Котёл с неприятностями. Ближний Восток для «чайников»
Политологи всего мира вслед за Збигневым Бжезинским называют эту территорию «дугой нестабильности», что более или менее соответствует действительности. Все попытки привнести в эту дугу стабильность, которые в своё время с энтузиазмом, достойным лучшего применения, предпринимал Советский Союз, распространяя на её просторах социализм, а сегодня – Соединённые Штаты сотоварищи, распространяя там же и с тем же успехом основы демократии, провалились и, позволим предположить, будут проваливаться впредь.
Причина этого в том, что регион, по глубокому убеждению автора, представляет собой настоящий котёл с неприятностями, а из ведьмина варева супа не сваришь, чего туда ни накроши. Известная поговорка про бочку мёда, которую портит ложка дёгтя, в применении к БСВ означает бочку дёгтя, которую так называемое мировое сообщество пытается исправить дозированными инъекциями мёда, искренне удивляясь, почему у него ничего не получается.
Отметим сразу: единого для всего мира подхода к тому, какая именно территория составляет Ближний Восток, не существует в принципе. Каждая имперская столица имела своё видение мира, каждая академия унаследовала это видение от своей империи, а современные постмодернистские научные школы привнесли в это немало путаницы, причудливым образом кроя планету по живому, в меру того, насколько компьютерные технологии позволяют экспериментировать с географией.
В итоге наряду с классическими полушариями мы можем найти в Интернете мир, центром которого являются Австралия или Китай, Япония или Индия, Бразилия или Турция. Однако, отбросив экзотические варианты, мы обнаружим, что основные современные картографические школы планеты помещают на интересующем нас месте Ближний Восток и Большой Ближний Восток (английская школа) или Ближний и Средний Восток (русская). Что не есть одно и то же.
Было бы любопытно взглянуть на регион с точки зрения академических традиций Парижа, Берлина, Рима или Мадрида, однако французская и немецкая школы ближневосточных исследований (как и японская или китайская) при всей их значимости замкнуты в национальных границах, побеждены англоязычной и на протяжении десятилетий являются «вещью в себе». Что до итальянских и испанских материалов, интересы этих стран в регионе были слишком ограничены, чтобы всерьёз повлиять на мировую картографию.
Ближний Восток большинства современных англоязычных атласов и учебников – порождение британской колониальной системы. Он с запада и юго-запада ограничен Египтом, а с востока – Ираном. Бывших французских и итальянских колоний, территорий, вошедших в состав Российской империи, а также стран, возникших на месте африканских колоний Великобритании и Британской Индии, на этих картах нет.
Есть Кипр, но никаких следов Магриба, Сахеля или Афганистана. Что понятно с точки зрения британской университетской школы, готовившей администраторов и дипломатов под конкретную задачу. Чужие колонии изучать бессмысленно, Судан и Африканский Рог – это Африка, Пакистан – Индия, а ими занимаются в другом департаменте. Ничего личного – только бизнес и сложившаяся система государственного управления, приспособленная для нужд собственной империи. А для чьих ещё?!
Ближний Восток послевоенной американской школы куда шире. В его состав входит Большой Магриб, Судан и побережье Африканского Рога – до границ Кении, Афганистан и, по крайней мере на некоторых картах, Пакистан, который окончательно «прописался» на Большом Ближнем Востоке в составе американского АфПака в 2000-х годах. Что называется, где воюем, то и рисуем. Логика понятная и с американской точки зрения полностью оправданная. Понимать надо.
Отметим, не для развития темы зловещего американского империализма, а понимания перспектив для, что с точки зрения США Большой Ближний Восток включает республики Центральной Азии и Закавказья, являющиеся северной периферией Турции, Ирана и Афганистана, и в этом качестве входящие в зону стратегических интересов Соединённых Штатов. У военных баз, путей тылового обеспечения и зон дислокации вооруженных сил своя география.
