Мы из Бреста. Бессмертный гарнизон
– Спасибо, выберите сами. Мне в принципе все равно. Скажите, снимки действительно будут готовы через два часа?
– Конечно, фирма гарантирует. Сейчас сделаем снимки, и я отдам ваши в первую очередь. Все будет как надо. Кстати, молодые люди, а не хотели бы вы сделать себе еще один художественный снимок? В костюмах прошедших веков, так сказать, – неожиданно обратился к нам фотограф. – У нас они сохранились. Вы мне почему-то понравились. Мне было бы интересно поработать с вашими лицами. Обещаю, будет очень интересно. Стоит не дорого. Фото заберете вместе с заказанными. Не понравится – уничтожим.
Сергей вопросительно посмотрел на меня.
– Почему бы и нет, все равно мы уже здесь, – согласился я. – Ты как, Сережа?
– Только не беляком, – немного подумав, ответил он.
– Прекрасно. Мы подберем вам костюм, скажем, революционного матроса, – предложил фотограф. – Галифе менять не надо. Тогда многие ходили в схожих. На снимке видно не будет. Так, ну а вам? Может быть, что-то конкретно хотите? Какой-нибудь век?
– Мне все равно. Лишь бы это был русский военный мундир до начала XX века.
– Подождите пару минут. Сейчас все принесу, – с этими словами фотограф, забрав пластины, вышел в коридор.
К нам в студию, отодвинув штору, заглянул Михаил:
– Ну, что, скоро вы? Долго вас ждать?
– Сейчас еще по снимку сделаем и придем, – ответил я.
– Тогда мы пойдем покурим на улице, – сказал Михаил и исчез.
Почти сразу зашел фотограф, принесший костюмы.
– Вот это вам, – протягивая Сергею бескозырку, тельняшку и тужурку, сказал он и продолжил, уже обращаясь ко мне! – Ну, а это вам, молодой человек. Я думаю, офицерский мундир одного из самых старых русских полков, Конного лейб-гвардии полка, должен подойти.
Форма, доставшаяся мне, была настоящая, «бальная», с брюками навыпуск. Мы с Сергеем стали быстро переодеваться. Первым оделся Сергей. Смотрясь в большое напольное зеркало, он по-детски гримасничал. Было видно, что он доволен своим видом.
Мне разобраться со своим костюмом тоже особых проблем не составило. Одевшись и застегнув на поясе шитую портупею, я спокойно ждал своей очереди. Смотреться в зеркало желания не было, интереснее было наблюдать за фотосессией. Настроив аппарат, «дед» стал руководить съемками – где и как стоять и сидеть Сергею. После чего сделал несколько снимков. Затем пригласил меня.
Держа в руках тяжелую форменную каску, я двинулся под свет софитов, который мешал видеть остальную комнату. Подойдя к экрану, остановился и посмотрел в сторону фотографа. Было такое ощущение, что все вокруг застыло и затихло. Потом раздался вздох, и явно не одного человека.
– Вот это да!!! – сказал кто-то. Я повернул голову в сторону говорившего, но так никого и не увидел – слепил свет. Раздался щелчок, а затем еще. Мне почему-то разонравилась идея сниматься. Не дожидаясь команды, сел в кресло, поставив каску на пол. Фотограф сделал еще несколько снимков. Поблагодарил и разрешил переодеваться.
– Ну, ты даешь! – услышал я от Сергея. – Прямо аристократ какой-то. Мундир сидит как влитой.
– Что, действительно хорошо смотрелся?
– Просто отлично. Сразу чувствовалось, что настоящий военный.
– Ладно, давай собираться, а то ребята заждались.
Быстро одевшись и отдав костюмы подошедшей помощнице фотографа, уточнив время, когда прийти за снимками, мы наконец вышли на улицу.
– Где вы пропадали? Мы уже собрались идти на поиски! – набросились на нас парни.
