Кречет
– Будем искать их конечно, одно другому не мешает. Апостолы опасны, но если зверь не успел тебя сожрать, значит можно на него и поохотиться. Есть мыслишка у меня, как сатанистов отыскать. Лучше мы их найдем, чем они нас…
* * *Пикап вернулся к церкви под вечер. Доктор, дежуривший на колокольне, еще издали разглядел знакомый силуэт потрепанного внедорожника и отпер ворота.
Разгрузив добычу, занялись приготовлением ужина. Из новых кастрюль Гектор соорудил котелки, приладив к ручкам проволочные дужки. Во дворе разожгли костер, и минут через двадцать нехитрый суп из тушенки и макарон был готов. Во второй кастрюле заварили чай. Котелки занесли внутрь церкви и поставили на алтарь. Аромат жасмина, смешанный с запахом дыма, разлился в помещении. Гектор с наслаждением вдыхал пьянящие запахи чая и горячего супа. Жизнь кажется прекрасной, когда едят не тебя.
– Провизии пока хватает, завтра вылазку сделаем знаки намалевать, – сказал Гектор, прихлебывая суп.
– Я с вами, – Лилия невозмутимо хрустела чипсами, перелистывая страницы библии.
Тишина, воцарившаяся в церкви, усиливала хруст. Все переглянулись, а Доктор, после недолгой паузы произнес:
– Дорогая, чем ты поможешь? Мы с тобой здесь по хозяйству похлопочем…
Гектор хотел тоже ей возразить, но осекся, встретившись с ее холодным взглядом… К новым странностям Лилии никто не был готов. Особенно муж. Он таращился на нее, будто черта увидел. Лучше бы она, как обычно скулила и жалась к нему. А так сидит спокойная и невозмутимая, будто не она вовсе. Будто подменили ее…
– Я поеду, мне надо… – проговорила Лилия. – Чем польше баннеров нарисуем, тем быстрее нас найдут…
– Тогда можно я останусь, – хохотнул Рудый. – Сегодня всю обойму на одного ожившего спустил. Если завтра двоих встречу – патронов на меня не напасетесь!
– Нет уж, Доктор и один здесь посуду помоет, – поморщился Гектор. – С нами поедешь! Кто наверх полезет? Я что ли? Так почитай мне уж семьдесят годков. А ты, выхухоль молодой жировать на солнышке будешь?!
Рудый нисколько не обиделся на колкость, его эго давно уже обросло толстой щетинистой шкурой в три пальца толщиной.
Спать легли с вечерними сумерками. Дежурили по очереди все, кроме Лилии. Доверить ей оружие никто не решился.
Утром после короткого завтрака собрались в дорогу. Лилия поцеловала мужа и молча села в пикап. Черные волосы собраны в длинный хвост. Невозмутимый и холодный блеск глаз как-то не сочетался с немного пухловатым телом, скрывавшимся под камуфляжем туристического костюма.
– Любимая, не стоит собой рисковать, ты не приспособлена к таким трудностям, – лепетал Доктор в надежде отговорить жену.
– Господь хранит нас, – слабая улыбка тронула губы Лилии. – Он укажет нам путь…
Тихий и какой-то мертвый голос Лилии пробирал до костей, отбив всякое желание возражать. Доктор поежился и выдавил ответную улыбку. Господи… Она все-таки сошла с ума? Или это сон? Последний раз он видел такой спокойной свою жену после смерти ее родителей. Месяц она горевала, а потом внутри нее, будто что-то надломилось, и эмоции исчезли. Она больше не вспоминала о горе. Говорила, что незачем будоражить то, чего никогда не сможешь изменить. Может, и сейчас тоже самое?..
Автомобиль зашуршал шинами и двинулся с места. Кинув удрученный взгляд на удаляющийся внедорожник, Доктор захлопнул ворота за клубами пыли.
