Линкор «Альбион». Часть 2. Правь, Британия

Дева могла закончить это: «Вот потому-то я и не даю вам мой адрес», но не стала этого говорить, а сделала ещё один глоток из чашки; а когда снова поставила посуду на стол, удивилась, увидав, что молодой человек глядит на неё широко раскрытыми глазами.

– Что? Почему вы на меня так смотрите? – она даже немного испугалась, подумав, что он заметил что-то на её лице, но господин Ройке успокоил её:

– Я удивляюсь тому, как вы складно говорите; вы делаете это так, словно читаете мне вслух какую-то умную книгу, или как мой учитель в школе, который тоже мог умно говорить. Мне всё чаще кажется, что вы закончили какую-то частную дорогую школу, вы так образованны. В какой школе так хорошо обучают девушек?

Это был как раз один из тех вопросов, которых Зоя должна была избегать. Всё, что касалось её личности и её прошлого и что можно было перепроверить, необходимо было всегда держать в секрете, и Зоя произнесла:

– Речь идёт не о моей школе, Генрих, речь о вашей безопасности, – и чтобы усилить эффект и отвлечь его от выяснения, в какой школе она училась и почему такая умная, дева добавила: – Вы мне небезразличны, и я не хочу, чтобы с вами случилось что-то нехорошее, тем более без всякой на то необходимости.

Конечно, эти слова сразу выбили из головы молодого человека желание узнать что-то про школу девушки, он заёрзал на стуле, заулыбался и поправил галстук. И немудрено, не каждый день молодому человеку доводилось слышать от очень красивой девушки, что он ей небезразличен. И, окрылённый этой новостью, он тут же решил выдать одну мысль, которая пришла к нему ещё вчера вечером и которая до сих пор казалась ему интересной.

– Вы знаете, фройляйн Гертруда, вчера, когда я наблюдал за домом, я увидал, как к дому подошла продавщица сигарет, знаете, это такая девушка, что разносит сигареты на таком специальном лотке, там много столиков на улице, дамы и господа сидят до глубокой ночи, и вот такие девушки…

– Генрих, я знаю, кто такие разносчицы сигарет, – произнесла Зоя, отламывая вилкой кусочек пирога.

– Так вот, одна такая девушка поднялась по лестнице прямо к парадной двери этого дворца и позвонила в звонок. И ей открыли, и лакей, открывший дверь, купил у неё сигареты.

Дева перестала жевать, она внимательно смотрела на своего собеседника.

– Думаете, сигареты у неё купил Джеймс?

– Нет, нет, – Ройке покачал головой, – вы говорили, что этот Джеймс старик, а покупал сигареты ещё не старый мужчина.

– И в чём же тогда смысл этой истории с сигаретами? – Зоя снова принялась за пирог.

– Я просто подумал… Ну, вы же рассказывали, кажется, что он там… ваш Джеймс в том доме вроде как чистит обувь.

– Не помню, – отвечала девушка, – может, и говорила, и что с того? Объясните, Генрих.

– Вот я поглядел вчера на ту девушку с сигаретами и подумал…

– О чём вы подумали? – Зоя всё ещё не понимала, куда он клонит. – При чём тут девушка с сигаретами и Джеймс?

– Ну, – он не знал, как лучше начать. – Если девушка с сигаретами – и так спокойно подошла к дому, позвонила в дверь, то…

– Что «то»?

