Командир разведотряда. Последний бой

1

Кимберли

Прицепив бронированный вагон, смешной паровозик без тендера проигнорировал сортировочные пути и подкатил его к боковой ветке, где стояло два грузовика. Деньги будут перегружать здесь? Так и есть, из вагона выпрыгнул офицер с портфелем и сел в кабину крытой машины. Для выполнения задания достаточно захватить портфель! Для давления на правительства латиноамериканских стран нужны цифры, а не бумажки с портретами короля.

Олег проверил подходы к вагону, деньги с прочими ценностями всегда выгружают в малолюдных местах, что сейчас сработало на него. Со стороны путей вагон прикрыт платформой с низеньким складом, с этой стороны обычная грунтовка, с зарослями чертополоха и хилых кустиков на обочине. Половина взвода солдат встала в оцепление, остальные принялись перегружать денежные мешки. Верный шанс на успех, и он поспешил к залёгшим коммандос.

– Деньги будем брать здесь!

Олег вывел отряд на позицию, отдышался и ещё раз напомнил об условных жестах. Вроде всё правильно, но общее напряжение передалось и ему, пришлось изменить походку, демонстрируя показную ленцу. Шаг за шагом с глубокими вдохами, и сердце перестало судорожно метаться в груди. Мимо грузовиков прошёл с невозмутимым видом, а оцепление заставило остановиться. Солдаты говорили по-русски!

Вот он, подарок судьбы! Власовцы сами осознают собственную ущербность. Для французов они оккупанты, для немцев никчёмное «мясо», а дома приговорённые к смерти предатели. Олег надменно отстранил ближайшего солдата и заглянул в вагон. Опаньки, а там осталось всего ничего! Чуть торопливо вернулся к грузовику, подал условный сигнал и сел в кабину.

– Смена охраны? – указывая на приближающуюся цепь чёрных фигур, поинтересовался офицер с петлицами финчасти СС.

– Эти слишком ненадёжны, – ответил Олег и крикнул отряду: – В кузов! Бегом! Бегом! Бегом, я сказал!

Коммандос поспешно забрались на мешки с деньгами, а командир власовцев на корявом немецком робко спросил:

– Нам приказано вас сопровождать. Или вы сами поедете на базу?

– Ждите вторую машину, – небрежно ответил Олег и завёл двигатель.

Шлагбаум поперёк дороги выглядел примером бессмыслицы. Сортировочная станция ничем не ограждена ни со стороны города, ни со стороны порта, а тут часовой с винтовкой на плече. Впрочем, солдат сам осознавал глупость поста и заблаговременно открыл проезд. А что дальше? Дорога ведёт к железнодорожному переезду, за которым начинается город. Едва часовой скрылся из вида, Олег свернул на проплешину свалки и прострелил эсэсовскому офицеру голову.

Машина танком продралась сквозь кустарник и вдоль берега выехала на причал. Отряд торопливо разложил пандус плашкоута, и грузовик нырнул в заготовленную среди бочек нишу.

– Уходим? – взволнованно спросил капитан буксира.

– Ни в коем случае! Помоги перегнать полицейский фургон на край причала.

– Хитрый ты парень, погоня по вашим следам увидит полицию и повернёт обратно.

Отряд спешно загромоздил бочками причал от кромки до стены полуразрушенного склада и принялся пожарным насосом заполнять водой. Проезда как бы не было, и создана видимость частично выгруженного с баржи груза. На плашкоуте остался сиротливый штабель, тем не менее он надёжно скрывал спрятанный грузовик. Отряд немцев показался часа через два, они шагали по берегу реки, но, заметив фургон с надписью «Police», развернулись обратно. У них нет и не может быть поискового рвения, ибо начальство никогда не скажет истинных причин поиска.

Ожидание тянулось в нервном ознобе, буксир с плашкоутом стоял практически в центре города у всех на виду. Умом понятно, никто не заподозрит экипаж буксирчика с плашкоутом в дерзкой атаке, но страшно. На следующий день облава с тотальными обысками сместилась в пригороды, пора сматываться. Кочегар начал поднимать давление пара, а коммандос перегнали фургон с надписью «Police» в разбомбленный склад.