Машина катилась уже привычным маршрутом к центру города. Набежавшие тучи грозились пролиться первым летним дождем. Ветер гонял бумажный мусор и рваные пакеты по пустынным улицам. Солнце спряталось в фиолетовой гуще, не решаясь показаться.
Для создания подсказок выбрали площадь мэрии. Посередине возвышалась массивная каменная фигура вождя революции с вытянутой вперед рукой. Серая статуя мрачно смотрела вдаль, плечи покрывал грязно-белый налет оставленный многочисленными голубями.
Энн проворно вскарабкалась на монумент и, усевшись на гранитной руке, вытащила из-за пазухи баллончик с краской. Ш-ш-ш… И белая струя окрасила спину титана, выписывая корявые буквы, слова, цифры: «Молимся господу нашему во спасение 234». Воздух наполнился запахом растворителя.
Следующие надписи нанесли на фасаде здания мэрии и на рекламном щите с фотографией лоснящегося толстяка в костюме депутата. Толстяк улыбался, пряча хитрые глаза за линзами очков в дорогой оправе. Больше ему не надо прятать глаза, теперь на них нарисованы буквы.
Затем разрисовали баннеры на больших перекрестках и на парковках перед крупными зданиями. Энн приходилось осваивать все новые и новые высоты. Мышцы забились, постоянно хотелось пить, а руки уже не слушались. Лилия старательно подавала баллончики с краской, иногда, собственноручно наносила «граффити» в легкодоступных местах. Гектор и Рудый стояли на страже и пристрелили несколько тварей, пытавшихся поживиться людьми. С каждым последующим выстрелом Рудого трясло все меньше. Он даже научился попадать в голову с первого выстрела на расстоянии нескольких шагов. Гектор уже не так язвил и издевался над его стрелковыми навыками.
К вечеру центр города был полностью отработан. Красные, зеленые, синие и белые надписи красовались на всех крупных перекрестках и площадях. Благо, мертвецов в городе было не так много, не как раньше, когда тысячные стаи бродили по Темногорску в поисках добычи. Большинство из них разбрелись уже по необъятным просторам центральной России, гонимые неутихающим звериным голодом.
Все началось пол года назад, когда новая неизвестная форма вируса поразила один из туристических мегаполисов Китая. Никто не знал откуда взялась эта зараза, которая стопроцентно убивала носителя. Поговаривали, что штамм создали искуственно американцы, как биологическое оружие. Зараженные китайцы чахли и умирали в течение недели, выхаркивая с кровью свои легкие. Через месяц инфекция добралась и до России. Мир погрузился в тотальный карантин и изоляцию. Границы перекрыли, люди попрятались по домам. Работали только больницы, полиция и военные. Города опустели, и какое-то время удавалось сдерживать пандемию. Но самое страшное началось потом. Как оказалось, вирус обладал невероятной мутагенной способностью и продолжал изменяться, приспосабливаясь под вакцины и новых носителей. Он сходу вырабатывал устойчивость к лекарствам и увеличивал скорость самовоспроизведения. Уже через полгода в Европе появилась его новая форма, которая не просто убивала своих жертв, а необъяснимым образом активировала их переферийную нервную систему. Спустя несколько часов после смерти процессы трупного разложения зараженных приостанавливались, а умершие будто бы воскресали. Они полностью лишались разума, сохраняя лишь двигательные навыки и чувство постоянного зверского голода. Восставшие нападали на все живое и пожирали свои семьи, коллег, друзей. Новый штамм передавался через укусы и глубокие царапины. Военное положение и массовые зачистки повергли планету в хаос, но не смогли остановить пандемию. За последующий месяц население земли сократилось более, чем на девяносто девять процентов. Мировой порядок и цивилизация в одночасье рухнули. Редеющие остатки человечества объединились в разрозненные группы, пытаясь выжить в битве с мертвыми, а неформалы и отморозки создали банды. В опустевших городах поселилась сама Смерть.
