– Мы посоветовались, и выставили Каша Ширру, – говорил он. – Каш молод, но уже неплохо освоил ритуальный бой, который исполняется на тризнах, а также бой-приветствие и бой-прощание…
– Каш так Каш, – флегматично заметил Ломов. – Разучим с ним бой-размышление…
Кепеш с уважением поглядел на землянина.
Отсек номер шесть представлял из себя огромное пустое помещение, где в ряд стояли обтекаемые машины хищных очертаний. Они были здоровенными, вроде «Су-27» или «МиГ-31», и такая ассоциация вовсе не зря пришла Ломову на ум – машины являлись космоатмосферными истребителями.
Занимали они чуть более половины отсека, и оставшегося места вполне хватало для «арены» – квадратной площадки, которую со всех сторон обступили члены экипажа.
Первые ряды, конечно же, занимали носолобые. Имперцы стояли спокойно, сложив руки на груди или свесив их вдоль тела, – карманы в комбезах отсутствовали. Кстати…
Ломов стянул с себя синий комбинезон и передал его Сулиме. Неча одёжу портить.
Противник землянина уже топтался на арене, весьма гордый оказанным доверием. Это был молодой тавассианин в штанах, больше похожих на длинные шорты.
Кепеш поглядел на Тхан Коха. Тот кивнул.
– Сходитесь!
Каш двинулся по дуге, враскачку, косясь на Антона. Тот шагнул навстречу – молниеносно присел, подсекая тавассианину ногу. Каш потерял равновесие, но устоял бы, что не входило в планы лейтенанта. Вскочив, Антон нанес несильный йоко-гери, врезав противнику стопой в грудь, – тавассианина снесло.
Толпа зароптала, даже у ангиан глазки заблестели.
Пока Каш поднимался, Ломов отдыхал, готовясь отразить натиск. Тавассианин набросился на Антона с кулаками, но особенно размашистых ударов избегал, осторожничал – видимо, извлек уроки из поединка между землянином и Рашем, не горячился особо.
Ломов припомнил гладиаторские бои и решил испробовать методу, принятую еще в римских амфитеатрах, – ублажить толпу.
За день дураковаляния они с капитаном пришли к выводу о том, что устраивать развлекалово для экипажа – это не только возможность улучшить жилищные условия, но и наладить контакт. Они вполне могли бы просидеть в камере рядом с прочими бестиями здешнего «Космозо», и тогда о них мало кто узнал бы из тавассиан, риитян и так далее. Теперь же землян знают все, и слава бойцов будет нелишней.
Антон изобразил отступление под градом ударов Каша, а тот бил увесисто, и прямые выдавал, и хуки с апперкотами. Ломов и сгибался, и блоки выставлял, и покачивался – толпа ревела.
Вот-вот тавассианин уложит этого заносчивого гомо!
А гомо неожиданно прянул в сторону и нанес удар ногой в живот Кашу. Тот, уже праздновавший победу, не ожидал подвоха и сложился пополам. Та же нога хлестко ударила тавассианина в лицо.
Взмахнув руками, Каш шлепнулся на пол, хлюпая кровью, и тут же поджал ноги, опасаясь, что гомо его добьет.
А гомо будто вовсе потерял интерес к драке – прохаживался рядом, разминая шею, и уже каждому стало ясно – поддался он не потому, что слаб, а потому, что так захотел.
«Последний раунд», – подумал Антон.
Каш сохранил силы и был очень зол.
– Крашгар кляй-шух-га! – рычал он, пуская розовую слюну. – Жрашшаз киль ёш-каш-пхе!
Ломов молча метнулся ему навстречу. Нанеся несколько прямых «дзуки» по корпусу в надежде, что анатомия у разных человечеств сходится не только во внешности, но и во внутренностях, он исполнил знаменитый «ливерпульский поцелуй» – ударил Каша головой в лицо, ломая тому нос.
Тавассианин рухнул навзничь. Он скребся, как большой жук, но вставать уже не пытался. Готов.
