Хочу быть твоей
Я усмехнулась, чайник засвистел, выдергивая из мыслей. Налив чай, села за маленький стол. Пар поднимался над кружкой тонкой струйкой, которую хотелось потрогать. Я разрезала ее пальцем, струйка, колыхнувшись в разные стороны, разлетелась мелкими пятнами. Выглянув в окно, я лицезрела Витьку, мальчишку лет пяти, из соседнего подъезда. Он одиноко пинал футбольный мяч в столб. Поглазев на него минут пять, я, оставив чай, поплелась к дверям, по пути наскребая мелочь. Делать все равно нечего.
Витька мне обрадовался, мы понимали друг друга без слов. Если я на улице, значит, всегда с ним поиграю. Сделал мне пас, я остановила мяч ногой, наблюдая, как мальчишка расчерчивает границы поля. Красивый, даже непонятно, в кого. Родители у него не особенно симпатичные. Хотя если бы отец столько не пил, может, и лучше бы выглядел. Сейчас он сидел на балконе с банкой пива и телефоном, делая вид, что наблюдает за Витькой. К вечеру подтянется на улицу вместе со своими собутыльниками. Балконы первого этажа тоже не пустовали: в одном тетя Лида, в другом баба Шура, любительницы гулять не выходя из дома. Мы с Витькой начали играть, а дамы, конечно, вступили в разговор.
– Вернулась, Вика, – констатировала мне тетя Лида, я молча кивнула, продолжая пинать мяч, – Катька уж тут вся извелась. Телефон не отвечает, говорит, где ты, неизвестно. Пожалела бы сестру.
– А она и мать не жалела, – влезла баба Шура, старушка по жизни вредная, да и меня всегда недолюбливала, – та больная была, а сестра здоровая, так что можно творить, что угодно.
Они делали вид, что меня нет, хотя и следили за реакцией на их слова, я отвечала тем же, стараясь представить, что в этой вселенной вообще ничего не существует кроме очерченного квадрата поля, мяча и Витьки.
– Хоть бы позвонила, Вик, – поддакнула тетя Лида, – имей совесть. Катька тебя любит, пусть ты и непутевая.
– Любит, – хмыкнула баба Шура, – только вот Вика за порог, а та уже и хахаля привела, причем видно, не из бедных. Где она его захомутать успела?
Уверена, подобный разговор происходил у них не раз за время моего отсутствия, но теперь они пытались подключить к нему меня, надеясь одновременно и задеть, и выудить информацию. Я усердно отбивала мяч, Витька что-то кричал, он-то поди вообще не слышал разговора на балконе, фильтруя неинтересную ему информацию. Вот бы и мне так. Впрочем, в чем-то она интересная.
– Глядишь, замуж выйдет, – выдохнула тетя Лида, – уж засиделась в девках, тридцать пять скоро, рожать пора, а то поздно будет.
Я остановилась, держа под ногой мяч и дуя на челку. Побыстрей бы уже дошли до президента и что мир катится к апокалипсису.
– Скорей уж Вика нагуляет, – съехидничала бабка Шура, – хотя хахаль Катькин тут чуть ли не жил, может, и ей повезет.
Значит, Самохин все это время ночевал у нас. Катька, видимо, не хотела уезжать из квартиры, надеясь, что я появлюсь, а он ее утешал. С усердием и страстью. Я пнула мяч сильнее обычного, он улетел далеко за пределы поля. Витька бросился за ним, я повернулась к бабулям, лучезарно улыбаясь.
– Как Сашка поживает? – спросила тетю Лиду, ее малость перекосило. Сашка ее сын, на год меня старше и со школьных лет влюблен. Матушка, конечно, такой партии сыночку не желает, и мой отказ восприняла чуть ли не со слезами счастья, но каждый раз, когда я завожу разговор о парне, бледнеет.
– Нормально, – ответила сухо.
– Мишка пить не бросил? – спросила бабу Шуру о ее старшем внуке, он запойный, семью бросил, шатается по району в поисках выпивки.
