Атомные танкисты. Ядерная война СССР против НАТО

Глава 10. Те, кто на другой стороне-4

ФРГ. Авиабаза Ягель. Шлезвиг-Гольштейн. Ночь с 10 на 11 июня 1982 г. Менее полутора часов до «момента ноль».

На стоянках и рулежках вокруг ночной ВПП, освещенной лучами многочисленных прожекторов, шла обычная для тренировочных полетов суета. Проезжали туда-сюда разнообразные спецмашины и джипы. Со свистом и ревом выруливали на старт, взлетали и садились очередные пары немецких и американских истребителей, в небе мелькали разноцветные огни БАНО и пламя, извергаемое форсажными камерами двигателей. В отдалении, почти в полной темноте, безмолвно крутились антенны радаров.

Чуть в стороне, возле арочных укрытий, техники готовили к вылету пару камуфлированных в три цвета «Фантомов» – «F-4E» из 81-й тактической истребительной эскадрильи 52-го тактического авиакрыла ВВС США, часть которой была пару недель назад переброшена сюда из Шпандаглема. Данная эскадрилья была одной из двух в ВВС США, использовавших помимо обычных «Фантомов» заточенные на борьбу с вражескими РЛС «Уайлд Уизлы» модификации «F-4G». Сейчас снятый с производства почти три года назад «Фантом» уже не считался последним словом техники, но в качестве универсальной боевой (и особенно ударной) платформы этот ветеран Вьетнама еще вполне превосходил разрекламированные сверх всякой меры новейшие «F-15» и «F-16». «Иглы» начали поступать в части три года назад, а «Файтинг Фалконы» – только в прошлом году, и пока что самолеты этих типов не были избавлены от всех свойственных новой технике «детских болезней», их было мало и, что самое главное, они еще не имели серийных ударных модификаций, оставаясь «чистыми» истребителями. В популярных авиационных журналах в последнее время много и восторженно писали про то, что израильтяне на «F-15» и «F-16» буквально пачками валили и продолжают валить сирийские «МиГи» над долиной Бекаа, но никаких особых подробностей в прессе приведено не было, и оттого эта информация вызывала у знающих людей определенный скепсис. В общем, пока новая техника не стала по-настоящему массовой, становым хребтом ударной мощи тактической авиации НАТО оставались все те же «Фантомы» и «Старфайтеры». Последние были основой ВВС ФРГ, и базировавшаяся здесь, в Ягеле, 1-я эскадра морской авиации Бундесмарине в ближайшее время готовилась частично сменить их на новейшие «Торнадо», которые считались более чем перспективными ударными машинами. Но первый серийный «Торнадо» эскадра должна была получить не ранее чем через месяц, а на массовое переучивание у этой части ушло бы никак не меньше года. Именно поэтому немецкие «моряки» продолжали утюжить небо на старых и, увы, недобрых «F-104G», имевших давнюю и прочную репутацию «летающих гробов» и «фабрики вдов».

Между тем к самолетам подъехал джип с двумя американскими экипажами. Плотно занятые своими делами техники не обратили на прибывших пилотов почти никакого внимания. Едва летчики покинули машину, как из темноты выскочил второй, ярко отсвечивающий фарами джип, за рулем которого сидел начальственного вида человек в полевой форме со знаками различия подполковника ВВС США. Погасив фары и заглушив двигатель, высокий чин вылез из своей таратайки и направился прямиком к летчикам. Недавно прибывшие пилоты-резервисты еще толком не запомнили в лицо командира своей 81-й эскадрильи Стивена Уитакера.

– Смирно! – скомандовал руководивший техниками рослый мастер-сержант. Техсостав вытянулся по стойке «смирно» там, где стоял, то же сделали и державшие в руках свои гермошлемы летчики.

– Вольно, парни, вольно, – отмахнулся подполковник, и техники без лишних слов продолжили работу.

Пилоты между тем разглядывали приехавшее начальство и свои машины. Подполковник был невысок, плотен и еще не стар, а его насупленная физиономия даже в неровном свете аэродромных прожекторов выглядела донельзя сурово и где-то даже хищно.

– Так, – сказал подполковник значительным тоном, подходя ближе. – Второй лейтенант Бакстон, первый лейтенант Симондс и вторые лейтенанты Шнайдер и Питцер, если не ошибаюсь?

– Так точно, сэр! – отчеканил Симондс на правах старшего по званию и ведущего этой пары и добавил: – Здравия желаем, сэр!