* * *Пикап подъехал к церкви, когда солнце уже зацепилось за макушки сосен. Выглядывая из-за крон, оно отбрасывало длинные тени от распахнутых ворот храма. На воротине, склонив голову, сидела сова. Переминаясь с ноги на ногу, она уставилась немигающим взглядом на приближающийся автомобиль.
– Почему ворота открыты? – встрепенулась Лилия и высунулась в окно.
– Что-то случилось… Доктора не видно! – Гектор плавно придавил педаль тормоза и остановил авто, не въезжая на территорию.
Вытащив пистолет, он вполголоса добавил:
– Рудый, давай со мной, проверим.
Парень насупился, но послушно выскользнул из автомобиля, рука судорожно нащупала рукоятку Макарова, заткнутого за ремень.
– Я с вами, – Энн извлекла пистолет из кобуры и сняла с предохранителя.
Затвор был взведен еще раньше, так, на всякий случай. Энн прекрасно понимала, что это противоречит правилам личной безопасности, но в нынешнем мире ими можно было пренебречь. Сейчас весь мир – сплошное противоречие.
Лилия выбралась следом. Она не стала никого ждать и молча направилась к церкви. С виду неуклюжее и рыхловатое тело обрело вдруг плавную походку, каждое движение стало выверенным и рассчитанным. Широко раскрытые выразительные глаза, будто что-то предчувствуя, слегка подрагивали. Губы беззвучно шептали молитву.
– Куда? Стой! – прохрипел Гектор.
Но женщина не обращала на него никакого внимания. Гектор догнал ее и схватил за руку:
– Постой, я впереди пойду…
Церковный дворик встретил тревожной безмятежностью. Обстановка казалась мирной и нетронутой. Отсутствие зомби и следов борьбы вводило в недоумение и лишь усиливало тревогу.
Гектор приблизился к храму и приложил ухо к дверям. Дубовые створки прикрыты, но между ними чернела щель, значит изнутри не заперто. Тишина…
– Док, ты здесь?! – крикнул старик, сжимая пистолет.
Он осторожно приоткрыл дверь, но, заглянув внутрь, тут же отпрянул. Оттолкнув Гектора, Лилия бросилась вперед и скрылась в церкви. Внутри в полумраке виднелась чья-то фигура, сидящая на стуле. Это был Доктор. Веревки опутывали его тело, приковав к спинке. Глаза завязаны, во рту кляп.
– Милый! – вскрикнула Лилия, обхватив лицо мужа.
Доктор мотал головой, пытаясь что то сказать, но кляп, плотно стянутый веревкой, пропускал лишь мычание. Лилия попыталась сорвать его, но тщетно.
– Помогите, нужен нож! – завопила она.
Гектор, Энн и Рудый кинулись на помощь. Обступив Доктора, они срезали путы.
Наконец, удалось извлечь кляп.
– Бегите! – жадно глотая воздух, закричал Доктор, – Они здесь!
С гулким стуком захлопнулись створки дверей за спиной. Лязг оружия и запах смердящих тел пронзили воздух.
– Стоять! Не двигаться! Бросайте пистолеты! – раздался хриплый голос.
В зале полукольцом рассредоточилось около десятка бойцов, вооруженных карабинами и ружьями.
Первым уронил пистолет Рудый. Он вскинул руки и проскулил:
– Пожалуйста, не стреляйте! Мы сделаем все! Как вы скажете!
Энн и Гектор застыли с оружием в руках. Головорезы держали их на прицеле. На всех черная одежда, местами больше похожая на лохмотья. Закопченные бородатые лица изрезаны следами пороков и беспробудного пьянства. Длинные засаленные волосы стянуты банданами с изображением черепов и дьявольских символов. Потрепанные кожаные жилеты увешаны цепями. Синева татуировок покрывала заскорузлую кожу рук, а у некоторых и лица.
– Бросайте оружие! – снова захрипел один из них с желтыми змеиными глазами и долговязой фигурой.