– Тьфу, – сплюнула та в ответ, – стервоза Царева, – и хлопнув створкой, скрылась в квартире. Тетя Лида осталась сидеть, но нарочито смотрела в другую сторону.
Скоро Витьку позвали домой, я потопала в магазин за сигаретами. Надо на работу устроиться, что ли. У Катьки денег кот наплакал. Хотя она теперь встречается с богатым Буратино… Интересно, он на нее раскошеливается? Она ведь добрая душа, ничего сама не попросит, постесняется. И все-таки странная пара, хоть убей. Ну что он в ней нашел?
Дома я поела, завалившись на диван, закурила, выпуская дым в потолок. После высоких питерских моя комнатушка выглядела непривычно, словно коробка. Диван, письменный стол, над ним полка, в углу шкаф. Вот и все убранство. Впрочем, меня никогда не тянуло на обустройство жилища. Да и сейчас все же проще, несколько месяцев назад диван приходилось делить с Катькой. Затушив окурок, я уставилась в потолок, надо мной желтело пятно от сигаретного дыма. Мысли лениво проскальзывали в голове, тут же исчезая. В конце концов, я заснула. Проснувшись около пяти, поняла, что срочно нуждаюсь в душе после дневных тренировок с Витькой. Заглянув в кухню, выпила остывший чай, включая телефон. Я его вырубила, как только мы с Кириллом покинули мое питерское пристанище. Почти сразу пришло смс-оповещение, Влад звонил девять раз. И через мгновенье позвонил в десятый.
Я смотрела на вибрирующий телефон и размышляла, как поступить. Ответила, решив, что лучше знать, как он воспринял побег.
– А ты молодец, Царева, – услышала насмешливый голос на свое «алло», – не ожидал. Научилась сквозь стены ходить?
«С тобой научишься», – подумала я, но вслух сказала другое:
– Слушай, Влад, давай забудем о случившемся. Больше я в Питере не появлюсь.
Он рассмеялся.
– Шутишь, Царева? Твой побег только вдохновляет на свершения.
– Следом подашься? – вроде бы съязвила, но напряглась.
– А ты ждешь?
– Я жду, что ты сквозь землю провалишься, – все-таки не удержалась. Влад снова рассмеялся.
– Если и провалюсь, Царева, тебя с собой захвачу.
– Значит, пора стол накрывать? – эта игра давалась мне тяжело. Я уже и впрямь начала думать, что Влад может появиться в нашем городе, но он весело ответил:
– Не торопись. Я не собираюсь бросаться в погоню. Подожду лучшего случая.
– Он не представится, будь уверен.
– А вот это мы еще посмотрим, Царева. Развлекайся.
И повесил трубку. Выругавшись, я пнула ногой кухонный гарнитур. Ведь не приедет, совершенно точно знаю, а все равно в душе появилось неприятное чувство. Теперь буду ждать, сама не пойми чего. Влад умеет играть на моих чувствах, даже когда находится далеко. Не сумел добиться любви, или чего он там хотел, так пытается вызвать хоть какие-то эмоции. В этом весь он.
Главное, не поддаваться на провокации. Вычеркнуть, как и полгода назад. Тогда я ведь тоже не сразу поверила, что он меня отпустил, пару месяцев ждала, шарахаясь от звонков в дверь. А потом ничего, забылось.