Лицо в крови возбуждало носолобых – они оживились, задвигались, молча перебрасываясь мнениями. На паре лиц даже улыбочки наметились – это выглядело так же непривычно, как ухмыляющийся чайник.
«Господи, – подумал лейтенант, – до чего же они похожи на нас… Точно такие же! Или это общее свойство всех людей – получать удовольствие от кровопролития?!»
Кепеш сказал деревянным голосом:
– Согласен ли Ант Ломо сойтись со вторым бойцом?
– Согласен, – пожал плечами лейтенант.
– Но только бой пойдет с оружием!
Тавассианин вынес на всеобщее обозрение ритуальные мечи – клинки длиною в полметра.
– Нет, так дело не пойдет! – воспротивился капитан.
– А можно я? – внезапно выступил Максим.
– Ты чего? – вылупился Сулима.
– А чё? – пожал плечами Чернов. – Я со школы в секции занимался. Фехтованием. Даже на первенство России выезжал.
– Ну, смотри… – с сомнением протянул капитан.
– Давай, Макс, – хлопнул сержанта по плечу Ломов, – покажи им мастер-класс!
Кепеш подбежал к Тхан Коху, и тот дал согласие.
– Мах…Черон! – объявил тавассианин. – Против Хее Оа!
На площадку шагнул невысокий, сухощавый риитянин. Морщинки на его бледном лице выдавали возраст, но выглядел Хее как хрупкий юнец.
Особых отличий от гомо сапиенс у выходцев с Рииты не замечалось. Разве что сильно выпиравшие ключицы да заостренные кончики ушей. Но это не настолько бросалось в глаза, чтобы путать риитян с эльфами.
Хее Оа вышел в одной набедренной повязке, Чернов тоже разделся до трусов. Жилистый сержант в «семейниках», да еще с мечом в руке, выглядел забавно, но только не для экипажа «На-лиу» – толпа зароптала, словно обсуждая, кто за кого собрался болеть.
Риитянин напал первым – закружился, кроя воздух мечом, словно изображая вихрь. Максим отскочил, взмахивая клинком.
Хее замер в эффектной позе – в полуприседе, одну ногу изогнув в колене, другую вытянув, меч над головой. Хоть статую из него ваяй.
А Чернов сделал выпад безо всяких изысков – ударил на «длинную руку», то есть вытягивая эту самую конечность. Риитянин со звоном отбил меч, а клинок Максима сверкнул, описывая полукруг, и обрушился по косой сверху.
На этот грубый удар в манере рубаки-викинга у Хее не нашлось ответа в изящном «балетном» стиле. Пришлось суетливо откатываться, блокируя меч сержанта из положения лежа. Получилось весьма неуклюже, но получилось – Оа отделался порезом.
Вот только Максим не отставал и времени на то, чтобы риитянин занял новую академическую позу, не давал – он гонял Хее, нападая то слева, то справа. Меч его так и мелькал, рассекая воздух по диагонали и вертикали. Чудилось, что у Чернова в руках не один, а два меча, а то и все три.
Сержант сбавил свой напор лишь однажды, отшагнув и отводя меч. Хее Оа не сразу понял, что сталь разящая уже не грозит его буйной головушке, и на рефлексе дернул мечом.
Ломов довольно хмыкнул – мелкие ранки покрывали и руки риитянина, и грудь. Струйки крови стекали, впитываясь в штаны.
А сержант был чист и свеж, даже не запыхался.
Хее Оа покрутил головой и бросил свой меч на пол – сдаюсь, мол. Шум разошелся по толпе, как порыв ветра, но все было честно.
Кепеш вышел, поднял руки над головой и резко опустил их – бои окончены. Экипаж, оживленно переговариваясь, стал расходиться.
Даже имперцы, и те выглядели живыми, обычными людьми.
– Ну, что, гладиаторы? – ухмыльнулся Антон. – Айда в застенки! Михалыч, бои будут через день, так что готовься.
