Коллонтай. Валькирия и блудница революции

© Соколов Б.В., 2015

© ООО «Издательство «Вече», 2015

Предисловие

Александра Михайловна Коллонтай была революционеркой по призванию. Дочь весьма состоятельного царского генерала, она была принята в петербургском высшем свете и легко могла найти себе достойного жениха. Тем более что была женщиной красивой и умела сводить мужчин с ума. Однако Александра думала не о замужестве, а о свободе, причем не только для себя, но и для всех женщин и для всего человечества. Можно сказать, что она была одной из первых русских феминисток. И считала революцию вернейшим средством достижения свободы и равноправия. И преданно служила делу революции до самых последних дней, хотя очень скоро поняла, что ни о какой свободе в новом Советском государстве помышлять не приходится. И стала первой женщиной – членом правительства и первой женщиной – послом в истории России. И, несмотря на то что жила в суровое сталинское время, счастливо умерла в своей постели, никаким репрессиям не подвергнувшись. Довелось Коллонтай участвовать и в тайных переговорах, и в оппозициях.

В 1917 году Коллонтай была одной из самых известных женщин русской революции, чему способствовали ее запоминающаяся внешность и неординарный ораторский дар, ее частые выступления на митингах. Можно сказать, что Александра Михайловна стала одним из символом Октябрьской революции, а также, пожалуй, главным символом эмансипации российских женщин после революции. Ее имя, впрочем не вполне справедливо, связывали с теориями «свободной любви» и «стакана воды». Последняя подразумевала, что в коммунистическом обществе удовлетворить свои сексуальные потребности будет так же легко и просто, как выпить стакан воды. Однако на самом деле Коллонтай никогда не отделяла сексуальное от духовного. Для нее секс без любви был буржуазной пошлостью. Александра Михайловна боролась против проституции, которой, по ее убеждению, в новом социалистическом обществе не было места. Но она боролась также и против того, чтобы любовь продавалась и в официальном, законном браке, когда такой брак фактически заключается по расчету. Коллонтай считала необходимым предоставить женщинам равные права с мужчинами во всем, в том числе и в свободном выборе партнеров для брака или свободного сожительства.

Пламенный трибун, Александра Коллонтай вовремя поняла, что ораторы и прометеи революции больше не нужны, сумела перейти на дипломатическую работу. Это обстоятельство во многом спасло ей жизнь в период Большого террора. Она не могла стать таким выдающимся дипломатом, как Талейран, Бисмарк или Горчаков, поскольку не являлась, в отличие от них, ни главой правительства, ни наиболее доверенным человеком в сфере внешней политики со стороны первого лица государства. Однако свою миссию в скандинавских странах она провела вполне успешно и добилась ряда частных дипломатических побед, не потерпев в то же время каких-либо значимых дипломатических поражений. Но все же в истории она осталась в первую очередь как революционный трибун и публицист-пропагандист, привлекшая на сторону большевиков миллионы российских женщин.

Я попытаюсь рассказать о своей героине без гнева и пристрастия. Только так можно написать биографию, действительно интересную для читателя.

