Перед пешеходным переходом я пошёл на компромисс со своей застенчивостью – взял Настю за руку. Она вздрогнула и грустно мне улыбнулась. Очень грустно. Что за тайну хранили эти фиолетовые глаза?..
В доме отключили электричество. Подъездная дверь открылась без ключа, лифт не работал. Миша поворчал, что придётся карабкаться на третий этаж.
– Я всегда пешком хожу, – заметил я. – Наполняю сердце верой в то, что занимаюсь спортом. И, знаешь, кажется, добился серьёзных результатов…
Тут я вспомнил утренний зависон перед зеркалом.
– Ха-ха, смешно, оборжаться, – буркнул Миша. – Петросян, ***.
Что я вообще делаю? Веду в гости незнакомых людей. Одна – иностранка, другой – незнакомый парень, которому я, кажется, очень не нравлюсь. Ужас. Трещит по швам мой интровертный рай.
В прихожей я разулся. Настя тут же сбросила свои туфельки. Миша топтался на пороге. Я прошёл в свою комнату, Настя не отставала ни на шаг. Когда мы с ней оказались наедине в моей спальне, меня бросило в жар. Настя смотрела на меня, не мигая. Я, девушка, спальня, наедине…
– Так… Погоди, сейчас, – пробормотал я и опустился на корточки перед столом.
– Так, – согласилась Настя.
Я выдвинул сундук. Настя тут же села рядом, откинула крышку и задумалась. Потом решительно выбрала десяток золотых монет и вопросительно посмотрела на меня. Я пожал плечами. Не знал, что и думать. Она про этот сундук явно понимала куда больше, чем я. Может, это вообще её сундук?
– Ты, случайно, не зубная фея? – ляпнул я.
Что-то прочитав в моих глазах, Настя полувопросительно ответила:
– Да?..
Тут уже я чуть не заплакал. Причина была проста: я вдруг понял, что выглядел точно так же, пытаясь иногда вступать в разговор с представительницами противоположного пола. Как иностранец, наугад произносящий слова непонятного языка, то и дело замирающий в надежде, что одно из этих слов окажется ключиком, открывающим волшебную дверцу.
Увидев золото, Миша икнул:
– Это чё?
Настя потёрла большим пальцем об указательный.
– Да это-то я понял. Но… слушай, я, конечно, не ювелир, но мне кажется, за эти деньги ты могла бы себе ещё парик Сейлормун купить и «Жигули» шестёрку в хорошем состоянии.
– У? – озадачилась Настя и вопросительно показала пальцами что-то маленькое.
– Не, тут скорее – во! – Миша широко развёл руки.
– Да, – кивнула Настя. – Так. Миша.
И настойчиво сунула ему монеты.
– Это вообще нормально? – посмотрел тот на меня, сунув монеты в карман ветровки.
– Не знаю. Я сегодня уже стараюсь не вспоминать этого слова.
Миша перевёл взгляд на Настю.
– И чего? Всё? Счастье? Остаёшься тут? Тут? – Он указал пальцем вниз, потом обвёл руками прихожую.
– Тут, – кивнула Настя. – Да. Так.
Что значит, «тут»? Как это «остаёшься»?.. Господи… «Мама, она шла за мной всю дорогу от самой школы и смотрела грустными глазами. Можно мы её оставим? У нас, вон, и „ничья комната“ есть». Полный бред. Завязка аниме для самых невзыскательных.
Мише явно не хотелось оставлять Настю. Даванув на меня мрачного косяка, он скинул рюкзак и присел возле него на корточки. Достал тетрадку, вырвал лист, записал номер телефона и вручил лист Насте.
– На всякий случай, – пояснил он.
Она смотрела с недоумением. Миша достал «айфон», показал на него, на бумажку, на себя.
– Миша, – пояснил он и прислонил телефон к уху.
Настя кивнула, но вид у неё всё равно был озадаченный. Она посмотрела на меня. Я, смекнув, в чем суть её вопросительного взгляда, достал из кармана свой смарт. Настя, удовлетворившись, кивнула.
– «Леново»? – фыркнул Миша. – Ничё так, если денег нет. Звонит хоть?
– Тебе ещё денег дать? – не сдержался я.
– Ладно, забей, ничего личного. Рожа мне твоя не нравится просто.
– Да я сам не в восторге…
– Ну, я, в общем, пойду, наверное…
На прощание Настя его обняла и даже чмокнула в щёку. А когда я запер за Мишей дверь, мы с ней оказались одни. Внезапно – совсем одни.
Несколько секунд Настя стояла и смотрела на меня. Потом, прямо посреди прихожей, рядом с обувью, опустилась на пол, скрестила ноги и о чём-то глубоко задумалась. Задумался и я, глядя на её ноги, сверх приличного выглядывающие из-под короткой юбки. Отчего-то плюсом к смущению и естественному в такой ситуации любопытству шло чувство дежавю. Будто я уже стоял так и смотрел на неё.
– Я что-то забыл этой ночью, – сказал я и сел напротив. – Что-то, кажется, очень важное…
Она молчала. Закрыла глаза, будто не хотела меня видеть.
– Наверное, я забыл тебя? Ты была там? Красное небо, рыцари в доспехах. Дракон… Что это было?
Молчание. Она ровно и глубоко дышала.
– Кто ты?
И что мне с тобой делать, вот вопрос…
– И кто я?..
Увидев, как из-под опущенного века выкатилась слезинка, я перестал задавать вопросы, на которые эта загадочная девушка не могла ответить.
– Дерьмо… – прошептал я, сам не заметив, как меня буквально пронизало злостью, настоящей яростью, подобной которой я никогда прежде не испытывал. – Убью того, кто это сделал! Самое подлое, что можно сотворить с человеком – забрать его память!
Я врезал кулаком в пол, и квадратик паркета треснул. В руку заползла боль, я внимал ей с каким-то мрачным удовлетворением. А когда поднял взгляд, обнаружил, что Настя смотрит на меня и улыбается сквозь слёзы.