С вечерним отливом буксир спустился по реке, гуднул у крепостной башни и потелепал вдоль берега. Отряд ликовал, радист принял подтверждение о встрече в точке рандеву. Подводная лодка вынырнула с последними лучами солнца, и отряд с шутками начал передавать матросам денежные мешки. Люди явно расслабились, они впервые в жизни выполнили невероятно сложное в их понимании задание.

Сначала перенесли добычу, затем вытолкнули за борт грузовик с окоченевшим трупом офицера финчасти СС и помахали вслед уходящему буксирчику. К экипажу и капитану никто не сможет придраться, бочки проданы и выгружены на причал, деньги в сейфе, прочее их не касается.

Подводная лодка всплыла на второй день после полудня и, покачиваясь на океанской зыби, пошла в надводном положении. Накрывая в кают-компании обед, стюард предусмотрительно поднял деревянные бортики стола и намочил скатерть. Тарелки с ложками перестали елозить, но ограждение заставило держать руки на весу, и кушать стало неудобно. Кое-как проглотив суп с фрикадельками, Олег стоя выпил морковный сок и собрался уходить. В этот момент лодка сильно накренилась и посуда со скатертью перелетела через бортик.

– Кто хочет меня переубедить в том, что наш Студент обладает даром предвидения? – воскликнул командир второй группы.

Реплика осталась без ответа. Половина коммандос с матюгами вскочила и принялась стряхивать с одежды обеденный рацион, вторая половина с хохотом начала давать ехидные советы. Развлечение прервал хриплый динамик громкой связи:

– Лейтенанта-полковника приглашают на верхний мостик. Повторяю, лейтенанта-полковника приглашают на верхний мостик.

Если в кают-компании от спинки стула до переборки было чуть более полуметра, то в центральном посту свободное пространство отсутствовало как таковое. Даже рулевые на горизонтальных и вертикальных рулях работали прижав локти к туловищу. За небрежно задёрнутой занавеской на крошечном диванчике спал штурман – самый несчастный человек на подводной лодке. Он один, а подводный корабль всегда в движении, вот и приходится круглосуточно контролировать местоположение и быть готовым ответить на вопрос: «Штурман, где мы находимся?»

Олег в буквальном смысле просочился между рулевым и стойкой перископа, после чего оказался вплотную к трапу наверх. Через восемь ступенек боевая рубка, следующие семь вывели на верхний мостик. Если внизу шумно и жарко, то здесь сыро, ветрено и очень некомфортно.

– В какой порт вы должны прибыть? – прикрывая лицо от морских брызг и дождя, спросил командир.

– Такого разговора не было, – растерянно ответил Олег, – мы оговаривали лишь район ухода с вражеской территории.

– Жаль, флагман запросил конечный пункт назначения, а я понадеялся на лотерейный билет.

– Если у вас есть предпочтения, то можете смело ссылаться на меня.

– Нам бы в Бристольский залив, почти весь экипаж из Кардифа, – мечтательно сказал командир.

Олег посмотрел на плотный строй эсминцев сопровождения и решительно заявил:

– Лично мне без разницы, так что смело семафорьте на флагман за моей подписью. – И поспешно нырнул в уютную тесноту.

Ему действительно безразличен порт назначения. Где бы отряд ни высадили, будь то Кардиф или Глазго, возвращение в Москву от этого не ускорится. Экипажу надо помочь, они заслужили встречу с любимыми жёнами и любящими родителями. Моряки по полгода не покидают корабль, довольствуясь выделенным местечком для сна и крошечным столиком для миски. Увы, в Великобритании бунты экипажей случались и во время Второй мировой войны.

В СССР самый щадящий подход к службе подводников. После возвращения на базу им положен отдых, равный продолжительности боевого похода. Кроме того, перед очередным выходом в море все проходят тщательное медицинское освидетельствование, и ни единой попытки «откосить». А такие экзотические проверки, как острота слуха или зрения, давали трусам стопроцентные шансы остаться на базе.

Ближе к вечеру качка прекратилась, и ужин прошёл без опасения разделить рацион с собственными штанами. При подходе к порту на подводную лодку ловко запрыгнул лоцман, а через полчаса два вёртких колёсных буксира затащили её в шлюз. На причале дока, в окружении вооружённой автоматами полиции, стоял инкассаторский грузовик, а чуть дальше высматривала мужей взволнованная стайка жён. Вот и всё, очередное задание завершено.