– Да так, потом увидите, когда снимки получим, – напуская дыма, отвечал Сергей. – Нам поступило заманчивое предложение, и мы не смогли отказаться…
– Ребята, пойдемте. Я постараюсь выполнить свое обещание. Надеюсь, бить потом не будете. Давайте начнем отсюда. – Предложил я и начал рассказ о создании Исторического музея, снятых с башен здания в 1935 году двуглавых орлах и геральдических фигурах львов и единорогов…
Медленно идя по брусчатке Красной площади, я рассказывал парням об истории и создании Кремля, соборе Василия Блаженного (Покрова Пресвятой Богородицы, что на Рву), памятнике Кузьме Минину и Дмитрию Пожарскому, Лобном месте, Китай-городе, Гостином дворе. Наша группа лейтенантов, со мной во главе, смотрелась достаточно колоритно. В ходе рассказа я заметил, что к нам присоединилось еще несколько человек – то ли зевак, то ли из службы охраны. Ребята слушали внимательно, лишь иногда переспрашивая неясное. Внешней охраны Кремля заметно не было. Только несколько милиционеров прохаживались в отдалении, да у въездных ворот Спасской башни стояли бойцы охраны. Экскурсия длилась где-то полтора часа. Сделав круг почета вокруг Красной площади и ее достопримечательностей, мы остановились у входа в здание Верхних Торговых рядов (ГУМа) со стороны улицы Куйбышева (Ильинки). В 1936 г. его готовили к сносу, но работы остановили и отдали под размещение различных организаций. На первом этаже работал продовольственный магазин, лоточицы продавали мороженое. Закончив свой рассказ, я предложил подкрепиться мороженым, что было принято на «ура».
Кто не жил в Советском Союзе, тот никогда не узнает вкуса настоящего мороженого, а кто жил, тот его не забудет. Все, что продавалось после 80-х годов XX века у нас в стране, уже нельзя считать мороженым. Пусть оно было неприглядным на вид и за ним приходилось выстаивать длинные очереди, зато каким счастьем было ощутить его нежный молочный вкус на губах. Сливочное, пломбир, фруктово-ягодное, вафельные стаканчики с кремовыми розочками, эскимо, рожок с шоколадной глазурью. В отечественном «холодке» не было ни единого консерванта, только натуральное молоко! К тому же стаканчики, брикеты и эскимо по всей стране изготовлялись по единой технологии и содержали только молочные жиры. Поэтому вкус десерта в любом городе Союза был одинаковым! Этим мы обязаны ГОСТу 117-41, введенному 12 марта 1941 г. Он считался одним из самых жестких в мире. Вот сейчас у нас была возможность его поесть. Лоточница нам предложила на выбор: мороженое с «лебедем» (13 коп.), молочное (9 коп.), фруктовое (7 коп.), шоколадное «эскимо» малое (11 коп.), большое (22 коп.) в брикетах и стаканчиках. Бери – не хочу. С жадности мы взяли по несколько штук сразу и теперь стояли и наслаждались вкусом. Кое-кто из парней мороженое ел первый раз в жизни. Правда, мороженое в брикетах быстро растаяло и потекло по пальцам, делая их липкими. Я предложил помыть руки. Себе я брал мороженое в стаканчике, и мне мыть руки было не нужно. Показав, где находится туалет, остался их ждать у фонтана.
Был рабочий день – вторник. Мимо меня по своим делам ходил народ, а я наслаждался шумом падающей прохладной воды. На входе со стороны Никольской работал магазин канцелярских товаров. Магазин хотя и был небольшой, но поражал наличием товара не только местного, но и зарубежного производства. Посетителей в нем было мало, никто из них ничего не покупал, просто прохаживался и рассматривал полки с товаром. Может, их отпугивали цены? Мне лично они показались нормальными. Рассматривая полки, я нашел нужные мне вещи – перьевую ручку Parker VACUMATIC, вдобавок ко всему с золотым пером. Здесь же были чернила для нее «QUINK». Кроме того, заметил отличную белую писчую бумагу в пачках, большие почтовые конверты, малоформатный фотоаппарат «ФЭД» – точную копию немецкой «Leica II», была и фотопленка «Kodak». Увидев, что я заинтересовался товаром, ко мне подошел продавец. Поздоровавшись, он поинтересовался, что меня заинтересовало. Я перечислил, что хотел бы приобрести. Продавец внимательно на меня посмотрел и поинтересовался, чем я буду рассчитываться.
