Псевдоним «Харго»

9.

Унтерштурмфюрер Ганс Клопп был в хорошем настроении. Через два часа у него заканчивался рабочий день. Вечером его ждало приятное свидание с красоткой Мартой. Две недели настойчивых ухаживаний не пропали даром. Француженки особые женщины, они умеют любить, не то что холодные датчанки или истеричные польки. Ганс отдался мечтам.

Потому, когда в кабинет начальника городской тюрьмы Кастра настойчиво постучали и Клопп вернулся в действительность, он почувствовал внутри какое-то беспокойство. А когда на пороге кабинета застыл его заместитель Вилли Шварцман, это беспокойство усилилось. Его визиты всегда несли неприятности, особенно в конце дня.

Клопп неприязненно посмотрел на своего заместителя:

– Ну, что у тебя ещё там?

Обершарфюрер вытянулся.

– Господин унтерштурмфюрер, из Тулузы прибыл конвой за осужденными!

Клопп удивлённо поднял брови.

– Из Тулузы? Но конвой должен быть завтра утром!..

При его последних словах в кабинет шумно в сопровождении своих людей вошёл невысокий крепкий гауптштурмфюрер. Он небрежно бросил руку к фуражке в приветствии:

– Хайль Гитлер!

Клопп вытянулся по стойке смирно.

Капитан расстегнул подбитый мехом кожаный плащ и небрежно развалился на стуле.

– Вам должны были позвонить о нашем прибытии!

Начальник тюрьмы растерянно пожал плечами.

– Утром было сообщение о вашем прибытии. Но вы должны быть только завтра!..

Гауптштурмфюрер оборвал его:

– Завтра утром в Тулузе пройдёт акция! Так что ваши уже бывшие подопечные будут ликвидированы там! – он бросил на стол лист. – Это список лиц, кого мы заберём! – Тон капитана не вызывал возражений.

Начальник тюрьмы пробежал взглядом по листу: там значилось почти всё городское подполье, арестованное две недели назад.

Ганс Клопп поднял трубку телефонного аппарата, в трубке шли короткие звонки. Гауптштурмфюрер бросил:

– Мы тоже спешим! Вальтер, предъяви документы!

Один из прибывших офицеров достал из портфеля пакет документов и положил на стол. Клопп бегло пробежал их: всё было в порядке – печати, подписи. Он положил телефонную трубку на место и приказал Шварцману:

– Займитесь задержанными!

Тот, щёлкнув каблуками, вышел за двери.

– Господин гауптштурмфюрер, пока наши и ваши люди будут заниматься «материалом», предлагаю чашку кофе! – любезно предложил Клопп.

Капитан посмотрел на часы. Начальник тюрьмы торопливо заверил:

– Погрузка закончится быстро, но кофе Вы успеете выпить! – «Этот служака только о службе, наверное, и думает. Лет на пятнадцать младше меня, а уже гауптштурмфюрер! Может рука в Берлине есть? А убить человека для него, похоже, что таракана раздавить! Взгляд, как у волка!.. Быстрее бы Вилли закончил погрузку! Так можно опоздать к Марте!»

А вот этого как раз Клоппу очень не хотелось.

Через минут тридцать прибывший конвой готов был убыть. Унтерштурмфюрер Клопп, накинув на плечи шинель, лично вышел в тюремный двор, чтобы быстрее закончить миссию и проводить этого наглого и самоуверенного службиста. Вся ситуация не вызвала у него ни малейшего подозрения. «Какая мне разница, где их расстреляют, здесь или в Тулузе! Нам меньше хлопот!..»

Февральский порывистый ветер хаотично швырял колючие комья снега. Клопп поёжился, но, представив, что ждёт его сегодня вечером, улыбнулся.

Капитан, заметив это и усаживаясь в машину, проговорил:

– Да, унтерштурмфюрер, всю грязную работу делают мои парни! Но во имя Великого Рейха это кому-то нужно делать! А Вам приятного вечера!..