Протопав в ванную, я скинула шмотки, разглядывая свое отражение в маленьком зеркале с трещиной по краю. Мы с Катькой совсем не похожи, ни в жизни не скажешь, что сестры. Мать говорила, я в отца, может и так, его я никогда не видела, разве что на фотографиях, коих сохранилось немного. Отец к своему супружескому долгу относился весьма посредственно. Женился на матери, когда та забеременела Катькой, но потом его и след простыл. Так она и жила, вроде замужем, а вроде и нет. Пару раз в год он появлялся, несколько раз даже возвращался с намерением начать новую жизнь. Мать его принимала, но потом он снова исчезал. В один из таких визитов успел и меня заделать, а почитай их браку было тогда уже двенадцать лет. После этого канул, вскоре мать узнала, что он погиб, попал по-пьяни под электричку в соседней области. Вот и вся история. Мать больше никого не встретила. Думаю, отца она не шибко любила, по крайней мере, после первых пяти лет совместной жизни, и тот факт, что я на него похожа, не доставлял радости. Я всегда была нелюбимым ребенком, мать жила, кажется, принципиально не замечая моего существования. Зато Катьке доставалась вся любовь. Сестра, чувствуя себя из-за этого неловко, старалась восполнить мамин пробел, постоянно со мной возясь. Только легче от этого не было, чем взрослее я становилась, тем больше была пропасть между мной и матерью. Иногда мне казалось, она меня ненавидит, но я давила эти мысли, все-таки она мама.
Катька похожа на нее, очень, темноволосая, высокая, худая. А вот я совсем другая. Невысокая, волосы светлые, глаза голубые, худая, но, в отличие от сестры, не плоская. На отца я, кстати, не особенно похожа, как мне кажется, хотя мать утверждает обратное. Может, она просто не хотела ребенка, вот и придумала отмазку, чтобы меня не любить.
К черту эти мысли, мамы уже нет, а остальное неважно.
Я долго стояла под прохладным душем, слушая шум воды, отключая голову. Вот бы научиться жить совсем без мыслей, чтобы в голове было пусто. Не думать, не чувствовать. Постигать гребанный дзен. Ни хрена в этом не разбираюсь, но что-то подсказывает: не так там все весело. Выбравшись из душа, я вытерлась, завернувшись в полотенце, вышла. И тут же замерла в коридоре, увидев напротив себя Самохина, сидящего в кухне за столом.
Он как раз прикуривал, потому голова была наклонена к зажигалке, и потому меня обозрел снизу вверх. Я стояла столбом и думала о двух вещах: хорошо, что вообще полотенце нацепила, и почему от его взгляда по телу бегут мурашки?
Когда он наконец посмотрел мне в глаза, оцепенение спало, и я почти бросилась в комнату. Закрыв дверь, выдохнула. Вот какого хрена ему тут надо? Зачем пришел? Нагнетать обстановку? Или не терпится трахнуть мою сестрицу? Так увез бы ее к себе, нет же, сидит, глаза мозолит. В нашей квартире одному тесно, а уж втроем и подавно.
Зло выдохнув, я натянула трусики и шорты с майкой, тут, постучав, заглянула Катька. Вид виноватый.
– Я думала, тебя нет, – шепнула, войдя и замерев у прикрытой двери, – свет нигде не горел.
– Я могу уйти.
– Нет, ты что, выходи, чаю выпьем… Слушай, Тима рассказал, что ты не знала правду… Он просто подумал, ты не захочешь ехать, если узнаешь…
– И правильно подумал, – буркнула я, суша волосы полотенцем, Катька не услышала.
– Не держи на него зла, он, правда, хороший, – еще раз неуверенно улыбнувшись, она вышла, добавив, – мы тебя ждем.
Я скривилась, правда, мысленно. У Катьки всегда все просто, агнец наш божий. Хороший, хороший, заладила, как попугай. Да меня от одного вида Самохина воротит. Хороший… Слабо в такое верится.
Я все же вышла к ним. За нашим столом в принципе больше трех человек не поместится, и то одному придется сидеть, загораживая выход. А именно, мне, так как Тимофей и Катька расположились друг напротив друга. Я плюхнулась на табуретку, случайно соприкоснувшись коленями с Самохиным, он бросил быстрый взгляд, я поджала ноги. Катька захлопотала с чаем, вскоре напротив меня стояла чашка с все той же струйкой пара, я уставилась на нее, сдерживая желание разрубить. Царила неловкая тишина, только слышно было, как ставят на стол чашки. Семейная идиллия. Бросила тайком взгляд на Катьку: губы кусает, нервничает. Тут в ее комнате зазвонил телефон.