– Я вашим рукомашеством и дрыгоножеством не занимаюсь, – с деланой надменностью заявил Сулима.
– Ногами дрыгать я буду, – успокоил капитана Ломов, – а ты в самбо смыслишь, я знаю. Поваляешь здешних борцов, они тебе только спасибо скажут. Заметил, как Раш бился? Он скорее к вольной борьбе привычный, чем к рукопашке.
– Ну, попробовать можно…
Так и прошла неделя полета. Потом другая.
Сулима выступил с таким успехом, что затмил лейтенанта с сержантом – броски и захваты были куда понятней имперцам с сателлитами, чем удары да блоки.
Ломов не слишком-то напрягался и друзей осаживал, чтобы не увлекались особо. Биться всерьез он не собирался и показывать все свои умения… Зачем? Кто ему имперцы? Друзья?
Но своего он добился – его узнали, и Антон между делом перезнакомился со многими. Сдружиться не сдружился, но доброжелательного уважения добился. Разумеется, среди его знакомцев ангиане не числились.
В последний день перед финишем Ломов сидел на узком комингсе у входа в отсек номер четыре. Переборка тут была толстая, а сдвигавшиеся двери – широкими. Сидеть было удобно.
Четвертый отсек, как и шестой, являлся, по сути, ангаром для истребителей, только не космоатмосферных, а пустотных. Истребители были похожи на трубчатые рамы, из которых торчали дюзы и турели всяких там плазменных излучателей, а внутри пряталась шаровидная спасательная капсула – если боевую машину подбивали, пилот спасался в ней. Впрочем, могли так шарахнуть, что истребитель превращался в облачко пара. Или в поток излучения.
Антон сидел и думал. Завтра они прибудут на место, на финиш-планету.
Анг. Центральная планета империи. Метрополия.
И что с ними будет? Чего вообще хотят ангиане? Зачем они посещали Землю? Из чисто научного любопытства?
Как-то не верится. А если готовится вторжение? Весело…
Это у американцев все просто. Наснимают в своем Голливуде разных киноподелок на тему «Как наши побивают пришельцев» и рады. А что выйдет на самом деле, когда на орбиту вокруг Земли выйдет реальный флот империи Анг?
Ракеты земные они собьют на подлете, играючи. А что еще его однопланетники могут противопоставить чужим? Да ничего!
Тем более, что ангиане и не собираются устраивать «войну миров». Вынудят все правительства принять их условия и станут обращать земную расу в еще одного своего сателлита. «Мягкая сила».
И ведь большинство будет только радо такому исходу! А что?
Ангиане живо прекратят все войны на Земле, накормят голодных всякой квазибиотической хренью – и будет нам счастье…
Неожиданно в коридор вышли лхаллы – одинаковые, как бобы в стручке, длиннолицые, будто моаи с острова Рапа-Нуи. Они торжественно поставили на пол большой медный кувшин, окружили его и стали плясать, положив руки друг другу на плечи. Они прыгали, водили диковатый хоровод, ухая и качаясь, а потом расселись вокруг кувшина и пустили его по кругу.
– О чем думаешь, Ломо? – послышался голос.
– О жизни, Раш, – отозвался Антон.
Тавассианин присел рядом.
– А чего о ней думать? – хмыкнул он. – Жить надо, да и все.
– Ты помнишь, как твоя раса стала сателлитом Анга?
– Да ты что! Это было лет за сорок до моего рождения. Один прадед только и помнит то время. Потому, наверно, и ушел в леса. Знаешь, что он нам с братом сказал однажды? Вы, говорит, как дикие сарки, которых загнали в теплый хлев. А вы и рады – хищники вас больше не трогают, кормушка всегда полна. И вы, говорит, предпочитаете не думать о том, что вас доят и снимают шкуру. Вы, говорит, забыли, каково это – скакать по степи, свободно пастись среди росистой травы и пить воду из родника… Не знаю, может, он и прав в чем-то. Как тут рассудишь? Вон мать моя вечно ругалась с прадедом. Что ты, говорит, ноешь? Хорошо тебе было раньше? Ага! Попробуй собери зимой вязанку хвороста, ежели лес принадлежит Большому жрецу! А чем детей кормить, когда последнего длиннонога уводят со двора за долги? Нынче же вся малышня сыта, одета и обута, обучена и пристроена. Чего тебе еще, старый ты пердун?