Он расположился в машине и хлопнул по плечу водителя:

– Гюнтер, трогай!

Передний мотоцикл уже выезжал за тюремные ворота, тронулся с места и легковой «кюбельваген», замыкал колонну грузовой «опель» с осужденными. Ещё через минуту красные огни автомобилей растаяли в наступившей темноте.

Клопп посмотрел на часы, было почти шесть вечера. «По времени уложились!.. К чёрту всю эту службу!» Потом ещё раз глянул в темень, где скрылись машины. «И хотелось этому служаке в такую погоду выезжать!? Наверное, зарабатывает Железный крест!..»

Он дал команду закрыть въездные ворота и вызвал служебный автомобиль.

Выехав за город, колонна автомобилей свернула на запад. Поворот с указателем «Тулуза. 40 км» остался позади. Только теперь напряжение, державшее всех этих людей, спало. Сидевший на заднем сиденье легкового автомобиля, рядом с капитаном, молодой лейтенант восхищённо промолвил:

– Да, Армад…

Капитан его поправил:

– Сегодня я Харго!

– Прости, Харго! Ты настоящий артист! Я стоял там, в кабинете, и готов был поверить, что рядом со мной настоящий немец!

Харго улыбнулся:

– Игра стоила того?

– Представляю состояние наших арестованных товарищей – их ждала смерть, а мы их спасли! – с восторгом декламировал сосед. – Харго, как ты думаешь, швабы скоро поймут, что их…

Харго перебил:

– До утра можно не волноваться! А вот потом, я не завидую этому унтерштурмфюреру! Лучшее, что его ждёт – рядовой на Восточном фронте!

– Или – расстрел! – добавил его собеседник.

– Хотел бы я видеть его лицо утром! – с улыбкой проговорил водитель.

… Утром водитель начальника тюрьмы Пауль не мог привести в чувство своего шефа. Уже минут десять он тряс Клоппа за плечи и кричал:

– Господин унтерштурмфюрер! Вас срочно вызывают на службу! Там прибыл конвой из Тулузы!..

Видно, ночь его начальник провёл бурно, и все следы этого веселья или запоя сейчас были написаны на лице Клоппа.

Наконец тот открыл глаза и непонимающим взглядом уставился на солдата. Тот опять громко доложил:

– В тюрьму из Тулузы прибыл конвой за арестованными!

Что-то включилось в сознании Клоппа. Медленно до него стал доходить смысл сказанного. Он недоверчиво спросил:

– Ещё один конвой?

– Нет! Они требуют тех арестованных, которых вывезли вчера вечером! В тюрьме сейчас переполох!

Клопп вскочил с кровати.

– Каких арестованных? Это какая-то ошибка!..

Но в груди стало холодно, весь хмель моментально улетучился. На лбу выступил холодный пот.

– Мы же вчера… по документам… не может быть!…

Его руки тряслись, от волнения ноги не попадали в брюки. Из ванной в ночной рубашке вышла молодая женщина. Она удивлённо уставилась на своего ухажёра:

– Ганс, дорогой, что случилось?

И тут Клопп взревел:

– Пошла прочь, дура! Не до тебя!..

Водитель начальника тюрьмы вышел из комнаты: пусть его шеф сам разбирается со своей подружкой!

За дверью слышались крики, и через минуту оттуда выскочила, надо полагать, Марта, вчерашняя вожделенная мечта начальника тюрьмы и, не сдерживаясь, закричала:

– И это хвалёная немецкая культура? Мужлан!..

Водитель начальника тюрьмы поспешил выйти на улицу. Ему совсем не хотелось присутствовать при этом выяснении отношений.

… Через полчаса, трясущийся от страха и волнения, унтерштурмфюрер Ганс Клопп вошёл в свой кабинет. Там уже собралось всё высшее руководство немецкого гарнизона Кастра. То, что произошло накануне, трудно было объяснить. Такой наглости и дерзости от бандитов никто не ожидал: прямо из тюрьмы безнаказанно вывезены опасные преступники!

