Бремя богов
– Да будет воля моя на земле, воде и на небе! Да развеются чары, сглазы и проклятия! Именем своим заклинаю! – И он ударил посохом еще раз.
Колдун рассеялся в воздухе и в тот же миг оказался вдвое ближе к своему врагу. Великий Хапи быстро наклонился и взмахнул рукой.
– Вот блин… – только и успел выдохнуть невольник, как жирный великан уже сцапал его огромной пятерней за ногу и вздернул на высоту своего роста.
Иноземец в отчаянной попытке спастись метнул палицу в глаз врага. Тот всего лишь опустил веко и недовольно хмыкнул. Палица шлепнулась вниз, а гигант откинул голову и открыл рот, поднеся пленника ближе.
– Нет-нет, только не грязным! – взмолился колдун. – Я весь в пыли, в поту, соплях и прочей грязи! Если уж ты решил меня съесть, великий Хапи, то сперва хотя бы прополощи!
Буро-зеленый великан зловеще расхохотался, дохнул – и его жертву окутало плотное облако, тут же стекшее вниз плотными холодными ручьями.
Весь мокрый и жалкий, обтекающий серыми струйками, невольник несколько раз фыркнул, сплевывая воду, вздохнул и признался:
– Твоя взяла, всемогущий. Теперь я чистый. Жри!
Громадный жирдяй снова поднял жертву над собой, открыл рот – и тут ему в висок глубоко вонзилось сияющее, как солнце, золотое копье.
Великан уронил невольника в распахнутую пасть и, уже мертвый, плашмя откинулся на спину, в очередной раз заставив содрогнуться землю.
А стоящий на берегу Нила рослый воин, одетый в медную округлую шапку, в новенькую кирасу из буйволовой кожи, грудь которой украшали три сплетенных треугольника, в меховые штаны и сапоги рысьим мехом наружу, с песцовым плащом за плечами – этот невесть откуда взявшийся ратник вытянул руку, и золотое копье уже через пару мгновений вернулось к нему в ладонь. С коротким выдохом мужчина метнул оружие в высоко кружащего орла с коброй в когтях. Промахнулся – но копье вернулось в ладонь, и копейщик попытался сбить орла снова. И опять неудачно.
Однако громадная птица достойно оценила опасность и повернула к северу.
– Она удрала, великий Один, – негромко признала стоящая рядом с воином коротко стриженная черноволосая девица невероятного для здешних краев вида. Сапоги на ней из тонкой и мягкой коричневой замши уходили под короткие, выше колен, беличьи шортики, сшитые окороченным мехом внутрь; золотая фибула скрепляла у горла пушистый ворот плаща из горностая, тоже доходящий только-только до середины бедер. На шее юной красавицы сверкало ожерелье из золотых черепов, талию охватывал широкий пояс с ножами из обсидиана, серебра и железа, а в левой ноздре поблескивала рубиновая серьга.
– Я ее отпустил, валькирия, – поправил поправил спутницу воин. – Пошли узнаем, как там Степка? Его последняя молитва показалась мне предсмертной.
Бог войны оглянулся на причалы. Там, между пухлыми камышовыми лодками, приткнулся к берегу дощатый одномачтовый баркас, с которого в совершенно пустой порт все выпрыгивали и выпрыгивали, разбегаясь по безлюдным улицам, бородатые воины. Меховые шапки, меховые одежды, круглые щиты за спинами, палицы и копья с острейшими каменными наконечниками в руках. Хмурые одноликие северяне, устрашающий «народ моря». И только железные или бронзовые ножи, что висели на поясах многих из мужчин, подсказывали, что большинство пришельцев были славянами – детьми славного народа; а примерно треть – скифами, отважными потомками змееногой богини Табити.
Наконец поток воинов иссяк. Дождавшись этого момента, великий Один наложил руку на нос корабля. Баркас превратился в щепочку, и бог войны спрятал ее в поясную сумку.
