Украденный ключ
Нет, Влад сказал бы. Они созванивались каждый день, муж держал ее в курсе всех новостей. Юля знала, что уплотнение у него в голове, мешавшее мозгу обрабатывать сигнал от глаз, исчезло по непонятной причине. Ни один врач так и не смог объяснить, как это могло произойти и почему произошло так стремительно после стольких лет, прошедших с момента травмы. Если бы что-то изменилось, Влад сказал бы.
Впрочем, о том, что приедет сегодня, он ведь не сказал…
– Все в порядке, Юль, – заверил Влад, вероятно, заметив на ее лице смятение. Он демонстративно развел руки в стороны. – Видишь? Я без трости.
– Очки не снимаешь для крутого вида? – усмехнулась Юля. И тут же потеряла к этому вопросу интерес. – Ты надолго?
Влад полуобернулся, указывая на стоявшего позади Игоря. Тот держал за ручку внушительного размера чемодан на колесиках.
– Надолго. Может, выпьем кофе? Я все объясню.
– Конечно.
Она взяла его под руку и повела к помещениям для персонала. Там находились комната, в которой она жила, и общая кухня.
– Когда вы успели поставить дверь? – удивился Влад. – Раньше не было.
– Буквально три дня назад закончили, – вздохнула Юля, слегка удивленная тем, как стремительно и ненавязчиво Игорь успел переместиться к этой самой двери и открыть ее для них. – Пришлось отгородиться, потому что табличка у входа в коридор никого не останавливала и к нам постоянно заходили постояльцы. Правда, отдельные личности умудряются забредать и теперь, так что придется повесить магнитный замок.
Пока она открывала дверь номера, чтобы Игорь смог вкатить туда чемодан, и предлагала ему присоединиться к ним за чашкой кофе, Влад прошел на общую кухню. Получив от Игоря отказ и безмолвный намек на желание выйти на улицу, чтобы спокойно покурить, Юля последовала за мужем. К тому моменту он успел опустить на всех окнах рулонные шторы, хорошенько затемнив помещение. И только тогда снял очки, помассировал переносицу.
– Все еще болят? – догадалась Юля.
В первые дни, пока она была с Владом в Москве, его глаза никак не могли адаптироваться к яркому и даже не очень яркому солнечному свету. Электрический переносили лучше.
Он кивнул, снимая пиджак и вешая его на спинку одного из стульев. Садясь за маленький столик, ослабил узел галстука. Юля включила кофемашину и тихо поинтересовалась:
– Что говорят врачи? Это надолго?
– Они ничего не понимают, – отмахнулся Влад. – Бормочут что-то про психосоматику и мои подсознательные страхи, опять сватают мне психотерапевта.
– А по поводу уплотнения питерские врачи тоже не сказали ничего нового?
– Нет, но я, честно говоря, ездил туда не ради них. Я консультировался с ИИН.
– Это который Институт исследования необъяснимого? – припомнила Юля, ставя на столик перед ним чашку с кофе и садясь напротив.
– Да. Они предположили очевидное: у исчезновения уплотнения не медицинская причина. Я показал им фотографию символа, которую ты сделала, и Нурейтдинов изъявил желание приехать и взглянуть на могильный камень лично. Он приедет вечером, как я понимаю, не один, потому что попросил номер на двоих с дополнительным спальным местом для ребенка трех лет.
– С этим проблем не будет, – заверила Юля. – У меня полно свободных номеров. Только… Я не понимаю, что именно он надеется тут найти?
Задумчиво поглаживая кончиком пальца ручку маленькой кофейной чашки, Влад пожал плечами.
– Не знаю. Но, надеюсь, он поможет нам разобраться в том, что произошло той ночью. Жаль, ты не сфотографировала символ, что был начерчен у меня на лбу, прежде чем смыть его.
– У меня в тот момент были другие приоритеты, – нахмурилась Юля, стараясь не погружаться в воспоминание, пугающее до сих пор.
– Я понимаю, – улыбнулся Влад. – Ничего страшного.
– Так ты здесь на время приезда Нурейтдинова? – осторожно уточнила Юля. – Пока не разберетесь с символом?
Влад снова пожал плечами.
