Почему-то у неё не получалось выговорить такое простое слово, как «душ». Хотя, что значит, «простое»? Для меня простое?
– Это приглашение? – поинтересовался я.
Натсэ потянула меня за руку. Это уже точно было приглашение.
***
…Мы стояли, тяжело дыша, под струями горячей воды и смотрели друг на друга. Идти искать часы мне не требовалось, и так было понятно, что в школу я окончательно и бесповоротно опоздал. А ещё было понятно, что не вся вода, льющаяся по лицу Натсэ, имеет водопроводное происхождение. Я закрыл краны и, как только шум воды стих, понял, что был прав. Натсэ плакала.
– В чём дело? Что случилось? – Я прижал её к себе и впервые ощутил некое сопротивление. Слабое, полубессознательное, но, тем не менее… Она от меня отгораживалась.
И я ощутил неприятный укол чувства вины. Больше ведь я ничего не вспомнил, только её имя. А там, в прошлом осталось гораздо больше.
– Прости, – шепнул я. – Я очень хочу вспомнить, но не знаю, как…
И тут погас свет. Сделалось темно.
– Как, – грустно вздохнула Натсэ.
– Вот именно: как. Я чувствую, что это – по-настоящему важно… И что школа в этом вообще ни разу не поможет.
Я отодвинул водонепроницаемую шторку, наугад потянулся за полотенцем в полумраке. Схватил, набросил Натсэ на голову. Она позволила мне её вытереть насухо, потом помогла вытереться мне.
– Идёт? – спросила она.
– Нет, никуда не пойдём. Пока, – сказал я. – Попробуем вспомнить.
Мы вернулись в мою комнату. Натсэ надела юбку и блузку, а я… Я открыл шкаф. «Ты, ты, ты», – говорила она вчера, бросаясь в меня одеждой. Что ж, если это – я, то настало время встретиться с собой лицом к лицу.
Я надел незнакомую рубаху, штаны, натянул кожаные сапоги, набросил плащ. Слева на подкладке обнаружил небольшой узор, вышитый белыми нитками. Поймав мой взгляд, Натсэ указала на узор пальцем и что-то сказала. Кажется, это слово я от неё уже слышал.
– А-вел-ла? – повторил я. – Это имя?
Натсэ кивнула, потом задумчиво посмотрела на мою правую руку и залезла в шкаф. Пока она там что-то искала, я достал из-под кровати меч. Руки сами прикрепили ножны к ремню, игнорируя молчащую память.
– Да! – воскликнула Натсэ, выбираясь из шкафа. – Ты.
Она держала на ладони золотое кольцо.
– Это…
– Да, – подтвердила Натсэ.
Схватила меня за правую руку и надела кольцо на безымянный палец:
– Авелла.
– Я что, женат? – Я, не веря глазам, смотрел на золотой ободок. – На Авелле?
Уверенный кивок в ответ.
– Но… Но что тогда мы с тобой делали тут всю ночь? И всё утро… – Я показал на смятую постель.
По выражению лица Натсэ мне показалось, что она вопрос поняла, но ответить на него будет ой как непросто.
Я – женат. Я! Это значит, что у меня есть жена. Семья. Ответственность. Как такое могло случиться? Эй, Боже, ты что там, уснул?!
Нет, ладно, я готов поверить, что нашлась какая-то одна на всю вселенную несчастная дурочка, которая с какого-то перепугу меня полюбила. Но если я правильно понимаю Натсэ, то таких дурочек как минимум две, и как минимум одна из них – сногсшибательная красотка. А это уже чистый бред. Может, меня разыгрывают? Хотя, если учесть всё произошедшее вот в этой постели и в ду?ше, то розыгрыш явно зашёл крайне далеко, и Натсэ, похоже, забыла, где надо было остановиться.
В прихожей я вновь замер перед зеркалом. Пока шёл, думал, что буду выглядеть нелепо, однако… Странное такое чувство, будто к моему лицу, к моей фигуре подходила вот именно эта одежда и никакая другая. Я как будто смотрел на собранный пазл и упивался удовлетворённым перфекционизмом. А когда рядом встала Натсэ в своём облачении, перфекционизмометр зашкалил, и его стрелка стремительным домкратом умчалась в небеса.
– Блин, – сказал я. – Где нажать «принять»? Я готов!
Ответить Натсэ не успела. У меня за спиной вдруг раздался другой голос, тоже принадлежащий какой-то девчонке…
***
– Вы все думаете, что это нормально. Вы привыкли. Вы лезете в кладовые природы, как в свой холодильник в три часа ночи, просто потому, что вам так захотелось. Но если холодильник в три часа ночи делает хуже только вам, то истощённая природа убивает всех. Вас, ваших детей, внуков. Вы не сможете украсть побольше и сбежать в другую страну, потому что другой страны не существует! Мы все живём на одном земном шаре. И вы, и я, и богачи, распивающие дорогие вина в шикарных лимузинах по дороге в свои роскошные дворцы, и умирающие от туберкулёза голодные дети. Нам некуда деться друг от друга!