– Пошли…
К тому времени, когда северный гость и его валькирия добрались до торга, два десятка воинов уже успели выстроить египтян вдоль стен и теперь деловито обшаривали, снимая с горожан перстни и золотые цепочки. А невольник, столь долго дравшийся один против всех, сидел, весь мокрый, на плече недвижимого буро-зеленого великана.
– Однако, Викентий, ты совсем не торопился, – мрачно сообщил колдун.
– Как ты позвал, Степа, так сразу и примчался, – с широкой улыбкой развел руками великий Один. – Мне ведь еще людей погрузить нужно было, а им всем оружие расхватать. Помолился бы раньше, коли так припекло!
– Раньше не получилось, – мотнул головой колдун. – Я хотел вызвать сюда Нехбет с подружкой и хоть немного потрепать. Для пущей злобности.
– Самого-то не потрепали?
– Этот гад поломал мне все ребра… – поднялся навстречу спасителям молодой человек. – Надеюсь, они срастаются правильно.
– Старайся меньше дышать, и все будет тип-топ! – посоветовал великий Один, и обнял друга. – Мне ребра раз пять ломали, и ничего. Гипса никто не накладывал.
Степан от его приветствия только болезненно поморщился.
– И что теперь? – поинтересовалась девушка, прогуливаясь вокруг огромного тела.
– Мы убили верховного бога Египта, – пожал плечами колдун. – Этого нам точно никто не простит. Взбесятся все от мала до велика и кинутся сюда мстить, карать и истреблять.
– Этот что ли?! – ткнула указательными пальцами в толстяка валькирия. – Верховный бог?! А как же Ра, Осирис, и всякие прочие? Ну, типа Гора?
– Ох, Валентина, Валентина… Ты, как и большинство людей, слишком доверяешь внешней мишуре, совсем не интересуясь сутью вещей, – усмехнулся чародей. – Перед тобой лежит бог воды, повелитель Нила и отец фараонов. Если бы не разливы реки, приносящие влагу и плодородный ил, Египта не существовало бы вообще. Именно великий Хапи даровал жизнь всему здешнему народу и создал эту страну. Если ты вспомнишь корону фараонов, то на ней изображен орел. Это в честь Нехбет, жены Хапи и матери фараонов. Иногда на короне две головы, орла и кобры. Так царственные дети почитают Нехбет и ее лучшую подружку, Уаджит. Ну, эту парочку вы сегодня уже видели… – указал в небо Степан. – А Осирисы, Горы и всякие прочие Ра, это всего лишь мелкие божественные работяги, в поте лица своего таскающие по небу тяжеленное палящее солнце.
– То есть, ты почти два часа в одиночку сражался против трех богов и толпы смертных? – оглядел разоренный торг великий Один. – Степка, как тебе это удалось?
– Да как обычно! Ври, юли и не высовывайся. – Колдун щелкнул пальцами, и внезапно возле тела великана возникло сразу полтора десятка Степанов. Причем Валентина и Викентий тоже приняли облик колдуна.
– Неужели они не догадались? – спросил один из Степанов.
– Конечно, догадались, – ответили ему сверху. – И тогда я сделал вид, что мои чары рухнули…
Послышался щелчок пальцев, и из всех Степанов остался только один. Однако – на месте валькирии.
– Кто же тогда сломал тебе ребра? – сказал этот Степан девичьим голоском.
– Великий Хапи оказался криворуким недотыкомкой. – Чужой облик осыпался с девушки крупными кусками, а колдун обнаружился сидящим на груди мертвого бога. – Метился по моему призраку, а попал по мне, слепая тетеря. – Степан вздохнул и улыбнулся: – Зато Нехбет своей подружке едва голову не оторвала!
– Ты настоящий Локи! – восхищенно покачал головой Викентий. – Ловкий, хитроумный и многоликий! Бог веселья и обмана.
– Да… – согласился колдун. – Это просто беда!
