– Ну тогда и мне расскажите, – заинтересованно продолжила жена приятеля и присела на свободный стул.
– Да что тут рассказывать! Я ляпнул про выборы, а Илья прицепился как репей. Пришлось почти всю политическую подноготную современной России на муниципальном уровне излагать.
– Фи! Я-то думала, что-то интересное, – сморщила носик Лена. – А тебе это зачем, тоже решил в депутаты податься? – после секундной паузы спросила она меня.
– Да ты что, мне театра хватает! – усмехнулся я.
– А зря, – серьезно произнесла Ленка, – у тебя бы получилось. Да и по закону совмещать искусство с депутатством можно.
– Действительно, можно, – поддержал жену Павел. – Ты вообще ничего не теряешь. Работа у тебя честная. Да и фамилия звучная, для депутата подходящая. Мозговой – мозг нашего округа! – пафосно изрек друг. – Чем не лозунг для кандидата в депутаты? Мог бы и попробовать.
– Да не хочу я ни затычкой сидеть, ни деньги воровать! – попытался отшутиться я.
– Про затычки не поняла. Это, наверное, что-то мужское, – усмехнулась Лена. – А воровать ты не будешь. Пашечка же у меня не ворует.
Лена игриво погладила Павла по голове.
– Лена, ты давай иди переодевайся уже, – засмущавшись, перевел разговор в другое русло Павел.
– Ладно, пойду, – ответила она, вставая. – Кофе мне закажи, скромняга.
– Закажу, – пообещал жене Павел. – Еще по пиву? – уже обращаясь ко мне, предложил он.
– Давай, – согласно кивнул я. И снова перевел разговор на свербившую в пятой точке тему. – А ты, значит, из нормальных будешь? – подколол я его, зная, что друг не обидится.
– Стараюсь по мере сил, – ответил Павел серьезно.
– А какие еще бывают депутаты? – не унимался я.
– Разные бывают, – задумавшись, продолжил он. – Есть голодные – те, которые свое место у кормушки отжать хотят. А есть и идейные, и оппозиционеры разные. Но таких совсем мало. Кто их пустит?
– Но ведь ты говоришь, что есть. Значит, пускают? – напирал я.
Павел молча достал из сумки смартфон и, после недолгого поиска, протянул мне.
– Вот смотри: в нашем городе тысяча пятьсот муниципальных депутатов. Видишь таблицу?
На экране действительно светились столбики непонятных мне цифр. Павел указал пальцем на нужную графу и продолжил:
– Точнее, одна тысяча пятьсот пятьдесят. Теперь видишь этот столбик? Это разделение по партиям. Первый – Единовластная Россия. Сколько у них сейчас мест?
– Тысяча двести семьдесят семь, – глядя на экран и все еще не понимая, куда клонит Павел, ответил я.
– Ну вот тебе и ответ, – заключил Павел, выключая смартфон. – Остальные триста тоже, конечно, нужны. На выборах там пошуметь, поскандалить иногда – не коммунизм же в стране все-таки. Но решать им никто ничего не даст. А будут «вонять», просто массой задавят. Так что, «голосуй не голосуй, все равно получишь…» сам знаешь что, – шутливо резюмировал собеседник.
– А ты-то от чьих будешь? – заинтригованный этим новым для себя миром, уточнил я.
– Я как самовыдвиженец пойду, – ответил Пашка, доливая остатки пива в стакан. – Так-то, конечно, я – педрос, иначе государственным служащим нельзя. Но сейчас от них идти не получится, клан у меня неправильный.
– Паша, а педросы – это кто?
– А, ну ты-то не в теме, – улыбнулся Павел. – Аббревиатура у них такая в Питере: Петербургское региональное отделение партии «Единовластная Россия». Язык сломать можно, а так – педросы.
После выпитого с Павлом пива играть мне расхотелось, и я с радостью уступил место на дорожке вернувшейся из раздевалки Лене.
Молча наблюдая за разминкой друзей, я сидел и обдумывал новую для себя информацию. О политике раньше я никогда даже и не мыслил. Но теперь, поняв, что дело это вполне реальное, я неожиданно поймал себя на том, что немного завидую Павлу.
Официантка принесла заказ: две бутылки и кофе для Лены. Я разлил по стаканам пиво и, дождавшись, когда друзья начнут новую партию, отправился в клубный туалет.
Первое, что я увидел, распахнув дверь с надписью «WC», – глава семейства из компании с соседней дорожки. Мужчина стоял у раковины. Заметив меня, он вдруг задергался, как воришка, пойманный на месте преступления, резко повернулся спиной к выходу и судорожно попытался запихнуть какой-то предмет в карман пиджака.
С невозмутимой физиономией, подразумевающей, что мне нет никакого дела до происходящего, я попробовал его обойти. И в отражении зеркала, к которому мужчина так опрометчиво повернулся, заметил то, что он пытался от меня скрыть: маленькая плоская бутылочка коньяка упорно не хотела закрываться.
Делая вид, что ничего не происходит, несчастный никак не мог завинтить крышку и одновременно засунуть упрямую бутылку во внутренний карман. Наконец, совсем отчаявшись, мужик решился запихнуть ее прямо так.
– Ничего, ничего, не переживайте, здесь все так делают, – решив прекратить мучения страдальца, сказал я самым миролюбивым тоном, на какой был способен.
До мужчины не сразу дошел смысл сказанного. Он испуганно посмотрел в мою сторону, потом на свое отражение, улыбнулся и вдруг извиняющимся голосом начал оправдываться:
– Вы не подумайте, я не хотел. Но там жена, дочь с женихом. Разволновался, решил им не мешать…
– Понимаю, – ответил я, – бывает…
И только собрался пройти в кабинку, как мужчина достал бутылку и протянул мне.
– Угощайтесь! – с радостным возбуждением предложил он.
Пить в туалете дешевый коньяк мне не хотелось. Но, взглянув на открытую, полную счастья улыбку собеседника, я понял, что выпить нужно, хотя бы из солидарности.
Сделав небольшой глоток и поблагодарив мужика, я напомнил, что бутылку, перед тем как спрятать в карман, лучше закрыть. На том и распрощались. Отец семейства вышел, а я все стоял и смотрел на закрывшуюся за ним дверь.
Мне было жалко мужика. Я совершенно ничего не знал о нем. Но, понаблюдав за тем, как общаются наши соседи, предположил, что жена и дочь давно списали слабовольного Витю со всех счетов и держали дома, скорее, по привычке, для полного семейного комплекта.
– Точно играть не будешь? – спросила Лена, присаживаясь за стол после очередной партии.
– Да нет, спасибо, мне и так хорошо, – ответил я.
Выпитое пиво разморило. Двигаться было лень. Я сидел и просто наблюдал за игрой друзей.
– Что-то меня повело, – виновато произнес Павел, плюхаясь на соседний стул.
– Да уж, спортсмены из вас что надо, – сыронизировала Лена. – По два литра умяли за милую душу. Какая уж тут игра…
Внезапно раздавшийся за моей спиной громкий визг, сопровождавший звон бьющейся посуды, прервал Ленкину нотацию.
Я подскочил от неожиданности и, резко развернувшись, больно ударился ногой об валяющийся на полу шар.
Побледневший отец семейства неподвижно замер у начала дорожки.
