– Как скажете, сэр.
– А вы сами не считаете людей существами второго сорта? – поинтересовался я.
– Нет, сэр.
– Даже несмотря на ваше физическое превосходство?
– Нас учили, что это не главное, – сказал Бигс. – Главное – то, что внутри.
– И что же внутри?
– Мы равны, сэр. Мы принадлежим к одному и тому же виду.
– Это не мешало нам воевать друг с другом.
– На Земле люди воевали друг с другом и в докосмические времена, сэр. Это ничего не значит.
– Кроме того, что все мы чертовски агрессивны.
– Тем не менее на Земле людям удалось не истребить друг друга окончательно, сэр, – сказал Бигс. – Возможно, и мы могли бы научиться жить в мире.
– Или по крайней мере мы могли бы объединиться перед лицом общей угрозы, – добавил я.
– От Альянса мало что осталось, сэр.
– Да, я знаю.
– В день, когда наш корабль был спущен со стапелей, император произнес речь. Он сказал, что наш долг заключается в том, чтобы не только сохранить Империю, но и постараться защитить остатки человечества по всей галактике. Запись хранится в корабельном архиве, и я могу ее вам перевести.
– Не стоит, – сказал я. – Я слышал много таких речей.
– Но я действительно в это верю, – сказал Бигс. – У нас общее происхождение, у нас общая родина…
– Сколько вам лет, энсин?
– Двадцать четыре.
Да не такой уж он и юный, но все еще верит в идеальное мироустройство. К его возрасту я уже распрощался с большей частью подобных иллюзий. Формула «человек человеку – друг, товарищ и брат» на практике никогда не срабатывала. Ибо правы были древние римляне: «Хомо хомини люпус эст», что значит – «Человек человеку волк». И он не может не «эст».
– Поговорим об этом, если нам удастся пережить нашествие скаари, – предложил я. – Возможно, этот опыт научит наши народы чему-то новому.
– Вы так говорите, словно сами в это не верите.
– Я стар, устал, и меня только что достали из холодильника, – напомнил я. – Тебе вовсе необязательно слушать всю чушь, которую я несу.
– Да, сэр, – согласился он. – Вам нужно от меня что-нибудь еще, сэр?
– Нет, энсин. Вы можете идти.
– До завтра, сэр.
– До завтра.
Когда дверь за энсином закрылась, я сел в кресло перед терминалом и пробежался пальцами по клавишам. Компьютер работал, но у меня не было никакого желания рыскать по общей Сети корабля. Реннер и так вывалил на меня кучу фактов, которые предстояло осмыслить, но и о них мне думать не хотелось.
Обед и беседа с Реннером меня вымотали, но главную мысль я усвоил.
Дивный новый мир оказался лишь чуточку видоизмененным старым.
Риттер, которого я навестил следующим утром, действительно выглядел хуже, чем во время нашей прошлой встречи. Он лежал в кровати, был бледен, и его снова подключили к передвижному медицинскому агрегату кленнонцев. Меня предупредили, что наша встреча не должна длиться слишком долго.
– Привет, – произнес я.
– Привет. Какие новости?
– Я договорился, чтобы тебя не отправляли обратно на «Одиссей», – сказал я по-русски.
– Ты сейчас с кем разговаривал? – поинтересовался Риттер.
– С тобой.
– А на каком языке?
– На русском. Ты меня не понял?
– С чего бы мне тебя понимать? Я не владею мертвыми языками.
– Странно, – сказал я. – Потому что под занавес нашей прошлой встречи именно на этом языке ко мне и обратился.
– Ты шутишь?
– Нет.
– И что я сказал?
– Попросил, чтобы тебя не отправляли обратно на «Одиссей». Я договорился с Реннером, тебя не отправят.
– Я не помню, – сказал Риттер. – У меня криоамнезия.
– Криоамнезия обычно захватывает период времени до стазиса, а не после.
– Значит, мой мозг некорректно разморозили. Довольно поганое ощущение, знаешь ли. Но моего знания твоего древнего языка этот факт не объясняет.
– Это верно.
– А ты уверен, что проблемы на моей стороне? – поинтересовался Джек. – Может быть, тебе показалось?
– Уверен, – сказал я. – Моя память никогда меня не подводила.