– Почему «беда»? – не поняла валькирия.
– Вообще-то, – тяжко вздохнув, признался Степан. – Вообще-то, я очень старался стать Заратустрой.
Часть первая
Рожденный убивать
Запретное желание
На чердаке пахло мышами, пылью, смолой, тряпьем и гнилой бумагой. В общем – тухлой древней ветхостью, неудивительной для доходного дома полуторавекового возраста. На кровле – горбыль с разлохмаченным обзолом, поверх которого лежало гулкое кровельное железо; кирпичи в дымоходах невесть когда топившихся печей ныне потрескались и расслоились, по углам висел лохмотьями никому ненужный черный пергамин, на полу пылился толстый слой хрусткого керамзита…
Именно равномерный треск керамзита и выдал появление здесь рыжеволосой девушки лет семнадцати, пухленькой и круглолицей, с маленькими голубыми глазками под тонкими русыми бровями. В ее ушах поблескивали серебряные серьги с бесцветными гранеными камнями, подозрительно большая грудь распирала длинный синий свитер, а ноги прятались в аккуратно вытертые голубые джинсы.
Шумно прокравшись по чердаку, рыжая гостья остановилась возле брошенного между двумя стропильными подпорками драного пятнистого матраса, покрутила головой и тихо позвала:
– Золотарев! Степан! Ты здесь?
– Ирина Алексеевна? – Из-за находящегося в отдалении дымохода выступил паренек на вид немногим старше гостьи, русоволосый и плечистый, с чуть вздернутым носом; одетый во фланелевую рубашку и штаны из плащовки со множеством накладных карманов. – Что вы тут делаете?
– Золотарев! – Девушка, громко потрескивая керамзитом, направилась к нему. – Так вот ты где, оказывается, живешь?
У парня сперва поползли вверх брови, затем на губах появилась ехидная усмешка:
– Как же вам удалось об этом догадаться, Ирина Алексеевна? Наверное, я не принимал душ несколько дней, и от меня дурно пахнет? Или у меня измятая и грязная одежда, которую я не меняю уже целый месяц? И здесь вокруг разбросаны учебники, с которыми я хожу в школу?
– Я поняла, что с тобою что-то неладно, и проследила за тобой, – с прежней уверенностью продолжила гостья. – Теперь понятно, почему у тебя нелады с учебой и ты постоянно остаешься второгодником! Тебе просто негде… жить…
Чем дальше, тем менее напористой и обличающей становилась речь девушки. Под саркастическим взглядом паренька она, похоже, и сама начала догадываться, сколь радикально отличается внешность ее ученика от облика обычных обитателей чердаков и подвалов.
– Все в порядке, Ирина Алексеевна, я отлично вас понимаю! – примирительно вскинул ладони паренек. – Тлетворное влияние Голливуда, мексиканские сериалы долгими вечерами, душещипательные истории о бедных сиротках, спящих на теплотрассах с модельными стрижками на головах, разгуливающих по подвалам в костюмах от Армани и ковыряющихся в помойках с маникюром за триста баксов. И которых нужно обязательно спасти от голодной смерти, пахнущей пирожными и шампанским. Увы, до их уровня я явно не дотягиваю. Я просто люблю гулять по чердакам.
Степан Золотарев пожал плечами и широко развел руки.
– Любишь гулять по чердакам? – неуверенно переспросила девушка.
– Каждый сходит с ума по-своем… – начал было отвечать молодой человек, но тут улыбка внезапно сползла его с лица. Степан с напряжением посмотрел гостье через плечо и быстро пробормотал: – Но у вас наверняка есть на примете более интересные приключения, Ирина Алексеевна. Очень советую спуститься по другой лестнице.
– Почему, Золотарев?