И тут Генрих начал:

– Недалеко от той мастерской, где я работаю, есть небольшая фабрика по производству ваксы и гуталинов, фабрика «Ноенга и Гукка», а также там делают всякие крема для разноцветной обуви. А ещё вазелинов… Ну и скипидар разливают, и ещё что-то… И вот каждое утро из этой фабрики в город выходят два десятка разносчиков ваксы и всего остального, у них такие же лотки, как и у продавщиц сигарет, они носят эти товары по городу, показывают людям, рекламируют и продают…

Тут до Зои стало доходить, куда клонит Генрих, и она, позабыв и про пирог, и про кофе, медленно произнесла:

– И вы думаете…

– Угу, – кивнул молодой человек, – думаю устроиться к этим Ноенгу и Гукку на фабрику таким разносчиком, и с таким вот лотком с ваксами прийти ко дворцу и позвонить в дверь. Раз ваш Джеймс чистит обувь, наверное, его позовут сделать закупки, и тогда я смогу с ним переговорить.

Ах, что это была за мысль! Зоя уже всю голову себе сломала, размышляя, как же ей добраться до старика, что помог ей выбраться из дома Холодной ведьмы. Она с этой мыслью ложилась спать и просыпалась, но ничего лучше, чем попытаться встретить Джеймса на улице, ей в голову не приходило. А попробуй его ещё встреть! Ведь слуги не часто покидают дворец. Нужно ждать, когда господа дадут им выходной. А как узнать, когда это случится? В общем, дева понятия не имела, как ей выйти на слугу Холодной ведьмы, а посему предложение господина Ройке показалось ей как минимум очень интересным, а честно говоря – единственно возможным вариантом успеха. Но когда девушку готовили в монастыре, её учили проверять вероятности и предвидеть неожиданности, и поэтому Зоя остудила Генриха логичным вопросом:

– Вам откроет дверь привратник и, увидав ваши ваксы, которые ему совсем не нужны, пошлёт вас к чёрту, и что вы будете делать?

– Пошлёт к чёрту? – Генрих почесал правый висок. Кажется, молодой человек не рассматривал такого поворота, но он тут же сообразил: – Я предложу ему шиллинг. Думаю, привратник не откажется от шиллинга и за деньги позовёт мне этого вашего старика Джеймса.

Зоя смотрела на него внимательно и почти строго – она просто не хотела, чтобы этот житель Гамбурга возомнил о себе невесть что; на самом деле девушка восхищалась умом этого молодого человека и готова была… ещё раз поцеловать его. Поцеловать в губы. Прямо здесь и прямо сейчас.

***

«Князь» не мог себе позволить таскаться по забегаловкам и пивнушкам, уж слишком бы он там бросался в глаза, так как вызывающе щегольской вид его никак не гармонировал с глиняными кружками, рабочими пиджаками и матросскими блузами; посему все тихие и неприметные заведения для встречи не подходили. Не подходили и дорогие рестораны, там все на виду, всех посетителей, тем более ярких, официанты всегда запоминают. Пришлось срочно искать меблированную квартиру из тех, что сдаются приезжим посуточно. И уже к вечеру брат Вадим организовал встречу «князя» с группой брата Тимофея. Хотя по большому счёту группа на совещание пришла не в полном составе. Чтобы не создавать излишней, привлекающей внимание толчеи, Тютина на встречу не взяли, хотя казак и хотел познакомиться с легендарным братом Ярославом. Встречу оформили как карточную игру, и на столе, застеленном зелёным сукном, лежала пара новых колод карт. Тут же были сигары, бутылки с вином и пивом. Всё это на всякий случай, если хозяева потом будут интересоваться, зачем тут собирались какие-то мужчины. За столом присутствовали: сам великосхимный брат Ярослав, он же «князь Бельский», с ним пришёл его помощник, брат Валерий, также тут были резидент в Гамбурге иеромонах брат Тимофей и брат Аполлинарий. С улицы, из арендованной электроколяски с верхом, следил за ситуацией брат Вадим.

– Если вкратце, – начал брат Тимофей, машинально тасуя колоду карт и переходя после приветствий к делу, – нам не удалось уничтожить этот британский утюг при помощи брандера.

– Я читал газеты, – произнёс брат Ярослав, – из них так и не понял, почему не сработал брандер?

Тут брат Тимофей взглядом передал слово своему товарищу: ну, расскажи, как дело было.