– Наличными, – ответил я и уточнил, что хотел бы взять всю имеющуюся фотопленку.
Еще раз внимательно посмотрев на меня, продавец стал собирать и выкладывать на прилавок перечисленные мной вещи. Сумма получилась приличная – больше 1,5 тысячи рублей. Одна ручка потянула 650 рублей. Но жалеть деньги я не стал, так как особого смысла их беречь не видел. Все покупки мне связали в один пакет. Поблагодарив продавца, я вышел из помещения. Только тут обратил внимание, что это Коммерческий магазин. Стала понятна реакция посетителей магазина на цены – видимо, они действительно были крутоваты. У фонтана меня уже ждали парни. Похвастался покупками, и мы направились в ателье.
Наши фотографии были готовы. Конверты с ними выдала помощница фотографа, предлагая их предварительно посмотреть и проверить. Фотографу удалось сделать действительно качественные снимки. На каждой фотографии, несмотря на схожесть фона и внешнего вида снимавшихся, жили индивидуальности со своими характерами и мыслями. Но все разговоры стихли, когда мы с Сергеем стали смотреть свои снимки.
На фото Сергея жил молодой, лихой краснофлотец времен Гражданской войны, во флотской тужурке, тельняшке и бескозырке. В его глазах светился задор и молодость.
Мне досталось несколько комплектов фото. Те, что были предназначены для документов, и художественное фото в военной форме мне понравились. С них открыто смотрел молодой, симпатичный и улыбчивый лейтенант пехоты. С остальных на мир смотрел аристократ – царский офицер в придворной бальной форме. На лице, одновременно и строгом, и привлекательном, читались скука и пресыщенность жизнью. В его глазах светились ум, власть и жесткость. Но на том комплекте, где у меня была повязка на голове, жил уже совсем другой офицер. Боевой, а не придворный завсегдатель. Здесь на лице уже читалась усталость и стремление к жизни. На всех фото их герой жил своей жизнью, сам того не ведая. Фотограф действительно был мастером своего дела.
Помощница фотографа спросила: «Понравились ли вам снимки?» Мы почти хором это подтвердили. Она улыбнулась: «Совсем оглушили!» и предложила их оплатить. Что мы и сделали.
Время было обеденное. Пора было подкрепиться. Из старых, близко находящихся мест питания я знал только ресторан «Славянский базар», что на Никольской. Ну и пару дешевых пивных и столовых, что были в мое время там же. Еще вариант – рестораны в гостинице «Москва». Кстати, очень перспективный – можно убить сразу несколько зайцев: показаться перед швейцаром и остальным обслуживающим персоналом гостиницы в группе сослуживцев. Вот и предложил пообедать в ресторане при гостинице, где остановился, тем более что совсем рядом. Народ согласился, прогулка на свежем воздухе у всех возбудила аппетит. Дверь нам открыл тот же швейцар, что и утром. В ресторане, заняв и сдвинув несколько столов, мы сделали заказ – много мяса, овощей и водки. Вскоре принесли заказ, и мы смогли насладиться мастерством поваров.