– Я на секунду, – вскочила она, мне пришлось пройти к раковине, чтобы пропустить ее, стул задвинули под стол. Там ему и место. А мне – в моей комнате. Сунув в рот сигарету, я наклонилась к плите, не обнаружив в пачке зажигалку. Вечно они куда-то теряются, словно живут своей собственной жизнью, которую не хотят ограничивать узким миром сигаретной пачки. Прикурив, выдохнула дым, услышав движение за спиной, обернулась и почти уткнулась носом в грудь Самохина. Подняв на него взгляд, промолчала, ожидая продолжения. Катька трещала с какой-то училкой, стены здесь картонные, все слышно.
– Вот что, Вика, – сказал Самохин тихо, – давай кое о чем договоримся.
Я только вопросительно вздернула бровь, выдыхая в сторону дым. Вдохнула вместе с воздухом аромат его туалетной воды, подумав мимолетно: приятный запах.
– Катя тебя любит, она себе места не находит, так что возьмись за ум и начинай жить нормально.
– С чего это я должна слушать нравоучения парня, который спит с моей сестрой? Кстати, не так уж и долго, чтобы начать считать тебя членом семьи.
– Ты будешь о семье говорить? Не сильно ты о сестре думала, раздвигая ноги перед своими дружками.
Рука дернулась инстинктивно, хотела дать ему пощечину, но сдержалась.
– Да пошел ты, – прошипела, отталкивая, сделав шаг к выходу, наткнулась на появившуюся Катьку, тревожно на нас глядевшую.
– А чай? – спросила она растерянно.
– Напилась досыта, спасибо.
Хлопнув дверью, рухнула на кровать, успокаиваясь. Да пошел он, тоже мне, моралист выискался. И ведь считает, что имеет право так себя вести. Они с Катькой всего без году неделя вместе. Да я даже в одной квартире находиться с ним не могу и не буду. Пусть сестре проповеди читает. Затушив окурок, я натянула наспех кенгуруху, и как была, в шортах, выскочила в прихожую. Обув кеды, быстро юркнула за дверь, успев избежать встречи с сестрой.
Глава 5
Идея была так себе, это я поняла через два квартала от дома. Волосы почти высохли, но майский вечер был еще прохладным, я шла, накинув на голову капюшон, и пинала попадавшиеся камешки. Может, я просто завидую? Что у Катьки вдруг появился мужчина, что она счастлива. И поэтому злюсь? И поэтому меня так бесит этот Тима…
– Тима, – пробормотала вслух, словно пробуя имя на вкус. Ему действительно подходит, хоть и звучит так странно, мило, мягко. Такое же милое и мягкое, как сама Катька. Идеальная парочка, блин. Да пошли они.
Я пнула еще один камешек, услышав позади рев мотоцикла, остановилась, оборачиваясь. Так и есть, Дэн, кто ж еще. Тормознув возле меня, он снял шлем, поправив рукой светлые волосы, весело спросил:
– Вернулась, Царева?
– Нет, блин, у тебя глюки.
Он рассмеялся.
– Куда топаешь?
– Гуляю.
– Понятно. А я к Дрону. Хочешь со мной?
Немного поколебавшись, я согласилась. Дэн выдал мне шлем, нацепив его, я уселась сзади, и мы тронулись. Вообще-то, он мой бывший одноклассник, Денис Стеклов. Когда-то мы неплохо общались, но потом я умотала в Питер, и общение само собой закончилось. Однако относимся друг к другу хорошо, так что при встрече болтаем без заморочек.
Дрон это Егор Дронов, он нас старше на два года, и помышляет тем, что толкает марихуану. Дрон по натуре чувак безобидный, увлекается философией и религией, много читает, рубится в видеоигры и курит траву. Живет в маленькой однушке, единственная комната которой занята креслом с низким столиком перед ним и огромным монитором, подключенным к ноутбуку. Сбоку диван для гостей, на стене причудливая картина с поганками, в углу ларповое копье и деревянный высокий щит. Периодически Дронов выбирается на ролевухи, где отчаянно сражается с орками и прочей нежитью. Короче, интересный экземпляр. Хотя обычно его почти всегда можно застать дома в кресле с набитой марихуаной трубкой и компанией от одного до пяти человек. Больше туда просто не влезет. Попасть к Дрону могут только люди проверенные, и Дэн как раз из них, а я вроде как за компанию, хотя и меня он отлично знает.