Его худая, но крепкая рука сотрясала револьвером.
Эн и Гектор отшвырнули пистолеты и послушно подняли руки. Лилия замерла на месте и поглядывала на мужа. Доктор вскочил и кинулся к ней. Грохнул выстрел и Доктор бухнулся под ноги жены, окрашивая пол тонкой струйкой крови, сочащейся из виска. Крик Лилии показался громче выстрела, она упала на колени и, вцепившись в бездыханное тело, зарыдала.
– Мое имя – Мясник, – долговязый опустил еще дымящийся ствол револьвера. – Невыполнение моих приказов карается смертью…
Глава 6
Главарь махнул рукой и двое бойцов кинулись к пленникам, уложив их ударами прикладов на пол. Один из них собрал пистолеты, а второй – двухметровый здоровяк, заросший словно йети, «шерстью», умело обездвижил руки пленников, стянув запястья пластиковыми хомутами. Только Лилия, распластавшись на теле Доктора, отрывисто дышала, ее плечи подрагивали, а пальцы перебирали волосы мертвого мужа.
– Встань! – управившись с остальными, рявкнул на неё «йети».
Сломленная женщина, казалось, не представляла опасности, и громила намеревался скрутить ее стоя, не утруждая себя возней на полу. Лилия не реагировала, прилипла к мужу и отрешилась от происходящего. Ударом сапога отморозок отшвырнул женщину от трупа и тут же, схватив ее за волосы, приподнял над полом. Не проронив не звука, Лилия выдернула висевший у того на поясе нож и всадила клинок ему в горло. Великан забулькал и, разметав фонтаны крови, рухнул замертво. Бухнули два выстрела. Револьверные пули выбили две аккуратные дырочки на груди у Лилии. Она упала навзничь рядом с мужем, стукнувшись затылком о каменный пол, и затихла… Мясник убрал револьвер и презрительно плюнул в сторону распростёртых тел:
– Слушайте внимательно, сучьи выродки! Теперь ваша жизнь – собственность клана Апостолы. Сдохнуть вам или жить – решает клан. Сможете быть полезными и усердно трудиться на благо Апостолов – останетесь в живых. За побег смерть, за нападение на апостола смерть, за неповиновение смерть!
Мясник сощурил глаза и пригладил развесистые черные усы. Густые бакенбарды делали его похожим на зверя…
* * *Лилия открыла глаза. Мертвая тишина в церкви прерывалась лишь еле слышным воркованием голубей, милующихся где-то на крыше. Голова кружилась и болезненно пульсировала. Грудину и ребра стягивала тупая боль. Лилия запустила руку под камуфляжную куртку и извлекла небольшой, но непомерно толстый томик Библии. На обложке зияли два углубления от пуль, с обратной стороны отверстий не было. Лилия раскрыла книгу и улыбнулась. Ветхий завет пробит насквозь, новый – наполовину. Она отшвырнула Библию и, поморщившись, встала. Вечерний свет сквозь витраж узкого окна дотронулся до её лица. Это было уже другое лицо. Скулы немного заострились, глаза сузились, а рыхлые щеки пропали. Черной смоли длинных волос коснулась едва заметная седина.
Женщина присела на корточки и погладила плечо мертвого мужа. Затем открыла деревянный ящик, стоявший рядом с «обеденным» алтарем и выгребла оттуда посуду. Кружки, тарелки, ложки с грохотом рассыпались по каменному полу. Немного покопавшись в содержимом, она нашла столовый нож. Обернула клинок тряпицей и заткнула его за поясной ремень. Провизии найти не удалось – чертовы Апостолы все подчистили. Пикапа на улице тоже не оказалось.