– Уже неважно… – Степан метнулся вперед, сцапал Ирину и стремительно утянул за кирпичный дымоход, крепко зажимая девушке рот. Несчастная в отчаянии брыкалась в сильных руках, но вырваться не могла. Парень же наклонился и прошептал в самое ухо: – Если будешь дергаться, шуметь и кричать, они убьют девчонку. Ты, конечно, хочешь спросить, какую? Тогда смотри…
Он сделал шаг в сторону, вытягивая Ирину из-за трубы, и пленница увидела, как двое алкогольного вида мужиков затаскивают на чердак девочку в коротком легком платьице. Рот несчастной был заклеен скотчем, им же похитители примотали ее руки к телу.
Молодой человек вернулся назад и снова зашептал:
– Я могу ее спасти, но только если ты не поднимешь шума и не спугнешь их раньше времени. Иначе они со страху зарежут похищенную дурочку. Она их видела, она свидетель. Но если ты будешь сидеть тихо, я ее спроважу. Поняла? У тебя всего две секунды на размышление, с нее уже стаскивают трусы. Будешь молчать?
Ира кивнула – и рука с ее лица исчезла. И уже через миг она поняла, что осталась одна. Девушка ошеломленно покрутила головой, а потом осторожно выглянула из-за кирпичной кладки. Как раз в тот самый миг, когда уже навалившийся на жертву алкаш вдруг содрогнулся, словно от удара и поднялся:
– Ты сбрендил, Стас? Чего дерешься?
– А-а? – Второй мужчина, еще только полустянувший штаны, поднял голову и увидел, как его товарищ отлетел, словно от сильного удара. – Юрик, ты чего делаешь?
Острая боль прорезала его плечо, и тут уже Стас не стерпел:
– Ах ты, мразь! – Он вскочил и кинулся вперед, сходу ударив приятеля в челюсть.
Тот отлетел, врезался затылком в опору – и только поэтому устоял на ногах.
– Тупой говнюк!!! – Юра бросился на приятеля с кулаками. В завязавшейся драке оба забыли про пленницу и не заметили, как вдоль ее рук скользнул нож, срезая скотч. Невесть откуда взявшийся парень рывком поднял девочку на ноги и посоветовал:
– Беги!
Пленница не заставила себя упрашивать и молча кинулась к выходу – отклеивать скотч с ее рта парень поленился. Цыкнув зубом, спаситель повел плечами и направился в другую сторону.
Драка уже заканчивалась. Один алкаш, размазывая локтем кровь по лицу, пинал ногами другого, пытаясь попасть ногой в зубы:
– Тварь! Мразь! Ублюдок! Еще раз попадешься мне на глаза, убью!
Устав избивать беспамятную жертву, он повернул голову – и наконец заметил самое главное:
– Эта потаскуха сбежала! – Мужчина еще раз со всех сил ударил дружка и кинулся к лестнице.
В этот же самый миг Степан сзади похлопал Ирину по плечу, затем провел ладонью по волосам учительницы:
– Ну вот и все, можете снова дышать, – негромко разрешил он. – Дело кончено, пошли отсюда.
Ирина громко взвизгнула от неожиданности и развернулась:
– Черт, как ты здесь оказался?! Ты же был там!
– Я умею очень быстро бегать, Ирина Алексеевна, – «походил» пальцами молодой человек. – И вам советую. Представление окончено, айда отсюда, пока нас не заметили.
– Подожди, его же нельзя бросить просто так! – распрямилась девушка, выглянула из-за дымохода и указала на избитого алкаша. – Нужно вызвать скорую помощь, ему требуется врач!
– Все, что ему требуется, так это нож в печень, чтобы уж точно больше не поднялся, – пожал плечами Золотарев. – Чем таких уродов меньше, тем лучше.
– Как ты можешь так говорить, это же человек!
– Человек, Ирина Алексеевна, – наставительно поведал паренек, – есть существо общественное. А эти двуногие субъекты законов общества не признают. Так что в реальности они являются всего лишь опасными животными, подлежащими утилизации во имя общей безопасности. К сожалению, папа делать этого не разрешает. Учит держаться за чертой. Но спасать уродов я тоже не собираюсь.
