Метка магии

Глава 7

Матильда закрыла одно приложение и открыла другое, сделав перекрестные ссылки на сообщения Оливера, чтобы проверить его историю о частной школе и перейти к профилям различных девушек, которые могут быть бывшими или даже нынешними подружками. Когда Матильда дружила с Эшли, одним из любимых развлечений Эшли было изучение профилей парней, чтобы отслеживать их передвижения и видеть, с кем они тусуются. Матильда всегда закатывала глаза и качала головой, когда Эшли смотрела на свой телефон, листая и листая ленту, пока не находила что-то, на чем можно было зациклиться. Теперь Матильда делала то же самое.

Когда Матильда прокручивала ленту новостей, ее внимание привлекла заметка, которой кто-то поделился. Она села и прочитала заголовок: «Новые смерти добавляют загадки к убийству животных».

Матильда затаила дыхание, просматривая статью: на этот раз это были лошади. Волосы встали дыбом у нее на руках, когда она прочитала отчет, и она плотнее закуталась в одеяло. У полиции не было никаких зацепок, но ей данный факт показался подозрительным. На телах не было ни имен, ни слов.

«Кто, черт возьми, мог это сделать?» – подумала она, потягиваясь и спуская ноги с кровати. Что-то шевельнулось в поле ее зрения, и Матильда обернулась, вздохнув, когда увидела Нанну Мэй, работающую снаружи с парой ржавых садовых ножниц.

– Что ты делаешь, Нанна Мэй? Здесь холодно. Иди внутрь, – сказала Матильда, высовывая голову из двери, – я могу сама это сделать.

Старушка продолжала срезать скрученные ветви живой изгороди из ежевики, которая росла за окнами Матильды. Девушка надела туфли и вышла на улицу, где Нанна Мэй стояла на коленях и выдергивала корни куста. Матильда положила руку ей на плечо, и Нанна Мэй посмотрела на нее снизу вверх.

– Я говорю, что сама сделаю это. Думала, вы, старики, обычно слишком напуганы, чтобы выходить на улицу в холодную погоду? – Матильда взяла ножницы и прислонила их к скамейке. – Зайди, пока я закончу собираться, и я сделаю это завтра. В любом случае что это вообще такое? Я никогда не замечала этого раньше.

Бабушка выпрямилась (настолько прямо, насколько могла выпрямиться усталая старуха) и пристально посмотрела на Матильду. Она облизнула губы и прошептала так тихо, что, если бы в этот момент не стих ветер, Матильда не услышала бы ее слов.

– Злая Тилли.

– Ты не войдешь, если будешь так меня называть, Нанна Мэй.

– Злая Тилли.

Матильда покачала головой, затем взяла бабушку под локоть и мягко повела ее в оранжерею.

– Ты не разговаривала три года, а теперь решила, что это твоя новая коронная фраза?

Матильда усадила бабушку на кровать и поставила обогреватель к ее ногам. Она взяла руки Нанны Мэй в свои и попыталась втереть в них немного тепла, точно так же, как Нанна Мэй делала с замерзшими руками Матильды после того, как она бегала по саду в прохладные осенние выходные. Нанна Мэй убрала одну руку и провела скрюченным пальцем по щеке Матильды. Ее ногти были покрыты коркой земли от ухода за травами.

Матильда отпрянула от ее прикосновения, чувство вины разлилось у нее в животе.

– Она это заслужила. Я думала, что она моя подруга, но… ты не поймешь.

Появился Виктор с Джинном на макушке и положил подбородок на колено Нанны Мэй. Матильда погладила его, когда ее бабушка позволила Джинни запрыгнуть ей на палец, а затем на плечо.

– И я уже объяснила тебе, что эти мертвые коровы не имеют ко мне никакого отношения. Или эти лошади. И кошки. Я бы никогда не смог…

Колени Матильды подогнулись, и она повалилась набок. Черные тени появились у нее перед глазами. Бабушка подхватила ее быстрее, чем можно было ожидать от пожилой женщины. И когда она положила голову Матильды себе на колени, девушка смогла разглядеть маленький белый мешочек, который Нанна Мэй вытащила из рукава. Он звякнул, когда она разбила его о деревянные половицы, а затем помахала им перед носом Матильды.