С окончанием швартовки над головой прогромыхала железная сходня. Затем послышался топот поднимающихся на борт людей и звонкий рапорт командира. Коммандос торопливо подготовились к предстоящей встрече с начальством и плотно построились в две шеренги. В отсек неловко пролез пухленький старичок и сразу потребовал:

– Где кассовая книга, которая должна сопровождать перевозку денег?

– Кто вы такой? – спокойно спросил Олег.

– Я Третий канцлер казначейства![1]

– И что?

Старичок нервно снял котелок и, вскинув подбородок, громко произнёс:

– Вы обязаны сдать мне все привезённые деньги.

Олег с усмешкой посмотрел на подрагивающие кончики традиционных английских усов и по-прежнему спокойно спросил:

– У вас есть какие-либо документы, на основании которых я обязан это сделать? – и небрежно пнул ногой ближайший мешок.

– Вы и так обязаны их передать! – рассердился старичок. – Деньги должны быть доставлены в Казначейство!

– Мне приказано захватить и доставить в Объединённое королевство, а конкретный адрес забыли сказать. – Усмешка по-прежнему не сходила с лица Олега.

– Я и есть тот самый конкретный адрес! – старичок распахнул пальто, выставив на всеобщее обозрение мальтийский крест на чёрной шейной ленточке.

Коммандос непроизвольно ахнули, знак королевского рыцарского ордена Святого Иоанна мог быть только у приближённого ко двору члена правительства. Невозмутимость сохранил лишь один Олег, он не знал и не желал знать иерархию британской власти.

– Вынужден огорчить, кто дал мне приказ, тот и получит доставленные мешки. – На этот раз он ответил серьёзно.

Третий канцлер казначейства выдал длинную тираду из лексикона лондонских докеров и попытался уйти. Увы, карман драпового пальто зацепился за задрайку люка, он несколько раз дёрнулся, попытался развернуться и весь перепачкался тавотом. Визитёр сбросил на палубу вконец испорченное пальто, а подводная лодка загудела от отборного мата. Командир попытался пояснить, что по правилам Адмиралтейства привод задраек надлежит регулярно смазывать, но его никто не слушал.

– Сэр лейтенант-полковник прав, если в приказе не указан адрес, мы должны доставить деньги в штаб батальона, – глядя под ноги, сказал командир третьей группы.

Честно говоря, Олег отдал бы деньги без всякой казуистики и ближайшим поездом отправился бы в Лидс за женой. Причина устроенного шоу в собравшихся на причале жёнах. Они долго не видели мужей, что и подтолкнуло к мысли затянуть стоянку подводной лодки. Словно в награду, динамик общекорабельной связи мерзко пискнул, и радостный голос командира сообщил:

– Стоянка продлится до завтрашнего вечера. Начальникам служб составить график увольнения для свободных от вахт и работ!

По отсекам пронёсся радостный вой, офицеры и матросы бросились к рундукам за выходной формой. Олег глянул на свой отряд и предложил:

– Можете гульнуть, для охраны достаточно одного человека.

– Вы нас отпускаете, а сами остаётесь здесь? – уточнил командир первой группы.

– Правильно поняли, я затеял канитель с передачей денег, мне и сидеть. Так что отдыхайте с чистой совестью, заслужили.

Во время стоянки в порту устав дозволяет оставить на борту корабля лишь треть экипажа. Перед уходом в город командир электрогруппы подключил кабель к распределительному щиту портального крана. Механики тотчас остановили дизель, и подводная лодка погрузилась в непривычную тишину. Олег разложил поверх денежных мешков матрас и сладко заснул.

Утро началось с неимоверно громкого лязга люков с прочими крышками, это матросы полезли под палубу проверять аккумуляторы. Затем послышалось тарахтение воздушных компрессоров рабочего и высокого давления. К борту подошли баржи с дизтопливом и водой, за ними подкатили телеги с консервированными продуктами. Подводная лодка начала готовиться к выходу в море.