– Не знаю. Мне сейчас сложно сосредоточиться на работе. Глаза болят от любого напряжения, от этого болит голова. Все врачи сходятся во мнении, что мне нужен отдых и период адаптации. – Невесело усмехнувшись, он добавил: – Забавно, правда? Сначала мне пришлось адаптироваться к слепоте, а теперь к тому, что ее больше нет.
– Думаю, к этому ты адаптируешься быстро. К хорошему быстро привыкаешь.
– А еще, по всей видимости, больше я не буду рисовать пророческие картинки. По крайней мере, так думают в ИИН. Они считают, что именно странное уплотнение давало мне эту… способность.
– Честно говоря, я искренне надеюсь, что эта твоя способность нам больше никогда не понадобится, – пробормотала Юля.
И, конечно, ошиблась.
Глава 2
14 мая, пятница
Г. Шелково
Ближе к шести вечера Диана вдруг осознала, что сегодня впервые так и не вытряхнула себя из пижамы и домашнего халата. Она, наверное, так этого и не заметила бы, если бы ей не написала Лерка. Подруга предлагала присоединиться к ней и еще парочке друзей, с которыми собиралась вечером потанцевать в клубе, но Диана отказалась. Она никуда не хотела идти и никого не желала видеть.
– Ди, так нельзя, – категорично заявила Лера, ради такого даже отказавшись от переписки и позвонив. – Сидя дома в одиночестве, ты себя точно с ума сведешь.
– У меня нет сил куда-либо идти, – буркнула Диана в трубку.
– Ладно, давай устроим домашнюю вечеринку, – тут же переориентировалась подруга. – Как смотришь на то, чтобы я завалилась к тебе после работы? Устроим приватный девичник с вкусняшками, винишком и марафоном каких-нибудь киношек до утра. М? Давай, Ди. Тебе надо выйти из этой долбаной комы!
Диана улыбнулась, вздохнула и согласилась.
– Только фильмы для марафона выбираю я!
Лера не стала спорить и заверила, что будет у нее к половине восьмого. Тогда-то Диана и осознала, что уже почти шесть, а она все еще слоняется по квартире в тонком халатике, накинутом поверх коротких шортиков и майки на бретельках, из которых и состояла ее пижама. Образ дополняли толстые шерстяные носки, неизвестно как проникшие в ее шкаф, и собранные в неаккуратный пучок волосы, уже дня три не мытые.
Потому что последние четыре она не выходила из квартиры. Уход за собой сократился до чистки зубов вечером – единственный ритуал, от которого она не смогла отказаться даже в своем текущем состоянии.
Добредя до ванной комнаты, Диана посмотрела на себя в зеркало и почувствовала неловкость. Это стало хорошим знаком. Ведь если ей все еще неловко за то, как она выглядит и как себя ведет, значит, не все потеряно. Значит, депрессия пока не проглотила ее.
«Да какая у тебя может быть депрессия? – сварливо возразил внутренний голос. Он звучал подозрительно похоже на голос матери. – Напридумывают себе всякого. Лень это просто. Лень и отсутствие реальных проблем».
Последние слова Диана даже проговорила вслух, слегка кривляясь перед зеркалом, словно кого-то передразнивала. Но с внутренним голосом поспорить не могла.
В сущности, что такого случилось? Одна за другой погибли две ее подруги из числа лучших? Ну так, подруги же, а не сестры. И если быть честной с самой собой, то не особенно близки они были, просто знали друг друга примерно всю жизнь. Но знали не так уж хорошо. Одна, например, за спиной Дианы крутила с ее парнем. Вторая ее парня, с которым она встречалась пять лет, даже никогда не видела.
Ах да, еще сам парень оказался маньяком-убийцей. Всех предыдущих любовниц он через год-два отношений убивал на Медвежьем озере, только Диане удалось продержаться целых пять лет, прежде чем ему снова сорвало крышу. И когда это случилось, Кирилл напал на нее и едва не зарезал. Ей просто повезло.
Серьезный кровоподтек, оставленный бывшим на лице, наконец полностью зажил. Забавно, но когда его почти невозможно было спрятать даже под тонной тонального крема, Диана регулярно выходила из дома. Она вообще неплохо держалась всю первую неделю после возвращения с озера. Продолжала следовать устоявшемуся расписанию: тренировки, прогулки, походы в собственный салон красоты на маникюр и педикюр. Когда ее вызвали к следователю, она даже сделала профессиональный визаж и укладку, попросив максимально скрыть последствия нападения.