– Брандер сработал, – спокойно, не выказывая обиды за своё детище, ответил великосхимному брат Аполлинарий, а сам от некоторого волнения стал крутить свою трость с головой гуся, – но, к сожалению, он сработал на лодке, которой англичане пытались перегородить ему путь.

– Оттуда и потери англичан, – догадался «князь». А ещё он внимательно поглядел на трость инженера.

– Да, погиб офицер и несколько нижних чинов, – продолжал Квашнин.

И тут же брат Ярослав сказал ему:

– Брат Аполлинарий, тебе надо сменить трость.

– Трость? – растерялся Квашнин.

– Приметная больно, – пояснил великосхимный.

– Хорошо, сменю, – пообещал брат Аполлинарий.

– Сегодня же! – настоял руководитель.

– Сменю сегодня же, – отвечал ему инженер.

И когда тема была исчерпана, совещание продолжилось.

– После этого вы предприняли какие-то действия? – поинтересовался брат Валерий.

– Мы забрали у них подшипник и взорвали его…, – продолжил рассказ брат Тимофей.

– А подшипник – это…? – «князь», видимо, был далёк от всякой механики и не понимал, о чём идёт речь.

– Важная деталь крепления гребного винта, без которой линкор не может выйти в море, – пояснил ему брат Аполлинарий, в миру инженер Квашнин.

– Итак, вы уничтожили важную деталь, без которой корабль не плавает? – резюмировал великосхимный. – И сколько они будут ждать следующую деталь?

– Полагаю, ещё пару недель, – отвечал ему гамбургский резидент Опричного ордена.

– То есть у нас всего две недели, – определился со временем брат Валерий. Сам при этом налил себе вина. Потом своими маленькими внимательными глазами посмотрел на «князя»: две недели всего, что скажешь?

Но брат Ярослав молчал. И тогда заговорил резидент.

– Не более того. – Он всё ещё тасовал карты. – И теперь повторить вариант с брандером не удастся.

– Отчего же? – интересуется брат Ярослав.

– Они огородили акваторию верфей бонами и патрулируют её, ночью патрули удваиваются. В акватории постоянно находятся два бота с пулемётами, – объяснил брат Аполлинарий.

– Ещё шесть прожекторов светят с берега, – добавил брат Тимофей. – Там теперь ночью светло, как днём.

– Ну ясно, – как-то невесело произнёс брат Ярослав.

– А что насчёт берега? – спросил брат Валерий. – Наверное, не подойти? Сильная охрана?

– Вокруг верфи забор, тоже прожектора везде. Патрули. Полиция бродит круглосуточно.

– Полиция? – без всякого удивления снова уточнял великосхимный.

– Да, местные очень рьяно сотрудничают с англичанами, – подтвердил брат Тимофей, – городские элиты суть элиты торговые, купчишки, они заинтересованы в английских портах и колониальных товарах.

– Понятно, понятно, – брат Ярослав махнул рукой: не нужно разъяснений, – то есть на верфи пройти трудно.

– Боюсь, что невозможно. Они здесь устроили неслыханные предосторожности, завели всему персоналу верфей пропуска, мало того, ещё и с фотографиями, – рассказал новоприбывшим братьям инженер Квашнин.

– То есть это такие удостоверения личности с фотографиями? – просил разъяснений «князь». – Без которых не пропускают внутрь предприятия?

– Не пропускают! – подтвердил брат Тимофей. – Забыл – иди домой. Тебе запишут опоздание.

– Даже уборщикам завели пропуски, – продолжил брат Аполлинарий. – Так что на верфи пробраться очень сложно.

– Нет пределов британской мерзости! – морщился брат Валерий; впрочем, морщился он, кажется, с усмешкой.

– А в довершение, к двум местным ведьмам из Лондона прислали ещё двух, – добавил брат Тимофей. – Волнуются за свой утюг, переживают.