Когда Ломов отсмеялся, Раш руками развел:
– Во-от… так вот. И кто из них прав? Как тут скажешь?
– Да, сложная задачка…
– Слушай, Ломо, давно хотел спросить. А ты кем был на своей планете?
– Я-то? Воином.
– Это я уже понял. А каким? Вон Хее Оа был всадником. А ты?
– А я – десантником. Воздушный десант, понял? Нас сбрасывали с больших таких летальных аппаратов, реактивных. Мы приземлялись и сразу вступали в бой.
– Ух ты… А корабли у вас были?
– Были, конечно. Атомные, с ракетами, вот с такими вот истребителями, только атмосферными. А-а… Понял. Ты имеешь в виду космические корабли?
– Ну да.
– Как тебе сказать… На орбиту мы летали, а дальше не на чем было.
– Все равно здорово, – вздохнул Раш Ширра. – У нас только телеги были, а по рекам мы на таких больших лодках гребли…
– Так ты рад, что Тавасса – сателлит империи? Или нет?
Раш помолчал.
– Не знаю… – глухо сказал он. – Нет, ну вот кем бы я стал, если бы не имперцы? Да копался бы в огороде, как отец мой, как дед. Пас бы длинноногов, платил бы оброк Большому жрецу и бил поклоны перед образом Его Премудрейшества. Плохо это? Или хорошо? Как тут рассудишь? Да, теперь я летаю на космическом корабле, мне врастили… этот… нейрошунт. И что? Стал я от этого счастливее? Ёш-каш-пхе!
– Пипец! – согласился Ломов.
Глава 7
Пираты
Борт рейдера «На-лиу».5 сентября 2016 годаНа финише рейдер сотрясся, а обзорный экран вспыхнул россыпями звезд, кое-где собранными в скопления, но их подавляло главное украшение здешнего неба – туманность Ориона.
Туманность выглядела роскошно, расцвеченная красным, багровым, синим, голубым, розовым. Сержанту она напомнила летучую мышь, а Ломову – натянутый лук. И еще две ярчайшие звезды невольно вызывали восхищение и трепет – Ригель и Бетельгейзе.
Ригель был настоящим чудовищем – этот бело-голубой сверхгигант каждую секунду изливал миллион тонн света[1], но виделся просто как самая заметная звезда. Бетельгейзе была сверхгигантом красным и не слишком отставала от собрата.
Неожиданно по палубам корабля разнесся вой сирен.
– Слушать всем! Срочное торможение! – заревели звучатели, передавая приказ Тхан Коха. – По местам посадочного расписания! Двигатели на торможение!
Ломов подскочил к двери и выглянул в коридор. Мимо пробегал Кош Шат, молодой тавассианин, пилот истребителя-пустотника.
– Что случилось? – крикнул Антон.
Кош перешел с бега на шаг и остановился.
– Можно я у вас? – выдохнул он, запыхавшись. – А то… не успею!
– Заходь!
Шат перешагнул комингс и сразу сел на откидную койку.
– Садитесь, садитесь! – заторопил он землян. – Тхан так рвать будет, что гравикомпенсаторов не хватит!
Все сели, а сержант и вовсе лег.
– Да что случилось-то?
– А то и случилось, о чем еще Кепеш толковал! Никто еще не летал так далеко, как мы. Две недели в гипере – это не просто круто, это слишком круто! Никакие компы не справляются с расчетами, даже каскадный метод не помогает. Кепеш пытался объяснить это Тхану, но разве гичи послушает простого далая? И вот вам, пожалуйста! Должны были выйти в двух мегаметрах от Анга, а промахнулись на пять миллиардов километров! Мы на окраине системы, в районе второго астероидного кольца.