Начальник гарнизона майор Штраубэ был вне себя. Негодовал и начальник гестапо гауптштурмфюрер Рудольф Блэкберн. Полгода напряжённой работы его ведомства – и всё к чёрту! Руководство городского подполья в полном составе – двенадцать человек – вывезены неизвестными в неизвестном направлении!

Блэкберн подскочил к вошедшему в кабинет начальнику тюрьмы.

– Клопп, Вы понимаете, чем это Вам грозит? Фронт – лучшее, на что Вы можете надеяться! Вас ждёт военный трибунал!

К ним подошёл майор Штраубэ, он со злостью рванул погон с плеча Клоппа:

– Вы уже не унтерштурмфюрер!

Незнакомый капитан, начальник конвоя из Тулузы, бросил на стол пакет документов:

– Что прикажете мне докладывать штандартенфюреру Рикерту?

Блэкберн сник, он-то уже знал крутой нрав начальника гестапо южной зоны и меньше всего хотел сейчас оказаться перед лицом своего шефа. Ничем хорошим эта встреча для него не закончилась бы!

– Я вынужден доложить своему руководству о происшествии! Завтра сюда прибудет следственная группа, она установит степень виновности каждого из вас! – капитан, начальник конвоя из Тулузы, отдал честь и вышел из кабинета.

Майор Штраубэ вызвал конвой и, когда тот застыл в проёме двери, указал на Клоппа и жёстко бросил:

– Арестовать! И содержать до особого распоряжения!..

На бывшего начальника тюрьмы было страшно смотреть, он держался за сердце и едва стоял на ногах. Когда его вывели из кабинета, Штраубэ обратился к начальнику гестапо:

– Гауптштурмфюрер, проведите предварительное следствие, и через час все материалы по делу ко мне на стол! А то эти службисты из Тулузы и нас с вами подведут к трибуналу! – потом поднял трубку телефона и, пока шло соединение с абонентом, немного успокоясь, уже в трубку ровным голосом скомандовал: – Капитан, поднимайте свою роту по тревоге! У нас с вами будет тяжёлый день!..

10.

В кабинете штандартенфюрера СС Вольфа Рикерта шло совещание. Присутствовали все руководители отделов СД и гестапо департаментов южной зоны Франции. Громовой голос полковника сотрясал воздух:

– Что происходит? У меня такое впечатление, что гестапо и СД разучились работать. При назначении сюда коллеги мне завидовали, говорили, что здесь курорт, а не служба! Но службы я здесь не вижу, вообще никакой работы! На Украине и в Белорутении мы не церемонились, сжигали целые деревни. Здесь меня сдерживают – Европа! Интересы Рейха должны быть превыше всего! Я устрою здесь вам курорт!..

Монолог полковника затягивался. Его заместитель оберштурмбанфюрер Вальтер Шлиман осмелился прервать шефа:

– Господин штандартенфюрер, разрешите доложить, нами разработан план карательных акций в ответ на возросшую активность так называемого Сопротивления! – он подошёл к своему начальнику и протянул папку. – Вам осталось только утвердить план!

– Этот план должен был начать действовать три месяца назад! Наша пассивность только способствует проявлению сопротивления со стороны французов! Мы слишком либеральны! Гестапо для того и создано, чтобы уничтожать малейшее неповиновение! – уже более спокойно проговорил полковник.

Последовали отчёты региональных отделов СД и гестапо. Когда поднялся гауптштурмфюрер Рудольф Блэкберн, лицо Рикерта снова стало наливаться гневом.

– Мне доложили о вопиющем случае на подконтрольной Вам территории! Как такое могло произойти? Это преступная халатность или Вы, оберштурмфюрер, теряете контроль над ситуацией?!

Все обратили внимание на то, что их шеф оговорился в звании Блэкберна, не гауптштурмфюрер, а… на лицах у всех застыл немой вопрос.