Черный дым исчез из поля зрения Матильды, и она, моргнув, посмотрела на старушку.

– Я чуть не потеряла сознание, не так ли? – Нанна Мэй кивнула, убирая волосы Матильды с лица, – что со мной происходит, бабушка?

Глаза Нанны Мэй бегали по лицу Матильды, как будто она искала, что бы почитать, затем она посмотрела в темноту, стучащую в окно, желая войти и поиграть. Матильда сглотнула, выражение страха в глазах бабушки заставило ее тело покрыться мурашками, пока Нанна Мэй не заставила ее замолчать и не запустила пальцы в волосы Матильды.

– Хорошо, но не испачкай мои волосы, – Матильда поднялась и помогла бабушке вернуться на кушетку, затем, скрестив ноги, устроилась рядом с ней. Она уставилась в окно. Обычное спокойствие, которое она чувствовала в обществе бабушки, осталось далеко позади. Шепот страха, будто что-то нависло над ней, готовое в любой момент окутать ее тьмой, и тайна убийств животных были слишком сильны даже для нежных рук Нанны Мэй, чтобы противостоять им.

Глава 8

Тринадцать дней до Хэллоуина

Матильда была готова к вечеринке уже несколько часов, когда разрешила себе покинуть оранжерею и направиться ко входу коттеджа Ферли. Ее желудок бурлил от неустойчивой смеси нервного возбуждения, поэтому она сделала долгие успокаивающие вдохи, шагая по гравийной дорожке.

Как всегда, ночь помогла ей успокоиться. Матильда заглянула в лес и теперь черпала силы в тайнах и тенях своих предков. Между деревьями показалась фигура, и девушка остановилась, вглядываясь в темноту.

– Кто здесь? – позвала она.

Раздался резкий вдох, и волосы Лотти рассыпались ореолом, когда она оглянулась. Матильда нахмурилась, когда ее мама попыталась спрятать то, что было у нее в руках: какая-то серебряная ручка мелькнула в лунном свете. Прежде чем Матильда смогла понять, что это было, оно исчезло в складках пальто Лотти. Матильда открыла рот, чтобы спросить, что та делает, но Лотти развернулась и исчезла между деревьев.

– Хорошо, мама. Странно, даже для тебя, – сказала Матильда, продолжая спускаться по тропинке, отложив спор на будущее.

При виде Оливера, шагающего по посыпанной гравием подъездной дорожке, замерзшие пальцы Матильды загудели от жара. Ветер кружил вокруг нее, предвкушая предстоящую ночь, и она продолжала заправлять волосы за уши в тщетной попытке контролировать их.

Оливер протяжно присвистнул, его глаза внимательно изучали каждый кирпич и трещину в коттедже Ферли.

– Хороший дом, – похвалил он.

– Спасибо, – поблагодарила его Матильда, оглядываясь через плечо, – он принадлежит нашей семье на протяжении многих поколений. Это место, где жила Айви.

– Айви из колдовского колодца? Та самая?

Матильда кивнула:

– С тех пор его перестроили, но она жила именно тут.

– Ух ты, – удивился Оливер, поднимая брови.

– Это твоя машина? – перевела тему Матильда, закусив губу и кивнув на крошечную машину перед домом.

Оливер оторвал взгляд от своих ног и улыбнулся:

– Так и есть.

– Ты вообще помещаешься внутри?

– Это похоже на очень крепкие объятия, – сказал Оливер, скрестив руки на груди, когда подошел к Матильде, – моя другая машина была лучше, но нам пришлось ее продать. Но все равно колеса. Я не знал, можно ли парковаться на подъездной дорожке?

– У нас это разрешено, – ответила Матильда, быстро шагая к машине и удаляясь от непрозрачной занавески, которая дрогнула в окнах спальни Нанны Мэй.