– Ну, ничего, дотянем как-нибудь… – неуверенно сказал Сулима.
– Вон они! – кивнул на обзорник Кош.
– Кто? – не понял Антон. – Астероиды?
– Пираты!
– Кто-кто-кто?! Пираты?
– Ну да! Тут их секретные космодромы, на Теневом Кольце. Флот сюда не суется, смысла нет гонять крейсера, а мы как сдуру сунулись! Вышли из гипера прямо на пиратскую базу. Пираты сами никогда не станут нападать на имперский рейдер, но уж если он сам на них напал…
– «На-лиу» же не напал, – подал голос сержант.
– Верно, – вздохнул Кош, успокаиваясь, – вот только пираты об этом не знают. Видите вон те пятнышки? Это пиратские корабли, они выстраиваются «воронкой» или «полусферой» – это построение для атаки… Ох… Тормозим…
Навалилась перегрузка. Антона вдавливало в мякоть койки, щеки обвисли, в глазах почернело. Дышать было трудно – такое ощущение, что ему на грудь уселся Сулима.
Мысли волочились с трудом, будто тоже отяжелев. Пираты…
Раньше он о них только читал. Хотя чего в бандосах такого необычного? Просто людям въелось расхожее представление о том, что пиратство – это, дескать, достояние прошлого.
XVII век, «Веселый Роджер», «Йо-хо-хо и бутылка рому…»
Между тем пиратство – это всего лишь морской разбой, криминал. Никто ж не удивляется, что воры и грабители существуют и в XXI столетии, а вот пиратам в том отказано. Только они от этого никуда не делись – быстроходные катера с пулеметами орудуют в Южно-Китайском море, в Аденском и Гвинейском заливах – это на Земле. Выйдет человечество в космос по-настоящему, и там пираты заведутся. Космические.
Чтобы истребить криминал, надо сперва ликвидировать в душах людских корысть, себялюбие, подлость, ложь. Не получается?
Ну, тогда ждите, что мерзавцы и подонки расползутся по галактике. Ангиане уже дождались…
Рейдер был «гравитаблем» – кораблем с двигателем-антигравом, и сейчас он трясся всеми своими палубами и переборками, погашая чудовищную скорость, набранную при разгоне. Этому помогали раскалившиеся тумбы гравикомпенсаторов, минусуя ускорение.
Ломов разобрал в обзорнике три или четыре подвижных пятнышка. Чем они стреляли, было неясно, но явно не ядрами, и даже не гиперзвуковыми ракетами. В ход шли пучки антипротонов, выедавших в бортах целые ямы – маленькие кратерки, брызжущие жидкой керамикой и металлическим паром. Били лучи лазеров-гигаватников или заряды высокотемпературной плазмы.
Короче, все то, что способно поразить цель, летящую на второй космической. Ракеты тоже пускали в дело, если те летели с быстротой метеоритов. А иначе как догонишь корабль?
Тут все те знания, которых Антон нахватался за последнюю неделю, выдуло из головы – экран обзорника окрасился дрожащим багровым свечением, в космос снопом полетели рдеющие брызги.
Попадание!
Корабль не тряхнуло, по нему даже дрожь не прошла – всколыхнуть такую массу было сложно.
– Т-твою мать! – выразил свою мысль Сулима.
– Ёш-каш-пхе! – поддержал его Кош. – Это на периферии второй палубы, где штурмовики!
– Боевая тревога! – разнеслось по рейдеру. – Боевая тревога!
Торможение то ли прекратилось, то ли убавилось до той отметки, когда гравикомпенсаторы сводят перегрузку на нет.
– Мне пора! – решительно заявил Кош, покидая свое место.
Он вышел за дверь, а Ломов сжал зубы – тавассианин шел исполнять свой священный долг.
– Расслабься, – буркнул капитан, – это не наша война.