Российский Ближний и Средний Восток (традиционно характеризовавшийся в отечественной востоковедной школе как ТВД БСВ – театр военных действий…) по понятным причинам не включает бывшие советские республики, с 1991 года существующие в качестве независимых государств, объединённых с Россией в рамках более или менее виртуальных межгосударственных соглашений и союзов. Или, напротив, максимально от неё дистанцирующиеся. Они, с точки зрения автора, имеют не большее отношение к региону, состояние дел в котором он предполагает описать, чем африканский Сахель, Балканы или Индия.
Общее историческое, цивилизационное, религиозное и культурное прошлое БСВ сближает его пограничные районы с примыкающими территориями транссахарской Африки, Юго-Восточной Европы, Закавказья, Центральной Азии, китайского Восточного Туркестана или Индостана. Кипр – такая же часть исторической Оттоманской Порты, как Балканы, но он ещё и Европа. Мавритания, Судан, Эритрея, Джибути и Сомали – не только Ближний Восток, но и Африка. Пакистан – часть исторической Большой Индии, а Афганистан – Центральной Азии.
Всё это не отменяет того простого факта, что «русское наследство» на «северных территориях» Турции и Ирана, вошедших в состав Российской империи в XIX веке и существовавших в составе СССР до конца XX столетия в качестве союзных республик, до настоящего момента вполне живо. Вашингтон, Пекин и Брюссель, не говоря уже о Тегеране или Анкаре, не вытеснили оттуда Москву и, несмотря на ослабление позиций России, вряд ли вытеснят её до конца. Поэтому, вопреки Госдепартаменту и Пентагону, мы будем говорить об этой территории как о периферии БСВ, но не его интегральной части.
Этот громадный по площади и чрезвычайно разнообразный по природным условиям регион – ближний сосед России и основной объект её территориальной экспансии в XVIII–XIX столетиях. Турецкая империя и Иран потеряли немало причерноморских и прикаспийских провинций в войнах с Россией, хотя часть ранее потерянных земель была возвращена ими после распада Российской империи. О чём сегодня можно сожалеть сколько угодно. И надеяться на их возвращение в рамках конструирования виртуальной Российской империи себе дороже. Пытаться и то не стоит. Тут как есть. Аляска и Калифорния тоже были когда-то частью России.
В начале XX века большая часть БСВ была частью трёх империй: Британской, Французской и Российской. Ливия, Эритрея и Южное Сомали принадлежали Италии. Западная Сахара и находящиеся на территории Марокко города Сеута и Мелилья – Испании. Оттоманская Порта и Иран, казалось, доживали последние десятилетия самостоятельного государственного развития, а независимость Афганистана была обеспечена исключительно его ролью буферной территории, балансировавшей между Лондоном и Санкт-Петербургом.
Период между двумя мировыми войнами с мандатной системой Лиги Наций позволил урезать Турцию в пользу Франции и Великобритании. Современная конфигурация государственных границ БСВ – не более чем итог распада колониальной системы. Как следствие, неурегулированные претензии стран БСВ друг к другу на протяжении десятилетий стали причинами множества войн и пограничных конфликтов, в итоге которых некоторые из этих стран, продолжая иметь представительство в ООН и прочие формальные признаки государственности, превратились в территории, не управляемые из единого центра.
Межгосударственные конфликты и гражданские войны, терроризм и пиратство, преследования меньшинств и трайбализм, революции и перевороты, распространение оружия массового поражения и наркопроизводство, геноцид и джихад в его современном высокотехнологичном исполнении – отличительные черты современного БСВ. Не слишком привлекательное получается место под солнцем. Хотя чего-чего, а солнца там действительно много. Кабы не сплошное кладбище, отличный вышел бы мировой курорт.
Выйдя из-под контроля метрополий, бывшие колонии, за редкими исключениями, создали не стабильные общественные системы, а более или менее успешные имитации западных институтов. Регионом управляют монархии, авторитарные светские диктатуры, военные хунты или исламские властные институты – за исключением Кипра и Израиля, политические системы которых воспроизвели европейские модели, а не имитировали их.