Все эти дни Диана двигалась по инерции, держась за прежние привычки, и надеялась, что это поможет ей прорваться через сложный период, но заряда хватило ненадолго. Она видела, как люди реагируют на ее травмированное лицо, слышала, как они перешептываются за ее спиной. Те, кто не знал, что именно случилось, конечно, подозревали банальное домашнее насилие, и гадали, написала она заявление на «этого козла» или простила его, как «типичная овца».
Но сломало ее не это. За пять лет отношений с состоятельным мужчиной на восемнадцать лет старше Диана привыкла к шепоткам за спиной. Научилась игнорировать. Она приходила в хорошо знакомый тренажерный зал, затыкала уши музыкой, убирала волосы в высокий хвост и выкладывалась так, как привыкла. Иногда даже немножечко больше, потому что это помогало унять ноющую боль в груди и справиться с периодически охватывающей злостью. Диана старательно придерживалась обычной рутины домашнего и салонного ухода, даже купила несколько новых вещей, привычно планировала сбалансированный рацион, пока однажды ее не догнал вопрос: «Зачем?»
Диана хорошо помнила этот день, а точнее, вечер. Приняв душ после тренировки и сделав маску для волос, она стояла на кухне и нарезала овощи для салата. В духовке запекалась рыба, на планшете шел какой-то французский фильм, который она давно добавила в список «посмотреть позже», но в его сюжет так и не вникла. Диана стояла, резала и спрашивала себя: «Зачем?» Зачем продолжает делать все это? Ради кого старается?
Последние пять лет она старалась ради Кирилла: выглядела так, как он хотел, вела себя так, как он хотел, даже этот фильм посоветовал ей он, поэтому она и пометила его как «хочу посмотреть». Не хотела она. Терпеть не могла «серьезное» европейское кино. Она любила детективные сериалы. Фильмы ужасов. Супергеройские франшизы на худой конец. Или что-нибудь зрелищное и эпичное. А иногда – забавное и про любовь.
Ради кого она мучится теперь? Поддерживает тонус мышц, морочится со скрабиками, масочками и кремиками? Ест опостылевшие овощи и рыбу, хотя хочет роллов и чизкейк? Зачем смотрит этот проклятый фильм, если ее бесит даже сама французская речь, слышная за переводом?
От накатившей вдруг злости Диана схватила стеклянную миску с уже порезанными овощами, с криком швырнула ее в стену и разрыдалась. Кажется, впервые за все это время.
Почти две недели она старалась не задумываться, не вспоминать, не спрашивать себя: «Что дальше?» Наверное, если бы ей нужно было ходить на работу, как большинству людей, думать о том, хватит ли теперь денег платить за съемную квартиру и содержать подаренную Кириллом Мазду, было бы проще, но она не работала и не испытывала недостатка в деньгах. Подаренный все тем же Кириллом салон красоты приносил стабильный доход, достаточный для того, кто умеет распоряжаться деньгами. При этом Диана вообще не вникала, как и что там работает. Оно просто работало и в ее участии не нуждалось.
Диана вообще больше никому и ни для чего не была нужна. С родителями отношения разладились уже давно. За эти дни никто из них даже не позвонил ей, хотя они не могли не знать о случившемся: маньяки в Шелково появлялись не так уж часто, а поскольку зацепило ее бывших одноклассниц, чьи-нибудь родители наверняка уже все им рассказали.
Друзей она последние пять лет держала на расстоянии. Все из-за того же Кирилла. Он требовал, чтобы их отношения оставались тайными, врал про жену, способную забрать у него жирный кусок бизнеса и собственности. Да и с учетом его часто внезапных визитов, к которым ей следовало всегда быть готовой, было трудно договариваться о других встречах. Вот друзья и привыкли к тому, что ее нет. И не особо скучали.
Диана варилась в собственном соку, не имея возможности даже просто с кем-то поговорить. Не знала, на что отвлечься. И не знала, чего теперь хочет и что ей нужно. Другой мужчина? А сможет ли она снова чувствовать такое восхищение и привязанность к кому-то? Сможет ли не подозревать ложь в каждом слове, не бояться, что ей опять попался маньяк?