– Это проверенная информация? – уточнил «князь».

– Нет не проверенная. Но наш человек, работающий на аэровокзале, сообщил, что видел, как две бабы после рейса из Лондона садились в экипаж Холодной ведьмы.

– А как ваш человек узнал, что это экипаж Холодной? – сомневается брат Валерий.

– Тут, в Гамбурге, не много экипажей с гербами и ещё меньше гербов с герцогской короной, – отвечал ему брат Аполлинарий.

– Ясно, но всё равно нужно проверить; я хочу знать наверняка, прибыли сюда новые ведьмы или нет, – произнес великосхимный.

– Я выясню, – обещал брат Тимофей.

А брат Ярослав взглянул на брата Аполлинария и попросил весьма вежливо, совсем не по-княжески:

– Аполлинарий Антонович, я с братом Вадимом хочу всё осмотреть своим глазами. И заборы, и прожектора, и сам корабль… Ты не мог бы нам всё это показать?

– Конечно, когда вы хотите взглянуть?

– Времени у нас немного, завтра, часов в пять, и начнём, экипаж у нас имеется, а ты найди лодку. Успеешь?

– Я всё организую, – обещал инженер.

– Да, если есть, захвати оптические приборы, бинокль или ещё что.

– У меня всё есть.

– Отлично, – теперь великосхимный взглянул на гамбургского резидента Ордена, – брат Тимофей, ты тогда завтра с братом Валерием займись обустройством.

– Нужно место?

– Да, тут мы собираться всё время не сможем, хозяин квартиры может и в полицию сигнал дать, они же, немцы, такие… Найди что-нибудь в доках или, может, склад какой с конторой; вы тут уже обжились, цены знаете, а то брат Валерий искать долго будет, да и снимет дорого.

– Завтра же и начнём, – обещал «князю» резидент.

На том первое совещание и закончилось, и братия стали расходиться по одному.

Глава 6

Джеймс никогда не позволял себе прерывать её завтрак, если поводом к тому не было что-то экстраординарное. И ей было достаточно одного взгляда на него, чтобы по ореолу над его головой догадаться, что у него для неё что-то есть. Леди Джорджиана промокнула губы салфеткой и спросила у слуги:

– Джеймс, что там?

– Ничего особенного, миледи, леди Рэндольф привезла трёх дам, и они дожидаются, когда вы их примете, – отвечал тот. – Леди Рэндольф не сказала мне, что это срочно.

Для американки, может быть, это и не было делом срочным, а вот герцогиня сразу оживилась, заторопилась. Она кинула салфетку на стол и встала.

– Сэр Невилл, прошу вас меня простить.

– Ну конечно, дорогая моя, – муж герцогини не сильно огорчился, он рассеянно доедал свой омлет, не отрывая глаз от утренней газеты, – дела, дела, они вам даже позавтракать спокойно не дают.

Супруга ему на это замечание ничего не ответила, так как была поглощена мыслями о самом для себя важном деле, она лишь бросила на ходу:

– Джеймс, проведите дам в мой кабинет.

Герцогиня едва успела усесться за стол, как в кабинете появилась леди Рэндольф и после обычных приветствий произнесла:

– Я выбрала трёх женщин, все молоды, все здоровы, ну, на вид во всяком случае, все приезжие.

– Ну так зовите, – герцогине не терпелось увидеть этих женщин, это нетерпение было сродни тому, что испытывает молодая красавица в любимом магазине одежды, когда продавцы выносят ей прекрасные платья. – Я хочу на них взглянуть.

Леди Рэндольф подошла к двери и впустила в кабинет трёх девиц.

Они, робея и делая книксены, вошли.

– Сюда, – строго распорядилась леди Рэндольф, – станьте на свет, хозяйка хочет вас рассмотреть.