За обедом, разговором, воспоминаниями учебного процесса, шумно и весело, прекрасно провели время. Мне пришлось молчать, слушая других, иногда вставляя рассказы из своей прошлой жизни. Время текло незаметно, и стрелки часов подошли к 15 часам. Пора было прощаться, у ребят скоро поезд, а им еще добираться на Киевский. Рассчитавшись, мы вышли на свежий воздух. За те несколько часов, что провели вместе, мы сдружились. Особенно с Сергеем Поповым. Он оставил мне адрес своих родителей в Казани и просил писать туда. У входа на станцию метро мы простились, пожав на прощание руки и пообещав друг другу списаться через Сергеевых родителей. После чего ребята скрылись за дверями станции. Я же пошел в гостиницу, мне еще надо было работать. Письменный стол и бумага ждали меня…
Из записки Л. П. Берии лично И. В. Сталину от 02.06.41 г. № 1798/Б
«…В районах Томашов и Лежайск сосредоточились две армейские группы. В этих районах выявлены штабы двух армий: штаб 16-й армии… и штаб армии в фольварке Усьмеж… командующим которой является генерал Рейхенау (требует уточнения)… 25 мая из Варшавы… отмечена переброска войск всех родов. Передвижение войск происходит в основном ночью… Генералы германской армии производят рекогносцировки вблизи границы… Во многих пунктах вблизи границы сосредоточены понтоны, брезентовые и надувные лодки. Наибольшее количество их отмечено в направлениях на Брест и Львов…»
Дорога обратно заняла всего несколько минут. На лифте поднялся к себе на этаж. Первого, кого встретил, была Татьяна. Улыбнувшись, поздравила с покупками, что были у меня в руках. А затем доложила, что все сделала, как я просил. И, подойдя к столу, отдала мне конверт с билетом на поезд и остатком денег. Мой поезд до Минска убывал завтра в 16 часов, вагон купейный, полка нижняя. Подавая ключ от номера, продолжила: «Форму погладила. Я на всякий случай оставила щетку. Вдруг потребуется. Если что еще надо, не стесняйтесь, говорите».
К своему стыду, я понял, что совсем забыл купить презент Тане за ее работу. Но в принципе не все потеряно. Поблагодарив, поинтересовался, сколько должен за работу. На что получил ответ: «Ничего. Все оплачено из остатка денег от переоформления билета. Квитанция в конверте». Мне осталось еще раз поблагодарить и пригласить девушку заходить в свободное время на коньяк.
В номере выложил на стол купленные письменные принадлежности. В шкафу проверил форму. Она была прекрасно выглажена. О стрелки можно было бы поранить пальцы, так что должен я Тане по самое не хочу. Полюбовавшись формой, разделся.
Решил начать с самого простого – конверта с документами Седова. Достав и положив конверт перед собой на стол, стал рассматривать его. Обычный, склеенный из плотной, коричневатой, оберточной бумаги конверт с сургучной печатью. Как его вскрыть, не повредив, знал. В свое время натренировали. Подогрев электрочайник, принялся за дело. Вскоре конверт дал возможность посмотреть в свое нутро. Там находилась папка в бело-серой матерчатой обложке. Как и ожидалось, это было личное дело лейтенанта Седова Владимира Николаевича, 1921 г.р. Материала для изучения было море – страниц двадцать пять.
Сами корочки чистые с несколькими отметками, но что они означают, не помню. После войны кодировку поменяли, и современные мне знания по ним здесь не прокатят. Раскрыв дело, стал его просматривать. С фотографии, сделанной в марте текущего года, еще в курсантской форме, на меня смотрел Седов. Послужной список, автобиография, аттестация и анкета дополнили мои знания о себе любимом: из крестьян, с четырех лет воспитывался в детдоме недалеко от Тамбова. Родителей не помнит. Доставлен в детдом сотрудниками ОГПУ с ж.д. станции Тамбов, где несколько суток голодал. На «хорошо» и «отлично» окончил десятилетку при детдоме. Член ВЛКСМ, был секретарем комсомольской организации (несколько раз подчеркнуто красным карандашом) школы. После школы, в тридцать девятом, в соответствии с собственным желанием и по комсомольской путевке горкома комсомола направлен для обучения в пехотное училище. Окончил полный курс ТКУ. Приказом НКО № 0170 от 14 мая 1941 г. досрочно выпущен в воинском звании «лейтенант». Не участвовал, не состоял, не привлекался. Не женат. Родственников не имеет. Оценки у курсанта хорошие. Хорошо знает немецкий и может на нем говорить!!! (Вот прокол – я его помню с пятого на десятое. В последний раз учил в институте, но потом практики не было и почти забыл.) Активист, спортсмен-разрядник, «Ворошиловский стрелок», водит автомобиль и мотоцикл. Характеристика положительная. Короче, настоящий «ариец».