Подполковник небрежно козырнул в ответ, отмахнув пальцами правой руки на уровне расшитого золотой нитью козырька своей синей бейсболки.

– Давно из Штатов, парни? – поинтересовался подполковник. Спросил он это максимально безразличным тоном, но реально его в последнее время очень нервировало прибытие в Европу большого числа всякого рода резервистов. По молодости лет Уитакер в свое время не успел в Корею, но все-таки сполна хлебнул настоящей войны, сделав во Вьетнаме 44 боевых вылета на «F-105» и «F-4» и даже как-то, было дело, посадив подбитый «Тандерчиф» с остановившимся двигателем на ВПП таиландской авиабазы Удорн. Соответственно, он прекрасно знал, что такое «пилот-резервист» или «пилот ВВС Национальной гвардии», и понимал, что ждать многого от всех этих вечных «запасных игроков» никогда не стоит.

– Позавчера, сэр! – ответил тот же Симондс.

– И откуда вы к нам прибыли? – поинтересовался подполковник все тем же безразличным тоном.

– Из Нацгвардии, сэр!

Ну да, этого он и ждал. В ВВС Нацгвардии только недавно начали полностью переходить на не самые свежие модификации «Фантомов», а кое-где еще летали на всяком старье, вроде «F-100» и «F-101», не считая, разумеется, «утюгов-перехватчиков» типа «F-106». В любом случае «нацгвардейцы» всегда имели об ударах по наземным целям или подавлении вражеских радаров самые смутные представления, но никакого другого кадрового резерва у ВВС США все равно не было, и подполковник это слишком хорошо знал.

– Здесь уже летали? – поинтересовался Уитакер.

– Один раз, сэр, в порядке ознакомления, вокруг авиабазы.

– Над морем летали?

– Только в Штатах, сэр.

– Понятно, – сказал подполковник. А сам подумал, что это просто «замечательное» пополнение, и мысленно ругнулся последними словами. Небось пару раз летали над морем где-нибудь в Мирамаре, во время тренировок на воздушный бой (правда, такие упражнения в ВВС Нацгвардии бывают весьма нечасто и не у всех), по наземным целям работали один или два раза в жизни, да и то на уютном полигоне, зато во время какого-нибудь рутинного патрулирования видели вблизи (то есть это они так думают, что вблизи) русских разведывательных «Медведей» или «Барсуков» и теперь очень этим гордятся… И вот теперь они оказались здесь, где все просто-напросто ДРУГОЕ. Как говорится, велком, добро пожаловать. И делай теперь с таким пополнением что хочешь, поскольку других летчиков у родных ВВС все равно нет…

– Можно вопрос, сэр? – воспользовался возникшей паузой и молчанием начальства Симондс.

– Валяй, сынок.

– А что это за странные подвески, сэр?

Вопрос был вполне закономерным, поскольку глазастый Дэни Симондс наконец разглядел-таки под «Фантомами», своим и машиной ведомого, нечто довольно странное. Кроме пары ракет «Сайдвиндер» ближнего боя, двух ПТБ и контейнеров с аппаратурой наведения, там висело по здоровенной трехметровой остроносой чушке стального цвета с мощными стабилизаторами. По форме эти фиговины больше всего напоминали то ли сильно уменьшенные ракеты, которыми нацисты когда-то обстреливали Лондон, то ли типичный космический корабль из старинных комиксов 1950-х.

– А оно вам ничего не напоминает? – спросил подполковник с довольно ехидной интонацией. Кажется, в отношении опыта и умственных качеств новоприбывших он не ошибся…

– Никак нет, сэр!

– Это, сынки, атомные бомбы. Чтобы вам было понятнее – под каждой из ваших «птичек» сейчас подвешена оснащенная по-боевому «В.61». Примерно 60 килотонн в тротиловом эквиваленте, усекаете?

– Никак нет, сэр! – повторил Симондс в милой манере типичного «попки-дурака».

– Эх, сынки… Сегодня у каждого из вас, парни, висит под брюхом больше чем по три Хиросимы. Это понятно?

– Вы хотите сказать, сэр, что мы пойдем в обычный патрульный полет с боевыми атомными бомбами? – спросил Симондс несколько испуганно. Подполковник даже увидел (или это ему показалось?), как в свете прожекторов заблестел пот на его лбу.

– А вас, парни, что, не предупредили? У нас тут вообще-то полная боевая готовность, и сейчас часть вылетов на патрулирование мы фактически выполняем по-боевому.