Герцогиня встала со стула, подошла ближе и, чтобы разглядеть девушек, поднесла лорнет к своим подслеповатым глазам. Ей хватило одного беглого взгляда, чтобы выбрать ту, которая ей подходила. Конечно, герцогиня выбирала, глядя на кожу молодых женщин. Крупная белокурая девушка имела отличную белую кожу. Леди Кавендиш остановилась напротив неё и стала рассматривать девицу через лорнет.

Да, кожа у неё была именно такой, какая ей и требовалась! Леди Кавендиш даже не удержалась и провела своей холодной рукой по щеке девушки.

«Чистый бархат».

Та не отстранилась, не испугалась, а лишь застенчиво улыбнулась. И тогда герцогиня спросила у неё:

– Как тебя зовут?

– Марта Хофманн, – сразу откликнулась та.

– Ты не из Гамбурга? – продолжала леди Кавендиш. Теперь она через лорнет заглядывала девушке в глаза.

– Нет, госпожа, я из Ойцвенга, – герцогиня различила в её речи акцент.

– Из Ойцвенга, – леди Джорджиана всё ещё рассматривала девушку, – это прекрасно. А как твоё здоровье, Марта Хофманн? Не болеешь ли ты чем-нибудь?

– О нет, госпожа, я абсолютно здорова, у меня нет никаких хворей, и простужаюсь я редко.

– А ты привычна к работе? – продолжала герцогиня. Она была довольна увиденным: и кожа молодой женщины, и её глаза на вид были здоровы. И последний вопрос был лишь маскировкой.

– О, да, госпожа, – Марта, кажется, изо всех сил старалась убедить эту важную старую даму, что она будет полезна в её доме, и поэтому рассказывала: – Я выросла на ферме моего дяди, со скотом и с огородом управлялась, и по дому, и по кухне могу работать, я работящая. Не боюсь никакой работы.

– Вот как? – леди Кавендиш сделала паузу, – ну что ж, вы приняты. Леди Рэндольф, прошу вас отпустить остальных.

Старая герцогиня чувствовала даже некоторый подъем, когда рассматривала великолепную кожу служанки. Она едва сдерживала себя, чтобы не прикоснуться к ней снова. И ей это удавалось лишь при мысли, что вскоре эта кожа будет «надета» на её тело, и тогда она уже сможет вовсю насладиться прикосновениями к этой гладкой и эластичной поверхности. Впрочем, леди Кавендиш вполне обоснованно полагала, что наслаждаться прикосновениями к этой коже будет не она одна. И от этих мыслей сердце немолодой леди начинало биться ещё чаще. А тем временем две другие девушки, те, что не были приняты на службу, уходили разочарованными, кажется, со слезами на глазах; им, судя по всему, очень хотелось найти себе работу в этом прекрасном доме.

Герцогиня обернулась к дворецкому, который стоял в дверях кабинета, и сказала, – Джеймс, позови кого-нибудь из лакеев, пусть проводят новенькую к доктору Мюррею.

– Как прикажете, миледи.

Новая служанка не понимала английского, но слово «доктор» она узнала.

– Госпожа, вы хотите позвать доктора для меня? Но мне не нужен доктор!

– Доктор нужен мне, – ласково улыбалась ей леди Джорджиана. – А ты… ты немножко поможешь ему. Иди, не волнуйся, с тобой всё будет хорошо.

После того как за Мартой пришли два лакея и вывели её из кабинета, герцогиня взглянула на леди Рэндольф, что во время всей встречи и осмотра девушек стояла у стены и молчала.

– Я признательна вам, дорогая моя, вы нашли прекрасный экземпляр.

– Я рада, что смогла вам помочь, – отвечала герцогине её помощница. Она и вправду была рада, так как до сих пор не слышала от своей начальницы ни одного слова похвалы. Леди Рэндольф очень хотелось узнать, что будет с этой служанкой Мартой. Нет, она, конечно, догадывалась о её судьбе, но американке очень хотелось знать подробности. Только вот спросить она так и не решилась, подумала, что спросит об этом, когда как-нибудь отличится. Когда герцогиня будет к ней расположена. А та, уже позабыв о служанке, снова вспомнила о делах.