Егор открыл дверь, и сразу повеяло сладковатым запахом. Увидев меня, присвистнул.
– Вика… Неожиданно. Я думал, ты в отъезде.
Ну да, у нас в городе все про всех знают. А Егор, кстати, чуть ли не единственный, кто всегда обращается ко мне по имени. Царева – это уже не фамилия, это состояние души.
– Погуляли, и хватит, – улыбнулась я, он кивнул, разглядывая внимательно. Пожав Дэну руку, пропустил нас внутрь. В комнате никого не было. Мы разместились на диване, Егор, усевшись в кресло, принялся неспешно забивать косяк. В других домах чаем поят, а тут вот как. Чай, впрочем, тоже имелся, стоял на столе в причудливой формы чайнике, какой-то травяной настой. Парни лениво переговаривались, я наблюдала за картинкой на мониторе, беззвучно шел фильм про Бэнкси.
– Будешь? – спросил Егор, показав косяк. Я, задумчиво посмотрев, кивнула. Передав его и зажигалку, Дронов снова переключился на Дэна. Я прикурила, медленно вдыхая дым, слыша треск внутри сложенной бумаги, чувствуя, как горечь наполняет горло, как пальцы рук начинает покалывать, а в голове словно появился вакуумный шарик. Задержав дыхание, с трудом пытаясь на раскашляться, передала косяк Дэну. Откинув голову на спинку, медленно выдохнула в потолок. И ушла в трип. Сидела, слабо слыша, о чем говорят ребята, пребывая в собственном мире, куда обостренно долетали то звуки, то запахи, то всплески эмоций. Не думала, просто принимала все, оно пролетало через меня, оставляя всполохи мыслей. И было так спокойно. Егор включил какую-то охрененно крутую музыку, в этом он был спец, откуда он только ее брал, но всегда попадал в точку. И я растворилась в ней.
Более-менее в себя пришла минут через сорок, поднявшись, сходила в ванную, умылась, ненадолго залипнув на кране с водой, подставив под струю руки и наблюдая. Мир такой зыбкий, необъятный, и я в нем ничто, очередной всплеск энергии. Как же рвет на части, только вот зачем? Почему не перестану рефлексировать, не заживу нормально? Ответ я и так не нашла, кури – не кури.
Вздохнув, вернулась в комнату, сев на диван, налила себе чай, тут раздался звонок в дверь. Ненавижу по накурке, когда кто-нибудь приходит, меня сразу пробирает на панику. Правда, сейчас уже немного отпустило, так что я отреагировала спокойно. А вот Дронов нахмурился.
– Я сейчас, – отложил недокрученный косяк и вышел. Звонки продолжались, а Дронов не открывал. Переглянувшись с Дэном, нахмурилась и я. Бывший одноклассник явно сел на измену, он-то был куда более накурен.
– Открывай, Дрон, – проорали за дверью, тут уж я, не выдержав, вышла из комнаты в небольшой коридор, где стоял Егор, прижавшись к дверному глазку.
– Придется открыть, – сказал, повернувшись ко мне.
– Это кто?
Дрон не ответил, отодвигая щеколду. Тут же в квартире оказалось два дюжих молодца в кожанках, бритые и очень воинственные. Вот блин, почему именно, когда я здесь? Дэн стоял за моей спиной, глядя на них. Бугай же, недолго думая, ударил Егора под дых, тот согнулся, кашляя, хватаясь за живот.
– Поехали к Давиду, – выдал один из них, перевел взгляд на нас, скользнув по моим ногам весьма похабно, обратился к своему товарищу, – а этих куда?