К полудню вернувшиеся за полночь коммандос немного оклемались, и Олег выбрался на белый свет. Батюшки, на причале собралась толпа народа! В Британии традиционно свободный проход в доки, и люди собрались поглазекать на настоящую подводную лодку. Кроме зевак приехали представители различных патриотических фондов с подарками. Одни доставили коробки с предметами личной гигиены, другие привезли книги и журналы, а сухонькая старушка передала талоны на бесплатное посещение припортового борделя.

– Откуда они узнали о приходе подводной лодки? – заметив старпома, поинтересовался Олег.

– Все утренние газеты написали о нас, даже поместили фотографии с портретом командира, – похвастался тот.

Офигеть! Аналогичное пренебрежение элементарными нормами секретности было разве что при царе. Тогда тоже открыто сообщали о районах дислокации воинских частей, боевых потерях и планах Генштаба. Противнику не требовалось никакой разведки, возьми утреннюю газету и получи самые достоверные сведения.

– О нашем задании что-либо написано?

– Ничего конкретного, – старпом протянул газету с фотографиями коммандос. – Парни похвастались выполненным во Франции заданием.

Возвращение отряда на подводной лодке нельзя считать военной тайной, как и личности самих коммандос. Самая обычная группа для действий в ближнем тылу врага не может попасть под гриф секретности. Зато сообщение о выполненном задании с налётом некой таинственности положительно отразится на настроении людей. Патриотизм культивируется во всех странах, разница лишь в том, что население Германии прекрасно осознаёт свою ответственность. Они развязали войну, они ответственны за карательные акции против мирного населения, они уничтожают пленных в концлагерях.

Олег взял газету, посмотрел на пробирающихся сквозь толпу журналистов и развернулся спиной к причалу. Интервью не входило в его планы, тем более на корявом английском языке с ограниченным словарным запасом. В коммандос много иностранцев, но он в погонах лейтенанта-полковника с орденом на груди, что даст повод ко многим дополнительным вопросам.

Едва он развернул газету, как женщина-шкипер на бункеровочной барже на полном серьёзе отдала честь, после чего игриво подмигнула. Он так же серьёзно ответил, после чего показал язык, в результате оба расхохотались. В этот момент внутри лодки визгливо заорала сигнализация, после чего командир объявил по общекорабельной трансляции:

– Общий сбор! Экипажу построиться на верхней палубе!

Отряд полиции бесцеремонно растолкал собравшуюся публику, освободив проезд для лимузина. Чуть далее у складов остановилась давешняя инкассаторская машина с полицейским автобусом. Группа возрастных джентльменов приветливо махнула народу ручкой, с любезными улыбками на минутку застыла перед фотографами и направилась к трапу. Командир звонким голосом отдал рапорт и согнулся в почтительном поклоне. Олег выждал время, дав возможность визитёрам спуститься вниз, затем последовал сам, но был схвачен, едва ступил на палубу центрального поста.

– Он здесь! – выкрикнул вахтенный офицер.

Делегация, цепляясь пуговицами и локтями, неловко развернулась, а самый главный снял котелок и представился:

– Я Канцлер казначейства[2], вот моя верительная грамота, а этот господин обязан подтвердить мои полномочия.

Знакомый по Тегерану переводчик протянул Олегу красивую бумаженцию с тиснёной печатью и вшитым бантиком. Круто! Послание с поздравлением за подписью самого премьер-министра!

– Зачем было утруждать себя лазанием по трапам? Не проще ли вызвать меня на причал?

– Вышли бы? – прищурившись, спросил Канцлер казначейства.

– Разумеется, – пожал плечами Олег, – мешки под надёжной охраной отряда и экипажа.

Министр финансов приобнял за плечи и шепнул на ухо:

– Я ожидал увидеть увешанного оружием громилу с пулемётом наперевес, а передо мной симпатичный молодой человек.

Тем не менее любопытства ради гости потолкались по отсекам, пожали руки морякам и коммандос, затем приступили к передаче денег. Процедура завершилась подписями в графах «сдал», «принял», которые сделали непосредственно в немецкой кассовой книге.

Всё, задание завершено, Олег поднялся на верхний мостик, откуда было удобнее наблюдать за выносом добычи. Полицейские бережно передавали друг другу мешки, а публика с газетчиками гадали над их содержимым. Их можно понять, груз захватили доблестные коммандос и доставили на подводной лодке сюда, в метрополию. Если это секретные документы Рейха, то почему за ними приехал Канцлер казначейства?