– Ты что говоришь, Золотарев?! – задохнулась девушка. – Ты сам-то себя слышишь?! Ты считаешь, что есть люди первого и второго сорта?!
– Вообще-то да, – честно признался тот. – Есть те, кого нужно спасать, и те, кого требуется останавливать. Первые важнее. Но если вы думаете иначе… Он ваш!
Паренек сделал прощальный жест ладонью и с громким керамзитным похрустыванием отправился к лестнице.
В глубине души Золотарев испытывал огромное облегчение. В конце концов, лишние связи в этом мире ему только мешали. Хотя рыжая остроглазая девица Степану чем-то понравилась. Может быть, детским наивным авантюризмом? Надо же такое придумать: попыталась спасти его от тяжкой доли бомжатничества!
Золотарев даже улыбнулся, представив себе ее фантазии…
– Ладно, – прошептал он себе под нос. – С глаз долой, с сердца вон. Одной проблемой меньше.
Но едва Степан успел спуститься до площадки третьего этажа, как сверху послышался быстрый топот. Молодой человек остановился и разочарованно покачал головой:
– А как же несчастный бомж, Ирина Алексеевна? – укоризненно спросил он и вскинул пальцы буквой «V». – Второй сорт?
– Он явно дышит и пострадал не сильно, – выдохнула запыхавшаяся девушка. – А ты… Откуда ты его знаешь? Откуда ты знал, что они притащат на чердак девочку? Ты с ними заодно? Но тогда почему ты ее спас?
– М-м-да… – только теперь начиная осознавать непоправимое, Степан с силой потер лоб костяшкой указательного пальца. – Скажите, Ирина Алексеевна, а если я попрошу вас просто забыть все, что вы увидели за последние полчаса, вы согласитесь?
– Как это «забыть»? – не поняла девушка. – Ты так шутишь?
– Так я и думал, – сильно поморщившись, вздохнул Золотарев. – Не прокатило. Папа меня убьет…
– Что сделает? – заметно побледнела учительница.
– Это было образное выражение, – успокоил ее паренек, достал из кармана телефон, мельком глянул на экран. – У меня до тренировки еще полтора часа. Вы не против, Ирина Алексеевна, если я приглашу вас на чашечку кофе?
– Так ты знаком с этим бомжом? – вскинула палец куда-то вверх девушка.
– Вы отказываетесь?
– А-а-а-а… – Девушка не сразу вникла в суть вопроса. Но все же сообразила и резко кивнула: – Да!
– Что «да»? – терпеливо уточнил молодой человек.
– Я согласна.
Спустя четверть часа они уже сидели в полупустом кафетерии, за столиком с двумя чашками «американо» и блюдцем с тремя пирожными. Четвертое Золотарев сразу отправил в рот, после чего предложил:
– Давайте, Ирина Алексеевна, я сам расскажу, как все произошло? А вы меня, если что, поправите. Хорошо?
Девушка кивнула. Степан сделал пару глотков из своей чашки и заговорил:
– Вас прислали в нашу школу на практику из училища, третий курс. Вы увидели ученика, который аж три раза оставался в разных классах второгодником, и решили спасти его заблудшую душу и наставить на истинный путь. А поскольку правильный, идеальный, рафинированный неудачник должен происходить из неблагополучной семьи, быть избитым и вечно пьяным сиротой, вы решили выследить мою берлогу, обнять, пожалеть и приютить. Правильно?
– Я спрашивала твою «классную», – призналась молодая учительница, не прикасаясь к угощению. – Она сказала, что у тебя дома все хорошо, несколько раз «собес» проверял, что жалоб нет, и все идеально. Просто ты глупый и не тянешь программу. Но ведь ты совсем не дурак! У тебя по математике одни пятерки! Да и по тебе видно… В общем, я решила, что они отнеслись к тебе… Ну, поверхностно, для галочки. И попыталась проследить сама.