– С собой возьмем. Давид разберется. Давайте, голубки, без глупостей.
Мы подчинились, спустились вниз, Дронова вел один, второй присматривал за нами, мы с Дэном были далеки от побега, хотя происходящее мне не нравилось. Не знаю, понял ли он куда и к кому мы едем, но я лично нет. Никогда не интересовалась, кто чем живет, а последние годы и вовсе выпала из жизни. Вот Егор точно знал, озадаченным он не выглядел, как впрочем, и испуганным, разве что немного опечаленным. Но это давало надежду.
Нас запихали на заднее сиденье, я оказалась посередине.
– Куда нас везут? – тихо спросила Егора.
– В «Чарку». Не бойся, ничего нам не сделают.
Я кивнула, прикрывая глаза. «Чарка» – ресторан грузинской кухни в центре города. Очень крутое и дорогое заведение, я там ни разу не была. А Давид, видимо, хозяин? Чем-то ему успел Егор насолить…
В ресторане мы были через пятнадцать минут, нас проводили через задний вход в одну из випок. Там сидел мужчина лет сорока, высокий грузин, красивый, с густой темной бородой и блестящими глазами, отличная фигура подчеркнута костюмом, просто сошел со страниц журнала, что он вообще забыл в нашем городке? Хотя какая разница, где делать и тратить деньги? Все везде одинаково, разве что атмосфера окружающая отличается. А это уже дело вкуса.
Мужчина, увидев нашу троицу с конвоем, нахмурился.
– Вы зачем сюда толпу притащили? – бросил своим ребятам низким голосом с легким акцентом.
– Они были на квартире, мы не знали, что с ними делать, – высказалась парочка, разом растеряв боевой задор. Мужчина, поморщившись, взглянул на Дэна, потом на меня. Задержавшись взглядом, задумался, переводя его на Дронова.
– Ты понимаешь, зачем я велел тебя привезти? – спросил его. Тот кивнул.
– Что скажешь?
– А что говорить? Прости, Давид, мой косяк. Я недосмотрел.
– Слушай сюда, Дрон, если еще раз подобное случится, я прикрою твою лавочку, а тебя отправлю на нары. Понял?
Егор снова кивнул.
– Вот и молодец. Теперь топай.
– А ребята? – спросил Егор.
– Забирай с собой. Хотя… – он снова мазнул по мне взглядом. – Подожди в зале, с девчонкой я переговорю.
– Давид, – Дронов неуверенно посмотрел на меня, я нахмурилась, но мужчина продолжил:
– Да ничего я ей не сделаю, успокойся, Дрон.
Тот снова кивнул и потопал к выходу, Дэн за ним, смешно семеня, то и дело оглядываясь на меня. Бойцы тоже удалились, мы остались с мужчиной вдвоем. Он сидел на диване, разглядывая меня, скорее, с любопытством, чем с сексуальным подтекстом. Я стояла, сунув руки в карманы кенгурухи, с капюшоном на голове.
– Сядь, – указал он на кресло. Поколебавшись, я села. Мужчина потер пальцами подбородок, глядя на меня и о чем-то думая.
– Как зовут? – спросил, наконец. Послать бы его куда подальше, но внезапно взяла оторопь.
– Вика Царева.
Мужчина кивнул.
– Чем по жизни занимаешься, Вика?
Он это серьезно? Какая-то абсурдная ситуация. Но я не хотела неприятностей, ни себе, ни Егору, потому молча пожала плечами.
– По-разному.
– Работаешь?
– Сейчас нет, только вернулась.
Он снова кивнул, продолжая размышлять.
– Пойдешь ко мне в ресторан официанткой?
Я часто заморгала, приоткрыв рот. Вот чего угодно ожидала, но такого…
– Вы серьезно? – спросила, не зная, что еще сказать.
– Вполне. Не скажу, что ты подходишь, но… – он покачал головой из стороны в сторону, по-прежнему что-то прикидывая. – Но я предлагаю хорошую работу. Что-то мне подсказывает: она тебе не помешает. Как и деньги.