Автобиография написана перед выпуском. Кадровики постарались. Почерк мелкий, буквы с крутым, отвесным наклоном – очень похож на мой. В аттестации молодого лейтенанта заинтересовала и отметка особого отдела. Взысканий по служебной линии не имел. Для чего тогда особист отметку поставил? Обычно хватает подписи непосредственного начальника. Или я что-то пропустил и было такое требование? Ладно, чего голову забивать.
Что ж, теперь хоть немного, но познакомился с прошлым своего Седова. Вообще прекрасно, что он дело вез с собой. Было бы по-другому – не знал бы, что и делать. Надеюсь, и так прокатит.
Достав полученные фотографии, вложил их в личное дело, дополнив старые. Несколько маленьких оставил себе, потребуются поменять удостоверение в части. Подготовив таким образом личное дело, убрал его на место в чемодан.
Теперь можно было заняться главным, для чего остался в Москве, – письмом к Сталину. Раскрыв пачку с бумагой и заправив ручку чернилами, развернул перед собой черновик, сосредоточиваясь. Мое внимание все время отвлекал перстень, мешая своим светом. А потом…
Привычно накатило, освобождая мысли и чувства. Мысль летела через время и пространство. Вспоминались планы немецкого командования, направления ударов, перечень частей и соединений, сосредоточиваемых у нашей границы, их командный состав, места дислокации, схемы и карты приграничных сражений, действия сторон. Слабые и сильные стороны вооружения и техники. Организационная структура СС и СД, партаппарата, вермахта. Уже давно забытые прочитанные книги и материалы, мемуары, персоналии и их характеристики. Ошибки в руководстве войсками. Предательство нашего высшего комсостава (особенно в Западном ОВО). Обсуждения. Фотографии, художественные и документальные фильмы, события, сражения и итоги Великой Отечественной войны. Кроме всего прочего, вспомнились тайные немецкие базы и тайные аэродромы на островах архипелага Земля Франца-Иосифа, Междушарский (архипелаг Новая Земля), на новоземельских мысах Константина и Пинегина, у архангельских деревень Мегра, Верхняя Золотица, Погорелец и в Лешуконском районе, у Окулова озера. Именно на их основе была создана надежная система контроля всей акватории Карского моря, а возможно, и системы дальней разведки рейха. Вспомнилась и организация эвакуации предприятий и организаций с оккупированных территорий, и бардак, творившийся тогда. Предательство ряда народностей – украинцев, прибалтов, чеченцев, крымских татар, калмыков, грузин. В голове всплыло предположение об отравлении Сталина в ночь с 21 на 22 июня 1941 г., прочитанное когда-то на одном из форумов, посвященных Великой Отечественной войне. Там утверждалось, что именно поэтому он не мог руководить страной в период с 22 по 25 июня. А когда оклемался и 25-го смог приехать в Генштаб, понял, как военные подставили страну и его лично. Не смог сдержать своего гнева. У Жукова по этому поводу в мемуарах частично описано. Не знаю, кому как, но мне это предположение показалось достаточно обоснованным и правдоподобным. Вспомнились месторождения природных ископаемых, которых так будет не хватать стране. Все-таки хорошо нас учили в школе на уроках географии. Конечно, без особой конкретики, но тем не менее. И обо всем этом замалчивать не стоило, хоть этим еще немного помочь Родине. Картинки менялись пулеметной лентой, надолго не задерживаясь в голове и давая возможность другой появиться на свет. Все это формировалось в готовые и чеканные фразы и слова, что ложились на бумагу.
