Бесценная ведьма

– Да ты думаешь тем местом, на котором обычно сидят! Я – маг-некромант! И сейчас душу из тебя достану!

Народ вокруг притих, но не отхлынул, все замерли в надежде на шоу.

Жена Идена только размахнулась, а от продавщицы с прилавка взметнулись в воздух драгоценные камни и посыпались на противницу.

Оборотень проворчал бывшей любовнице, утягивая жену к выходу:

– Даже ударить камнями нормально не могла. Не дотягиваешь до гордого звания ведьмы. Неумёха.

– Жалкая отвратительная человечка,– бурчала аристократка.

А, значит, и эта благородная леди – волчица.

К её прилавку прибежал директор магазина. Он вместе с Голди заползал на четвереньках по полу, собирая товар.

Люди ушли из их отдела, дабы им не мешать.

Начальник ворчал:

– Чего аристократам грубила? Они же могут рекламацию написать, покупки охаять… Сейчас ты расстроена и подавлена, но этого не должны видеть покупатели! Улыбайся, иначе уволю! И не крась глаза так ярко, вон всех мужиков в городе привлекаешь. Поди, всю зарплату на косметику тратишь…

Настроение у новоиспечённой ведьмы желало быть лучше, и с языка слетело обвинение в адрес руководства:

– Почему каждый месяц беру так много косметики?! Да потому, что на ту мизерную зарплату, что Вы мне платите, жмот, можно только маленьких вещиц много взять!

Начальник-лев раздражённо резюмировал, обижаясь на правду:

– Заставь обезьяну работать и она заматерится. То есть заговорит. Быдло ты с низов мироздания.

– И Вы щеголяете статусом, положением и расой…

– Всего лишь веду себя сообразно своему чину! Мне нужна продавец с повадками мегеры, чтоб врала, глядя людям в глаза.

Отдавая последний найденный камень льву, Голди выпрямилась и произнесла:

– Прочь от этих пустых, бездушных глаз, которые отгораживаются от чужого страдания!

– Уйдёшь – остаток зарплаты за месяц не верну!

Но ведьма ушла.

Милан Галлард развешивал высушенную кожу во дворе на верёвку для белья, прикидывая по какой цене продать каждый кусок.

Напевал:

– Чтоб дело мастера боялось, он знает много страшных слов…

Ялна подкралась сзади мужа и толкнула его.

Тот спросил:

– Майя?

Жена возопила:

– Опять Майя тебе мерещится?!

– Ну, должна была соседка кожу для табурета купить…

– Оправдываешься? Значит что-то в визитах этой женщины не чисто.

– Тебе везде чудится подвох и заговор! Это просто соседка!

– Да-да, я помню: просто лебёдушка.

И тут калитка открылась и зарёванная Голди с размазанной косметикой на лице вступила во двор.

– Уволилась?– понял отец.

Дочь кивнула.

Мать проскользнула за ней в комнату.

– Причина твоих слёз ведь не увольнение?– постигла душой родительница.

Голди надсадно завыла, упав на кровать:

– Подпустила к сердцу настолько близко, что это сердце сейчас собираю по кускам…

Самоуничижение, казалось, вспарывало кожу, ело внутренности огнём.

Мать закивала:

– Понятно…Обаяли тебя комплиментами?

– Угу. Доброй называли, милосердной, кра-а-асивой…– ревёт молодушка.

– Когда умную женщину хвалят за красоту, она глупеет на глазах… А, как итог – неимоверно высокая цена шалости: тебе будущий муж никогда измену не простит. Всё, о богатом муже можно даже не мечтать.

– Мам, мой возлюбленный из богатеев. Но обманул меня. Женатым оказался.

– Разве ты не знаешь всех толстосумов нашего города?

– Этот приезжий какой-то, наверное, детей в Академию привёз… Зато у меня от злости проснулся дар ведьмы. Или ещё кого… Я в воздух камни подняла. Может, стихия воздуха просто?

– А ну, подними подушки.