Заметив это, штандартенфюрер жёстко произнёс:

– Да, оберштурмфюрер Блэкберн! – и повернулся в сторону своего заместителя. – Подготовьте приказ!

И снова пронзил взглядом застывшего в строю начальника гестапо Кастра.

– Ещё одна такая Ваша осечка в работе и пощады не ждите! Вы меня поняли, оберштурмфюрер?

Убитый этой новостью Рудольф Блэкберн только молча кивнул головой. Полковник прошёлся взглядом по лицам офицеров, выбирая очередную жертву. Его взгляд задержался на начальнике гестапо из Гайака.

– Что у Вас там произошло?

Унтерштурмфюрер Фриц Готлиб доложил:

– Бандиты расстреляли троих французских связистов!

– С Вашим попустительством они скоро начнут стрелять и в солдат Рейха! Какие меры приняты? – жёстко прервал его штандартенфюрер.

– Мы расстреляли пятнадцать человек заложников! – бодро отрапортовал Готлиб.

По лицу штандартенфюрера пробежала ухмылка:

– Если бы Вы это делали систематически, некому было бы стрелять в нас!

Взгляд полковника побежал дальше и остановился на лице гауптштурмфюрера Ламберта. Тот ожидал этого, потому чётко доложил:

– Группа неизвестных в форме военнослужащих германской армии в городке Гренад в двенадцать часов дня убила начальника местной милиции Клемана Шабо! Убийство произошло в доме Клемана, когда тот приехал на обед. Убит и часовой, охранявший дом начальника милиции.

– Ну и кто это сделал? – грозно спросил Рикерт.

– Какой-то Армад Мишель!

– Здесь Армад Мишель, в Кастре орудует Харго, каким-то Фраже взорван склад гарюче-смазочных материалов в Ле Брю! Кто это сделал? Один человек? – Рикерт повернулся к своему заместителю. – Или это всё разные люди?

Оберштурмбанфюрер Шлиман опустил глаза и тихо доложил:

– У нас есть сведения, что под этими именами действует один и тот же человек!

Штандартенфюрер нервно бросил державшую в руках папку на стол. Потом уселся в кресло и погрузился в раздумья. Подчинённые застыли в строю, никто не хотел вызывать на себя гнев начальника.

Прошло несколько минут. В звенящей тишине голос Рикерта прозвучал громко:

– На востоке за поимку бандитов или за содействие в их задержании мы платили патриотам деньги, и немалые. Давали землю, скот. И это действовало! Всегда найдутся жадные люди! Такова природа человека! Шлиман, проработайте этот вопрос!

Заместитель поддержал своего начальника:

– Прекрасная мысль, господин штандартенфюрер! Предположим, пять тысяч рейхсмарок будет достаточно?

– Не жадничайте, Вальтер! Десять тысяч марок и новый автомобиль! Это может заинтересовать многих! – штандартенфюрер был доволен собой. «Почему мне раньше не пришла эта мысль? Психология – сложная вещь. Сам старина Фрейд в своём учении не мог многое объяснить. Есть жадность, зависть… и деньги! И желание их иметь! Надо это использовать! Но не надо жадничать и нам!»

Концовка совещания прошла в более спокойном русле. Заканчивая его, штандартенфюрер оптимистично напутствовал подчинённых:

– Господа, офицеры, я жду от вас решительных действий! Не надо бояться крови! Наш фюрер твёрд в своих поступках, и мы должны поступать также! Ещё раз повторяю – не бойтесь крови! Бог с нами!

Уже в приёмной кое-кто из приятелей Блэкберна подходил к нему и выражал сочувствие. Готлиб негромко произнёс:

– Наш шеф жаждет крови! Рудольф, проведи несколько акций и можешь рассчитывать на благосклонность руководства! Во всяком случае, здесь спокойнее, нежели на Восточном фронте! – он осторожно оглянулся по сторонам. – Мой брат пишет, там происходит нечто ужасное! Под Москвой мы потерпели первое поражение за все кампании. Он боится, что их отправят под Сталинград! В России сейчас ужасные холода!..