Страх стал неотъемлемой частью ее новой жизни. Диана старалась не думать и об этом, но все равно боялась, что Кирилл вывернется, рано или поздно освободится и придет за ней. Она все чаще просыпалась с тревожно колотящимся сердцем: ей снилось, что это уже произошло. Время от времени Кирилл мерещился ей в толпе на другой стороне улицы, но потом становилось понятно, что это просто кто-то похожий. Воспоминания о случившемся на озере, о собственной беспомощности накатывали на нее, стоило только отвлечься и позволить.
И, конечно, она боялась того, что так внезапно вошло в ее жизнь. Странные звуки в беспроводной колонке, кто-то неведомый, стучавший в ее дверь, записи на плеере, заставляющие лишать себя жизни, послания с того света, слепой экстрасенс, рисующий ее портрет… Не всему нашлось объяснение. И это пугало даже больше, чем любовник-маньяк.
Четыре дня назад, после истерики с битьем посуды и выбрасыванием в мусорное ведро не заслужившей такого обращения камбалы, Диана ни с того ни с сего проснулась посреди ночи. Наверное, снова что-то приснилось, но она не запомнила. Спать совершенно не хотелось, зато от съеденных на ночь роллов с соленой рыбой и соевым соусом адски хотелось пить, поэтому она выбралась из-под одеяла и вышла в коридор. Там было светло и совсем нестрашно: Диана больше не выключала на ночь свет в прихожей, он горел до самого утра. Как раз на такой вот случай, если ночью ей понадобится в туалет или на кухню. А ведь раньше она не могла уснуть, если где-то горел свет.
Проходя мимо входной двери, Диана вдруг остановилась, чувствуя, как кожа покрылась мурашками, а маленькие волоски на шее встали дыбом. Сердце вновь забилось быстрее, пальцы на руках мелко задрожали. Никто не стучал в дверь, не скребся о косяк и даже не дергал ручку, как в прошлый раз, но она вдруг отчетливо поняла: за дверью кто-то есть. Или что-то. Оно затаилось, прислушиваясь и принюхиваясь, может быть, даже заглядывая в ее квартиру через дырочку глазка.
А потом Диана вдруг обнаружила, что стоит у двери и тянет руку к замку. Как подошла и почему решила открыть его, она не помнила, и это напугало больше всего.
Диана не знала, как долго простояла там, парализованная накатившим ужасом, но босые ноги успели заледенеть. Все это время она не могла ни уйти, ни подойти ближе, чтобы посмотреть в глазок.
Через какое-то время все-таки очнулась, сбросила с себя оцепенение, даже осторожно прильнула к глазку, но на лестничной площадке ожидаемо никого не оказалось.
Это не успокоило. К тому моменту, когда способность двигаться вернулась, Диана и сама почувствовала, что за дверью никого нет. То, что приходило, уже ушло. Но что будет, если оно вернется? И что будет, если в следующий раз она все-таки откроет дверь?
Именно с той ночи Диана перестала выходить из дома. До утра не могла уснуть, а когда за окном рассвело, провалилась в долгий глубокий сон без сновидений, после которого жутко болела голова. Вернуться в режим и заставить себя куда-то пойти, хотя бы на привычную тренировку, она пока так и не смогла. Слонялась по квартире, смотрела в телевизор, где эпизод за эпизодом шел какой-то бесконечно длинный сериал из тех, что она любила, одновременно сидела в телефоне, листая соцсети и читая дурацкие истории. Питалась запасами из холодильника и кухонных шкафов, новое не заказывала: не хотела открывать дверь даже курьерам, а доставку через окно еще не изобрели.
Интересно, если бы Лера не написала, сколько бы она так просидела? Пока не кончились бы продукты?
– Ты отвратительна, – заявила Диана собственному отражению. Намеренно вслух и довольно громко. – Слабая, ленивая, трусливая задница – вот ты кто, Диана Стрелецкая. Ты правда хочешь такой быть?
Возможно, разговор на повышенных тонах с собственным отражением – не самый безобидный симптом, но это подействовало. Отражение выразительно помотало головой, а потом улыбнулось. Вышло коряво и неубедительно, но надо же с чего-то начинать.
Приводила себя в порядок Диана по полной программе. Приняла душ, четверть часа полежала с маской, волосы не просто высушила, а даже попыталась уложить, как умела. Немного подумала и сделала макияж, как будто собиралась все же в клуб, а не сидеть дома с подругой, и даже оделась как на выход.
Когда Лера позвонила в дверь, в комнате на столике перед телевизором уже дожидались коробка с пиццей, бутылка вина и миска с попкорном.