– А что ты запоешь, когда пираты забегают по палубам?
– А чего ты сразу окрысился? Я же не в том смысле! Ты видел корабельные… эти… активные средства?
– И что?
– А то! – рявкнул Сулима. – Как их наводить, ты знаешь? А на какую пимпочку жать? Да и вообще, кому ты там нужен, без шунта в башке? На боевой пост тебя, может, и пропустят, но орудие не разблокируется даже!
– Спокуха, – повторил Антон капитанскую присказку.
– Да пошел ты… – проворчал Иван.
Свет в каюте мигнул. В обзорнике, будто ослепительное эхо, сверкнула вспышка. В ту же секунду один из пиратских кораблей украсился бледно-фиолетовым пламенем, тающей сферой атомного распада.
– Есть!
– Второму и третьему, – гулко раскатилось по коридору, – готовность «раз»! Первый, доложите готовность!
– Первый готов.
– Звену отстрел!
В поле зрения оптических рецепторов, передававших картинку на обзорник, появились четыре стремительных тени – это вылетели истребители-пустотники. На боевое задание.
Лазерные лучи в вакууме были не видны, зато, когда они соприкасались с бортом корабля, возникал фейерверк из дыма, пламени, пара и капель расплавленного вещества. Пара таких «фонтанов» ударила с обшивки «На-лиу», а потом один из истребителей, закрутив «бочку», неожиданно вспух, раздуваясь лиловой тучкой. Огонь сразу угас, и только облачко обломков рассеивалось во все стороны.
– Вот гаденыши!
Ломов усмехнулся – Сулима, видать, «прижился», раз стал идентифицировать себя с экипажем рейдера. А ведь никто пока не менял их статус «биоматериалов для исследований»…
Видимо, это какая-то внутренняя потребность, свойственная человеку (не важно, под каким солнцем рожденному), – быть частью толпы и точно знать, где «наши», а где «чужаки».
Тут на экран выполз пиратский корабль. Он был невелик по сравнению с рейдером, всего метров двести в длину (обзорник выдавал приблизительные значения). Рядом с изображением корабля замигала надпись на космолингве: «Малый атмосферный скаут».
Похоже, именно с него вели огонь по пустотникам.
– Второму и третьему звену – отстрел!
Целая эскадрилья набросилась на скаут, жаля его со всех сторон, – огненные язвы на обтекаемом корпусе множились, сливаясь в красно-желтые кляксы, а потом какое-то из звеньев ударило залпом, пробивая борт.
Мгновенная разгерметизация вышвырнула наружу клубы замерзшего воздуха, скрюченные тела, обломки.
Видеть, что происходит в стороне кормы или носа «На-лиу», земляне не могли, но было ясно, что драка шла ожесточенная.
По всей видимости, пираты на самом деле решили, что рейдер на них напал, а посему следовать традиции не связываться с имперским флотом бандосы перестали. «Наших бьют!», и все такое.
И тут в рейдер попало по-настоящему.
Глава 8
Абордаж
Борт рейдера «На-лиу». 5 сентября 2016 годаКорабль тряхнуло, а из коридора донесся дичайший вой утекавшего воздуха. На второй секунде рев перешел в свист и захлебнулся. Видеорама на дверях, извещавшая: «Осторожно, вакуум!», замигала и погасла.
Разумеется, Антон тут же сунулся проверить, что там и как. Двери раздвинулись, напуская холодного тумана. Невидимые вентиляторы гудели, разбавляя атмосферу горячим воздухом. Туман быстро рассеялся, и Ломов разглядел в конце коридора бугрящуюся, отекавшую массу цвета навоза. От нее расходился едкий запах.
– Затычка! – прокомментировал Сулима, выглядывая из дверей.
Ломов кивнул.
– Смотрите! – воскликнул Чернов.
Антон обернулся к обзорнику. В рамку экрана вплывал большой корабль – овал полукилометровой длины. «Легкий атмосферный подкрейсер».
