– Мигом, – передразнил его Иван и задумчиво пожевал губами. – Мигом. Кому миг это миг, а кому и вечность.
Я открыл глаза и уставился в белёный дощатый потолок. Было тепло, да и лежалось удобно и мягко. Что-то не то. Никак не могу вспомнить, как я сюда попал. На апартаменты гостиницы не похоже, на мою дачу – тоже. И, уж, точно я не дома. Осторожно огляделся. Деревенская изба. Именно такая, какую я помню из своего детства. Тогда меня, ещё совсем сопливого мальчугана, родители привозили в деревню к бабушке. Запах чего-то слегка прелого, бревенчатая стена, тепло от белёной русской печки, домотканые дорожки на полу и тканевая занавеска, огораживающая закуток за печью, где я лежал. И как я сюда попал? Точно помню, что выехал на своём Мерседесе из Москвы.
Словно током прошибло от того, что внезапно вспомнилось всё: олень на дороге, неуправляемый занос, неумолимо приближающийся ствол сосны, пламя, с гудением вырывающееся из-под капота, заснеженный лес, заимка и паренёк с автоматом. Жаль, что это всё не оказалось сном. А, хотелось бы надеяться. Однако, это место тоже никак не могло быть той заимкой, в которой я вырубился. Или, всё-таки, парнишка меня вырубил? Да нет. Он передо мной сидел. Никак не мог. Значит, сам. Помнится, тогда и голова болела, и знобило не по-детски. Видать, сильно простыл во время своего блуждания по лесу. Вот и вырубился на самом интересном месте.
А, всё-таки, где я? Перина, пуховая подушка, лоскутное одеяло. Где-то там, за печкой, за занавеской раздались шаги, звяканье посуды, и потянуло чем-то вкусным. У меня даже кишки скрутило и в животе заурчало. Только теперь дошло, насколько я голоден. Откинув одеяло, я сел в кровати и с удивлением оглядел себя. Что за дела? Это, кто же меня так приодел? Грязно-белая рубаха и такого же цвета кальсоны на завязочках. Что-то подобное я в последний раз в армии носил, на заставе. Нам зимой выдавали, а в летний период уже трусы с майкой, как нормальным людям положено.
Слегка обалдевший, я поднялся и, чувствуя слабость во всём теле, прошлёпал за занавеску. Ну, так и есть. Изба. Жарко пылающий огонь в печи, несколько сундуков у бревенчатых стен, стол у окна, пара лавок вдоль него и тиканье ходиков на стене. Да, ещё иконостас с лампадкой в углу. Женщина, возившаяся у печи, вскинулась, посмотрела на меня и, всплеснув руками, скрылась за дверью. Ничего не понимая, я оглянулся по сторонам и, заметив на одном из сундуков сложенную стопкой свою одежду, принялся одеваться.
Кто-то перестирал всё, и сейчас одежда радовала меня своей свежестью. Правда, пиджак, никак не предназначенный для того, чтобы его стирали в корыте, топорщился в разные стороны и никак не хотел садиться по фигуре. Но это меня как-то не огорчало. Новый куплю. Больше я переживал по поводу той зелёной папочки, сгоревшей, скорее всего, в машине. Но и это не критично. Мне бы только до места добраться, а там, побегать придётся, конечно, но восстановить можно. Сделка-то уже совершена, и первый транш ушёл. Интересно, а где пальто и полусапожки? Не умыкнули, случайно?
Дверь открылась, и в комнату вошёл косматый мужик с густой бородой веником.
– Оклемался, болезный? – вполне дружелюбно пробасил он.
– Да уж, – только и сумел я буркнуть.
– Ну и горазд ты болеть! Два дня колодой лежал. Пришлось за Степанихой посылать. Но, ничего, отходила она тебя.
– Кто вы? Где я вообще нахожусь?
– Я – Иван, староста деревни. Тебя Андрейка на заимке нашёл. Но, мы сподобились, сани организовали, перевезли тебя сюда. Шибко ты застудился. Да и не мудрено в одёжке такой. Это где так зимой ходют? В Африке, что ль?
– Да нет. Поближе. Спасибо вам за всё. А можно мне на трассу как-то выбраться? Может, на санях и отвезёте? А там я уж сам, на попутках.
– Ты так и не понял, куда попал?
– Нет, – что-то в его словах меня по нехорошему насторожило.
– Ты – случайник. А к нам ты, как и другие, провалился.
– Никуда я не проваливался. У меня машина загорелась, и я в лес убежал. А потом вообще заблудился.
– Это так все говорят, кто к нам попадает.
– И много попадают? – я пока ещё ничего не понял, но смутно стал догадываться, что мужик знает, о чём говорит.