– Предлагаю лететь в Лондон вместе со мной.

От неожиданности Олег вздрогнул, увлёкшись разглядыванием собравшегося народа, он не услышал шагов министра.

– Спасибо, но жена ждёт меня в Лидсе.

– Юная леди ждёт вас в Лондоне, откуда вы вместе поедете в Кимберли.

– Зачем? Извините, что мне делать в Кимберли?

– Как вы умудрились без потерь захватить столь ценный груз? Случайность? Везение? – не отвечая на вопрос, поинтересовался Канцлер казначейства.

– Честно говоря, операция не была продумана, и я постарался найти слабое место на конечном участке доставки фальшивых денег.

– Наши штабисты плохо работают?

Самая кровопролитная в истории человечества война потребовала от противоборствующих сторон резкого увеличения численности войск. Рейх атаковал СССР семимиллионной армией, а через год Вермахт удвоил количественный состав. Союзникам пришлось хуже, им пришлось увеличить вооружённые силы в четыре раза. Аналогичная картина с Красной Армией, которая выросла с двух с половиной до десяти миллионов.

Увеличение численного состава войск потребовало новых командиров, в частности старшего и высшего комсостава. В Рейхе во главу дивизий поставили майоров, союзники, не мудрствуя, повысили в чинах офицеров с выслугой лет. Сталин пошёл по иному пути, приказал призвать царских офицеров и выпустил из лагерей тех, кто был репрессирован. В результате в армию пришли знающие военное дело квалифицированные специалисты.

– У них нет опыта. Вагон не едет прямиком от Берлина до Ла-Паллиса. В пути его оставляют на сортировочных станциях, меняют паровозы и так далее.

– Вы правы, молодой человек, для подготовки подобных акций необходим специфический опыт. Так вы едете со мной?

– Спасибо, я воспользуюсь вашим приглашением, хочется поскорее обнять жену, – не скрывая радости, согласился Олег.

Спешно распрощался со своим теперь уже бывшим отрядом и сошёл на берег вместе со свитой. Газетчики воспользовались поредевшим после отъезда инкассаторской машины оцеплением и преградили министру финансов путь. Каждый старался задать свой вопрос и перекричать других, в результате поднялся жуткий гвалт. Портативные магнитофоны не придуманы даже фантастами, поэтому вместо микрофонов журналисты держали в руках блокноты с карандашами.

Канцлер казначейства остановился, выждал паузу, после чего громко объявил:

– Наши доблестные воины сумели выкрасть у врага очень важные сведения, чем нанесли ему существенный ущерб. – И принял выгодную позу для фотоссесии.

После ослепляющего залпа фотовспышек начали слезиться глаза, и Олег поспешил укрыться за спинами рослых охранников. Тем временем газетчики снова принялись выкрикивать вопросы, суть которых сводилась к одному: что выкрали коммандос? Вместо ответа Канцлер казначейства выставил на всеобщее обозрение Олега и заявил:

– Вот он, главный герой!

Надо что-то сказать, но что? О деньгах нельзя упоминать, даже намёк может вызвать биржевую панику и обязательно аукнется напряжением в советско-британских отношениях. Стараясь правильно выговаривать слова, он кратко заявил:

– Мы выполнили поставленное премьер-министром задание.

– А подробнее? Что находится в тех мешках, что вывезла инкассаторская машина? – громче всех крикнула рыжеволосая девица.

– Сопутствующая добыча, – картинно ухмыльнулся Олег. – Мы прихватили зарплату подводников адмирала Денница!

Дружное ах переросло во всеобщий хохот со свистом и аплодисментами. Ещё бы, на сегодняшний день германский подводный флот является главным врагом Объединённого королевства.

Летели на смешном трёхмоторном самолёте «Avro 618 Ten», рассчитанном на восемь автобусных кресел. Настоящий небесный тихоход телепал до Лондона полных два часа, зато сел чуть ли не в центре города, непосредственно на территории доков Кинг-Джордж-V. После нещадной болтанки пассажиры, словно пьяные, неловко выбрались на лётное поле. Олег, как самый младший по возрасту, нормально перенёс полёт и ловко спрыгнул на бетонку, но был остановлен Канцлером казначейства:

– Почему вы не сказали корреспондентам о доставленной партии фальшивых фунтов?