Голди оторвала голову от подушки и только мысленно пожелала, а подушки закружили по комнате.

Мать от радости всплакнула, взмахнув руками:

– Эти способности были потеряны моим родом в предыдущих поколениях. А у тебя раскрылись…

– Книжку мне одну магическую подарили…Почитала немного…

– Эх, Голди, бестолочь ты моя…Ведьмы счастливыми не бывают – народная мудрость. Забудь всё и не используй тёмную магию.

Подушки подали на пол.

– Пойду учиться в Академию. Неиспользованные возможности жгут душу,– в глазах девушки высохли слёзы, взамен их пришла уверенность.

– Там же высшее общество! Я мечтала для тебя о самом простом дворянине, потому, что лорды считают нас пылью под своими ботинками! А их барышни вообще презирают нищих… Это безумство идти им на съедение, они изведут тебя насмешками…

– А мечты и должны быть безумными или нереальными, иначе – это будут планы на завтра. Ещё кто над кем надсмехаться будет…Ух, я им всем отомщу…Хорошо там, где нас нет, но, ничего, мы туда доберёмся!

Следующим утром за окном нудно моросил дождичек.

Семейство Галлард собралось за завтраком, доедали нераспроданные баранки с отваром липовых цветов.

– Папочка, можно я тебя поцелую?– хотела выспросить денег на новое платье Голди.

Родитель хмуро поделился обстоятельствами?

– Денег не дам. Меня уже мама поцеловала.

Старшая дочь намекала:

– Я сегодня иду поступать в Академию.

Отец пожал плечами:

– Там будут богатеи новыми нарядами каждый день щеголять. Всё равно за ними не угонишься.

Голди перевела взгляд на мать, та хитро ухмылялась. «Ага, подговорила папашку,– сделала выводы она,– Всё равно не удержите».

Вслух посетовала:

– Жаль, воды горячей нет, волосы хотела помыть…

Джекки с серьёзным видом дала совет:

– На улице дождь. Выйди и побегай.

– Зонт возьми,– послышалось от Матли.

– Платочек паучьего производства водоотталкивающий повяжи,– подхватила Минди.

Голди нанесла чёрные тени на край века и подвела глаза малиновым карандашом. Эльфийской жидкой помадой пропитала губы, чтоб блестели.

Платье надела то, в котором ходила на работу. Невзрачное, старое и чёрное. Успокоила себя, что для ведьмы – самое то, главное, что чёрное.

Вышла из дома. Моросящий дождичек перешёл в серую дождевую хмарь.

Пока дошла до ворот Магической Академии, дождь прекратился. Но на её волосах блестели капли воды.

От клумб с цветами, кои посажены в завезённую землю, пахло петрикором. Пальмы и деревья красиво обрамляли учебное здание.

Молодую ведьму грызла мысль, что вдруг дракон прознал о том, что она способствовала шпиону-оборотню выкрасть важный документ и теперь её…проглотит!

Чопорная знать прибывала в каретах, на единорогах, на монтикорах и прилетала на пегасах и химерах.

Ректор Дарлингтон встречал прибывших студентов вместе с родителями у крыльца. Слуги несли чемоданы и сундуки учащихся в отдалении от хозяев. Голди пристроилась возле одного такого слуги, чтоб не отсвечивать своим видом, и подошла к дракону.

Тот сразу её узнал. Просканировал взглядом и довольно расплылся улыбкой.

– Давненько в наших краях ведьм не было…Проходи в фойе, там все адепты с родителями. Сейчас прибудут последние, послушаете напутствие, и распределю тебя в какой-нибудь класс к первокурсникам.

В фойе оказались яркие элементы – красные колонны на фоне серых стен и несколько красных балок на потолке меж бежевых. Также потолок усеян магическими огнями. Одна из стен с красными панелями. Пол в серый и белый большой квадрат, с редкими красными. Пальмы в кадках по углам. Бежевым полукругом отделена раздевалка для верхней одежды.