Попытки найти в «Арабской весне» 2011 года признаки превращения этих режимов в «демократии современного типа», распространённые в европейских и американских политологических кругах, заставляют вспомнить о советском идеологическом «госзаказе». Как ни парадоксально, Збигнев Бжезинский удивительно мало по сути своей отличается от Александра Дугина, а Ричард Чейни от Владимира Жириновского. Что до Барака Обамы… как есть Григорий Явлинский – только добравшийся до власти. Не дай Б-г…
Бжезинский, шляхтич старого закала, не доверяющий русским в соответствии с заветами восстания Костюшко, а евреям просто потому, что какой же польский аристократ будет полагаться на евреев, даже после теракта 11 сентября 2001 года считал союз США с исламским миром предпочтительнее антитеррористической коалиции с Россией, Индией и Израилем. Евразиец Дугин вопреки реальности первой и второй чеченских войн надеялся на то, что в борьбе с американской гегемонией и западным заговором Россия найдёт в исламском мире естественного союзника. Да и борцы с «жёлтой опасностью» и в США, и в России ищут в странах ислама противовес Китаю.
Вице-президент США Дик Чейни, республиканец и неоконсерватор, с началом военных кампаний в Афганистане и Ираке, по сути, реализовал призыв бессменного лидера ЛДПР Жириновского, либерал-демократа и патриота, «омыть сапоги в Индийском океане» (правда, американские, а не более близкие Владимиру Вольфовичу кирзовые отечественные). Воистину противоположности сходятся. Прав был Экклезиаст: «Что было, то и будет. Что делалось, то и делается. Вот придут некоторые и скажут «это – новое». Но все это уже было в мирах, бывших прежде нас».
Вне зависимости от уровня отношений России с США и ЕС, Китаем и Турцией, Ираном и Израилем «Большую игру» никто не отменял, хотя времена Киплинга прошли, состав игроков поменялся, некоторые из фигур на доске сами стали игроками, а мировая финансовая столица давно уже не Лондон, а Нью-Йорк. Хотя на горизонте превращение в равновеликие ему центры Гонконга, Сингапура и Шанхая. Ну так когда-то центрами мира были Рим, Аксум и Персеполис – что с того? Всё меняется под этими небесами, а других нет и не будет…
Что с того, что в число ближневосточных углеводородных ресурсов, питающих мировую экономику, вслед за нефтью вошёл газ, трубопроводы протянулись на тысячи километров, а танкеры превратились в супертанкеры? Что «свободных портов» больше не существует, Суэцкий канал национализирован, а судоходство в проливах регламентировано международным правом? И дипломаты носят не тоги с пурпуром и полированные панцири, не шитые золотом халаты с тюрбанами и не фраки с цилиндрами, а партикулярные костюмы с галстуками?
Соперничество и борьба конкурентов на БСВ не прекращаются от того, что они являются партнёрами, и лишь обостряются, если они – противники. Союзников там не бывает – есть лишь борьба всех против всех и интересы, которые временами могут совпадать. «Террариум единомышленников» это называется, если кто не в курсе. В рамках которого все «друзья» мгновенно растворяются в пространстве до полной прозрачности, как только в них возникает реальная нужда. И российских друзей с союзниками это касается в полной мере. Проходили не раз.
К слову, интересы государств отнюдь не обязаны совпадать с интересами ведомств или корпораций, а интересы самих ведомств с личными интересами возглавляющих их бюрократов. Частные владельцы – иное дело, но много ли в мире корпораций, напрямую управляемых акционерами? Да и интересы той или иной страны в том виде, как их формулирует и реализует государственный аппарат, состоящий из конкретных людей с конкретными личными приоритетами, имеют мало общего с интересами населения, будь это западные налогоплательщики или отечественные избиратели.
Убыток от военно-технического сотрудничества, строительства за рубежом атомной станции, гидроузла или железной дороги государство спишет, утешившись политическими выгодами или имиджем страны. Корпорация, осуществляя этот проект, заложит в него свою ренту вне зависимости от потерь. Аппарат сполна получит зарплату, командировочные и премиальные. Руководство проекта – бонусы и синекуру к пенсии. Ну а «народ»… народ в поле. В полном соответствии со своей исторической миссией и анекдотом брежневских времён, вне зависимости от того, живёт он в обществе демократическом, управляемо-демократическом или какого-нибудь другого типа.