– Нет, сэр, ну, то есть… – Симондс заметно стушевался. – Хотя, когда сегодня на предполетном инструктаже с нас взяли дополнительные расписки о неразглашении секретной информации, мне стало понятно, что что-то тут не то…

– Вы, ребята, что – раньше ни с чем подобным не летали?

Возникла пауза.

– Я в Штатах с имитатором один раз летал на боевое применение, – признался Симондс. – Но тот выглядел попроще, был поменьше, да я его и не сбрасывал…

– А остальные? – спросил Уитакер.

Остальные трое офицеров замотали головами в знак полного отрицания.

Краса и гордость ВВС Нацгвардии, подумал подполковник, курицы мокрые, мать их…

– Ну вот, теперь и слетаете с настоящими ядерными боеприпасами. В порядке ознакомления. Ведь надо же когда-нибудь и начинать…

– А зачем, сэр? – спросил Симондс; похоже, это вырвалось у него совершенно непроизвольно.

Ей-богу, лучше бы он спросил у подполковника, не фонит ли эта самая подвеска и будет ли у него стоять после подобных учебно-тренировочных полетов. Такой вопрос Уитакер воспринял бы с пониманием и неизбежной долей сортирного армейского юмора. Но вот вопросы типа «а зачем» не вызывали у подполковника ничего, кроме раздражения. Как будто он сам имел хоть малейшее понятие, зачем все это…

– Вообще-то, лейтенант, мы с вами люди военные и не должны задавать таких вопросов, – ответил он Симондсу. – Никому и никогда. А все вместе это называется – оказание психологического давления на противника. Русские и немецкие коммуняки на той стороне прекрасно знают, что у вас на борту: возможно, им про это докладывают даже немецкие вояки с этой самой базы. И пусть знают, поскольку это заставляет их всех бзд… то есть сильно нервничать. Поскольку мы тем самым показываем им, что готовы в случае чего мгновенно применить эти игрушки, причем по реальным целям.

– Сэр, а мы готовы? – спросил Симондс.

Подполковник понял, что чем дальше, тем больше этот разговор решительно перестает ему нравиться. По его понятиям, офицер не должен был много думать, тем более когда это касается таких вещей, как ядерное оружие.

– Опять лишние вопросы, лейтенант. Да вы не бойтесь, за вас же всегда подумают и решат, что делать. Без соответствующей команды из Белого дома никакая война не начнется. Бросать эти игрушки вы будете только в случае, если вам отдадут конкретный категорический приказ, а сами по себе бомбы вполне стабильны. Мои парни с ними летают уже почти три недели, и хоть бы хны. Разве что вас, к примеру, собьют, но тогда это по-любому будет означать, что началась война…

А вот тут подполковник по привычке несколько упрощал, одновременно преувеличивая и приукрашивая.

Как поведут себя эти хреновины в случае реальной войны он, разумеется, не знал, как не знали этого и здешние специалисты-вооруженцы. Ни у кого не было ни опыта их реального сброса, ни способов объективного контроля – последние учения, где кидали реальные тактические ядерные заряды, состоялись еще в 1960-е годы, а их итоги были благополучно засекречены и забыты, а сейчас, после всех ограничительных международных договоров, вообще можно было проводить только подземные ядерные взрывы, которые ровно ничего и никому не облегчали в плане осмысления способов и последствий применения тактических «спецбоеприпасов». Вообще подполковник Уитакер в свое время пришел в тихий ужас, изучив соответствующие инструкции и четко осознав, что, по идее, любому пилоту «Фантома» из его эскадрильи ничего не стоит нажать кнопку «сброс» и скинуть эти самые треклятые шесть десятков килотонн куда попало. И ведь оно, мать его, сработает – это же вполне себе простая авиабомба, только, увы, с непростой начинкой.

То есть для этого самого сброса они, конечно, должны были получить соответствующую кодированную команду, но всех этих, столь характерных для «стратегов», показываемых в фильмах и описанных в разных глупых книжках «ключей» и цифровых кодов, которые надо по команде доставать из сейфа и предварительно куда-то вводить, здесь и в помине не было.

В тактической авиации все всегда было гораздо проще, и это нервировало подполковника больше всего. Он, кстати, подозревал, что и в стратегических силах США не все так гладко, как порой говорят, и все эти «дополнительные уровни защиты» рассчитаны больше на озабоченных гонкой вооружений и нераспространением ядерного оружия гражданских дураков из Конгресса или средств массовой информации.

– А здесь что – ждут войны? – спросил Симондс каким-то уже совсем не своим голосом.

– Боже упаси, парни. Пока нет, но ведь все может быть… Карту района изучили?