Очнулся в сумерках. Очень сильно хотелось ПИТЬ. Схватил графин с водой, который стоял рядом, и полностью осушил его. Немного полегчало…
Электрический свет лампы освещал стол. На нем лежала большая пачка пронумерованных, исписанных с обеих сторон листов. Флакон с чернилами был фактически пуст, так, совсем чуть-чуть на самом дне. Остаток чистой бумаги составлял всего листов сто, не больше. Неплохо так поработал. Взяв верхний листок, вчитался. Затем еще, еще и еще… Написано, конечно, как курица лапой. Мелко, но главное – можно без труда разобрать и прочитать. Вроде бы все, что хотел сообщить, написал. Еще раз перелистал написанное. Да, все. Больше писать не стоит. Если письмо дойдет до адресата, история может основательно измениться. То, что я знаю и учил, уже не случится. Ну, а если не дойдет, то все было зря. Останется только убить как можно больше врагов, чтобы до конца выполнить свой долг перед РОДИНОЙ. О плохом думать совершенно не хочется, буду надеяться все-таки на лучшее…
Переложил в конверты плоды своего труда. Всего получилось 7 двойных конвертов. На внешних конвертах надписал: «Москва. ЦК ВКП(б). Сталину И. В. «Воздух». Строго конфиденциально. Не вскрывать без адресата. Вручить лично в руки». На внутренних: «Москва. Кремль. Сталину. «Воздух». Особой Государственной Важности. Не вскрывать без адресата. Пакет №__». Между конвертами вложил информационное письмо для охраны Сталина, в котором просил провести проверку без вскрытия внутреннего конверта. Насколько помнил, вся корреспонденция с такими пометками обычно сразу же доставлялась Сталину.
В ящике стола нашелся канцелярский клей, которым и заклеил пакеты. Осталось их опустить в почтовый ящик. Бросать в гостинице посчитал опасным из-за того, что пакеты увидит куча народа и будет в курсе о письме, пока оно идет к адресату. Надо жить скромнее. Ножками прогуляться до Старой площади и там бросить в ящик для корреспонденции ЦК ВКП(б). Тем более это совсем рядом и идти туда минут двадцать. Если через проходные дворы, то можно быстрее. Надеюсь, на ночь их не перекрывают…
Плотно закрыв дверь в ванной, сжег черновик, спустив с туалет пепел. Дождавшись, когда высохнет клей и выветрится дым, быстро собрался и вышел из номера. Сдавать ключ администратору не стал, все равно скоро вернусь. Выйдя на улицу, двинулся по давно и хорошо знакомому маршруту Охотный ряд – Старая площадь, д. 4. Несмотря на позднее время, на улицах народа прибавилось. Люди прогуливались в сквере у Большого театра, стояли у входа в метро. Работали киоскеры с табаком, лоточницы продавали мороженое и газировку.
До места дошел быстро. Вход в здание освещался лампочкой. Охраны видно не было, но в том, что «наружка» ведет наблюдение, абсолютно не сомневался. Все же это стратегический объект, который и охраняться должен соответственно. Ничего предосудительного я не делал. Так что не думаю, что они сразу же меня станут брать. Вот снимок вполне могут сделать. Ну и поинтересоваться, кто и что бросил в ящик в такое позднее время. Хотя, бог его знает, как сейчас здесь организована охрана. Не спеша раскрыв пакет, побросал конверты в окошко почтового ящика, закрепленного на стене рядом с входом. Спокойно свернул оставшуюся бумагу и медленно пошел назад. Меня никто не преследовал. Бульвар был пуст. «Наружку» так и не заметил.