Экономические и политические проекты СССР в Африке и на Ближнем и Среднем Востоке в 60–80-е годы стали кладбищем десятков и сотен миллиардов «тяжёлых» – «старых» долларов, покупательная способность которых несопоставима с сегодняшней валютой США. Именно этих денег не хватило Михаилу Горбачеву для того, чтобы Советский Союз не обанкротился, распавшись в 1991 году. И страну, в отличие от КПСС со всеми её подразделениями, по-настоящему жалко.
Впрочем, учитывая растущую внешнеэкономическую и внешнеполитическую активность действующего руководства России, отечественную склонность к мегапроектам, волюнтаризм принимаемых решений, фаворитизм в управленческой политике, приводящий на вершину властной пирамиды несменяемых годами дилетантов, и размер «откатов» – кто сказал, что вся эта история закончилась с распадом СССР? Никто не сказал. Ну и ладушки. Спи спокойно, читатель. Всё равно ничего другого не остаётся…
Отступление первое
Мягкая-премягкая сила…
Начальство любит троечников. Двоечников оно тоже любит, но само по преимуществу состоит из них, цену им знает и особых надежд не питает, используя на определённых постах и в определённых пределах. Что до троечников, от них, может, особой пользы делу не будет, зато не будет и вреда. Звёзд с неба не хватают, но и не подсидят, а это важно. Исполнительны. Инициативны. Иногда слишком и по-дурацки, так ведь чего ещё от них ждать? Зато намерения самые лучшие: угадать, чего начальство хочет, и, забежав вперёд, выполнить, преданно глядя в глаза. Приятно.
Троечники вполне могут окончить престижный вуз на «хорошо» и «отлично». Да что там, совершенно спокойно могут получить красный диплом. Они не оттого троечники, что учатся средне. Всё, что нужно знать для того, чтобы сдать зачёты и экзамены, получить престижную работу и как сыр в масле кататься до конца жизни, у них есть. Причём у некоторых даже есть и совесть – в разумных пределах. Но строить жизнь они будут не по десяти заповедям, не по моральному кодексу строителя коммунизма и не по классической литературе, а так, чтобы карьера была успешной. Откуда и результаты.
Напрягаться они не любят и привыкли списывать. Отчего перестроенная ими система отечественного образования и перестраиваемая – науки загонит Россию «за Можай» куда эффективнее, чем все её враги. Но исключительно из добрых намерений. Поскольку люди с собственным мнением их раздражают, по определению, а человек, которого в школе и тем более в институте научили учиться, представляет неизбежную опасность для системы. Да, он может изобрести всё, что стране надо, – как в своё время Сахаров. В том числе в оборонной сфере. Но возни с ним столько… Проще идти по тестам. А кто их придумывает и какие у него самого знания, дело десятое.
Важнейшее дело в карьерном росте – есть глазами начальство и создавать впечатление, что всё, что его волнует и заботит, для тебя первейшее дело. И если ты чего напортачил, то с добрыми намерениями и от излишнего усердия. Опять же начальству хорошо, оно по природе своей гениально, а с нас, прочих дураков, какой спрос? Что производит хорошее впечатление и помогает оправдаться в какой угодно ситуации.
Тем более что повышают и награждают их в зависимости не от реальных успехов, а от впечатления высшего начальства. И его начальства. До самого верха вертикали… или, если угодно, «шампура власти». И побеждают в соревновании за благосклонность руководства не те, кто на самом деле лучше прочих, а у кого в голосе больше металла, глаза горят ярче и грудь выкачена круче. Орлы. И орлицы. У которых на самом деле с грудью всё в порядке.
Именно они осваивают государственные бюджеты, строят офисы для своих ведомств в зарубежных столицах, седлают фонды и направления работы и запарывают их тем более неотвратимо и последовательно, что самодовольны и самоуверенны на изумление. Но ничего им никогда за это не бывает. Да и быть не может, поскольку они демонстративно преданы сильным мира сего и назначены по высочайшему соизволению.