Вдруг Голди услышала знакомый голос бывшего любовника, он выговаривал жене:

– Пошли, подойдём к знакомым волкам, оставь уже парней одних, пусть знакомятся с девчонками. А то носишься с ними, как со щенками, а они уже взрослые.

Чета Лунгейт ушли в другой конец фойе.

Ведьма из-за чужих спин разглядывала выводок Лунгейта. Младший – утончённый красавец-блондин с крупноватым носом и серыми глазами отца, среднего телосложения. Но на фоне старшего брата выглядел худощавым, так как тот имел накаченную фигуру. Его чёрные волосы зачёсаны назад, уложены маслами, но непослушная длинная чёлка скатилась на лицо с подведёнными чёрным глазами, как принято у некромантов. Старший дёрнул головой, посылая чёлку с лица на бок, сверкнув чёрными же, как агаты, глазами. Его резкие черты лица, впалые щёки говорили о том, что это не человек. В тоже время аристократичен, хищен и явно опасен. У Голди сжалось сердце от того, как этот волчик похож на отца, омоложенная версия. Не хватает лишь морщинки между низких бровей и густой щетины. Только у этого глаза чёрные, тогда как у отца – серые. Одеты братья по-щёгольски франтовато.

Вокруг волчат-оборотней вертятся барышни со всех курсов. И так пройдутся и сяк…

Одна из аристократок с синими волосами язвила ведьме:

– Меня позабавил твой вид. Уточни, пожалуйста, эти оригинальные тряпки тебе в наследство от пугал достались?

Голди разозлено ляпнула в ответ:

– Зато у вас, богачек, жизнь – обзавидуешься. Сиди запертой весь день и скучай. Ни отец, ни муж после не выпустят.

Обидчица поняв, что эта девушка с шипами, сразу свинтила подальше.

На них обратили внимание. В том числе братья Лунгейт. Младший подался в её сторону, принюхиваясь. Старший жадно разглядывал каждую чёрточку её лица.

Сделала замечание:

– Неприлично так пялиться на молодых девушек.

Младший поражённо переспросил:

– Неужели человек?

Она парировала:

– О политкорректности что-либо слышал?

– Просто человек,– вторил старший.

Отражала суть:

– Человек не может быть простым, его структура многогранна.

Накаченный волчик с любопытством и пафосом интересуется:

– Нищенка среди нас? Но красивая… Как тебя зовут, детка?

– Зови, не зови, но к тебе я не подойду.

– Распустили людишек…– ворчит старший, подходя вплотную,– Всё же представлюсь. Наследный граф Лауд Лунгейт. А блондин возле тебя – мой брат маркиз Джулс Лунгейт. Так что: падай ниц, безродная.

– В Академии все равны,– задрав нос, парировала беднячка.

– Разбаловали здесь львы вас, босяков.

– Развязные манеры нынче в моде?

– Нельзя же быть такой непосредственной. Перед тобой лорд!

– Прошу пока по-хорошему: амбиции поумерь.

Вот весь в папашу!

Лауд уточнял:

– А то что сделаешь?

Почуяв скандал, соглядатаи подтянулись поближе.

Голди с вызовом вскинула голову на заносчивого пижона, понимая – надо пугать так, чтоб остальным неповадно было.

И она пообещала:

– Прокляну. А другой ведьмы в округе нет. Будешь слабым по мужской части.

Парень рассмеялся:

– Бесстрашная какая! Не боится злых, больших волков! Унижать безродных или угрожать им – прерогатива аристократов. Не наоборот. Отчего же ты почувствовала себя особой?

Джулс влез в перепалку, иронизируя:

– Братуха, у тебя сейчас сколько любовниц в обиходе? Половина с тобой сюда увязалась под видом учащихся… Может, и правда, отдохнёшь малёхо от всех под проклятием?

Голди не успела ответить Лауду, подскочили родители Лунгейтов.

У их мамаши наружу так и прорывалась ненависть, никакая мимика тщеславной аристократки не спасало женщину.