Детство и юность

Александра Михайловна Домонтович (так тогда звали нашу героиню) родилась 19 (31) марта 1872 года в принадлежавшем ее родителям трехэтажном особняке на Средне-Подьяческой улице в Санкт-Петербурге, в дворянской семье. Ее отцом был генерал от инфантерии Михаил Алексеевич Домонтович. Род Домонтовичей происходил от литовского нальшанского князя XIII века Домонта (Довмонта), соперничавшего с великим князем Миндовгом и убившего его в 1263 году. В дальнейшем Домонт бежал в Псков и стал псковским князем. Кстати сказать, супругой Домонта была дочка или внучка Александра Невского. В 1299 году, незадолго до своей смерти, Домонт (в русских источниках Довмонт) разбил ливонских рыцарей. Его сын Давид Гродненский, убитый в 1326 году, был женат на Бируте (Марии) – дочери Великого князя литовского Гедимина. В конце XVI века Русская православная церковь причислила Домонта к лику святых. Впрочем, нельзя исключить, что происхождение дворянского рода Домонтовичей от псковкого князя Домонта – всего лишь легенда. Первый достоверно известный предок отца Коллонтай, Иван Михайлович Домонтович, был генеральным судьей Войска Запорожского и на раде в Конотопе 17 июня 1672 года в числе прочих старшин подписал утверждение московским царем в качестве украинского гетмана Ивана Самойловича. Его сын Георгий (Юрий) Иванович Домонтович, родившийся около 1654 года, был прадедом нашей героини. Отец же Коллонтай родился 24 ноября 1830 года в селе Кудровка Сосницкого уезда Черниговской губернии в родовом имении, пожалованном еще Ивану Михайловичу Домонтовичу. Михаил Алексеевич окончил Императорскую военную академию по первому разряду в 1858 году и в дальнейшем служил преимущественно по военно-административной части. 3 декабря 1863 года Михаил Домонтович был назначен помощником начальника Азиатского отделения Главного управления Генерального штаба. В 1864 году он был командирован на Кавказ и находился в составе Пшехского отряда при движении на Хакучинский перевал. После возвращения с Кавказа за составление описания Черниговской губернии отец Коллонтай был принят в действительные члены Русского географического общества. В момент ее рождения он состоял штаб-офицером, заведовавшим офицерами, обучающимися в Николаевской академии Генерального штаба.

Александра Михайловна вспоминала о своих предках: «Это была старинная семья, и отец очень интересовался генеалогическим деревом. Род Домонтовичей ведет свою родословную от знаменитого князя Довмонта Псковского, княжившего в XIII столетии в Пскове и признанного православной церковью святым Тимофеем Псковским. У псковичей имеется много легенд, песен и сказаний, составленных в честь доблестных походов князя Довмонта на тевтонских рыцарей, и по сказаниям народ его высоко чтил. Мощи святого Довмонта и его победоносный меч хранятся в Пскове… Отец рассказывал: если кто-либо из рода Довмонтович приезжал в Псков, то монахи звонили в его честь во все колокола, и я в детстве очень хотела попасть в Псков, чтобы в мою честь звонили колокола».

В 1876 году генерал-майор Домонтович был назначен правителем канцелярии заведующего гражданской частью при главнокомандующем Дунайской армией, а в 1877 году, во время русско-турецкой войны, – тырновским губернатором в Болгарии. За успешное исправление этой должности Михаил Алексеевич был удостоен ордена Св. Станислава 1-й степени с мечами. В начале февраля 1878 года, после заключения перемирия, Домонтович возвратился в Россию, где был назначен состоящим для особых поручений при главном управлении военно-учебных заведений. Но уже в апреле 1878 года он был возвращен в Болгарию на пост директора Канцелярии и управляющего делами Совета Российской императорской комиссии в Болгарии, занимавшейся организацией управления в новосозданном Болгарском княжестве, фактически до 1885 года остававшемся под протекторатом России. За заслуги на этом поприще генерал был удостоен ордена Св. Анны 1-й степени.

А уже в 1879 году Домонтович возглавил группу российских военных инструкторов в только что созданной Персидской казачьей бригаде, призванной охранять шаха Насер-эд Дина и иностранные миссии в Тегеране и обеспечивать российское влияние в Персии. В группу под его командованием входили казачьи и кавалерийские офицеры, подпрапорщики и вахмистры. Бригада формировалась по образцу терских казачьих частей. Унтер-офицеры в бригаде были русскими, а солдаты-добровольцы набирались из мухаджиров – потомков мусульманских родов, переселившихся с Кавказа во время русско-персидских войн. Это были кочевники – курды, афганцы и туркмены. Домонтович командовал персидской бригадой, которая тогда состояла из двух казачьих полков общей численностью 600 человек, до ноября 1881 года, когда он был назначен сверхштатным членом военно-учебного комитета и председателем военно-исторической комиссии по описанию Русско-турецкой войны 1877–1878 годов. С созданием этого труда оказались связаны драматические события.