Признать, что они никуда не годны и ни при каких обстоятельствах не могут быть назначены нигде ни на какую должность выше поста второго помощника старшего консьержа подъезда кооперативной пятиэтажки, нельзя. Это подрыв кадровой пирамиды – начальство, их назначившее, или высшее, которое это назначение согласовало, на самом деле, может быть, ни черта в кадрах и не понимает, но признавать это не готово и за своих назначенцев стоит вусмерть.
Отчего на ключевых постах в ключевые моменты сплошь и рядом оказывается чёрт-те кто, занимаются эти люди чёрт-те чем и выполняют свои обязанности из рук вон плохо. С поправкой на то, что если они вообще хоть что-то выполняют, кроме показушной имитации бурной деятельности, так и то хлеб. Ибо в их собственном понимании результат работы и есть их назначение на пост, с которым работа должна заканчиваться. После чего начинается синекура, дольче вита и большое воровство.
Главное – делиться с вышестоящими, ставить уже своих людей на ключевые посты в пределах компетенции и не умничать сверх меры. А также не дай Б-г не проявлять инициативу за рамками должностных инструкций – не так поймут, вылетишь. И даже если на деле ни на что сверх отпущенного руководством лимита полномочий на самом деле не покушался – поди докажи. Да и докажешь, кому от того лучше? Осадок-то останется…
Читатель, справедливо недоумевающий: какое, собственно, всё вышеописанное имеет отношение к теме книги, – может успокоиться. Имеет самое прямое. Как великолепный для своей эпохи, XII столетия, словарь Махмуда Кашгарского для современной тюркологии. Что будет явлено незамедлительно, и жаждущие славы и процветания отечества от того омоются горькими слезами, как в своё время омылся ими автор. Был бы прок.
Ибо «мягкая сила», о которой много говорят политики всех рангов и курлычут вечно голодные и жадные до денег и признания политологи и политтехнологи, напрямую связана с тем, кто именно её на мировых просторах олицетворяет и проводит и как он это делает. И тут у России, в отличие от СССР, большой затык. Чтоб не сказать кирдык и полное несоответствие благостной в глазах начальства картины мира её реальному виду. Как было и перед Крымской войной. А также перед революциями 1917-го и 1991-го. Традиция такая, понимаешь…
Для тех, кто не силён в терминологии, поясним. «Мягкая сила» (словосочетание это мы далее будем писать без кавычек) отличается от прочих типов воздействия государства на окружающее пространство тем, что не требует для защиты этого самого государства государственных интересов применения авианосных группировок, штурмовой авиации, танков, рейдов спецназа, разведывательно-диверсионных операций, ракетных войск стратегического назначения и экономических санкций.
То есть не требует всего того, что применялось, применяется и будет применяться всеми без исключения странами в критических ситуациях. С той лишь немалой разницей, что сверхдержава на подъёме (или стагнирующая – как современные США) может себе позволить много больше, чем «великие державы» (величие которых, помимо имперского прошлого, состоит в их ядерных арсеналах), а те больше, чем все остальные государства на планете.
Влияние государства в этом мире не обязательно подчинено закону «большой дубинки». У него может быть привлекательная валюта – свободно конвертируемая, а то и мировая резервная (кому как повезло), значимое место в какой-то сфере в международном масштабе, сильные позиции в мировом распределении труда (к примеру, у России – на рынке углеводородов), всемирно признанная культура и так далее и тому подобное. Балет там, опера. Или Парфенон с Колизеем.
Тогда с ним считаются, ему подражают, его язык становится средством общения, и терминология на базе этого языка превращается в применяемую всем миром. Как нынче и обстоит дело с английским, до того с немецким, во времена Наполеона Бонапарта с французским, а ранее с голландским – при Петре Великом. Ибо страна вполне может быть великой, имея весьма скромные размеры. Поскольку достижения не от размеров территории зависят. И не от протяжённости границ.
Опять-таки у государства может быть великая история и оно, как Италия, может иметь в своём составе город, являющийся столицей мировой религии (Ватикан формально не Италия, но паломники со всего света туда едут через итальянскую территорию, живут в итальянских гостиницах и едят в итальянских ресторанах). Или его музеи обязан посетить каждый уважающий себя культурный человек: поток туристов – не меньшая составляющая часть мягкой силы, чем поток паломников. Или международные ярмарки и соревнования в этой стране такие, что она превращается в мировой перекрёсток – со всеми вытекающими отсюда преимуществами.
Или, да простят автора ревнители моральной чистоты милоно-мизулинского типа, девы её прекрасны, обаятельны, владеют иностранными языками и легки на контакт (что в отечественной культуре издревле обозначается как «слабы на передок»). Отчего туда в очередь выстраиваются альфа-самцы и прочие умученные политкорректностью и однополостью люди с Запада, да и со всего прочего мира (что есть одно из основных преимуществ современной России). Кому вертеп и поношение Отечества, кому немалая приятность и сплошной плезир.
Даёт всё сие, вышеперечисленное и поименованное, а также непоименованное, помимо непосредственной, хотя и немалой материальной выгоды, влияние. На первый взгляд незаметное, но зачастую куда более ценное, чем возможность победить кого угодно. Ну оккупировали США при некоем символическом участии международных коалиций Ирак и Афганистан – что толку? Разгромили Ливию, с учётом афгано-иракского опыта даже не попытавшись её оккупировать, и? Хорошо кому-нибудь стало?
Стало плохо. Бомбили, стреляли, разрушили что могли и ввели-таки демократию. В итоге партизаны, минно-диверсионная война, раскол и разброд, коррупция марионеточных правительств, наркопроизводство в мировых масштабах. Поток нелегальных мигрантов в Европу, радикальные исламисты, на глазах «цивилизованного человечества» создающие на месте бывших государств авторитарного типа средневековые квазигосударства, трайбализм, откровенная работорговля и всеобщее насилие и беззаконие. Одно разочарование.
То ли дело голливудские фильмы, которые смотрит вся планета. Музыка (джаз, блюз, рок, рэп – не важно какая, поклонники найдутся), которую слушает вся планета. Студенты со всего мира, штурмующие американские университеты, наиболее толковые из которых остаются в Америке, становясь американцами. Деньги, которые с готовностью принимают во всех банках планеты и в которых формируют национальные валютные резервы даже те, кто Америку на дух не переносит (кто не в курсе – это доллары Соединённых Штатов, они же «зелёные», они же «капуста»).
Плюс язык, на котором говорят миллиарды людей за пределами собственно Штатов (понятно, что родина английского – Великобритания, но символом англоязычного мира на сегодняшний день являются именно США). Плюс стиль жизни: от джинсов, бейсболок, стриптиза и курения сигар до, напротив, отказа от курения, феминизма и прочей зауми в стиле загнивающей и мающейся дурью от безделья империи. Или популярных по всему миру коктейлей, три четверти которых с Восточного побережья или из Нового Орлеана. И прочее, и прочее, и прочее.
Всё это в совокупности позволяет дипломатам, торговцам, военным и туристам (в том числе пенсионерам) из Америки чувствовать себя хозяевами мира и вести себя как хозяева мира. И, откровенно говоря, во многих странах их так и воспринимают. Хотя в ничуть не меньшем числе государств американец – мишень террориста и добыча для любого уважающего себя гангстера. Издержки влияния. Та самая «другая сторона силы», о которой много говорится в американских «Звёздных войнах» – фильме с джедаями, а не военной программе времён президента Рейгана.
Поправка тут на то, что многие из тех, кто Америку и американцев терпеть не может, попросту сами хотели бы оказаться на их месте. Ну, что называется, хотеть не вредно. Вот только создать свою Америку – с мощной экономикой, армией, способной на то, на что способна армия США (хотя справиться с партизанами, к примеру, она не может, по определению), и чрезвычайной привлекательностью многого другого из того, что демонстрирует миру эта страна, пока ни у кого не получается.