– Отлично, Ирина Алексеевна, я очень за вас рад, – отпил еще пару глотков паренек. – Вы решили оказать мне покровительство, бескорыстную помощь. У вас светлая душа, чистые помыслы и открытое сердце. Примите мое восхищение. Это я не шучу, это честно. По справедливости я тоже обязан отплатить вам добром. Так что вы пирожные кушайте, кушайте, не стесняйтесь. С моей стороны это есть скромное выражение благодарности. Но что до меня, то я учусь совсем в другом заведении и по другой программе. И там я отличник. А сюда, в вашу школу, меня записали исключительно для того, чтобы я научился общаться с обычными людьми, не из семьи. Знакомиться, дружить, расставаться, правильно поддерживать контакты. Очень важная практика. Так что у меня все хорошо, можете не беспокоиться.
– А как же все то, что случилось там, на чердаке?! – вскинула палец девушка. – Ты так и не сказал, кто эти люди, кто эта девушка, откуда ты о них узнал и почему спас? И как ты вообще это сделал?
– Это часть моей учебы, – пожал плечами Степан. – Находить точки перегиба. Добиваться результата, оставаясь незамеченным. Побеждать невидимкой. Это моя судьба, мой долг, мое предназначение. Ради этого я живу.
– Это просто слова, Золотарев! Ты не ответил ни на один вопрос!
– Учитывая ваши чистые помыслы, Ирина Алексеевна, я исполню ваше желание и расскажу вам чистую правду, – снова прихлебнул кофе паренек и съел второе пирожное. – Я потомственный колдун из тайного братства чародеев. Я должен спасти этот мир от нашествия оборотней. Ну, а пока тренируюсь на «хомячках», – весело подмигнул он. – Сиречь, на тех, кто под руку подвернется. Реальные поединки, пусть даже столь жалкие, всегда полезнее учебных схваток. Постоянные спаринг-партнеры предсказуемы. Поэтому всегда нужны свежие противники со стороны. Не знакомые.
– А-а-а, ты колдун… – сразу потухла взглядом девушка. – Тогда, конечно, все понятно…
– Сразу все? – вскинул брови паренек.
– Не беспокойся, все хорошо, – поджалась недоучившаяся учительница. – Ты только не нервничай, я тебе верю. Ты, конечно, колдун. Хороший, умелый колдун. Я уверена, тебе удастся спасти мир. Ты победишь всех оборотней и станешь правителем Земли. Все хорошо. Хочешь, я провожу тебя домой?
– Спасибо, Ирина Алексеевна, но не стоит, – скривился Степан и одним глотком допил кофе. – Мне еще нужно встретиться со своим психиатром!
Он вскинул руки, щелкнул пальцами – и разлетелся темным облаком бабочек-шоколадниц.
Девушка взвизгнула, шарахнулась назад, вскочила и отбежала на несколько шагов, отмахиваясь руками.
Впрочем, бабочки к ней приставать не стали и быстро скрылись какие в дверь, какие на кухню, а какие в вентиляцию.
Посетители и продавщица за прилавком повернули к Ирине головы, смотря кто с удивлением, кто с жалостью. Никто из присутствующих ничего странного в исчезновении собеседника девушки, похоже, не заметил…
* * *Серое марево, покрытое множеством разноцветных светлячков, походило на ночное небо – однако звезды, что перемигивались перед внутренним взором воспитанника древнего братства, постоянно перемещались, становились то ярче, то тусклее, иногда разгораясь в маленькие солнышки, а иногда вовсе угасая, сходились и раскатывались, сливались в яркие Млечные пути…
Вот только происходило все это на ткани мироздания, ощутимом исключительно через глубокую медитацию. В реальном же мире, в распускающемся под весенним солнцем парке Победы – радостно щебетали птицы, натужно жужжали первые, сонные шмели, проносились мухи, шелестели ветви берез, широко растекался едковатый аромат свежевскопанных клумб, в которые садовники уже успели высадить тюльпаны, нарциссы и неизменные маргаритки.