Она прошипела в сторону соперницы:

– А эта дрянь что здесь делает?

Иден удерживал на всякий случай жену за локоть, понуро напоминал:

– В ней же ведьминский дар проснулся. Забыла, как она в магазине камнями тебя обсыпала?

Его жена продолжала оскорблять девушку:

– Не лезь к моим мальчикам, ведьма! У тебя должен быть свой круг общения. Для таких же засранцев.

Голди умилительно вытянула вверх брови и отражала словесную атаку:

– У вас в семье вообще манерами не озабочены… Понятно… Пока не научишься говорить с людьми вежливо, будешь кудахтать, волчица.

Та попыталась обругать ведьму, но из её рта вырвался куриный говор.

Иден сразу утащил плачущую жену из здания.

Джулс догадался:

– Так это из-за этой особы родители вчера скандалили…

Ничего не скрывая, девушка поведала:

– Оповещаю присутствующих: да, я – та сердобольная дура, которая прикормила и пригрела вашего отца во всех отношениях, когда он бродягой прикидывался, диверсант демонов.

Младший Лунгейт продолжал:

– Ныне он – дипломат.

– Какая стремительная карьера!– растянула слова многозначительно.

– Он всегда был графом. Просто любит приключения,– вздохнул блондин.

Лауд же заводился:

– Ты оскорбила мою мать, ведьма. Я буду мстить. Твои проклятья не помогут против грубой силы.

А та безбоязненно подначивала:

– Давай, убей уже любовницу отца здесь, волк.

Тот зашипел не хуже матери:

– Знаешь, что я не могу броситься на тебя в этих стенах. Знаешь, что за убийство меня исключат из Академии, а имя рода будет опорочено и отец пострадает. Его выгонят с дипломатического поприща…Потому унижаешь при всех… Запомню и припомню тебе всё… У тебя совсем плохо с головой, ведьма, если наживаешь себе таких могущественных врагов.

– Чем хуже с головой, тем веселее жопе,– по-народному жгла Голди.

Рядом возникла странная суета. О, все расступаются и замолкают перед ректором.

Престон Дарлингтон оглядел набычившихся адептов и безошибочно определил ссорящихся:

– Мне тут доложили, что новенькие грызутся. Кончайте, парни, кошмарить девчонок, ещё пригодятся. И где ваше светское воспитание, я вас спрашиваю? Кто додумался даму своим поведением оскорблять?

Лауд процедил:

– Не вижу здесь дам, одних ведьм.

Джулс сделал невинное лицо, типа: он – хороший мальчик.

Внутреннее напряжение Голди вылилось в дерзкую подколку-предложение:

– Я готова помириться. Даже что-нибудь хорошее могу сделать. У меня есть умение связывать хвосты бантиком. Волчата, желаете испробовать моё умение?

– Наглость, конечно, счастье, но недолгое,– пробурчал старший Лунгейт.

Ректор покачал головой:

– Виноватым тут себя никто не считает, как я посмотрю.

Младший Лунгейт прояснил ситуацию:

– Девушка не хотела назвать своё имя брату. Не хотела знакомиться.

Девица с синими волосами вторила:

– Папа, зря ты ведьму учиться пригласил. Она здесь всех перессорит.

В отличие от отца эта драконица была некрасива: хищный разлёт носовых крыльев, на лице сердечком невыразительные глаза с надменным выражением.

Дарлингтон-старший осадил её:

– Помолчи, Эрика. А тебя, Голди Галлард, я определю в одну группу с братьями Лунгейт. Умейте налаживать отношения. Может, тебе, ведьма, тоже придётся работать где-нибудь в министерстве международных отношений. Впрочем, факультатив можешь выбрать сама. У Лауда Лунгейта это, как ты уже, наверно, поняла – некромантия.

Далее ректор громогласно поприветствовал учащихся и пожелал удачи в учёбе. Адепты пошли получать комнаты и учебники.