«После окончания Русско-турецкой войны, – как вспоминал генерал-лейтенант царской, а потом белой армии Александр Сергеевич Лукомский, – написать ее историю было поручено небольшой комиссии под председательством генерала Домонтовича. Составленный и представленный на просмотр старших чинов нашей армии первый том вызвал массу возражений. Указывалось, что многие факты переданы или освещены неверно, что по отношению к еще живым участникам войны допущена совершенно невозможная критика, подрывающая авторитет многих лиц, занимающих крупные посты в армии; что вообще действия высшего командного состава армии и центральных управлений военного министерства представлены в крайне неприглядном, а во многом и неверном освещении; что, наконец, этот труд является не историей, по существу, блестяще проведенной кампании, а самооплевыванием…

Начались нападки на генерала Домонтовича. Последний представил военному министру обширный доклад, в котором давал объяснения на нападки и доказывал, что он и его комиссия должны дать правду, а не писать превратную самовосхваляющую историю, стараясь не обидеть участников войны. В конце концов все это дошло до государя Александра III. Государь признал, что труд генерала Домонтовича в том виде, как он был составлен, не может быть пущен в общее пользование.

Александр III

Его Величество приказал историю Русско-турецкой войны написать заново, положив в основание, что труд должен заключать только правду, но избегать неуместной и резкой критики. Работа генерала Домонтовича света не увидела, и описание войны было поручено комиссии под председательством другого лица. Новое описание войны, по отзывам многих, грешило другим: было официально-казенное, без всяких серьезных выводов и представляло мало интереса…» Однако императору Александру III подобный объективный и критический подход к истории победоносной для русского оружия подход, по всей видимости, понравился, хотя он и признал, что он не может получить широкой огласки, а должен быть известен только узкому кругу высшего руководства армии. Тут сказалось всегдашнее русское стремление составлять два варианта описания одних и тех же войн и сражений. Один, объективно-критический, – для узкого круга специалистов, которые попробуют что-то исправить в организации и боевой подготовке вооруженных сил. Другой, парадно-пропагандистский, – для широкой публики. Домонтович был более свободен в своем взгляде на войну 1877–1878 годов, поскольку в ходе нее не отвечал непосредственно за ведение боевых действий. За работу в комиссии он получил орден Св. Владимира 2-й степени, что говорит о том, что император оценил его труд достаточно высоко. 30 августа 1886 года Михаил Алексеевич был произведен в генерал-лейтенанты. Надо отметить, что два выпуска «Особого прибавления к Описанию Русско-турецкой войны 1877—78 гг. на Балканском полуострове» под редакцией генерала Домонтовича все-таки были напечатаны еще при его жизни, в 1899–1900 годах, уже при новом императоре Николае II, но тиражом всего 100 экземпляров и с ограничительным грифом «Не подлежит разглашению».

В 1896 году отца Александры назначили членом Военного совета. С 1897 по 1900 год Домонтович был управляющим кодификационным отделом при Военном совете. В 1898 году он был произведен в генералы от инфантерии.

Скончался Михаил Алексеевич Домонтович 8/20 октября 1902 года в Петербурге и был похоронен на кладбище Новодевичьего монастыря.

Мать Александры Коллонтай, Александра Александровна Масалина-Мравинская, была дочерью финского фабриканта, торговавшего лесоматериалами.

Первым мужем Александры Масалиной был военный инженер Константин Иосифович Мравинский (или Мровинский), поляк по национальности. Чтобы развестись с ним, Александре пришлось доказывать, что он «прелюбодействовал». Такого рода слухи о Константине Иосифовиче действительно ходили, так что соответствующая претензия была небеспочвенной. Брак между ее матерью и отцом был заключен перед самым рождением Александры Коллонтай.

Константин Мравинский, родившийся в 1828 году, был участником обороны Петропавловска-Камчатского от англофранцузской эскадры в Крымскую войну и дослужился до чина генерал-майора-инженера. В 1881 году, будучи старшим техником петербургского градоначальства, за необнаружение подкопа народовольцев при осмотре лавки Кобозевых (подкоп с миной был вскрыт уже после убийства Александра II) был судим, разжалован и сослан в Архангельскую губернию. Александра Алексеевна пыталась помочь Константину Мравинскому. Она попросила своего второго мужа, генерала Домонтовича, использовать свои связи. Неизвестно, насколько они помогли, но в итоге по ходатайству дочери Евгении Константин Иосифович был частично помилован и возвращен в Санкт-Петербург, где жил у сына Александра до самой своей смерти в 1923 году.