– К нам в помощь из Лондона прислали двух сестер, вы ещё не знакомы с ними.

– Не имела чести быть представленной им, – отвечала леди Дженнет.

– Ну что ж, эту ситуацию нужно исправлять, тем более что вам придётся с этими опытными дамами работать. Завтра же устрою небольшой дамский ужин. Вы, леди Дженнет, приглашены официально.

Леди Рэндольф низко присела в книксене.

***

Герр Ройке улыбался и выглядел как победитель, когда выкладывал перед Зоей со своего лотка разные крема для обуви:

– Это для коричневых башмаков, а этот, бесцветный, подходит для всей обуви, что из кожи, а вот этот отлично защищает от воды.

Он, конечно, был горд собой: рано утром он пришёл на фабрику, где изготавливали эти крема и ваксы, устроился туда и уже прошёл инструктаж и получил торгово-рекламный набор. Вот только почему-то всё это не очень радовало ту, для которой он так старался.

– Фройляйн Гертруда, – Генрих вдруг перестал показывать ей гуталин в разных красивых баночках и уставился на девушку взглядом, выражавшим озабоченность. – С вами всё в порядке?

– Конечно, – ответила дева, – а что со мной не так?

– Ну, у вас такой вид, – Ройке словно извинялся, – как будто у вас что-то болит. У моих сестер бывает такой же вид, когда у них болит голова и они вот-вот скажут что-то злое.

– Как глупо сравнивать разных женщин, – ответила дева и поджала губы. – По-вашему, мы все одинаковые?

– Вы одинаково поджимаете губы и закатываете глаза! Точь-в-точь, как мои сёстры! – засмеялся Генрих.

Она бы могла на него разозлиться, эта шуточка была для того роскошным поводом, но Зоя не разозлилась. Ну, хотя бы потому, что этот герр Ройке был… очень наивным. И ещё… немножечко милым.

Ну а быть невесёлой у девушки имелся весомый повод. Ведь как ни крути, а Генрих очень, очень сильно рисковал, если бы всё-таки решился на эту авантюру с ваксами. Вот, правда, он и понятия не имел о том, куда собирается идти. Конечно, дева ему говорила, что это одно из самых опасных мест в Гамбурге, но не говорила, насколько и чем оно опасно. И сейчас, пока она слушала его и рассеянно смотрела на кремы и ваксы, в ней боролись два – или даже три – желания. Первое: рассказать ему всё об опасностях, что ждут его во дворце, о тварях в женском обличии, от которых неподготовленному человеку невозможно скрыть свои намерения и свои эмоции. И что они будут самой большой опасностью для него, если он отважится туда пойти. Второе желание – об этом не рассказывать. Ведь если он не знает об умениях ведьм, то и опасаться их не будет. Генрих просто не будет знать, что этих баб нужно бояться, а значит, в нём не зародится страх, который англичанки просто нутром чуют. А третьим её желанием было взять и сказать: герр Ройке, вся эта ваша затея с ваксами – глупость, и поэтому ничего подобного мы предпринимать не будем. После чего с чистой совестью начать искать другой путь к старику Джеймсу.

Но решить, какой из этих трёх вариантов выбрать, она не могла, ей нужно, нужно было добраться до Джеймса, вот только… Рисковать этим болваном, который даже не понимал всей опасности предприятия, Зое очень не хотелось. Одно дело – какой-то глупый чех на аэровокзале; случись ещё раз такое дело, с ним дева поступила бы так же, как и в прошлый раз. Её так учили, она была подготовлена пренебречь даже своей жизнью, а уж жизни каких-то там чехов для неё значили ещё меньше. Тот чех был всего-навсего пешкой, что своей жертвой сохранила более значимую фигуру. Но Генрих…

А этот болван всё так же улыбался и говорил:

– Кажется, фройляйн Гертруда, вам не очень интересно слушать про эти ваксы и гуталины.