За Голди тоже закрепили место в комнате, некоторые занятия, как объяснили, могли проходить до глубокой ночи. И теперь она оглядывала соседок.

Шанталь – сирена с русыми волосами, отливающими при ярком свете золотистыми искрами.

Темнокожая Ллойз с гривой кудрей – смесь тёмной дроу-матери и льва.

Круглолицая блондинка Ирра – горгулья.

Выданное форменное платье напомнило наряд для персонала в магазине – серое с чёрными кружевами на манжетах, плечах и вдоль линии груди.

Комната просто с белыми стенами, потолком и полом. Потолок местами украшали белые же балки. Белые простые люстры над кроватями.

Небольшое окно у кровати Голди, там серое постельное с горчичного цвета узорами. Угол от её окна выкрашен горчичным, там прибита белая угловая полка, видимо, для учебников, но девушка решила, что поставит туда несколько чёрных горшочков с цветами. Напротив её кровати оказались три шкафа с зеркальными дверцами и белый простой стол с табуретом под ним.

Ещё один зеркальный шкаф, столы и кровати других учениц в другой плоскости комнаты.

Кровать на проверку оказалась…матрасом, почти как в её спальни, только наполнитель был, конечно же, более благородным и дорогим, чем солома.

Ведьма щепетильно тщательно принялась стирать пыль с подоконника, пустив на тряпку одно из полотенец из гигиенической комнаты, сделав себе пометку принести другое из дома.

Ллойз с порицанием глянула и высказалась:

– Зачем же ты связывалась с женатым мужчиной?

– Он не говорил, что женат,– вздохнула Голди.

Та изобразила на лице непонимание:

– Ничего не узнала о существе и вступила с ним в связь?

– Страсть. Но теперь я умнее. И, кажется, у меня образовалась в душе неприязнь ко всем, кто в брюках.

Сирена Шанталь мечтательно протянула:

– Эти Лунгейты красивые.

Ведьма фыркнула:

– И неприятные. Особенно – агрессивный старший.

А горгулья похвалила:

– А ты – молодец. Не каждая отобьётся от языкастой дочки ректора. Да и волкам противостояла. Мамашу их вообще высмеяла!

И Ирра заливисто рассмеялась. А Голди подумала, что и среди богатых есть нормальные. Хотя, может, это представитель обедневшего рода?

Вслух посетовала:

– Мне и так было невесело из-за разрыва с обманщиком, а теперь из-за ссоры с его сыном и вовсе тоскливо…

Блондинка покопалась в своей сумке и выудила некую бутылку с красным содержимым и призвала:

– Выпить – это сейчас самое оно! Отметим заселение и знакомство.

И поставила спиртное на свой стол.

Шанталь выудила из саквояжа засушенных кальмарчиков. Ллойз из рюкзачка повытаскивала различные фрукты.

– Решили задобрить ведьму?– улыбнулась Голди.

– Не без этого,– смеялась смешливая горгулья.

Девчонки пили из бутылки по очереди.

Сирена поморщилась:

– Ядрёная наливочка на яблочках и клюкве.

– Креплёный сидр, ага,– крякнула Ллойз.

Ведьма махнула рукой, заедая грушей:

– Да после деревенского самогона ваш этот сидр, так, кефирчик.

Дочь певучего морского народа после очередного глотка засобиралась на приключения:

– Ой, пойду, пройдусь, гляну: кто где ещё день студента справляет. Может, с кем путным познакомлюсь.

Три девушки под неспешный разговор не успели допить бутылочку, как сирена вернулась и взахлёб отчитывалась:

– Круче всех у Лунгейтов. И ребята они крутые: пьют «белое безмолвие».

– Это что за коктейль? Почему я про него не знаю?– заинтересовала кудрявая Ллойз.

– Спирт со сметаной,– поведала сирена.

– А, может, мне извиниться сходить?– взыграла у ведьмы совесть,– Вот чего я взъелась на волчика? Ну, хотел познакомиться…ну, назвал нищенкой…

– Упитые они там все. Не ходи на разборки,– испугалась за неё Шанталь.