Включился телевизор. Просто – телевизор в общей комнате. Я заставил себя убрать меч в ножны. Натсэ с этим не торопилась. Она на цыпочках приблизилась к телевизору, всматриваясь в грубоватое лицо неизвестной девчонки, которая продолжала гневно выкрикивать в невидимые лица обвинения:
– Я могла бы назвать вас силами зла, но у меня хватает ума, чтобы понять: это не так. Вы просто глупые. Потому что умный человек не будет рубить сук, на котором сидит. Вы живёте в надежде на то, что «как-нибудь пронесёт», что природа сама найдёт какой-нибудь выход. Вы услышали про червей, которые питаются пластиком, и пляшете на радостях, как дикари, которые долго били в бубен, и вдруг пошёл дождь. Надеетесь, что однажды природа решит и все остальные наши проблемы. Сама. Так, чтобы нам не пришлось. Так вот: она не решит. И сегодня, своим бездействием, вы… Вы нас подводите. Но молодежь начинает понимать, что вы ее предаете. На вас смотрят все будущие поколения. И если вы осознанно нас предадите, вот что я вам скажу: мы вас никогда не простим. Мы не позволим вам безнаказанно так поступить. Здесь и сейчас мы подводим черту. Мир пробуждается. И перемены грядут, нравится вам это, или нет.
Кончиком меча Натсэ легонько постучала по экрану и только после этого расслабилась. Уселась перед телеком, с любопытством глядя на непонятную девчонку.
– Блин, да что такое с электричеством творится! – Я взял с дивана пульт, переключил канал. Натсэ вздрогнула, когда одна картинка резко сменилась другой. Вздрогнул и я, потому что экран показал огонь.
Что-то, напоминающее киношный ад: просто огонь, и ничего больше. А потом посреди экрана появилась ещё одна девчонка. Этой было лет двенадцать, и в её лице мне чудилось что-то смутно знакомое. Пожалуй… Да! Мгновение я видел её лицо во вчерашней огненной вспышке на кухне.
– Дима, – сказала она, глядя мне в глаза. – Я не могу дольше. Пожалуйста, выслушай меня сейчас, моё время на исходе.
***
Я буквально упал рядом с Натсэ. Мы, как подростки в прошлом веке, раскрыв рты таращились в телевизор, будто ждали от него невероятных откровений. Что ж… Наверное, вправду ждали. Лично со мной телевизор заговорил впервые в жизни. С Натсэ тоже, учитывая то, что она, кажется, вообще телевизор впервые увидела. Так что факт интерактивности её, наверное, не удивил вовсе. Решила, что так оно у телевизоров и заведено: общаться со зрителями.
– Я слушаю, – сказал я.
– Я тебя не слышу, – обрадовала меня девчонка. – Оно и к лучшему, ты не собьёшь меня с толку своими глупостями. Просто слушай. Я – твоя сестра, меня звали Настей, и я жила в той комнате, которую ты, наверное, нашёл в этом доме. Однажды, когда я была дома одна, случилось что-то непонятное. В пространстве будто образовалась дыра, а из неё хлынуло пламя. Странное пламя. Оно убило меня моментально, это я поняла, но больше оно не сделало ничего. Всю квартиру затопило огнём, но исчезла из неё только я. Меня выжгло из этого мира. А вслед за тем выжгло и тебя, когда ты побежал за мной. Этот огонь мало что мог здесь. Он был… слишком магическим для нашего мира. Вот что я понимаю теперь, потому что у меня есть не только мои знания.
С этими словами она изменилась. Теперь на меня смотрела рыжеволосая девушка лет двадцати, если не старше. И её лицо я тоже видел в огне над плитой.
– Талли, – прошептала Натсэ.
– Спасибо за то, что подарил мне ещё несколько месяцев жизни, – сказала девушка более грубым, но всё же приятным голосом. – Пусть я до самого конца толком не понимала, кто я, но жить всё же было куда приятнее, чем не жить. Но хватит обо мне. Я – мертва, судьбу нельзя обманывать вечно. И Огонь вот-вот пожрёт мою личность, мне нечем будет разговаривать с тобой.
Будто подтверждая её слова, по лицу скользнули языки пламени, но Талли только поморщилась.
– Если веришь в то, что телевизор говорит с тобой, то поверь и в то, что мы с тобой долго жили в другом мире, не таком, как наш. Там существует магия Стихий. Всё закончилось, когда пленённый Огонь вырвался на свободу.