– Они говорят на английском и, боюсь, немецкого не знают, – вдруг произнесла Зоя. Это был отличный повод покончить с затеей Генриха: Никаких вакс, никаких вазелинов, никаких визитов во дворец Холодной ведьмы. Вопрос, казалось бы, решён!

– Прекрасно! – продолжал улыбаться молодой человек. – У меня в гимназии была пятёрка по английскому языку, и по латыни тоже. Тем более в школе пилотов цепеллинов отдельный курс европейских языков, ведь цеппелины сейчас летают по всей Европе, и я как раз подтягиваю свой английский для поступления. Вот и попрактикуюсь.

Но девушку это не убедило, и она покачала головой:

– Нет, Генрих, ваша затея мне не нравится.

– Но отчего же! – искренне удивился тот. – Моя мысль правильна и логична. Она сработает! Я проникну во дворец, доберусь до Джеймса и предам ему ваше послание.

– Ваша мысль глупа, а вы самонадеянны! – резко ответила ему девушка. Её так и подмывало добавить: «Вы даже представить не можете, куда вы хотите проникнуть!». Но всё-таки она не сказала этих слов.

Возможно, поэтому молодой человек твёрдо и уверенно произнёс:

– Фройляйн Гертруда, я справлюсь, поверьте мне.

Кажется, именно эта его уверенность и сыграла решающую роль в принятии решения. Зоя смотрела на него. Смотрела и молчала. Вид её был строг, взгляд внимателен. Тем не менее Генрих глядел на неё во все глаза, ожидая от девушки согласия, а заодно он любовался ею. И наконец она произнесла всё так же строго и даже холодно:

– Если у вас всё получится, вы можете рассчитывать на мою благосклонность.

– Что? – Генрих открыл рот и теперь выглядел удивлённо и немного по-дурацки. – На вашу благосклонность? Извините, фройляйн Гертруда, я, кажется, не понял…

– Вы всё прекрасно поняли, Генрих, – всё с той же строгостью продолжала девушка. – Но я повторю: если у вас всё получится, вы вправе рассчитывать на мою благосклонность. И на мою глубокую признательность.

– О! – только и смог произнести господин Ройке. Он всё ещё смотрел на девушку, широко раскрыв глаза и даже покраснев немного.

Глава 7

Они расселись. Никто не пожелал начинать разговор первым. И брат Тимофей молчал, и брат Валерий; Емельян Николаевич Тютин, нынче присутствовавший на совещании, тоже помалкивал. Молчал и инженер Квашнин. Все как бы делегировали право начать разговор самому великосхимному, и посему брат Ярослав начал:

– А что это вы, братия, приуныли-то?

Он обвёл взглядом всех присутствующих. Конечно, увиденное им сегодня оптимизма не прибавляло. Англичане и вправду создали вокруг своего корабля непреодолимые барьеры. Отнеслись к этой своей задаче очень серьёзно. Ни с реки, ни с суши подобраться к линкору было невозможно. Везде охрана и патрули. На берегу забор с колючей проволокой, полицейские дежурят круглосуточно, да ещё новая ведьма у проходных стоит и всех, вплоть до последнего рабочего, «проглядывает». Словно насквозь людей просвечивает своими рыбьими глазами. Великосхимный с братом Вадимом подъезжал к проходным на экипаже, останавливался у одного из домов, где жили рабочие, стоял минуту, более там задерживаться было нельзя, это могло привлечь внимание, но за эту минуту успел рассмотреть в бинокль ведьму, что ошивалась у ворот на верфи с парой своих головорезов. Англичанка пропускала мимо себя людей, словно опытный пастух, выискивая взглядом больных особей.