей в белых халатах. Холод, стерильность и необжитость царили в просторном холле и ничуть не стыдились своего присутствия  среди города-миллионника.

Асай с шумом выдохнул.  Казалось, он бежит целую вечность. С каждым шагом тяжесть накатывала все сильнее, девочка начинала хныкать и нездорово сопеть. В другое время, в другом месте он бы, не задумываясь, остановился, чтобы пожалеть невинное существо, но только не сейчас.

Сзади что-то зашипело, раздался резкий хлопок.

Старик Оциола обреченно повернулся. И без того усталые глаза его совсем потухли. Жизнь едва держалась в крошечном тельце некогда великого человека.

– Солнца тебе, нагваль.

Человек в красной головной повязке улыбнулся.

Он стоял, укутанный в черный длиннополый халат с золотой вышивкой, словно волшебник из восточной сказки или джин. Только добром от этого джина и не пахло. Ониксовые глаза, полные льда, вполне явственно говорили о намерениях незнакомца.

– Не верится, что такой дряхлый кам, как ты, смог победить моих демонов.

– Тебя, великий тэнгри, я не одолею, – обреченно проговорил Асай, опершись о холодный кафель стены.

Какой бы силой ни обладал колдун, как бы ни горел он своей миссией, но очевидную немощь перед божеством скрыть было невозможно.

За спиной человека в чалме зарычали довольные псы, жаждущие плоти и крови. Рыжие холки и хвосты распушились. Готовые кинуться в любую секунду, они то и дело посматривали на хозяина. Во взгляде темных демонов читалось бескрайняя преданность и страх.

– Отдай ребенка, кам. Он не принадлежит тебе ни по праву рождения, ни по праву крови.

Асай криво улыбнулся потрескавшимися губами. Оголил кривые, почерневшие зубы. Он знал, кто перед ним, однако преклоняться перед богом Востока не собирался.

Сколько лет прошло с тех пор, как он впервые увидел духа? Пятьдесят? Сто? Так почему даже сейчас при одном взгляде на иномирцев его охватывает трепет? Неужели он никогда не перестанет удивляться величию мира? Не сможет забыть его многогранность и красоту? Наверное, так и есть. Жаль, что минуты земной жизни почти исчерпаны, и совсем скоро душа рассыплется на куски, которые перестанут помнить себя, перестанут чувствовать вселенную так полно, как в последнее мгновение ДО.

Асай медленно скользнул на пол, закрыл хитрые, шаманские глаза. Девочка в руках затрепыхалась, словно бабочка. Он бережно положил маленькое тельце на согнутые в позе лотоса ноги и улыбнулся. Старческая улыбка, предназначенная крохе, совсем не походила на ту, которой он одарил тэнгри. Теплота и искренность крылась в уголках губ, в мягкой линии изгиба.

– Фас! – загремело от двери, и два демонических пса ринулись на беспомощную пару.

Асай тихо замычал что-то себе под нос.

С каждым мгновением голос его набирал мощь, становился тверже и уверенней. Вскоре мычание переросло в песню, гул от которой раздавался в пустом коридоре многократным эхом.

Рыжие собаки одновременно присели и паре метров от старика и рванули вверх, готовясь разорвать добычу в прыжке. Но безуспешно. Звук удара бубна, возникший из ниоткуда, заставил их повиснуть в воздухе. Замереть воздушными шарами.

Псы заскулили и посмотрели на хозяина. Они понимали, что кам не сдастся без боя, однако такого поворота никак не ожидали.

Черноглазый мужчина яростно сжал кулаки и рванул к Асаю. Цоканье металлических шпор его сапог разорвало горловое пение шамана и неприятно резануло слух.

Когда рука тэнгри почти коснулась плеча старика, снова раздалось знакомое «Бум-м-м».

Бурый зверь,  неожиданно выросший до размеров Асая, полупрозрачной дымкой отделился от тела хозяина и вцепился мощными челюстями в одеяло с малышом. Вывернувшись из рук мужчины в тюрбане,  он проскользнул между ног нападавшего и… Бесследно исчез. Растворился в пространстве, подобно сахару в теплом чае, оставив после себя только колышущийся воздух.

Иномирец зарычал. Он поймал Асая за грудки больничной сорочки, чтобы выбить из гадкого кама последние частички души, но опоздал. Мертвая голова Оциолы медленно откинулась на руки разъяренного тэнгри.

– Проклятье! – заревел мужчина и оттолкнул тело.

Асай упал тряпичной куклой на ледяной пол коридора.

Тэнгри встал, отряхнулся, свистнул своей охране, которая так и висела в воздухе все это время, и стремительно вышел из здания. Псы не тронули мертвого и понуро побрели следом за хозяином. Сегодня они получили ценный урок о мощи шаманов Пути и решили, что в следующий раз будут осторожней с подобной братией.

Когда коридор оказался пуст, деревянная дверь в конце холла со скрипом открылась. Из нее вышел немолодой, чуть подвыпивший человек в мятом больничном халате, зевнул и потянулся. Мешки под глазами и болезненный цвет лица кричали, что мужчина запойный. Однако все было абсолютно не так.

Борис Сергеевич или просто Моменто Боря, как его называли коллеги, не любил спиртное. Наоборот, не уважал горячительное всей душой. И все же накануне ему пришлось нехило набраться в честь долгожданного отпуска.

Патологоанатому в тяжелые времена мировой пандемии живется ой как несладко.

– Что за черт? Откуда он здесь? – спросил Моменто Боря невидимого собеседника, когда взгляд его упал на тело незнакомца.

Проверив пульс, врач насупился. Своих он помнил наперечет, а этот был явно не из их числа.

Пока Борис Сергеевич пытался понять, откуда в морге пополнение, Максим успокаивал маму.

– Сынок, почему ты говоришь, что с дедушкой все в порядке? Откуда ты знаешь? – спросила она мальчика.

– Знаю и все. Мы скоро встретимся.

– Он придет к нам?! – радостно воскликнула она.

– Нет, не к нам. Ко мне, – заявил младший Оциола и умолк.

2. Бегство Лота

Для Макса наступила горячая пора.

С утра позвонил Ромка, как обычно сонный, словно муха весной, и пожаловался, что не смог залутать город, так как в самый разгар игры зашел дед и вырубил комп.