В голове вихрем пронеслись немногочисленные фантастические рассказы про всяких там «попаданцев», попавшиеся под руку, которые иногда почитывал от нечего делать. Вспомнились сказки, типа той, как девочка прыгнула в колодец, а попала в сказочную страну. Потом вообще полезли разные глупости типа той, что я после удара о сосну так и сижу в машине, а всё это мне видится. Аж дурно сделалось.
– Ты присядь, чайку, вон, с шаньгами перекуси, успокойся, – заметил моё состояние Иван и потянулся к пузатому самовару, венчающему обильно накрытый стол.– Как зовут тебя, что ли?
– Константин, – я принял из рук Ивана ведёрную кружку чая и отхлебнул.
– Ты поешь, Костя. А я тебе кое-что расскажу.
Ничего не предвещало беды. Люди работали и отдыхали, влюблялись и расставались, жили и умирали, огорчались по пустякам и радовались мелким событиям. В общем, всё текло своим чередом, так, как вчера, позавчера, год и десять лет назад. А потом был август. И были Персеиды. Наверное, каждый второй из населения Земли выскочил на улицу, чтобы наблюдать за необыкновенным, захватывающим огненным дождём, льющимся с неба. Тысячи и тысячи метеоров врывались в атмосферу и сгорали в ней, оставляя за собой только огненные росчерки. Планета летела сквозь пространство, врезаясь в поток космических странников, мчавшихся со стороны созвездия Персея, и никто не знал, что в отличие от прошлых лет этот огненный дождь нёс на Землю боль, страдания, разрушения и смерть.
Иван тогда тринадцатилетним пацаном был, но отчётливо помнил, как утром следующего дня пошёл нудный дождь, а по улицам с криками ужаса побежали первые свидетели нового мира. Первым рухнуло здание в центре. Панельная девятиэтажка, построенная сравнительно недавно, внезапно сложилась, словно карточный домик, обрушилась, и разлетелось на осколки, словно была сложена из стеклянных плит. Некоторые из невольных свидетелей бросились на развалины в поисках выживших, и, вдруг, замирали и разваливались на части, словно тоже внезапно стали фарфоровыми или хрустальными. И никто ещё не знал, что это было первое стылое место.
То, что потом полезло оттуда, описанию не подлежит однозначно. Мерзкие, мохнатые, сочащиеся тошнотворной слизью, существа прыгали в толпу и рвали всех, до кого только могли дотянуться. В воздухе пряно запахло кровью, а от криков и визга закладывало уши, вышибало из головы все мысли и вселяло в души панический ужас. Их потом гнусью назовут. Но, это потом. А тогда люди метались по городу, влетали в новые стылые места и становились жертвами тварей.
Микроавтобус ОМОна, едущий к месту происшествия, влетел в какое-то облако, стелющееся почти у самой земли, проскочил его и, виляя, словно за рулём сидел мертвецки пьяный водитель, проехав ещё пару десятков метров, остановился, а вылезшие из него спецназовцы, странно мерцая, пошли в мечущуюся толпу. В отличие от гнуси, они не рвали людей, не наслаждались оторванными конечностями и не дрались между собой за кусок человечины. Они просто брали людей за руки, и от человека оставалась только высушенная донельзя мумия. Они питались человеческой энергией и высасывали её из человека до последней капли. Это их потом назовут шатунами, а облачка тумана – погибелью. Как и стылых мест, погибели встречалось всё больше и больше, и все, кто влетал в неё, тоже становились тоже шатунами.
Электричество пропало, как, впрочем, и газ, и водопроводная вода. Помаявшись в городе ещё немного, в надежде на то, что скоро проявятся власти и придёт спасение, люди бросали насиженные места и уходили в деревни, или основывали свои, и учились жить по новому, в согласии с природой. Да и людей тех осталось, хорошо, если одна треть от всего населения города. Поначалу тяжело пришлось. Да и все эти стылые места, и погибель, проявлялись и в сельской местности. В лесу запросто можно встретить шатунов, а, если неподалёку окажется стылое место, то и от гнуси приходится отбиваться. Хорошо ещё, что дальше пятнадцати метров гнусь от эпицентра не отходит.
Неизвестно откуда появились радиоактивные пятна, а первые мутанты вырезали с ходу несколько деревень. Это потом люди научились огораживать поселения высоким тыном и выставлять посты. Выживали тогда с трудом, тяжело, и человеческая жизнь совсем ничего не стоила. Поэтому и назвали эти времена Лихом, и всё летоисчисление нового мира стали вести именно с него.
А лет через десять стали появляться странные люди, одетые так, как люди одевались до Лиха, и рассказывающие необычные вещи. Их попадалось много, и все они были из какого-то другого мира, мира, где не было бед, стылых мест, шатунов, погибели и мутантов, и люди жили легко и беззаботно. Их прозвали случайниками, потому, что все они не понимали, как оказались здесь. Кто-то случайно завернул не туда, кто-то случайно споткнулся, а кто-то просто случайно зашёл не вовремя не в то место. В деревнях с местными они как-то не ужились, а стали сбиваться в кучи, селиться обособленно, обустраивая отдельные городки.