Начинало уже темнеть. Что делать? Куда идти? Лилия выбралась на улицу. Мрачная тишина опускалась на землю вместе с сумерками. Закат еще некоторое время сдерживал клочья мглы, но постепенно уходил в небытие… Храм черным силуэтом перегородил небо и звал внутрь, под защиту твердыни стен, а дорога, уходящая от церкви, манила вдаль, в неизвестность. Ее лента терялась среди остовов домов, деревьев и замерших теней.
Лилия еще немного постояла возле церкви, словно раздумывала. Она не хотела оставлять любимого мужа, но ему уже не помочь. Женщина глубоко вздохнула и зашагала в темноту не оглядываясь. Ее одинокая фигура бесшумно скользила по проселку прочь от города. Губы чуть слышно шептали еле различимые слова, они лились, словно траурная песня, и ту тже растворялись в ночном воздухе. Казалось, что она читает молитву, но слова были обращены не к богу. Она звала Апостолов…
Сегодня был один из худших дней в ее жизни. Но он ее не сломил, ломать уже было нечего. Быстрый шаг и ровная походка делали ее непохожей с той Лилией из вчерашнего дня. Будто это уже был совсем другой человек.
Дорога перетекла в шоссе, разрезав пустынную степь. Ночные птицы издавали несмелые звуки, словно, скрывались от невидимого врага. Молодой месяц тускло высвечивал ленту асфальта, терявшуюся в темноте.
Спустя пару часов на обочине в кювете показался силуэт брошенного автомобиля. Черный седан, наклонившись, уткнулся в землю спущенными колесами. Лилия подошла вплотную и заглянула в темноту глухих окон. Сквозь тонированные стекла ничего не видно. Она прижалась лбом к боковому стеклу, прикрыв его ладонями. Вдруг, из глубины салона метнулась тень, и оскаленная морда впечаталась в стекло перед лицом Лилии. Женщина отпрянула, но запутавшись в прошлогодней траве, грохнулась на землю. Зомби остервенело скреб по стеклу зубами, раздавливая о твердь гнилые десна и губы. Немигающие глаза пожирали взглядом человека. Автомобиль, чуть покачиваясь, сдерживал тварь. Лилия поднялась на ноги и приблизилась к прозрачной перегородке, отделяющей жизнь от смерти. Она посмотрела смерти в мутные глаза, вытащила из-за пояса нож и, сделав шаг назад, резко распахнула водительскую дверь. Оживший вывалился наружу, упав мордой в траву, и на мгновение потерялся в пространстве. Одной ногой Лилия наступила ему на спину, придавив к земле и, с размаху вонзила нож в затылок. Глухо всхлипнула затылочная кость, брызнула гнилая кровь и зомби замер.
Звезды осветили распростёртую фигуру мертвеца, одетую в черную униформу безопасника. В прошлой жизни это был спортивного вида охранник с бритой головой. На его ремне болтался охотничий нож в ножнах из черной кожи и подсумок с перцовым баллончиком и наручниками. Лилия нацепила трофейный нож и подсумок себе на пояс, оставив кухонный торчать в затылке. Затем, перевернув тело, обшарила карманы. Удалось раздобыть зажигалку, сигареты отшвырнула в сторону. Обыскав машину, на заднем сиденье наткнулась на деревянную бейсбольную биту с ремешком в основании рукоятки. Головная часть биты утыкана шипами из толстых гвоздей. В багажнике ждала приятная находка – армейский вещмешок, внутри которого, оказались несколько банок тушенки, пакет сухарей и запечатанная пластиковая полтарушка с водой. Лилия открутила пробку и жадно припала к горлу, опустошив за раз почти половину бутылки. Затем вскрыла консерву и уселась на порог открытого багажника. Поддевая куски мяса ножом, хрустела сухарями и смотрела на звезды.