От первого брака у Александры Алексеевны было трое детей – сын Александр и дочери Адель и Евгения. Сводная сестра Александры, Евгения Константиновна Мравинская, стала известной оперной певицей (лирико-колоратурное сопрано), солисткой Мариинского театра, выступавшей под псевдонимом Евгения Мравина. Евгения пела ведущие партии, среди ее поклонников был и наследник престола, будущий император Николай II. Но в 1900 году она ушла из театра, а в 1906 году вообще прекратила концертную деятельность из-за серьезной болезни. Евгения Мравинская умерла 12 декабря 1914 года в Ялте в возрасте всего лишь 50 лет. Александра Коллонтай восхищалась ее шармом, музыкальностью и неповторимым тембром голоса.

«Вскоре Женя вышла замуж, – вспоминала Коллонтай. – Не столько по любви, сколько чтобы оградить себя от назойливых поклонников. Муж ее был гвардейский офицер, но начальство предложило ему покинуть полк. Гвардейский офицер не мог быть женат на актрисе».

Муж Евгении Людвиг Лаврентьевич Корибут-Дашкевич в итоге стал преподавателем в Николаевском кавалерийском училище. А сын Александра Мравинского Евгений стал всемирно известным дирижером. «Как младшая в семье, – вспоминала Александра в автобиографии, – и притом единственная дочь отца (мать моя была замужем вторично), я была окружена особой заботой всей нашей многочисленной семьи с ее патриархальными нравами».

А в черновых записях своих мемуаров Александра утверждала: «Я родилась в судьбоносное время, и это имеет свою закономерность. <…> Когда родители задумали мое появление, из Парижа пришли вести о крахе Коммуны и о казни коммунаров. Луиза Мишель несет в массы новое евангелие – коммунизм. Маркс и Энгельс борются против Бакунина, против анархизма, против развала I Интернационала. Юный студент Карл Каутский учится в Вене. Звезда Бисмарка еще на восходе. Вильгельм Либкнехт собирает силы рабочих в Германии, а Карл Либкнехт еще даже не зачат. <…> Дарвин еще жив. Спенсер углубляет аналитику социологии… <…> В России растет движение за освобождение и объединение всех славян – растет вместе с ростом политической реакции, пока еще скрываемой под личиной либерализма. Но уже есть тенденция к “правизне”. Первые русские социалистки “идут в народ”, проповедуя социализм. Эпоха нигилизма закончилась. <…> Плеханов еще даже не студент. Ленину еще нет и трех лет».

С детства Александра отличалась сильным и целеустремленным характером и верила, что предназначение у нее – высокое, хотя еще не знала, что уйдет в революцию.

Александра не любила родовое имение отца в Кудровке, но зато обожала Финляндию и финскую усадьбу своей матери Куасан-Хови, на берегу Финского залива, где семья Домонтовичей отдыхала каждое лето. И в дальнейшей жизни ее больше тянуло к северным странам. Здесь, в Куасан-Хови, был большой дом с белыми колоннами, парк с беседками. Коллонтай вспоминала: «Моя мать была дочерью простого скупщика и продавца леса из Финляндии (“простой скупщик” был крупным лесоторговцем и фабрикантом, но в советское время принято было преуменьшать богатство предков. – Б.С.). Дедушка был сыном бедного финского крестьянина, близ Нейшлота. Восемнадцатилетним он босиком пришел в Петербург и занялся скупкой и продажей леса… дедушка, которого звали Александр Масалин, был энергичным, предприимчивым… накопил состояние на поставках леса. Женившись на русской девушке Крыловой, вернулся в Финляндию. На Карельском перешейке купил усадьбу и построил деревянный дом в стиле Александра I… В доме были художественные паркетные полы. Архитекторы из Петербурга и Выборга приезжали смотреть на них».