– Так точно, сэр.

– Тогда имейте в виду, что здесь надо все время смотреть в оба. Надо четко понимать, что сейчас вы не в Техасе и по соседству с вами находится отнюдь не Мексика, где тамошние придурки даже и не заметят, если вы вдруг невзначай зайдете в их воздушное пространство. Тут все настолько рядом, что ухо надо постоянно держать востро. До красной Германии меньше сотни миль и до Швеции примерно столько же. И там и там нас очень не любят и по любому поводу объявляют боевую тревогу, поднимая дежурные истребители. Поэтому лететь надо строго по кромке территориальных вод…

– А если…

– Никаких «если», сынки. Раз вас прислали сюда, значит, вы считаетесь достаточно хорошо подготовленными пилотами. Притом что невыполнимых задач вам здесь не ставят. И самое время доказать, что вам не зря деньги платят, раз уж вы находитесь на самом что ни на есть переднем крае борьбы с коммунистами. Да, пилоты пары «Уайлд Уизлов» майора Тэцлоффа, которая пойдет вместе с вами, ребята более опытные, поэтому держитесь их и в случае чего делайте, как они. Главное, как я уже сказал, строго придерживайтесь заданного курса, будьте все время на связи и держите ухо востро. Да, имейте в виду, здесь поблизости сейчас монтируют новейшую станцию РЭБ. Иногда ее ненадолго врубают в тестовом режиме, и из-за этого бывают небольшие проблемы со связью. Но вас это совершенно не должно пугать. Уяснили?

– Так точно, сэр!

В этот момент подошел давешний мастер-сержант, доложивший о полной готовности самолетов к вылету.

– Тогда по самолетам, парни, – приказал Уитакер.

Пилоты натянули на головы «горшки» гермошлемов и полезли в кабины. Техники расторопно убирали стремянки, потом закрылись фонари кабин, включились фары и БАНО, после чего пара «Фантомов» с мощным, все нарастающим ревущим свистом порулила на старт.

Провожавший их взглядом подполковник, как это ни странно, не знал, что еще сегодня утром ему был передан категорический приказ из Пентагона – отменить все патрульные полеты с подвешенными атомными бомбами. До особого распоряжения.

То, что он этого не услышал, было прискорбно, но, увы, не удивительно.

Причина была проста – уже пятый день, практически по соседству, между Ягелем и Прецем, испытывали и тестировали только что развернутую на северном побережье ФРГ новейшую станцию радиоэлектронной разведки и РЭБ. И именно из-за нее связь в последнее время становилась весьма нечеткой, а иногда и пропадала совсем, и ближняя и дальняя – КП переставал слышать экипажи в воздухе, а руководители полетов не могли доораться до летчиков. Порой глючили и бортовые РЛС. При этом чертовы рэбовцы имели скверную привычку включать свою аппаратуру неожиданно, в любое время суток, и абсолютно никого не предупреждать об этом.

Уитакер в этой связи совершено растерялся. Сначала он пожаловался на них по команде, и устно и в виде рапортов. Ему ответили, что обязательно примут меры, но вместо этого проблемы со связью продолжались. Наконец, позавчера разозленный бездействием начальства подполковник лично поехал на этот, если можно так выразиться, секретный объект. Что сказать – станция действительно впечатляла и размерами антенн, и количеством народа, который вокруг этих антенн работал. Но это только издали. Вблизи Уитакеру сначала пришлось потратить сорок минут на пререкания с военной полицией на въезде, словно он был не офицером в форме ВВС, а каким-нибудь местным перепившимся бюргером, лезущим в запретную зону. А потом, когда его впустили-таки на объект, подполковник потратил еще полчаса на разговор с донельзя надменным очкариком профессорского вида в форме майора войск связи, который никак не мог взять в толк, чего, собственно, этот человек из ВВС от него хочет. Уитакер даже повысил было голос на очкарика, но в этот момент в кабинет явился некий очень уверенный в себе мордастый тип в штатском, представившийся полковником военной разведки и заявивший, что ему глубоко плевать на эти наезды со стороны ВВС и прочих «сапогов», поскольку они тут делают важнейшее и наисекретнейшее (он именно так и сказал) государственное дело, подчиняясь непосредственно Вашингтону. Дескать, у них имеется свой, крайне плотный график разнообразных мероприятий по подготовке к этому самому «неизвестно чему», и он никому не позволит этот график нарушать. В общем, поговорили…