– Ого, я-то думала, ты тут сидишь и сопли на кулак наматываешь, а ты сияешь как звезда, – одобрительно и даже немного завистливо протянула Лерка, увидев Диану.
Это показалось лучшим комплиментом из всех, что она слышала в своей жизни. Одобрила подруга и подготовку к киномарафону.
– Я, правда, думала, что у тебя тут опять будут ягодки, оливки и помидорки, поэтому тоже подготовилась, – добавила она, доставая из пакета упаковки с чипсами, таралли и сухариками и колбасную нарезку. Оказалась при ней и еще одна бутылка вина. – Что будем смотреть?
– «Крик», – безапелляционно заявила Диана, беря в руки пульт. – Все части.
– Ты серьезно? – Лера удивленно приподняла брови.
– А чем плохо? Это нестареющая классика.
– После всего, что случилось, ты хочешь смотреть фильмы про маньяка, который резал ножом девчонок?
– Призрак резал не только девчонок, но и парней. К тому же это не один маньяк, их было несколько.
– Чем это лучше? А впрочем, ладно, мне все равно. Но мы будем пить каждый раз, когда кто-нибудь заорет.
– И когда будет звонить телефон, – со смешком добавила Диана.
– И когда кто-нибудь скажет: «Сейчас вернусь», – подхватила Лера.
Так они накидали весьма длинный список, который гарантировал, что уже к середине второй части обе бутылки опустеют, но сегодня Диана не была против. Напиться дома в компании подруги – может быть, именно это ей нужно было сделать с самого начала?
Однако к концу второго фильма они решили, что киномарафон – это все-таки очень скучно, а пятницы созданы для тусовок в клубе.
Глава 3
14 мая, пятница
Медвежье озеро
Выпив с ним кофе и обсудив ближайшие планы, Юля убежала решать какой-то срочный вопрос, а Влад остался предоставлен сам себе. Это было приятное и почти забытое чувство, к которому он пока не мог привыкнуть, – ощущение абсолютной самостоятельности.
Разобрав чемодан и устроив вещи в шкафу, он переоделся в более удобные джинсы, пуло́вер и кроссовки и отправился на прогулку. Игоря с собой не взял, велел ему пока отдохнуть. Водитель-телохранитель лишь неодобрительно посмотрел в ответ, но спорить не стал. Он не любил тратить лишние слова и, должно быть, как никто радовался тому, что на босса теперь можно просто выразительно смотреть.
Владу было интересно идти по берегу Медвежьего озера и глазеть по сторонам сквозь темные стекла очков. Недавно он уже ходил здесь, но тогда воспринимал это место совсем по-другому. Со слов Юли знал, что озеро почти круглое, что на берегу есть пляж и площадка для загара, куда скоро привезут шезлонги. Был на пристани и даже имел возможность прокатиться на моторной лодке на противоположный берег. Его водили по тропинке к качелям-скамейкам, на одной из которых несколько недель назад убили помощницу Юли. Тогда Влад чувствовал запах воды, земли и трав, слышал щебетание птиц и шелест листьев, но представить себе не мог, как много здесь всего и насколько это красиво. Даже сквозь темные стекла очков.
Он прошел по дорожке через всю приведенную в порядок часть берега, но не остановился, когда облагороженная территория закончилась, хотя дальше идти стало труднее. Слепым и с тростью он в одиночку точно не рискнул бы прорываться сквозь заросли по тропинкам, которые время от времени терялись в траве, но теперь вполне мог себе это позволить.
Довольно быстро Влад добрался до заброшенных, частично разрушенных, частично сгоревших домов, где давно никто не жил, даже бродяги. Задерживаться здесь тоже не стал: его целью было кладбище, расположенное дальше.
Найти его удалось не сразу. Движения загадочных силуэтов – вероятно, заблудившихся на этом свете душ похороненных здесь людей, – он теперь не видел, а заросшие могилы с поваленными крестами и полуразрушенными надгробиями было не так-то легко найти взглядом. Здесь деревья росли плотнее, их кроны смыкались высоко над головой человека, поэтому света было меньше, а очки Влад решился снять не сразу. Несмотря на густую тень, глазам все равно стало неприятно, появилась слабая резь, но это было вполне терпимо.