А вот как Александра описала довольно романтическое знакомство своих родителей: «Мой отец, – рассказывала Коллонтай, – впервые встретил мою мать в Итальянской опере. Но моя мать была внучкой финского крестьянина. Мой дедушка был гордый человек и не позволял, чтобы легкомысленные гвардейские офицеры ухаживали за его красивыми дочерями (офицеров, вероятно, привлекала не только красота, но и солидное приданое. – Б.С.). Он нашел для моей матери другого мужа. Только через несколько лет мои родители снова встретились на балу. Они с первого взгляда страстно влюбились друг в друга, и мама настояла на разводе, что в то время было крайне трудным делом».

О своем счастливом детстве в весьма обеспеченной семье, где она ни в чем не знала отказа, Александра Михайловна вспоминала так: «Маленькая девочка, две косички, голубые глаза. Ей пять лет. Девочка как девочка, но если внимательно вглядеться в ее лицо, то замечаешь настойчивость и волю. Девочку зовут Шура Домонтович. Эта девочка – я».

Семья жила в богатом трехэтажном особняке. Женился генерал Домонтович лишь в сорок лет, на женщине с тремя детьми, которая ушла от мужа. Так что Шура была ее четвертым ребенком, но для отца – первым и любимым. В девочке смешалась русская, украинская, финская, немецкая и французская кровь. Прабабушка Александры была француженкой, а прадед – остзейским немцем.

Александра получила разностороннее домашнее образование. Семья не жалела денег на ее обучение. Она владела несколькими иностранными языками (английский, немецкий, французский, шведский, норвежский, финский и другие), интересовалась литературой, легко освоила светские манеры. Учителем словесности к ней был приглашен один из самых известных в ту пору русских педагогов и литературоведов Виктор Острогорский, редактор журнала «Детское чтение». В числе любимых книг Шуры были «Овод» Войнич и «Спартак» Джованьоли, что впоследствии повлияло на формирование у нее революционного мировоззрения. В 1888 году Александра сдала экстерном экзамены за курс гимназии в 6-й мужской гимназии в Санкт-Петербурге. Она посещала Школу поощрения художеств, брала частные уроки рисования. В юности увлеклась своим троюродным братом, поэтом Игорем Северяниным. Редкая красавица, Александра Домонтович пользовалась вниманием мужчин, была принята в петербургском высшем свете. Но Александра отказалась выйти замуж за генерала Ивана Федоровича Тутолмина, который сделал ей предложение в первый же вечер знакомства. Родители были не против этого брака и горячо поддерживали эту партию для своей дочери, хотя генерал все-таки был на 35 лет ее старше. Знакомство с Тутолминым произошло в Тифлисе, где тогда служил командиром 1-й Кавказской казачьей дивизии Иван Федорович.

Один из воздыхателей Александры, на два года старше ее, Иван Михайлович Драгомиров, сын известного генерала Михаила Ивановича Драгомирова, не выдержал и застрелился. Причиной самоубийства стало то, что, когда бедный Ваня признался в своих пламенных чувствах к ней, Саша высмеяла желание поклонника быть вместе всю оставшуюся жизнь. Шурочка обожала танцевать, и ее любимым партнером по танцам был Ванечка Драгомиров. Они были признаны на балах самой блистательной парой. Ей казалось, что она влюблена, а ее кавалер твердо верил, что у них обоих любовь до гроба. Но, когда Ваня попытался ее убедить, что они должны быть вместе навеки, Шурочка подняла его на смех. Через несколько дней Ваня пустил себе пулю в сердце из отцовского револьвера.

Начало революционного пути

Саша была против намерения родителей выдать ее за генерала Тутолмина, который был близок ко двору и одно время был воспитателем великого князя Петра Николаевича. Она объясняла это отцу и матери следующим образом: «Мне безразличны блестящие перспективы. Я выйду замуж за человека, которого полюблю». В 1890 году она вышла замуж за дальнего и бедного родственника, своего троюродного брата Владимира Коллонтая, с которым познакомилась во время поездки в Тифлис. Она так вспоминала об их знакомстве: «Среди беззаботной молодежи, окружавшей меня, Коллонтай выделялся не только выдумкой на веселые шутки, затеи и игры, не только тем, что умел лихо танцевать мазурку, но и тем, что я могла с ним говорить о самом важном для меня: как надо жить, что сделать, чтобы русский народ получил свободу… Кончилось тем, что мы страстно влюбились друг в друга».