– Потому что это государственная тайна.

– Молодец, хвалю, вы сумели скрыть правду, при этом не соврав. Газеты будут неделю смаковать тему зарплаты подводников адмирала Денница.

– Газетчикам нужны жареные факты, вот и сказал, а смаковать тут нечего, в масштабах Рейха потеря незначительна.

– Жареные факты? – удивился собеседник, но тут его прервала некая личность в средневековом одеянии:

– Сэр, я обязан получить подпись и предъявить её высокой комиссии.

Канцлер казначейства положил руку Олегу на плечо и торжественно произнёс:

– Уважаемый друг, правительство Его Величества имеет честь наградить вас автомобилем «Астон Мартин»!

– Распишитесь, – потребовал ряженый незнакомец.

Текст на двух страницах написан старомодными, но красивыми буквами. В нём восхвалялись подвиги, за которые высокая комиссия сочла необходимым наградить Героя Империи. Олег постарался поставить красивую роспись, а после получения кипы всяческих бумаг и ключей растерянно спросил:

– Куда мне ехать? Я совершенно не знаю Лондона.

– Провожатый ждёт у ворот. Машину найдёте по толпе газетчиков, только не говорите о подарке, иначе меня обвинят в растранжиривании денег.

Хохотнув собственной шутке, Канцлер казначейства на прощание по-дружески обнял за плечи и укатил на лимузине. Столпившихся журналистов Олег приметил сразу, но сейчас его заинтересовал виднеющийся за ними автомобиль. Батюшки, да это серебристый «Астон Мартин Атом», британский символ элегантности и роскоши! Вот попал так попал!

У него и так приметный «ЗиС», а этот автомобиль обратит на себя внимание всей Москвы. Дело в том, что после войны политбюро затеет очередную чистку и круто возьмёт в оборот обуржуазившихся фронтовиков. Объявленная сверху кампания всегда бьёт наотмашь всех подряд. На Колыму отправятся бывшие офицеры и солдаты только за то, что привезли швейную машинку или фотоаппарат. Статья одна – мародёрство, ордена на стол и топай в ГУЛАГ на срок от трёх до пяти лет.

Машина ему не нужна, и бросить здесь тоже нельзя, местная власть запросто сочтёт за пренебрежение с последующими нехорошими выводами. Или… Вспомнилась грозная радиограмма, в которой его обвинили в неумелом командовании. Подписал её начальник, вот его и следует ублажить роскошным подарком. Олег подошёл к журналистам с широкой улыбкой на лице:

– Добрый день, господа! Если вы хотите узнать детали, то вынужден огорчить, ответы на «что, где и как» позволят врагу нанести нам ущерб.

– Не вижу логики, – возразил толстяк. – Вы уже дома, и немцы не смогут навредить ни вам, ни вашим товарищам.

– Не забывайте о тех, кто принимает отряды на том берегу. Любая подробность может стоить им жизни.

– Хорошо, мы не будем спрашивать о высадке и отходе отряда. Расскажите лишь то, что известно немцам.

– В Ла-Рошели мы атаковали вагон бронепоезда.

Услышав это, газетчики онемели, а Олег не сразу понял, что неправильно выразился. В английском языке строгие правила расстановки слов во фразе, а нечаянная ошибка изменила смысл. Фактически он сказал, что отряд атаковал бронепоезд и захватил вагон.

Осознав допущенный ляп, Олег начал судорожно придумывать выход. Признать свою истинную национальность? Нет, уговор есть уговор, и нарушать его нельзя. Ссылка на тяжёлое детство в Африке, Индии или островах Вест-Индии тоже не сработает. Она оправдает акцент, но не абракадабру речи. Придётся притягивать за уши нечаянный ляп к реальным событиям.

– Вы действовали в Ла-Рошели или поблизости от города? – наконец опомнился один из газетчиков.

– Мы пробрались на сортировочную станцию, которая находится вблизи центрального рынка.

– Круто! В Ла-Рошели полно немцев, они должны были отреагировать на выстрелы и взять вас в кольцо, – не унимался газетчик.

– Никаких выстрелов! – Олег продемонстрировал ТТ-39 с глушителем. – Мы действовали предельно тихо.