Устраивались по разному. Но, как ни странно, дела у случайников пошли неплохо. Местные, например, обустроили свой городок на территории промзоны бывшего города, развернулись и, даже, наладили производство. Попадались, видать, среди них головастые ребята, владеющие технологиями. Наладили производство автоматных и ружейных патронов, снаряжали по новой пустые стреляные гильзы и ремонтировали оружие. Даже, говорят, своё что-то пытаются выпустить. Местные только диву давались. Они-то знания давно растеряли. Столько лет это всё было не нужно. Важнее было научиться на земле работать, скот выращивать, да охотиться, чтобы прокормить себя.
Лет семь назад попавших в этот мир стало всё меньше и, чтобы они не пропали в этих лесах, случайники объявили награду. Те, кто приведёт бедолагу, получает вознаграждение в виде определённого количества патронов. А патроны здесь ценились. Поэтому, узнав обо мне, Иван и проявил должную расторопность и заботу, не только привезя меня из заимки, но ещё и выходив, чтобы не дай Бог я не помер. Не видать тогда общине боеприпасов. Я был дорогой находкой, потому что уже года четыре, как случайники вообще перестали попадаться.
Я сидел, обхватив голову руками, и, раскачиваясь, тихонько подвывал. Такой подлости от судьбы получать мне не приходилось. Старый мир полетел в тартарары и все эти договоры, миллионы, тендеры и транши остались где-то там, куда, похоже, возврата нет. И что теперь делать? Неужели придётся обживаться тут? И чем я буду заниматься? Коров пасти? Ох, попал, так попал!
– Ладно тебе так убиваться! – попытался ободрить меня Иван. – Пристраиваются люди, и неплохо живут. Вот, отвезём тебя к ним завтра, сам увидишь. У них хорошо.
Санный путь, наконец, вывел на довольно наезженную дорогу. С удивлением я рассматривал следы автомобильных шин и масляные пятна в снегу. За сутки я, как-то смирился с тем, что попал в средневековье, а тут, явные признаки цивилизации. Кажется, наконец, появился свет в тоннеле. С надеждой я разглядывал приближающийся бетонный забор и большие металлические ворота, к которым и вела дорога. За забором показалась вышка часового, на которой переминался с ноги на ногу постовой в тулупе.
Ворота открылись и, выехавший из них грузовой автомобильчик, бодро пробежал мимо, пыхтя задранной над кабиной трубой. Я с изумлением разглядывал этот агрегат, переделанный из ГАЗ–53 и восхищался находчивости случайников. Естественно, что бензина, как и солярки, сейчас днём с огнём не найти. Однако, попавшие в этот мир люди не захотели смириться с тем, что придётся отказаться от машин и механизмов и создали газогенераторный двигатель, работающий на дровах. Воистину, у них там есть ребята со светлыми головами!
На въезде, узнав обо мне, дежурный тут же принялся накручивать рукоятку старого полевого телефона. Проорав что-то в тяжёлую бакелитовую трубку, он пропустил нас во внутренний дворик, играющий роль тамбура или отстойника, и указал на стоянку, на которой пара лошадей, запряжённых санные повозки, меланхолично жевали сено.
– Подождите пока здесь, – проговорил он и вернулся на своё место.
Ждали мы недолго. Вскоре открылись ворота со стороны городка, оттуда выехал джип «Тойота» с такой же коптящей трубой, как и у Газона, и из него вышел мужчина средних лет в шапке-малахайке, полушубке и унтах. Упругим шагом подойдя к нам, он протянул мне руку и улыбнулся.
– Добро пожаловать в новый мир! – чуть насмешливо произнёс он.
– Да я бы уж лучше в старом ещё пожил, – пробурчал я.
– Как я вас понимаю! Но, никуда не деться. Мы все здесь такие же заложники случая. Не зря нас местные случайниками зовут. Позвольте представиться: я – Макаров Георгий Михайлович, представитель администрации городка. Мне поручили встретиться с вами и ввести вас в наши реалии, так сказать.
– Очень приятно. Константин.
– Мне тоже. Константин, не могли бы вы в двух словах рассказать мне, как попали сюда.
– Ехал из Москвы на машине.
– На какой?
– Мерседес C63SAMG.
– Хм. Не слышал о такой модели. Впрочем, вы, наверное, сюда из более позднего времени попали. Я из начала двухтысячных.
– Я из две тысячи девятнадцатого года.
– Тогда понятно. А дальше что? – принял заинтересованный вид Макаров, совершенно не обращая внимания на нетерпеливо перетаптывающегося Ивана.