Вернувшись в гостиницу, поднялся в ресторан. За столиками сидели немногочисленные посетители. Заказал ужин, а также шоколад и коньяк Тане. С удовольствием съев поданный ужин и запив его несколькими бутылками «Боржоми», решил вернуться в номер и как следует выспаться.
Таня меня встретила на этаже. Она поинтересовалась, как мне понравилась ее работа. Поблагодарил ее за сделанное и вручил пакет с шоколадом и коньяком. Девушка засмущалась и сначала отнекивалась, но затем все-таки забрала пакет, пообещав разделить его с подругами. Еще раз поблагодарив, я пошел к себе…
Все запланированное мною выполнено. Опять захотелось пить. Я снова ополовинил кувшин. Кстати, интересно, кто его наполнял? Насколько помню, я этого не делал и оставил пустым на столе. Видимо, в мое отсутствие кто-то из обслуги, или еще кто, был в номере. Вот и позаботился. Чемодан, кстати, тоже досмотрели. Волосок, заранее укрепленный на нем, отсутствовал. Но это было ожидаемо. Надеюсь, ничего предосудительного там не нашли и не подкинули, а то бы давно ласты скрутили. Глаза слипались, усталость последних дней брала свое. Преодолевая себя, из последних сил разделся. Не помню, как дошел до постели и провалился в сон…
Из беседы, состоявшейся в служебном кабинете на втором этаже гостиницы «Москва»:
– Ты чего к парню привязался? Обычный «лейтеха». Едет после окончания училища к месту службы. Остановился у нас на сутки до поезда. Поезд завтра. Татьяна говорит – спокойный, приятный, культурный. Явно городской – говорит слишком правильно, начитанный, с деньгами. Деньгами не сорит. Что тут такого? Почему к нему надо присмотреться?
– Как тебе сказать… Странный, чужой он какой-то… Вот себя вспомни после окончания курсов. У тебя что, три комплекта формы с кучей нижнего белья с собой было?
– Эка ты взял. Когда это было. У меня, кроме формы, что на мне была, да исподнего, с кое-какой мелочовкой, в чемоданчике не было ничего. Потом уж, когда подъемные получил да обжился, все и приобрел. Но времени то уже 6 лет прошло. Люди лучше жить стали, снабжают лучше.
– Ага, и у нас поселиться могут?! И «самописки» за огромные деньги иметь? И фотоаппарат с кучей фотопленки? Что ни говори – богатыми люди стали! Себе-то не ври! У тебя самого это есть? Вот то-то и оно, что нет! А у молодого, неоперившегося командира есть! А еще у меня и у девчонок сложилось впечатление, что он здесь не первый раз. Когда он от регистратуры к лифту шел, я сам видел. Татьяна заметила, что на этаже хорошо ориентируется. А говоришь не странно!
– Возможно, ты и прав, но у него мы ничего не нашли. Комплекты формы и нижнего белья – это разве предосудительно? Сам знаешь, что нет. Фотоаппарат и фотопленка? Татьяна сказала, что он днем выходил без пакета, а вернулся с объемным пакетом. Возможно, купил здесь. А останавливался, может быть, здесь раньше, ты же не всех мог запомнить. Он молодой, может, с родителями приезжал.
– Все может быть. Но память у меня на лица хорошая и не подводила. Если бы я его раньше видел, то вспомнил бы. Гостиница не так давно открылась, я тут почитай с первого дня. С памятью проблем раньше никогда не было. Потому и держат здесь. Я уж и так и этак пытался вспомнить, но не получается. Вот и выходит, что не было его у нас. Возникает закономерный вопрос: «Откуда он может знать, что и где находится?» Подозрительно все это. То, что документы у него в порядке, еще ничего не говорит. Сейчас что хочешь могут сделать. А ты говоришь, прицепился! Кстати, когда он пришел с компанией в ресторан, кто их обслуживал?