– Я должна тебе кофе.
Степан вздрогнул, открыл глаза и убрал руки, раскинутые на спинке парковой скамьи.
– Вы меня преследуете, Ирина Алексеевна?
– Совсем немножко, Золотарев. Не могу так сразу избавиться от привычки за тобой следить, – пухленькая рыжая практикантка, все в том же свитере и джинсах, уселась на скамейку рядом с учеником и поставила на колени матерчатую сумку. – К тому же, я должна тебе кофе. Ну, и еще, наверное, мне нужно извиниться.
– За то, что сочли меня сумасшедшим, который не способен перейти из класса в класс из-за диких тараканов в голове? – криво усмехнулся паренек. – Да пустяки, Ирина Алексеевна! Дело житейское.
– Я ничего подобного не говорила, Степан!
– Но подумали.
– Какая разница, кто о чем думает? – возмутилась девушка. – Важно не то, какие мысли у человека в голове, а то, как он поступает! Тебе, может быть, меня изнасиловать хочется? Я же тебя ни в чем не обвиняю!
– Какие интересные у вас идеи, Ирина Алексеевна! – восхитился паренек. – Вы уверены, что хотите стать именно учительницей? Может, лучше в прокуратуру?
– Судить человека нужно не по словам, а по делам! – не стала отвечать ему практикантка. – И, кстати, о поступках… Что это вчера было? В кафе?
Похоже, девушку привело на новое свидание отнюдь не раскаяние в почти открытом оскорблении, а банальное женское любопытство.
– Иллюзия, – пожал плечами чуть разочарованный Степан.
– М-м-м… – Девушка задумчиво потерла нос, потом открыла сумку и достала термос. – Ты кофе с молоком пьешь или без?
– Какой есть, тот и пью, – не стал привередничать молодой человек.
– У меня со сливками, – открутила колпачок-стаканчик Ирина, налила его почти до краев и протянула ученику: – Золотарев, а чем отличается колдовство от иллюзии?
– Качеством, – принял стаканчик паренек. – Фокусники для своих иллюзий обманывают внимание. Киношники обманывают зрение. Гипнотизеры обманывают чувства. Физики обманывают информационное восприятие. Я умею обманывать восприятие ментальное.
– Физики обманывают?
– Ну да, – пожал плечами паренек, прихлебывая горячий напиток. – Вы ведь знаете, что такое голограмма? На ней нет никаких картинок. Только волновой информационный пакет. Каковой мозг интерпретирует как картинку, неотличимую от реальной. Объемную, четкую, многогранную. Поддающуюся разглядыванию с разных сторон. Но в реальности картинки нет, голая информация. Радужный волновой пакет. В общем, чистый высокотехнологичный обман. Ну, а я умею морочить мозг напрямую… – Паренек допил кофе, провел пальцами левой руки вверх, и прямо из стаканчика выросла густо-зеленая роза с большущим алым бутоном. Степан протянул ее девушке: – Спасибо за кофе!
– Ой, колется! – удивилась девушка, едва только тронув цветок.
– Ваш разум сам достраивает необходимые картинке атрибуты, – пояснил Степан. – В этом и есть главное достоинство правильного, хорошо наведенного морока. Чтобы отличить его от реальности, нужно или перестать в него верить, или иметь активный защитный амулет. Поэтому в церквях или возле древних священных реликвий никакое колдовство обычно не работает.
– Это почему?
– Если голограмму подсветить неправильным светом, информация забивается мусором и мозг перестает ее понимать. Картинка исчезает. Амулеты работают точно так же. Они излучают свою ментальную информацию. Постороннюю. Накладываясь на колдовское воздействие, она превращает четкую картинку в бессмысленные помехи, и… – Золотарев щелкнул пальцами. Роза дрогнула и рассеялась легким дымком.