Холодный месяц почти не освещал тёмную степь – лишь облака вокруг себя. Всё как-то зловеще, но в тоже время многозначительно и смиренно. Смиренно, если не трясешься от каждого шороха, если готов выживать и не гнешься под ударами, а тянешься сквозь невзгоды к звездам, к жизни… Ради будущего… В память о прошлом… Не потеряв настоящее…
* * *Грязно-синий микроавтобус вкатился в открытые ворота и остановился перед храмом. Я выскочил первым, следом Полковник и Хан. Грузный Кузнец чуть замешкался, вытаскивая кувалду из-под сиденья. Навострив уши, пес приподнял морду и молча наблюдал за нами, оставшись лежать на заднем сиденье, его рана еще не зажила…
Распахнутые двери церкви пахнули ладаном и смертью. Дневное солнце не пробивалось за порог. Я осторожно заглянул внутрь и прислушался. Затем шагнул в зал, выставив вперед мачете. Хан шагал следом и прикрывал натянутым луком. Полковник и Кузнец остались на входе.
Мои глаза немного привыкли к полумраку. Взгляд остановился на неподвижном теле, распластавшемся возле алтаря в луже засохшей крови.
– Это Доктор! – воскликнул Хан и подбежал к трупу.
Услышав крик, Полковник и Кузнец заскочили внутрь. Я приподнял безжизненную голову, осматривая рану. Аккуратное входное отверстие в виске, а с противоположной стороны рваная дыра.
– Трупное окоченение почти прошло, значит, время смерти более двух суток, – я внимательно осмотрел тело и окружающую обстановку и сказал. – Следы крови размазаны вокруг трупа, а руки у него чистые, смерть была мгновенной – кто-то контактировал с телом после смерти и, судя по мазкам на лице, брал его за голову и обнимал.
Я поднял с пола небольшую продолговатую гильзу из латуни и, повертев ее в руках, понюхал дульце:
– Из нагана стреляли… Хороший револьвер… А стрелок не боялся ничего – стреляные гильзы у нагана вручную извлекаются по одной. Значит, не торопился никуда и был не один. Ваших, скорее всего, в плен взяли, а одного убили… Для устрашения.
– Апостолы? – процедил Полковник
– Больше не кому, – пожал я плечами.
– Уничтожу тварей! – зашипел Хан.
Кузнец стоял чуть в сторонке и вздыхал. Здоровяк выглядел растерянным и подавленным.
– Убить шакала – дело нехитрое, – я задумчиво потер поросший недельной щетиной подбородок, – Только попробуй, найди сначала… Из города есть три дороги: одна на юг через степь в лес – мы по ней приехали; вторая на восток в горы – там дальше нет ничего кроме зарослей; третья на запад по шоссе – тянется до областного центра километров шестьсот. Проходит вблизи деревенек и сёл. Думаю, Апостолы по ней ушли.
– Согласен, – кивнул Полковник, – Город они подчистили и взяли пленных, сейчас возвращаются с добычей домой. На запад за ними двинем, поищем их логово.
Наскоро перекусив консервами, мы спешно погрузились в микроавтобус. Машина недовольно фыркала и нехотя набирала скорость, оставляя позади редеющие строения Темногорска.
Пустынная лента асфальта шуршала под колесами, обдавая летним теплом. Еще не выжженная солнцем степь играла красками полевых цветов, сливаясь вдали с зеркалом небосвода. Запах травы и нагретого асфальта проникал в открытые окна. Высоко над землей, поймав ручьи восходящего воздуха, неподвижно стояли орлы. Распластав огромные крылья, они с любопытством уставились на сиротливо бегущий автомобиль, прорезающий степную гладь.
Часа через три пути показался мост, загроможденный брошенными автомобилями. Перекинувшись через небольшую речушку, он сгорбился под тяжестью раскиданных запыленных авто. Микроавтобус осторожно продирался сквозь пробку, маневрируя и царапая бока, пока не уперся в рефрижератор-большегруз, напрочь перегородивший проезд.
– Приехали! – с досадой плюнул Хан в открытое окно.
Я вылез и осмотрелся.