– Вот кто по нам долбанул! – возбужденно сказал капитан.
– Не нравится мне это, – процедил Ломов. – Мне кажется, пираты не просто так долбали – они выбили боевые посты с этого борта, а сейчас стыкуются…
– …И на абордаж!
– Похоже на то.
Легкий подкрейсер между тем вытянул причальные суставчатые штанги, дотянулся до рейдера и словно ухватился за него хилыми ручонками. Тут на борту пиратского корабля развернулась диафрагма, стала выдвигаться трубчатая галерея-переходник. Лишь один-единственный истребитель показался вдали, но выстрелить ему не дали, сбили. А стыковочная труба словно присосалась к борту «На-лиу».
Ломов видел целую ораву пиратов, висевших в трубе и увешанных разнообразными орудиями убийства. Захват?
– Видели, куда они приткнулись? – нервно спросил сержант. – Там как раз шестой отсек!
Словно подтверждая его слова, по кораблю разнесся тяжкий грохот. Надо полагать, пираты вышибли наружную металлопластовую штору-створку, которая раздвигалась, выпуская или впуская истребители.
– И что будем делать? – спросил Чернов почему-то шепотом.
– Не рыпаться! – прошептал в ответ Сулима и улегся на койку, заложив руку за голову.
Максим вздохнул.
– Не вздыхай, – сказал Ломов. – Нам с пиратами биться резону нет. Лично я не знаю, что хуже – находиться в плену здесь или попасть в полон к пиратам.
– Хрен редьки не слаще, – философически заметил капитан.
В коридорах поднялась беготня, слышались крики и редкие выстрелы, только не грохочущие, как у огнестрельного оружия, а шипящие или воющие.
Постепенно все улеглось, стало так тихо, что Ломову пришло в голову: а вдруг пираты всех перебили – и свалили? И будет теперь «На-лиу» дрейфовать по Галактике, изображая межзвездного «Летучего голландца»…
Но нет – послышались увесистые шаги, и дверь в каюту разом ушла в переборку. Поставив ногу на комингс, в каюту заглянул тип в боекостюме, с лучевиком наперевес. Медленно оглядев присутствующих, он молча повел пирамидальным дулом: на выход!
– Пошли, – буркнул Ломов, вставая.
Тип в БК отступил в сторону, а когда земляне вышли, повел их куда-то вниз, то есть в сторону кормы. Антон со товарищи был не одинок – в коридорах хватало таких же живописных групп. Один или два пирата конвоировали человек по пять, сгоняя всех в одно место – отсек номер три, самый большой из тех, в которых Ломов вообще бывал.
Народу там хватало – больше сотни тавассиан, риитян, лхалл сидело и стояло, головы повесив или, наоборот, с вызовом задирая носы.
Приметив Раша, Антон протолкался к нему.
– Привет. Тут все, что ли?
– Все, – мрачно кивнул тавассианин. – Всех ангиан они собрали в четвертом отсеке, без скафандров, после чего подняли штору. Имперцев выдуло наружу, а через минуту они все погибли.
– А нас, выходит, пожалели?
– Дождешься от них! – фыркнул Раш. – Продадут куда-нибудь на окраинные миры, и будем мы всю жизнь в навозе ковыряться…
– Продадут? В рабство, что ли? – недоверчиво переспросил Сулима. – Блин, ну и империя у вас! Рабы! У вас что, роботов нехватка?
– Скажешь тоже, роботов! – рассердился тавассианин. – Где у бедных колонистов такие деньги найдутся, чтобы роботов покупать? Что их, на сено менять? Или на сыр? Рабы дешевле… Им не нужны программисты и наладчики, запчасти всякие и подзарядка. У нас, помню, два раба было – флотские распродавали пленных лоанцев в последнюю войну. И что им? Дашь пинка спозаранку, сунешь пару лепешек – и пашут. А вечером мать им горшок похлебки выставляла, один на двоих. И все! Да я первый раз робота увидел, когда мне пятнадцать стукнуло… О, идут.