Зато теперь он видел лучше и быстрее нашел нужную могилу. Для этого пришлось поглубже зайти в лес, но заблудиться Влад не боялся: отсюда все еще просматривался берег озера.
Присев у могилы, которую не так давно раскапывали, чтобы вытащить когда-то спрятанное в ней тело, он осторожно коснулся пальцами символа, начерченного на оборотной стороне сравнительно неплохо сохранившегося надгробия.
Две дуги, расположенные одна под другой. Верхняя выгибается вниз, нижняя – вверх. Вертикальная линия пересекает обе дуги по центру, а ее в свою очередь по центру под прямым углом пересекает более короткая. Все как Юля описывала, примерно так он себе это и представлял, но все равно хотел увидеть. Зачем? Влад и сам не знал. Он лишь понимал, что этот символ как-то связан с его загадочным исчезновением из номера посреди ночи и необъяснимым прозрением.
Ему нужно узнать, что произошло тогда. Куда и почему он ушел? Или кто-то его забрал? Как? Зачем? Что за символ нарисовали у него на лбу и для чего? Связано ли это с исчезновением уплотнения в мозге?
А главное – может ли оно вернуться?
Большинство пройденных им врачей сошлись во мнении, что светобоязнь, которая никак не унималась, вызвана страхом. Якобы он боится «пользоваться глазами», как выразился один из них, боится, что снова ослепнет. И Влад не мог отрицать, что такой страх у него есть, но причина повышенной чувствительности должна быть в чем-то другом.
В окружающей его благостной тишине леса, нарушаемой лишь шумом ветра в листве и пением какой-то птицы, внезапно появились посторонние звуки. Треск веток и шорох, как если бы кто-то прорывался сквозь заросли кустов. У Влада все еще оставался весьма чувствительный слух, что было одной из причин участившихся головных болей: зрение вернулось, но остальные органы чувств продолжали работать так, чтобы компенсировать его отсутствие, и все вместе это перегружало нервную систему.
Сейчас новые звуки заставили его встрепенуться, выпрямиться и оглянуться по сторонам в поисках их источника. Владу показалось, что он увидел, как кто-то торопливо уходит прочь, снова прячась в зарослях. Треск веток и шуршание тоже принялись удаляться.
– Эй, кто здесь? – окликнул Влад, идя на звук и зачем-то пытаясь догнать неизвестного.
Однако тот двигался весьма проворно, а Влад отчего-то не решился лезть в гущу зарослей. Пока он искал возможность обойти их, звуки смолкли. Влад замер на месте и прислушался, снова внимательно всматриваясь в заросли, но не заметил ни одной подозрительно дрогнувшей веточки.
– Дяденька! – вдруг услышал он позади себя детский голос. – Дяденька, я потерялась.
Влад повернулся и обнаружил среди деревьев маленькую девочку. Лет шести-семи, не больше. Она стояла довольно далеко, частично скрытая высокой травой, низкими ветками деревьев и каким-то кустом. Но девочка определенно смотрела на него и обращалась к нему.
– Помогите мне вернуться домой, пожалуйста, – очень вежливо попросила она.
Обескураженный такой внезапной встречей, Влад лишь молча шагнул к девочке, но не успел пройти и трех метров, как со стороны озера послышалось громкое и какое-то тревожное карканье. Вздрогнув, он повернул голову и обнаружил огромную черную ворону, сидящую на могильном камне. Та смотрела на него круглым глазом, как будто предостерегала от чего-то.
«Нет, не ворона, – подумалось ему. – Они не бывают полностью черными. Ворон, должно быть. Здесь они водятся?»
Птица тем временем вспорхнула и унеслась прочь, а Влад снова повернулся к девочке, но той на месте уже не оказалось.
– Эй, ты где? Девочка? Где ты? Вернись, я помогу тебе!
Но сколько он ни ходил между деревьями и ни звал, ребенка не нашел. Зато глаза от напряжения разболелись так, что пришлось их закрыть и постоять пару минут, прежде чем открыть снова.
Лес был тих и пуст. Даже певшая где-то птица смолкла.
– Бред какой-то, – пробормотал Влад.
Или просто чья-то шутка?
Так и не найдя девочку, он вернулся в гостиницу. Юля освободилась еще через час, но успела лишь пообедать с ним в единственном ресторане гостиницы, после чего поцеловала в щеку, велела не скучать и снова куда-то убежала.