Фриц Готлиб осёкся. Из кабинета в сопровождении своего заместителя вышел штандартенфюрер Вольф Рикерт.

Офицеры вытянулись в струнку. Небрежно махнув рукой, полковник проследовал к выходу из приёмной.

11.

К весне 1943-го группы Сопротивления на юге Франции активизировали свою деятельность. И если раньше акции сопротивления французов преобладали в основном в департаментах Верхняя Гаронна, Тарн, Авирон, Жер, Ажен, то с наступлением весны немецкое оккупационное командование озаботил рост вооружённого сопротивления на всей территории Республики Виши. После оккупации немецкими войсками территории всей Франции это уже были не единичные операции отдельных групп французских патриотов, а скоординированные действия Сопротивления. Французское правительство в Лондоне усилило помощь этим группам, объединив их в организованные отряды, перебрасывая на юг Франции оружие и военный контингент. Заброску агентов и диверсионных групп на оккупированную территорию курировал спецотдел штаба французских сил и лично генерал Шарль де Голль.

В ответ на это германские власти провели несколько операций против французских партизан. А чтобы лишить их помощи местного населения, были приняты жёсткие меры: повсеместно введён комендантский час, у людей изъяли всё оружие, территории округов патрулировали отряды полевой жандармерии. Малейшее сопротивление каралось смертной казнью и взятием заложников с последующим их расстрелом. Но эти меры только усиливали сопротивление населения. В партизаны уходило всё больше людей.

Шеф гестапо и СД штандартенфюрер Вольф Рикерт требовал от своих подчинённых самых жёстких мер в подавлении малейшего проявления неподчинения приказам немецкой администрации.

К этим акциям были привлечены и кадровые части вермахта. Армейские офицеры не склонны были выполнять функции карателей, из-за этого происходили трения и прямые конфликты между офицерами вермахта и гестапо. В сложившейся ситуации части вермахта направлялись на фронт, а на борьбу с партизанами прибывали подразделения СС, зондеркоманды.

Количество жертв среди местного населения многократно увеличилось.

Погромы евреев прошли в населённых пунктах Ренье, Брессоль, Артэ, Конбане, Альби, Фрежероле и других городах и посёлках, где проживало значительное количество еврейского населения. В ходе этих акций пятнадцать тысяч евреев было арестовано и отправлено в концлагеря в Германию.

Военные операции немцев против партизан заставили последних менять место дислокации на более отдалённые и труднодоступные места в горах. Одни группы Сопротивления южнее Тулузы отошли в предгорья Пиренеев, другие ушли в горы восточнее города Альби.

В их числе был и отряд Лотрека. На равнинах немцы, используя свою мобильность, легко перекрывали и блокировали район, где партизаны проводили диверсии. И тем с боем и с потерями приходилось прорываться из окружения.

Теперь каждая операция тщательно готовилась. Все диверсии отряда готовил лично Армад Мишель, он учитывал каждую мелочь. В свою группу он отбирал смелых, отчаянных бойцов. Каждый из них знал немецкий язык, хорошо ориентировался на местности, имел боевой опыт.

Командир группы с помощью связных наладил агентурную сеть в районе действия отряда. Эта сеть была глубоко законспирирована, её осведомители работали во всех сферах, даже в самом окружении Рикерта были агенты Армада Мишеля и Лотрека.

Это давало партизанам возможность успешно бороться с оккупантами. Но и абвер, и служба безопасности активно проводили свою работу. Результатом этой работы стало уничтожение двух партизанских групп, попавших в засады. Во многих городах уничтожено подполье, повсеместно проводились облавы, аресты, казни.