– Подожди, подожди, – поспешил Оливер, в то время как Матильда потянулась к ручке пассажирской двери, – я помогу.

– Спасибо, – произнесла Матильда, улыбаясь, когда скользнула на сиденье и посмотрела на Оливера, прежде чем он закрыл дверь, – но я уверена, что смогла бы справиться с этим сама.

– Эй, я вообще-то профеминист! Но я бы умер от стыда, если бы дверь отвалилась еще до того, как началось наше свидание.

Матильда улыбнулась. Они еще даже не выехали на вечеринку, а девушка уже наслаждалась обществом Оливера.

Парень обошел машину и со скрипом открыл дверцу, затем сумел проскользнуть на водительское сиденье.

– Готова? – спросил он.

– Готова, – подтвердила Матильда, стараясь не рассмеяться, когда Оливер забрался внутрь, как большой дружелюбный гигант, пытающийся уместиться в смарт. – Как долго ты за рулем?

– Уже год, – ответил Оливер, проверяя зеркала, а затем отстраняясь, – жаль, что я не научился магии до этого – не стал бы ждать, пока мне исполнится шестнадцать, или переживать из-за экзаменов в автошколе.

«Почему я об этом не подумала, – пронеслось в мыслях Матильды. – О, я знаю, потому что не похоже, чтобы мне было куда ездить».

– Что бы тебе понадобилось для подобного заклинания? Эм, как вы это называете… заколдованные права? Полицейский бы посмотрел на карточку и увидел фальшивую дату рождения?

– Или сработало бы заклинание контроля, – продолжила Матильда, глядя в темноту ночи. Она взглянула на Оливера, который улыбался ей, – что?

– Это круто, да? Говорить о заклинаниях, колдовстве и прочем.

– Да, очень круто, – сказала Матильда, прикусив губу, чтобы улыбка не разорвала ее щеки, – хотя единственные разговоры, которые я когда-либо вела с мамой, были о магии.

– Но это, должно быть, хорошо? Учишься у своей мамы?

Матильда кивнула.

– И моей бабушки. Было бы неплохо поговорить о чем-нибудь другом, хотя не то чтобы моя бабушка на самом деле много говорит.

– Она не разговаривает?

– Опять эти вопросы.

– Прости, скажи мне заткнуться.

– Я просто шучу. Она по-настоящему не разговаривала с тех пор, как мой папа «ушел», – Матильда ненавидела себя за то, что заключила это слово в кавычки. Но она просто не знала другого способа объяснить случившееся.

– Значит, он не ушел? – спросил Оливер.

– По словам моей мамы, он ушел. Он бросил нас. Это ее версия событий, и она придерживается ее

– Но ты думаешь иначе.

– Он бы этого не сделал. Мама заставила его уйти, я знаю, что она это сделала, – сказала Матильда, глядя на свои руки.

– Ты не обязана говорить мне это, если не хочешь.

Матильда оперлась локтем на дверь и посмотрела на Оливера: его брови постоянно хмурились, когда он сосредотачивался на тихих дорогах. Она сделала вдох, затем выдохнула вместе со всеми мыслями, которые застряли у нее в горле с того дня, как исчез ее отец.

– Тебе повезло, что ты не принадлежишь древнему роду и не вырос в доме, где все пропитано магией. Мой папа был таким же, как ты, и делал все, что мог, чтобы научиться этому ремеслу, чтобы попытаться угодить моей маме. Но он никогда не был достаточно хорош, и она отталкивала его все дальше и дальше, пока он не оказался слишком далеко. Много ли ты знаешь о разнице между происхождением и знанием?

Оливер покачал головой:

– Я даже не знал, что есть какая-то разница, пока ты мне не сказала.

– Хорошо… Просто существует много вещей, которые обученная ведьма может делать наравне с потомственной. Но есть заклинания, которыми ей никогда не овладеть.

– Например? – спросил Оливер, взглянув на Матильду.