– Догнаться хочет,– заключила Ллойз.

Голди вошла в комнату Лунгейтов и восхитилась размаху гулянки. Интересно они отдыхают: выпивка рекой, отличная закуска…пара голых девушек танцуют… Комната побогаче и побольше, чем ей с новыми подругами выделили. В целом, тоже вся белая, но нормальные обитые синем кровати с позолотой в декоре и тёмно-золотистыми покрывалами и подушками. Цветные ковры. Белые шкафы с позолоченными вставками декоративных элементов. Крупные торшеры на прикроватных тумбах. Бежевый обширный диван. Бежевая тюль. Стулья по обивке схожи с изголовьем кроватей. Большой стол. Зеркало в тяжёлой раме с кованым обрамлением.

– Берега попутала, ведьма?– взвился Лауд.

Та покаянно склонила голову:

– Пришла просить прощение за грубое поведение.

– Струхнула, понимаем, испугалась возмездия,– пошёл на примирение младший Лунгейт.

Но его старший брат, преисполненный раздражением, выдал реплику:

– Осмелюсь напомнить: тебя сюда никто не звал.

Но бедную девушку притянуло разнообразие деликатесов, и она небрежно бросила в ответ:

– А я уже пришла.

– Наглая какая,– улыбнулся Джулс.

Она обратилась к остальным гулякам:

– Пользуясь случаем, передаю привет всем, кто ещё без привета!

Незнакомые парни встретили её восторженным гвалтом.

Многие упрашивали хозяев комнаты:

– Такая красавица пришла, а вы не рады!

– Заходи, после разберёмся,– пошёл навстречу гостям Лауд.

И она пошла, подхлёстывая у мужской половины бурю страсти своей походкой и томным взглядом.

Голодная простолюдинка оккупировала стол, плюхнувшись на диван, экзальтированно делясь радостью со стоящим рядом явно оборотнем-львом, так как парень имел пышный кучерявый чуб:

– Какой у вас разнообразный хавчик!

– Виктор,– назвал своё имя адепт и уселся рядом на диван, слева от неё.

– Голди,– назвалась девушка, бесспорно, сытая она добрая и даже имя не скрывает.

Рядом, кто бы сомневался, возник Лауд и нарочито надрывно жаловался:

– Обобрали эти ведьмы. И куда в них столько влазит?

Его брат тоже пристроился рядом и тоже пытался подкалывать:

– Завтракай, как королева; обедай, как королева; и ужинай, как королева. И помни: ты не жирная, ты – королева.

Но на аппетит ведьмы эти подковырки не повлияли. Она пробовала изыски: канапе, мясную нарезку, редкие фрукты, мелко нарезанные в корзиночках из разной выпечки.

Поглядывала на танцующих студентов под музыку, льющуюся из записывающего артефакта.

Решила узнать у Виктора:

– А почему вон тех нимф никто не трогает и не приглашает? Экзотические же девы…зелёненькие волосики…

Оборотень-лев дал развёрнутый ответ:

– Да ты что! У них магический заслон! Кто их даже рукой заденет – активируется телепорт сразу в храм и под венец! Вот их все стороной и обходят. Их раньше часто похищали, вот тролли и помогли им с таким хитрым колдовством.

К ней подошёл громоздкий юнец, по всему видно – оборотень-медведь.

Излил комплимент:

– Позвольте высказать Вам своё восхищение.

Рассеянно подняла глаза и разглядывала заинтересованного медведя. Бурый ёжик волос, приятные черты лица. Чем не жених? Может, приглядеться?

Лауд прорычал в сторону медведя:

– Я в твою берлогу со всего леса нежити накидаю, если ты будешь к этой ведьме руки тянуть.

Медведь не уходил, выжидательно смотрел на Голди.

Та, не желая раздувать очередной скандал, возможно даже с мордобитием, заверяла:

– У моего сердца сейчас строгая диета: нельзя любить блондинов, брюнетов и даже шатенов.