– С чего вдруг такая благотворительность?
Он рассмеялся, весело, по-доброму, закидывая ногу на ногу. Развел руками в разные стороны.
– Благотворительность и есть, иначе не скажешь. Вот, – вытащив из кармана визитку, бросил ее на стол, – надумаешь, позвони, жду три дня.
Я взяла карточку, а потом ляпнула:
– Я согласна.
Вздернув бровь, Давид усмехнулся.
– И правильно, Вика Царева. Приходи завтра к часу, тебе все объяснят. Зайдешь с центрального входа, назовешь фамилию.
Кивнув, я повертела в руках визитку, не зная, что еще добавить.
– Иди, – лениво сказал Давид, я встала, и тут дверь випки открылась одновременно со стуком в нее. Мы уставились на вход. Там стоял мужчина лет пятидесяти, среднего роста, светлые волосы зачесаны назад, крепко сложенный, симпатичный, только взгляд мне не понравился, словно у хищника. Давид, нахмурившись, поднялся, а мужчина, удивленно на меня посмотрев, спросил:
– Не помешал?
– Нет, – ответил тот и снова кинул мне, – иди.
– Всего доброго, – ответила я, шествуя к выходу, новый гость, посторонился, рассматривая с интересом.
– Давид, у тебя отличный вкус, – заметил все же, когда я была в дверях, – может, познакомишь нас?
– Оно того не стоит, – услышала я голос Давида, прикрывая дверь, голос недовольный. Шла по коридору, вспоминая взгляд мужчины и передергиваясь. Он мне не понравился. Ни взгляд, ни мужчина, что-то было в нем такое, отталкивающее. А вот Давид, как ни странно, показался хорошим человеком. Глупость какая. Надо узнать у Дронова, что они там не поделили. Но кажется, он слов на ветер не бросает. Интересно все же, что им двигало, когда предлагал работу? И стоит ли на нее соглашаться? Конечно, стоит. В этом ресторане я заработаю намного больше, чем в любом кафе, в которое устроюсь. Опыт работы у меня есть, только официанткой и есть, кстати, больше как-то не сложилось нигде, санкнижка действующая имеется. Ну и что, что обстоятельства странные? Я ведь всегда могу уйти, если что. А вот мне сюда самой было бы не попасть, это точно.
Егора с Дэном на улице не оказалось. Слиняли, гады, ну и ладно. Денег только нет, вот что жалко… До дома пешком час топать, но время не позднее, переживу.
Мотоцикл Дэна догнал меня через пятнадцать минут моего путешествия. Тормознув возле, парень стянул шлем.
– Ну что, не забрал в гарем? – рассмеялся Дэн. Я промолчала. – Мы с Дроном на такси до него, и я за тобой, а ты уже слилась. Ну думаю, догоню по дороге домой. И точно. Садись, Царева.
Надевая шлем, я спросила:
– Во что Дронов вляпался?
– Он не рассказал, ну его дело, как говорится.
Кивнув, я села, обхватив друга за талию, прижалась к нему. Кажется, я устала.
– С ветерком, Царева? – усмехнулся Дэн, заводя мотор, я кивнула.
Не люблю высокие скорости, рядом с ними всегда витает смерть, свистит над ухом, визжит в резком торможении, дует с ветром в лицо. Но сейчас скорость была тем, что нужно, выброс в кровь адреналина встряхнул, сгоняя остаточный морок марихуаны, разнося по телу тревожные импульсы, заставляя мышцы напрягаться. Вот бы сейчас не вписаться в поворот, вылететь в кювет головой вперед, влететь в столб, и все кончится. Ничего не будет. Только самое страшное, что там тоже ничего не будет.
– Приехали, Царева, – услышала я голос Дэна и открыла глаза. Мы стояли в нашем дворе. Витькин отец, как я и предполагала, восседал на скамейке с собутыльниками, чуть поодаль расположилась компания тетушек. Сойдя на землю, я протянула Дэну шлем.