– Ну, в родословных всегда есть фамильяр, – Оливер нахмурился, глядя на Матильду, и девушка пожала плечами, – это традиция. Кроме того, у нас иногда есть дар сверх нашей «обычной» магии, такой как телепатия или ясновидение.

– Правда? – брови Оливера от удивления поползли вверх.

– По-моему, этот вопрос все еще обсуждается. Моя бабушка убеждена, что она может видеть будущее, но я замечала, что она лишь угадывает погоду.

– Она, вероятно, тайно использует приложение «Ведьмовская погода», – пошутил Оливер с улыбкой, – что еще?

– Хм, у тебя нет предков, которые могли бы направлять тебя, поэтому иногда твоя магия может быть непредсказуемой.

– Согласен, – сказал Оливер, – у меня есть сгоревшая пара новых кроссовок «Найк» в доказательство этого.

Матильда улыбнулась:

– У потомственных ведьм всегда есть гримуар, который передается из поколения в поколение.

– Гримуар?

– Семейная книга, книга теней, как угодно. Она впитывает сущность каждой ведьмы, которая делает в ней записи, сохраняя силу родословной для следующего поколения. Обученным ведьмам не разрешается даже прикасаться к нашим гримуарам: сила в них настолько священна. Черт, сколько лекций я читала об этой книге. Отказаться от своего гримуара – это величайшая измена, которую может совершить ведьма из рода: те, кто был до вас, накажут за презрение, лишив вас и вашу семью магии. Брось свой гримуар, брось свою магию, – произнесла Матильда, подражая ворчливому голосу матери, – магия родства всегда будет более мощной из-за поколений, которые ее создали. У ведьм, которые сами познают магию, нет нашей истории; они не живут, не едят, не спят и не дышат магией.

– Ты говоришь так, как будто это работа на полный рабочий день.

– Так и есть. Иногда. – Матильда выглянула в окно.

– Твой папа стал изучать магию из-за твоей мамы? – спросил Оливер.

– Он сказал мне, что одна из причин, по которой он влюбился в нее, заключалась в том, что она являлась ведьмой, и он был в восторге от того, что магия оказалась реальной. В детстве ему было довольно одиноко, поэтому он погрузился в магию, такую как магия фокусника, карточные фокусы, монеты из ушей и тому подобное. Поскольку он никогда не мог быть таким могущественным, как моя мама, я думаю, он чувствовал, что должен компенсировать это всеми этими маленькими трюками в рукаве. Он научил меня нескольким вещам, – вспоминала Матильда, улыбаясь Оливеру. – Они очень полезны, когда мне нужно кого-то отвлечь, чтобы я могла стащить что-то личное для заклинания. В любом случае, когда он встретил мою маму, он оказался поражен миром, который она открыла ему, но никак не мог идти в ногу, и он никогда не чувствовал, что достаточно хорош для нее или ее ковена. Ему приходилось все время работать, потому что она проводила все свое время на встречах с другими ведьмами вместо того, чтобы самой устраиваться на работу.

Мысли Матильды вернулись к тому дню, когда отец уехал, к тому мгновению, когда он последний раз водил ее на урок верховой езды.

– Я все время слышала, как они спорили о ее ковене, а потом, когда я видела его в последний раз, он заставил меня пообещать никогда ни к одному из них не присоединяться, – Матильда вздохнула. Оливер посмотрел на нее, его лицо было серьезным, – итак, теперь, когда приближается мой семнадцатый день рождения, мама настаивает на том, чтобы я присоединилась к ним.

– И это последнее, что ты хочешь сделать.

– Вот именно.

– Когда у тебя день рождения?

– На следующей неделе, – сказала Матильда.

– Ну, с днем рождения на следующей неделе, – улыбнулся Оливер.

– Спасибо, – ответила Матильда, покраснев.

– Ты все еще часто видишься со своим отцом?

Матильда покачала головой:

– Не совсем. Мы общаемся по телефону и переписываемся, но ему трудно прийти, и я сомневаюсь, что он хочет рисковать. Хотя он приедет навестить меня в следующие выходные.

Оливер взглянул на нее и улыбнулся.