– Фура здесь недавно – раньше там стояла, – махнул я рукой на единственную пустую площадку на подступах к мосту, контуры которой совпадали с размерами грузовика. – Кто-то перетащил грузовик сюда и намеренно заблокировал проезд.
– Апостолы знают, что мы идем следом? – брови Полковника приподнялись.
– Чуют гады… А может пленных разговорили, – сказал я. – Не просто так мост перекрыли.
– Дальше как? Пешком? – развел руками Кузнец.
– Постараемся фуру оттащить, – ответил Хан, залезая в кабину грузовика, – Я «нейтралку» поставил, попробуйте назад дернуть.
Десятиметровый грузовик с облезлым фургоном странно качнулся, в фургоне послышались глухие стуки.
– Внутри кто-то есть, – я осмотрел замки рефрижератора и подергал поручни дверей, – Странно… Как-будто изнутри заперто… В любом случае, открывать не стоит. Внутри может быть сюрприз. Чертовы Апостолы хоть и тупые, но предводитель у них зверь. Хитрый и изворотливый падла, называет себя Мясником. Любит демонстрировать свою жестокость на публике. Встречался я с ним всего раз, и теперь самым большим моим желанием является перерезать ему горло, а усы забрать в качестве трофея. Усищи у него, как у Бармалея. Наверное, он ими очень гордится…
– Он самый главный у них? – поинтересовался Полковник.
– Кто его знает, – пожал я плечами. – Мясник водит отряды по добыче рабов и припасов, врядли глава клана этим бы занимался. Наверное, есть тварь рангом повыше него…
Порывшись в брошенных автомобилях, я нашел буксировочный трос и сцепил проушину под передним бампером микроавтобуса с фаркопом грузовика.
Хан завел микрик, хрустнул рычагом передачи и подал машину назад. Трос натянулся в струну и микрик резко встал, словно уткнулся в невидимую стену. Хан поддал газку. Все четыре колеса минивэна завизжали. Они прокручивались на месте, черня асфальт и наполняя воздух запахом жжёной резины.
– Стой, – замахал руками я, – Толкнем!
Уперевшись в передний бампер грузовика, мы надавили на него, что есть сил. Кузнец даже заревел от натуги. Судя мо его массе и силе толкал он явно за двоих.
Выбрасывая клубы едкого дыма, микроавтобус отчаянно визжал бешено вертевшимися клоесами. Рефрижератор, наконец, покачнулся и нехотя откатился на полметра. Бух! Раздался хлопок и под большегрузом, что-то звякнуло об асфальт.
– Стой! – махнул я Хану и заглянул под фуру.
Из-под автомобиля вывалился металлический штырь, прицепленный к соседней малолитражке веревкой, которую раньше никто не замечал.
– Что там? – крикнул Хан.
– Похоже, что мы выдернули какую-то хрень из-под фуры, которая… Э-э… – задумчиво проговорил я, но тут до меня все дошло. – Бл*ть! Это ловушка!!!
Штырь освободил внутренние запоры рефрижератора и, в то же мгновение задние створки его кузова распахнулись. Из фургона повалили ожившие. Они вывалились гурьбой прямо на асфальт гнилым копошащимся клубком. Пытались подняться, но мешали друг другу и спотыкались. Это дало нам пару секунд.
– Уходим! – заорал я и рванул прочь.
Полковник и Кузнец побежали следом, Хан не успел выбраться из микрика, и стая отрезала его от нас. Минивэн оставался прицепленным к фуре и не мог уехать. Хан дал газу и, рванув вперед, закатал в асфальт пяток тварей, а троих припечатал бампером к задней раме грузовика. Бум! Микрик врезался в фуру. От удара брызнул пар из радиатора, а новые зомби высыпали из фургона прямо на замятый капот микроавтобуса. Они раздавили лобовое стекло в мелкую сетку и вот вот грозились прорваться внутрь салона. Стекло вогнулось, еще мгновение и твари сметут его.