Уитакер уехал ни с чем, а вечером того же дня ему позвонили сначала из Бонна, а потом и из Брюсселя. Его не только не поняли, но даже наорали и приказали не соваться не в свое дело. Подполковнику даже не ответили на резонный вопрос – а как летать при таких-то затруднениях со связью? Точнее, даже не пытались ответить. Велели придерживаться утвержденных планов боевой подготовки, и все. А еще сослались на немцев из того же Ягеля, которые продолжали выполнять полеты и абсолютно ни на кого не жаловались. Начальству, конечно, виднее, но немцы-то летали здесь всегда, в любое время года и в любую погоду, и иногда вполне могли обойтись без связи и РЛС, определяясь по чисто визуальным ориентирам. А что делать ему с этими «комнатными орлами» из Нацгвардии, которые прибыли в ФРГ три дня назад, но тем не менее уже включены в общий план боевой подготовки? Оставалось только молиться и надеяться на лучшее.

Именно из-за очередного пробного включения аппаратуры этой станции шифрованная радиограмма об отмене полетов с атомными бомбами дошла до подполковника не полностью. То есть та часть, где говорилось о некотором снижении боевой готовности, была принята и расшифрована верно. Если бы радиограммы не было, сейчас в воздухе находилось бы вдвое больше самолетов. А вот окончание шифровки, где говорилось об отмене полетов со «спецподвесками» и необходимости сдать указанные «изделия» на склад, подчиненные подполковника просто не услышали, из-за тех самых чертовых помех. А посылать запросы с просьбой повторить радиограмму здесь было как-то не принято, и Уитакер не стал этого делать, поскольку счел, что все было понято и расшифровано правильно, а значит, оснований для запросов и уточнений у него не было. В конце концов, если связь временами и сбоила, то сбоила-то не просто так, а по делу. Зачем соваться куда не просят?

Подполковник плюнул и полез в свой джип.

Между тем пара массивных «птичек» со «специзделиями» на подвеске замерла на старте.

В передней кабине ведущей машины заметно вспотевший первый лейтенант Симондс затянул на лице крепление кислородной маски и, глянув еще раз на пристегнутый к бедру комбеза планшет с картой, попытался мысленно проиграть предстоящую задачу.

Вроде бы ничего сложного. Взлететь курсом на северо-восток и пройти над Балтийским морем по кромке датских и восточногерманских территориальных вод, Кильская бухта, потом остров Фемарн. Далее Мекленбургская бухта, пролив Кадет-Реннен, затем обогнуть с северной стороны остров Рюген, а затем, не дойдя примерно двадцати миль до датского острова Борнхольм, повернуть на обратный курс. Действительно ничего сложного, но если принять во внимание ночь, малознакомый ему лично район полетов, расстояние между датским, шведским и гэдээровским берегами менее чем в 50 миль, а также общую нервозность по причине повышенной боевой готовности по обе стороны границы, получалось, откровенно говоря, невесело.

– Чак, ты там как, готов? – спросил Симондс своего оператора Бакстона, сидевшего в задней кабине и, очевидно, занятого очень похожими размышлениями.

– Готов, Дэни, все системы в норме, – ответил тот.

– Кугуар-2, – запросил Симондс ведомую машину. – У вас все в порядке?

– Норма, – ответил голос Шнайдера в наушниках.

Замершие на ВПП «Фантомы» мигнули посадочными фарами.

– Кугуар-1 и Кугуар-2, я Ферма, как слышите? – спросил из рации отчего-то похожий на робота из фантастических фильмов (видимо, из-за особенностей аппаратуры) голос руководителя полетов. «Кугуар-1» и «Кугуар-2» на сегодня были позывными Симондса и ведомого экипажа второго лейтенанта Шнайдера.

– Кугуар-1, вас слышу, Кугуар-2, вас слышу, – отозвались оба экипажа. – К взлету готовы!

– Тогда вам старт! – отозвалась вышка управления полетами.

Двигатели заревели на полную мощность, и оба истребителя-бомбардировщика, разгоняясь, покатились по полосе, так же как взлетевшая за несколько минут до них и уже растворившаяся в ночном небе пара «Уайлд Уизлов» прикрытия.

Ночные аэродромные огни, словно в калейдоскопе, понеслись по сторонам пилотской кабины, все ускоряясь, а потом у сильно вдавившегося в кресло Симондса возникло некоторое чувство неуверенности, какое обычно бывает у пилота любого только что оторвавшегося от земли самолета. Хотя вроде бы все было штатно. Произведя уборку шасси, Симондс повел свою пару в ночную темноту, в сторону моря.