– Но хватит о моих родителях. Расскажи мне о своих маме, папе и сестре.

– На самом деле рассказывать особо нечего, во всяком случае, по сравнению с историей вашей семьи, – заметил Оливер.

– Чем они занимаются?

– Они владели компанией по продаже тренажерного оборудования, но продали ее, потому что это отнимало у них слишком много времени. Сейчас папа работает в спортивном центре, мама вообще не работает, и, как я уже сказал, сестра – заноза в моей заднице. – Оливер взглянул на Матильду: – Интересно, что бы они сказали, если бы узнали, что я разъезжаю с ведьмой на своей машине.

Матильда улыбнулась, ее плечи расслабились, когда они заключили молчаливое соглашение больше не говорить о родителях.

– Технически тут две ведьмы.

Оливер улыбнулся ей, затем указал вперед, сбавляя скорость.

– Дом Шона там, наверху, но я припаркуюсь здесь, иначе буду назначен водителем для всех сегодня вечером. – Он выключил двигатель и посмотрел на Матильду: – Готова?

– Готова, – ответила Матильда, мельком взглянув на себя в зеркало автомобиля и задаваясь вопросом: кто же, черт возьми, этот очень счастливый человек в отражении.

Глава 9

Они следовали за грохотом музыки и пугающим хохотом, пока не оказались перед викторианским особняком, увешанным скелетами, с кучами разбитых тыкв на пороге. Родители Шона, очевидно, были поклонниками легенды об Айви. Кто-то потратил много времени на создание ее скульптуры в натуральную величину. У нее даже была метла и длинный зеленый плащ, а фигурку девушки обвивал плющ, тянувшийся по стенам особняка.

За каждым окном было какое-то движение, и уже несколько ребят валялись на лужайке перед домом. Оливер засунул руки в карманы, улыбнулся Матильде и направился по дорожке к открытой входной двери. Девушка сглотнула, наблюдая, как он приближается к дому, ее ноги приросли к земле. Оливер поднял глаза и обернулся.

– Ты идешь со мной? – спросил он, раскрывая объятия и кивая в сторону дома: – Все хорошие порции шотов разберут.

Матильда уставилась на дом: от запаха дыма и спиртного у нее скрутило живот, а звуки музыки давили на барабанные перепонки. Она скрестила руки на груди и покачала головой, когда Оливер подошел к ней.

– Я пошутил насчет шотов. Буквально понятия не имею, из-за чего весь этот шум, – Оливер наклонил голову и нахмурился. – Что происходит? Разве ты не хочешь войти?

Матильда покачала головой:

– Я…

Плечи Оливера опустились.

– Я знал, что пригласить тебя на вечеринку было глупой идеей. Ты хочешь пойти куда-нибудь еще?

Матильда прикусила губу, желая, чтобы появилась возможность волшебным образом раствориться в воздухе.

– Я никогда раньше не была на вечеринке, понятно? – выпалила она, сожалея о словах, как только они сорвались с ее губ. – Я ведьма с причудами природы, которая может заводить друзей, только если она обманом заставит людей выпить зелье или зажжет для них свечу в полнолуние. Но я никогда не оставалась друзьями достаточно долго, чтобы получить приглашение на вечеринку. Давай, ты можешь смеяться надо мной, я знаю, что ты этого хочешь.

– Серьезно? – удивился Оливер. Матильда повернулась к машине, но Оливер схватил ее за локоть и мягко развернул. Он оглянулся через плечо, затем снова повернулся к ней, – нам не обязательно входить внутрь. Возможно, там даже нет ничего хорошего. – Они оба посмотрели на дом, когда из окон донеслось долгое «у-у-у», – но если мы войдем, я не оставлю тебя. Так что тебе не нужно бояться.

– Я не боюсь.

– Я знаю, я имею в виду… я не знаю, – сказал Оливер и вздохнул, убирая волосы со лба. – Матильда, просто скажи мне, что ответить, чтобы это не закончилось прямо здесь, на тротуаре.

– Не закончилось что? – спросила Матильда.