Естественно, это не могло быть случайностью, потому в разработке операций участвовало очень ограниченное число лиц. Были приняты меры к выявлению вражеских агентов…

В один из дней группа партизан вышла на задание. Из лагеря её сопровождал Армад Мишель, он шёл рядом с командиром группы и инструктировал его. На окраине лесного массива партизан ждала группа прикрытия, которая должна была сопроводить их до шоссейной дороги и ждать там до возвращения.

Армад стоял у толстого бука и провожал взглядом своих товарищей, вроде приняты все меры предосторожности. Неожиданно его взгляд вырвал из группы прикрытия одну из фигур, а когда молодой человек обернулся, Армад уже не сомневался – этого парня он где-то видел. Хотя его память держала, наверное, тысячи лиц, но что-то ему подсказывало, что встреча именно с этим человеком имела особое место.

На следующий день старший группы докладывал Лотреку о полном провале операции: когда они подошли к железнодорожной станции, их как будто ждали. И только благодаря тому, что группа не полностью втянулась в зону вражеского контроля и Поль Дюран вовремя обнаружил немцев, удалось избежать окружения. Группа вовремя отступила, но прикрывавшие её отход Поль Рене и Самуэль Рабин погибли.

Стоявший в углу комнаты Армад неожиданно спросил у командира группы прикрытия:

– Жан, из твоей группы за это время никто не отлучался?

Тот удивлённо посмотрел на Армада:

– Все на месте были, хотя Леклерк!..

– Что Леклерк? – быстро переспросил Мишель.

– Да, он отсутствовал, но как он потом объяснил, задержался по нужде, а когда потерял нас из виду, заблудился. Пока нас нашёл и догнал, около часа прошло!

– Что за человек этот Леклерк? – снова спросил Армад.

– В отряде около двух месяцев, вроде неплохой парень! Не трус, исполнителен! – стал докладывать Жан, но уже понимал, что Армад не зря интересуется этим человеком.

Командир отряда глянул на карту местности, лежавшую на столе, и задумчиво произнёс:

– Может, действительно, отстал! Если даже допустить, что он… агент гестапо, то ближайший населённый пункт довольно далеко, обернуться даже за час он не успел бы!

– Жан, если этот Леклерк в отряде, пригласи его сюда! Хочу познакомиться с ним поближе! – проговорил Армад.

Жером Лотрек посмотрел на Армада:

– У тебя есть основания его подозревать?

– Пока нет! Но хочу в этом убедиться! – ответил тот.

Через полчаса в избу, служившую временным пристанищем партизан, вошёл молодой партизан. Застыв на пороге, он спросил:

– Месье лейтенант, Вы меня вызывали?

Лотрек отметил, что волнения прибывший боец не проявил. Не заметил волнения в поведении парня и Армад Мишель, который стоял за шторой и наблюдал за ним.

– Хотя у нас и не армия, но докладывать нужно по форме! – поднял голову сидевший за столом Лотрек.

– Простите меня, месье лейтенант! Поль Леклерк прибыл по Вашему приказу! – чётко доложил он.

– Проходи к столу и садись! – пригласил командир. – Ты в отряде уже два месяца, а вот поговорить времени всё нет. Хотелось узнать о твоей семье! Где она?

Парень присел за стол, положил руки на колени и несколько минут молчал, потом медленно стал говорить.

– Мой отец служил в армии, но с началом войны мы потеряли с ним связь и я не знаю что с ним! Мать осталась в Париже, а меня отправила в Тулузу к тётке, чтобы немцы не забрали на работу в Германию.

– Ну, а к нам как попал? – задал ещё один вопрос Лотрек.

– Немцы и здесь забирают молодёжь, а я не хочу ехать в Германию…

Из-за шторы незаметно вышел Армад, тихо приблизился со спины к сидевшему на стуле Леклерку и положил ему руки на плечи:

– И тебя немцы направили к нам… Филипп?

Парень от неожиданности дёрнулся, а Армад наклонился к самому уху парня и почти шёпотом ещё раз обратился к нему по имени: