Дочь предателя
Квартира была большая в высотке с панорамными окнами на Москву – реку, двухуровневая, пять комнат. Зачем мне столько одной, я не знала, но папа сказал что-то про вложение денег, и я перестала слушать. Никогда не вдавалась в тему бизнеса, где все эти биржи, акции и где моя скрипка.
– Так вот, теперь вы, Маргарита Владимировна, по поводу счета, который ваш отец открыл при вашем рождении. Им сможете пользоваться, когда вам исполниться двадцать один год. По завещанию вы получаете: виллу в Греции на острове Пелопоннес, небольшой домик в Испании в районе городка Тосса-де-Мар, к тому же вам обеим принадлежат апартаменты в Лос-Анджелесе. Владимир Борисович приобрел их, чтобы не останавливаться в отеле, когда ездил туда в деловые поездки. И это все, – нотариус сложил документы и снял очки.
– Как все? – удивилась мама, – Володя был одним из учредителей огромного холдинга, а фирмы, счета?
– Все это заморожено до того времени, пока идут разбирательства по холдингу, – ответил нотариус.
– Какие разбирательства?
– Все акционеры, кроме одного, потребовали срочный возврат своих активов, а это я вам скажу огромные суммы, учитывая проценты.
– Кроме одного? Кто это? – заинтересовалась вдруг я.
– Это не секрет, его имя Рязанцев Артем Николаевич, – кивнул нотариус, и я со вздохом прикрыла глаза рукой.
– Сволочь, – выдохнула мама, – Неужели ничего нельзя сделать, чтобы этому паразиту ничего не досталось?
– Я в таких делах не компетентен, – начал складывать бумаги в коричневый кожаный портфель нотариус, – В наследство вы сможете вступить, как все акционеры получат свои деньги обратно. Если суммы холдинга не хватит, когда фирму продадут, тогда у вас изымут квартиры и возможно, я повторяю, возможно, обнулят счета.
– А этот дом? – с испугом спросила мама, – Он достался мне от моих родителей, дом не имеет отношения к наследству!
– Как супруга ныне покойного одного из глав холдинга, ваше имущество тоже может пойти в счет погашения долгов, – нотариус встал из-за стола и подошел к нам. Наклонился и поцеловал ручки обеим:
– Еще раз повторю, очень сочувствую вашему горю, такие замечательные женщины, – вздохнул он и поклонился, вышел из кабинета.
Мы какое-то время сидели с мамой в напряженном молчании, обдумывая ситуацию, пока она не повернулась ко мне, мягко тронув за руку:
– Я схожу к нему, – горячо сказала она, – Если нужно, буду умолять. Ни одна фирма не может так быстро вывести свои активы, это просто самоубийство. Он специально это делает, но теперь Володи нет, кому Артем мстит?
– Не называй его имя, – прошипела я сквозь зубы, – Слышать про него не могу.
– Я пойду к нему, на колени встану, – решительно поднялась с дивана мама.
– Думаешь, такой, как он расплачется, когда увидит тебя? – криво усмехнулась я, – Лучше остаться без всего, только не унижаться перед ним. Он этого и ждет.
– Мне все равно, что он подумает! – вскрикнула мама, заламывая руки, – Ты представляешь, какая жизнь нас ждет? Я никогда так не жила, Рита. Я даже на автобусе и метро никогда не ездила, как ты предлагаешь теперь жить?
– Ничего, привыкнем, я тоже не ездила на метро, – ответила ей, вставая с дивана.
Провела рукой по мягкой коже, чувствуя чуть прохладную гладкую поверхность.
– Нет, я так не смогу, – решительно ответила мама и вышла из кабинета, оставляя открытой дверь.
Я прошла к шкафу, рассматривая фотографии в тяжелых позолоченных рамках: здесь было несколько снимков папы со мной в разном возрасте. Тут он держит меня на руках, где мне полгода, примерно. Я в розовых ползунках и мы оба чему-то смеемся. На другой мы на катке: папа и я стоим в коньках на льду, улыбаемся маме, которая нас фотографирует. А вот и мама с папой, их свадьба, какие они здесь молодые и красивые. Мама, конечно, и сейчас у меня красавица, ей еще и сорока нет. Папа был старше ее на двенадцать лет. Они встретились на каком-то приеме, и как мама говорила, увидела его и все, пропала навсегда, как я, когда увидела Артема.
Поморщилась, снова вспоминая ненавистное мне имя. Какая же я наивная дурочка, правильно мой муж меня так назвал. Не заметила, не почувствовала, влюбилась с закрытыми глазами в мужчину, которого, как оказалось не знала совсем. Артем показался мне принцем из сказки: высокий, красивый, воспитанный. Когда он вошел в зал, где устраивался благотворительный бал, я сразу увидела в толпе его фигуру в черном смокинге. Вокруг было полно таких мужчин, одетых также, но меня словно толкнуло что-то, заставляя посмотреть в широко раскрытые, белые с золотым рисунком двери. Артем стоял там, разглядывая кружащиеся в танце пары, одна рука в кармане, вторая вдоль бедра. Волосы собраны в небольшой хвост на затылке. Я не могу объяснить своих чувств, тогда мне казалось, что это просто судьба. Меня потянуло к нему словно магнитом, я сделала пару шагов в его сторону, когда наши глаза встретились. Все, невидимые нити протянулись от моего сердца прямо к нему, и я пропала. Оказалось, что все это ложь. Игра моей буйной девичьей фантазии, ничего больше. Это не любовь, как я думала, это нас свела ненависть, только теперь взаимная.
Глава 7. Начало конца
Через неделю после похорон папы, я спустилась утром к завтраку, уже одетая в темно-синее платье длиной до колен. На шее белел кружевной воротничок, волосы заплетены в косу и уложены короной на голове. Долго стояла у зеркала в ванной, пытаясь скрыть темные круги под глазами. Я очень плохо спала, мне каждую ночь снился папа, заставляя просыпаться с бешено колотящимся в груди сердцем. Нет, он меня не пугал, просто сидел в своем кабинете и смотрел меня с молчаливым осуждением, постукивая золотой ручкой Паркер по столу. Эту ручку я ему подарила два года назад на его юбилей, пятьдесят лет, и он с ней не расставался. Пыталась найти ее, но не смогла, куда она делать, непонятно. Этот стук во сне я слышала даже после того, как просыпалась, мне казалось, что стук что-то отсчитывает своими ударами, только вот что?
Маме я про этот сон старалась не рассказывать, да и зачем лишний раз ее расстраивать. Я и так заметила, что она слишком часто пьет таблетки, которые ей выписал врач и не думаю, что не превышала дозу. Скорее всего тоже не могла спокойно уснуть. Я вообще не представляю, как она жила без папы, они действительно любили друг друга, это было видно в их жестах, взглядах, словах. Даже когда они спорили, что бывало довольно часто, папа никогда не повышал тон, а мама говорила и говорила, пытаясь доказать правоту. Но все заканчивалось обычно словами папы:
– Маша, ты все? Выговорилась? – спрашивал он, строго прищурив глаза.
– Да, – выдыхала мама.
– Хорошо, – соглашался папа и они ехали куда-нибудь в ресторан, в кино или вообще уезжали на несколько дней из страны.
Я только удивлялась таким отношениям, и они казались мне правильными, самыми лучшими, настоящими.
– Доброе утро, мама, – подошла к столу и поцеловала в щеку мать, которая ответила тем же, не взглянув на меня, – Что на завтрак?
Оглядела стол в поисках привычных блюд, накрытых серебристыми крышками, но их не было. На небольшой тарелке лежали тосты и рядом стояло блюдечко с маслом.
– А что с едой? – удивилась я.
– Нина уволилась, – ответила мама, а я так и села на стул.
– Как?
– Так, решила, что мы больше не сможем ей платить.
– Но она работала у нас лет пятнадцать или больше? Тем более мы никогда не задерживали выплаты.
– Вчера задержали, – мама отложила телефон и отпила чай из чашки, – Счета заморожены, выплаты персоналу не поступили. Еще сегодня мы лишились водителя и одной из горничных. Завтра уйдут остальные. Ты представляешь, они требовали у меня денег! – вдруг всхлипнула мама, – За последний месяц им не заплатили.
– Какой ужас! – тихо возмутилась я.
Аппетит пропал, его и так последнее время почти не было, а тут при взгляде на эти подгоревшие тосты, к горлу подкатила легкая тошнота.
– Я знаю, что делать, – вытерла слезы мама и встала из-за стола, – Мне рассказывала одна из бывших подруг, когда ее мужа арестовали по подозрению в мошенничестве, она сдавала свои драгоценности в ломбард. Может мне, стоит поступить также? – мама посмотрела на меня, спрашивая совета.
– Не думаю, что это хорошая идея, – не согласилась я, – Одно дело продать что-то через знакомых ювелиров, а другое сдать в ломбард. Мне кажется, ты получишь намного меньше, чем стоят твои бриллианты.
– Да? Не думала об этом, – удивилась мама, – Но хорошо, я узнаю подробнее, ты же сама понимаешь, что просто так об этом не спросишь на улице, а Катя и Светлана, почему —то не отвечают на мои звонки, наверное, уехали куда-то, – мама пошла в сторону папиного кабинета, а я задумалась.
То, что банкирша Екатерина Куверина, и жена владельца сети аптек Светлана Бондарева не отвечают, было подозрительно. Это были лучшие мамины подруги, я их помню еще с детства. Они были у нас на всех приемах, праздниках и на моей свадьбе тоже, с чего вдруг эти две так резко пропали? Бондарева вообще была моей крестной. Нужно позвонить ей сегодня, узнать, может что случилось. Зачет сдам, у меня сегодня итоговый концерт с оркестром, после него и позвоню.
Выпила чашку чая и заторопилась в холл, подхватила с вешалки свое кашемировое пальто мягко рыжеватого цвета и высокие сапоги из коричневой кожи.
– Рита, а как ты поедешь? – появилась мама из кабинета и я замерла, всунув руку лишь в один рукав пальто, – Водителя нет.
– А кто есть?
– Из охраны, возможно, кто-нибудь отвезет, – с сомнением сказала мама и тут же решительно подошла ко мне, натягивая на плечи свою шубку из лисы, – Пойдем, попрошу кого-нибудь.
Мы вышли из дома и направились в сторону маленького домика у ворот, там у нас сидела охрана.
– У меня есть права, – сказала я маме, но тут же прикусила губу. Права то я получила, но никогда не ездила, после того, как сдала экзамены. Мне по сути и не нужны они были.
– Чтобы ты водила машину? – возмутилась мама, – Ни за что! Это самый опасный вид транспорта!
– Придется, видимо, – фыркнула я.
Минут через десять мы выехали из ворот нашего особняка, моим водителем на сегодня стал Александр, один из охранников.
– Во сколько вас забрать Маргарита Владимировна? – он посмотрел на меня в зеркало заднего вида.
– Я позвоню, Саша, – ответила ему, пристраивая на колени кейс со скрипкой, – Пока не знаю во сколько закончиться концерт.
– А после? Могу пригласить вас в ресторан? – улыбнулся наглой улыбкой водитель и я вздохнула. Пока был жив папа, такого себе никто бы не позволил.
– Спасибо, Саша, но мне не до ресторанов сейчас, – грустно улыбнулась симпатичному парню.
– Ну надо же, какая цаца, – тихо проворчал он, выруливая к зданию консерватории.
Я выскочила из машины, чуть не падая на асфальт. «Какая наглость, что он себе позволяет!». И тут же одернула себя, да, теперь все можно, я уже не дочь богатого и влиятельного человека, я просто никто.
Глава 8. Чужие люди
Концерт я отыграла из рук вон плохо, мой педагог только покачала головой, но ничего не сказала. Главное, зачет я сдала и теперь у меня начнется подготовка уже к экзаменам, итоговый концерт.
– Я понимаю твое состояние, – высказалась Юлиана Михайловна, которая была моим главным куратором, – Но это не повод проваливать зачетный концерт, Рита.
– Я знаю, – вздохнула в ответ, складывая скрипку в кейс.
Полированное красное дерево было будто теплым, эту скрипку, безумно дорогую, мне тоже подарил папа, когда я поступила в консерваторию им. Чайковского, на кафедру скрипки. Мне нравилось тут учиться, я с удовольствием занималась, но сейчас Юлиана Михайловна права, что-то во мне сломалось.
– Рита, артист всегда артист и неважно, какие у него трагедии в жизни, – продолжала мой педагог, доцент кафедры, – Ты должна выйти и сыграть так, чтобы все поняли, что у тебя на душе. Нужно выплеснуть свою боль, показать всем свою силу, трагедию твоих переживаний, просто совмести это с музыкой.
– У меня не получится.
– Придется сделать так, чтобы получилось, – строго ответила Юлиана, – Ты музыкант, расскажи всем о своем горе, сыграй это на своей скрипке, не держи в себе. Иначе ты закроешься и станешь недоступна для музыки, которую больше не услышишь в себе. Надеюсь, ты понимаешь, что я тебе говорю?
– Да, – склонила я голову.
На глаза навернулись слезы, но я попыталась подавить их, проглатывая ком в горле. Она права, но мне просто нужно время.
– Зря ты вышла так быстро, после того, что произошло. Насколько я знаю, ты отпрашивалась на месяц, в связи со свадьбой. Почему ты не уехала?
– Так получилось, – неохотно ответила я, защелкивая серебристые замки, – Скорее всего я воспользуюсь вашим предложением и позанимаюсь дома. Буду готовиться к отчетному концерту самостоятельно.
– Я могу приехать к тебе пару раз, прослушать, – согласилась Юлиана.
– Было бы неплохо, – через силу улыбнулась я, – До встречи.
– До свидания, Рита и помни, что я тебе сказала, – пожала мне руку педагог и вскоре я вышла из здания консерватории.
На улице моросил ледяной дождь, и я вспомнила, что нужно позвонить Саше, чтобы он приехал за мной. Набрала его номер, он обещал скоро быть. Пока ждала его, решила позвонить Бондаревой. Тетя Света взяла трубку после долгого ожидания, я уже думала, что не ответит:
– Тетя Света, привет, – начала я бодро, – Мама не может до вас дозвониться, вы куда пропали? И на похоронах вас не было.
– Зачем? – сухо спросила Бондарева, отчего я потеряла дар речи.
– Как зачем, – промямлила я, настолько удивилась, что растеряла все слова.
– Рита, наша семья не поддерживает отношения с теми, кто не входит в наш круг. Мы стараемся не общаться с чужими людьми, сама понимаешь.
– Это мы-то чужие? – удивилась я.
– Да, надеюсь, ваши неприятности закончатся, но на данный момент не считаем нужным впускать в свой круг совершенно посторонних нам людей.
– Но… – начала я, слушая короткие гудки в трубке. Ничего не поняла, если честно. Мы с мамой посторонние люди?! С чего бы это.
Внезапная злость просто затопила меня с головы до ног, прокатившись жаром по телу. Посторонние люди, мы с мамой? Вот как! Сжала кулачки до боли, чувствуя жесткую кожу ручки от кейса. Мама не поймет, она верит в своих подруг. Для нее это будет такой удар, что я не могу себе представить его последствия. Значит, Кувериной тоже можно не звонить. Мама и эти двое дружили давно, если Бондарева от нас отказалась, то и Куверина тоже.
Саша подъехал и вышел из машины, поднимая воротник черного пальто, открыл мне заднюю дверь. Быстро села, устраивая на сидении кейс с каплями дождя на кожаных боках.
– Домой? – спросил охранник, ныне водитель.
– Нет, отвези меня на работу к отцу, – ответила я, принимая решение, – Точнее в офис холдинга.
– Понял, – кивнул Саша и машина мягко тронулась с места.
Дворники еле справлялись с дождем, что уже разошелся во всю силу, превратившись в сильный ливень. Видимость была практически нулевая и фары встречных машин тонули в размазанном водном тумане. Зачем я еду к своему мужу? Что хочу от него услышать? Вымолить прощение за то, что я не совершала, вернуть все, как было? А как же папа, его не вернешь. Но я помогу маме, она не выживет в таком мире, который от нее отвернулся.
У высокого здания офиса немного помедлила, всматриваясь в стеклянный фасад здания. Сколько раз я приезжала сюда к папе, проходила в его кабинет и долго сидела там тихо играя в углу или делая уроки. Папа никогда не выгонял меня, не говорил, что я ему мешаю. Иногда сам велел привезти к нему дочь, если я по какой-то причине не приезжала. Да, то время прошло и теперь я уже стою у тяжелой двери в папин бывший кабинет и смотрю на новую табличку, где на черном фоне золотыми буквами написано «Генеральный директор Рязанцев Артем Николаевич». Мой муж.
Собрав всю волю и выдохнув, нажимаю на ручку и открываю дверь. Вижу в приемной секретаря, которая хорошо меня знает и встает из-за стола, поправляя серый в полоску костюм:
– Маргарита Владимировна, здравствуйте, – вежливо улыбается женщина лет сорока пяти. Татьяна давно работает с моим папой, значит и новый директор ее оставил. Хорошо, что для персонала здесь ничего не поменялось.
– Артем Николаевич у себя? – спрашиваю ее, и она кивает, выходит из-за стола.
– Сейчас спрошу, примет он вас или нет.
– Татьяна, я его жена, – напоминаю ей, и женщина замолкает, виновато отводя взгляд, – Я сама разберусь со своим мужем.
Решительно открываю дверь и вхожу в кабинет, сталкиваюсь с острым взглядом стальных глаз, которые тут же режут меня по живому. Кажется, что я вся покрыта болезненными ранами, особенно в области груди: пульсирует и ноет боль, отдавая по всему телу. Артем откидывается на спинку кожаного кресла и смотрит на меня, потом усмехается и откладывает в сторону какие-то документы:
– А-а, дочь предателя, – муж кривит губы в злой улыбке, – Пришла просить милостыню?
Глава 9. Тебе некому мстить
Замираю на долю секунды на пороге, но тут же внутренне одергиваю себя. Прохожу к столу и сажусь в кресло напротив стола, не сводя взгляда с моего пока еще мужа. Молчание затягивается, и я не могу заставить себя произнести ни слова. Я вижу эти глаза, руки, губы, которые люблю до сих пор, несмотря ни на что. Мое сердечко трепыхается в груди, как у испуганной птички и в то же время заходится от счастья. Я словно ласкаю Артема взглядом, замечая на нем черную рубашку, золотые часы, волосы в небрежном, но элегантном пучке на затылке.
Муж не прерывает молчание, он просто ждет, что я начну первой. А я вдруг спотыкаюсь на его правой руке, там нет обручального кольца. Так вдруг становится больно, что еле дышу, хочу сжаться до минимального размера, уползти в норку и тихо там рыдать, загибаясь от горя. Но резко поднимаю взгляд и сталкиваюсь с живой сталью, которая жжет меня, выжигая по кусочкам.
– Зачем ты пришла? – без капли интереса спрашивает Артем. Я слышу равнодушие в его голосе и раздражение. Ему не понравился мой приход.
– Я хочу, чтобы ты прекратил травлю нашей семьи, – ну вот я и сказала, пытаясь вложить в голос всю силу, что еще осталась у меня. Стараясь не пищать от страха перед ним и не допустить в голосе умоляющих нот.
– Почему, я должен это сделать?
– Папы больше нет, тебе некому мстить, – говорю ему очевидные вещи, но это почему-то вызывает в нем смех.
– Не важно, я дал обещание своему отцу, что отомщу всем вам, всем Смирновым, – Артем швыряет на стол свою ручку, и я вижу, что это золотой Паркер моего отца.
Ручка катится по полированному столу и падает на пол, прямо к моим ногам с таким грохотом, что я вздрагиваю. Наклоняюсь и поднимаю ручку, разглядывая ее.
– Это ручка моего отца? – спрашиваю Артема и тот кивает, – Как ты можешь держать в руках вещь предателя? Сидеть в его кабинете, в его кресле, за его столом? Дышать воздухом, которым дышал он?
– Мне это все доставляет удовольствие, – говорит, выделяя каждое слово Артем и наклоняется ко мне, опираясь локтями о стол, – Мне доставляет удовольствие все то, к чему больше никогда не сможет притронуться твой отец. Я получаю кучу восторженных ощущений, зная, что он переворачивается у себя в гробу, видя, как страдаете вы. И мне все это нравится, очень!
– Ты – больной, Артем, – выдыхаю я, – Мы с мамой ничего тебе не сделали, а папы больше нет. Ты не можешь наказывать нас! Мне было всего четыре года пятнадцать лет назад, я даже ничего не знала о тебе и твоем отце, семье.
– Правильно, – снова откидывается на спинку кресла муж, – Потому что тогда, моей семьи и не стало. Грехи отцов, слышала такое? Это расплата.
– Хорошо, мсти мне одной, оставь маму в покое, она не может, как обычный человек, для нее все это большой стресс.
– Научится, моя мать научилась, не сломалась и твоя никуда не денется. Все, уходи, у меня больше нет времени на пустые разговоры, – Артем встает из-за стола и ждет, пока я тоже встану.
– Ты пожалеешь, Артем. В жизни все возвращается, все, что ты делаешь плохого, вернется к тебе вдвойне.
– Вот я и вернул, вам, – делает нетерпеливый жест рукой в сторону двери.
Демонстративно сжимаю ручку в руке и открываю сумочку, убираю туда. Артем ухмыляется, проследив за моими действиями, но молчит.
– Последний вопрос, наша брачная ночь. Ты меня совсем не любил? Все, что было ночью – это игра? – меня начинает потряхивать, но я хочу это знать. Зачем мне это, непонятно, но хочу и все.
– Ну почему же, ты милая, красивая. Пришлось ненадолго забыть, что ты дочь самого заклятого моего врага, но свое удовольствие я получил.
Подлетаю к нему и с размаху опускаю ладонь на его щеку, обжигая себе кожу ударом. Глаза Артема тут же загораются звериной яростью, его рука сжимает мое запястье до боли, заставляя охнуть.
– Пошла вон, – сквозь зубы рычит муж и отталкивает меня от себя, отпуская руку, – Чтобы больше я тебя не видел.
Открывает дверь, и я вылетаю из кабинета. Слышу, как позади меня с грохотом хлопает дверь, замираю в приемной. Хочется заорать, затопать ногами, разрыдаться в конце концов, чтобы выплеснуть из себя дикую ярость и обиду. Молча потираю руку и не прощаясь, покидаю приемную, под удивленным взглядом Татьяны. Мой муж – зверь, дьявол в человеческом обличье, в нем столько ненависти, что мне никак не пробиться сквозь эту бетонную стену. Его ненависть не имеет предела и ничем не обоснована. Мстить двум одиноким женщинам – это подло и недопустимо, но видимо не для моего мужа.
Спускаюсь на лифте и прохожу мимо охраны, стараясь не сталкиваться ни с кем взглядом, но меня вдруг подхватывают под локоть и разворачивают к себе. Поднимаю взгляд и вижу заместителя моего отца, Агафонов. Вот кто мне нужен, сразу возникает спасительная мысль и я сама не понимая, что делаю, просто падаю ему на грудь, захлебываясь от рыданий. Твердая рука пожилого человека опускается на мои плечи и слегка сжимает:
– Рита, ты что… – басит Агафонов, – Пойдем в мой кабинет, – добавляет он и уводит меня к себе, скрывая от любопытных ушей и глаз. Иду за ним, как послушная девочка, что мне еще остается. Агафонов моя последняя надежда, правая рука папы, он должен помочь.
Почти вталкивает меня в свой кабинет и закрывает дверь, усаживает в кресло. Наливает стакан воды, открыв бутылочку минералки из холодильника в углу. Сам садится напротив и ждет, пока я успокоюсь. Пью жадно воду, стучу зубами по стеклу, пытаясь подавить остатки рыданий.
– Рассказывай, – приказывает Агафонов и я наконец отрываюсь от стакана с водой. Смотрю на мужчину, который сидит передо мной. Высокий, худой, с ястребиным носом и глазами, которые похожи на щелки, он опасный мужчина, мне так кажется, и я всегда это знала, хотя повода не было. Почему у меня к нему такое отношение, я не знаю, но больше мне доверять некому.
– Я хочу все у него забрать, – ставлю стакан на стол и снова смотрю на Агафонова, – Все!
Глава 10. Еще один удар
Вышла от Агафонова, даже забыв попрощаться, то, что предлагал этот человек, не укладывалось у меня в голове. Я сказала, что подумаю, но … Это просто возмутительно, а еще противно. Да, именно это слово больше подходило сюда. Из одних рук угодить в другие, которые ничуть не лучше. Впрочем, Артем все же лучше, хотя бы в плане жениха, чисто внешне. Агафонов предложил мне, стать его женой. Не сейчас, нет, а в обмен на помощь.
– Ты молода, Рита. Жизни считай, не видела, – говорил Агафонов голосом змея искусителя, подходя ко мне и вставая позади кресла. Положил руки на мои плечи и легко сжал, поглаживая и играя кружевным воротничком платья.
Я сидела, еще переваривая внутри его предложение, которое стало для меня полной неожиданностью. Выйти за него замуж?! Серьезно? Да он старше меня лет на сорок, а то и больше.
– Подумай, – наклонился Сергей к моим волосам, вдохнул запах и отошел.
Меня всю передернуло, будто от отвращения. Я постаралась посмотреть по-новому на заместителя папы, но все равно не получилось. Да я просто не смогу с ним, не то, что в постель лечь, я за одним столом то сижу с трудом.
– Я не могу вам ответить сейчас, – тихо сказала я и встала с кресла.
– Ответишь, как будешь готова, – кивнул Сергей Валентинович, – Но я могу сделать так, что твой муж вернет тебе все, да еще и останется должен. Если ты, конечно, этого хочешь? – посмотрел на меня, словно выпытывая мое отношение к Артему, пытаясь понять, что я чувствую к мужу.
– Я дам вам ответ в ближайшее время, – кивнула ему и вышла из кабинета.
Дома встретила маму в полной истерике: уволилась последняя горничная и еще она все-таки дозвонилась до Бондаревой.
– Рита, она так на меня кричала, – плакала мама, сидя за большим обеденным столом и зачем-то перебирая столовое серебро, – Обозвала меня попрошайкой, представляешь? Меня, дочь генерала Лазарева? Да я никогда в жизни, ни у кого и ничего не просила!