Уговаривать родителей согласиться на брак с ним Александре пришлось целых два года.

В 1889 году отец отправил ее развеяться в Париж и Берлин под присмотром ее сводной сестры. Но переписка между влюбленными не прекращалась, а в Европе Шура узнала про профсоюзы, Клару Цеткин, «Коммунистический манифест» и про многое другое, включая феминизм, что в России все еще было запретным.

Владимир Людвигович Коллонтай (иногда встречается другое написание фамилии – Колонтай) родился 9 июля 1867 года и был старше Александры на пять лет, приходясь ей троюродным братом. Он был сыном участника польского восстания 1863–1864 годов, высланного в Сибирь, а затем поселившегося в Тифлисе. Сам Владимир уже обрусел и был православным. В момент сватовства к Шуре он имел чин поручика, но затем, вероятно во многом благодаря тестю, сделал довольно успешную карьеру. В 1893 году Владимир Коллонтай окончил Николаевскую инженерную академию по 1-му разряду, а в 1900 году, уже в чине капитана, стал штатным преподавателем той же академии. Во время Русско-японской войны Коллонтай за отличие был произведен в полковники, а в 1913 году – в генерал-майоры. В годы Первой мировой войны Владимир Людвигович был заведующим инженерной частью 3-й армии, а с мая 1916 года – начальником инженерных снабжений армий Северного фронта. За отличие он был в 1915 году награжден георгиевским оружием, а также орденами Св. Владимира 4-й степени и Св. Станислава 1-й степени. Владимир Людвигович скончался вскоре после возвращения своей супруги в Россию, как раз в промежутке между Февральской и Октябрьской революциями. Не исключено, что, если бы генерал Коллонтай прожил дольше, он бы имел шансы разделить печальную судьбу второго официального мужа Александры Коллонтай Павла Дыбенко и ее многолетних любовников Александра Саткевича и Александра Шляпникова.

Владимир возмущался делением людей на богатых и бедных. Они вместе читали запрещенного Герцена.

То, что девушка из обеспеченной аристократической семьи идет в революцию, для России было явлением не частым, но и не уникальным. Достаточно вспомнить самый яркий пример здесь – Софью Перовскую. К счастью, Александре Коллонтай не пришлось жертвовать своей жизнью в революционной борьбе, равно как и кого-нибудь убить в этой борьбе. Но свой след в революции Коллонтай оставила.

Тут была совестливость, осознание того, что богатство тебе в своей семье досталось незаслуженно, когда рядом миллионы живут в голоде и нищете. Было юношеское стремление переустроить этот несовершенный и несправедливый мир в мир всеобщего счастья и благоденствия.

Вернувшись из заграничного путешествия, Александра написала свои первые рассказы и послала их своему бывшему учителю Виктору Острогорскому. Тот ответил незамедлительно, подробно и на полном серьезе разобрав ее пробы пера. Острогорский писал о хорошем замысле, о благородстве чувств и точности авторского зрения. Но также указал на вялость слога, бедность языка, подражательство и штампы. Но педагог не сомневался в литературных способностях Александры и советовал не бросать «дела, которому вы предназначены». «…Как я вам благодарна, дорогой Виктор Петрович, – отвечала Шура. – Сколько радости Вы мне доставили своим доброжелательным и, как всегда, мудрым советом! <…> Я всегда буду следовать Вашим советам. <…> Ваша Александра Домонтович».

Могла ли она предполагать, что переваливший через полувековой рубеж учитель вот уже пять лет тайно влюблен в свою ученицу, что, бездумно подписавшись «ваша» и не вложив в это слово никакого конкретного смысла, она породила у всероссийской знаменитости надежду на взаимность. За час до того, как Владимир и Александра отправились в церковь венчаться, пришло трагическое известие: накануне Острогорский предпринял неудачную попытку самоубийства. Он попытался отравиться угарным газом, но в последнюю минуту был спасен случайно зашедшей в комнату экономкой. Педагог уцелел, но остался инвалидом. Письмо, которое перед попыткой самоубийства он отправил своей ученице, по договоренности с молодым супругом Александра сожгла. В 1893 году молодые обвенчались, а в 1894 году у них родился единственный сын Михаил.