Зверев стащил бушлат, оставшись в джинсах и тельнике. Несмотря на прохладный ветерок, он этого не замечал. Ему было сложно говорить, думать и двигаться нормально еще не выходило, но он сделал, что ему сказала хозяйка пса Мишки.
Девочка, ткнула пальцев за спину.
– Дядя, а у вас и тут дырка и кровь, кажется, на тельняшке… только ее вода почти смыла.
Зверев задрал тельник до шеи.
– А фуф фто?
– Вот только шрам, тонкий, как ниточка и розовый.
– Шра… яфно. – Он покачал головой. Никак не получалось вспомнить, как он сюда попал и что с ним было, и кто он? Имя вот вспомнил…
Зверев машинально отжал тельник и натянул еще влажный опять на голое тело.
– Холодно же, – сказала девочка, – вы простудитесь.
Зверев принялся выжимать и мокрый бушлат, но это вышло плохо, хотя часть воды все-таки вытекла.
– Ничего, – вдруг четко произнес он. – Палк Яуза это где?
Девчонка хихикнула, почему-то она совсем не боялась незнакомого мужчину, который явно не в себе. Очевидно, что смелости ей придавал огромный пес.
– Бабушкино. Знаете?
Зверев отрицательно мотнул головой, нет, и вдруг вспомнил.
– Знаю. Фа. Это севефо-вофток… Москва. А я… – он потряс головой, – я из Хофино… заеф?
–Хофино? Нет.
– Сефево-сапат… там Химки ятом.
Кажется, она не поняла ни про Ховрино, ни про северо-восток…
Девчонка обрадовалась.
– Хотите я вас к метро провожу? Тут недалеко. Вам какое лучше: Свиблово или Бабушкино?
И вдруг, словно лампочки замелькали в голове, Зверев даже зажмурился, так стремительно начала возвращаться память.
Он собрался и сел на землю уже нормально, а не боком. Хотя вспомнилось не все, события последних суток так и остались где-то за границей памяти, но главное он вспомнил. Его зовут Михаил Зверев, он десантник, ОДШБ 31, Моздок. В ноябре девяносто седьмого его демобилизовали. Он – снайпер разведвзвода. По контракту служить не остался. А дальше?
Мозаичность воспоминаний, будто головоломка из кусочков, только многих не хватает.
– Ты где живешь? – спросил Михаил, уже справившись с языком.
– Тут, на Чукотском, – ответила девочка, – а вы?
– На улице Дыбенко.
Он встал на ноги и осмотрел себя. Штаны мокрые, берцы вдрызг пропитались водой, но уже подсохли. Выход один – марш-бросок. Сколько же это от Бабушкинской до Ховрино если по прямой? А по прямой не выйдет.
Вдруг в мозгу как вспышка – карта Москвы и сложившийся маршрут по улицам с финальным результатом – пятнадцать километров.
Если идти три часа, если бежать – два. В другое время он бы не задумываясь рванул, сейчас чего-то не хватало.
Михаил смотрел на пса Мишку.
– Как тебя зовут?
– Ленка, Лена, – ответила девочка.
– Слушай, Лена, меня в таком виде в метро не пустят, документов нет, – он даже не полез проверять, после купания в реке можно не смотреть. – А я уже сутки ничего не ел. Ты можешь мне принести пару бутербродов хотя бы? Я побегу домой.
– Как побежите? – не поняла девочка.
– Ногами, – усмехнулся Михаил. – Для десантника пятнадцать километров не расстояние. Быстро не побегу, внимание обратят, придется трусцой, как спортсмен.
– Пойдемте, я собаку отведу и вынесу вам поесть. – Лена прицепила к ошейнику Мишки поводок, – Пошли, зверюга!
– Это сенбернар? – вспомнил Зверев породу собаки.
– Нет, Московская сторожевая, мне с ним ничего не страшно.
Пока Лена бегала домой, Михаил присел на лавочке у подъезда, идти к ней в квартиру он отказался. Через десять минут Лена вынесла пакет, в котором было пять бутербродов с колбасой завернуты в фольгу и бутылка йогурта «Мажитель».
– Вот, это докторская, и я подумала, что надо же запить это. Верно?
– Верно, – улыбнулся Зверев и мигом съел три бутерброда, выхлебнув полбутылки иогурта. – Уф… как хорошо… сейчас минутку еще посижу и доем.
Лена стояла рядом и улыбалась.
– А что с вами случилось? Почему вы были на берегу и мокрый? – наконец, она начала расспрашивать.
– Если бы я знал, – признался Михаил. – Последних суток в голове, как и не было.
Он доел бутерброды, допил йогурт, стянул тельняшку. Засунув ее в рукава бушлата, повязал его вокруг пояса, оставшись с голым торсом.
Лена заворожено смотрела на его высушенное атлетическое тело с рельефными мышцами, голубую татуировку с группой крови и резусом на груди слева. А рядом девиз в рамке: «Никто, кроме нас!»
– Вот так, Лена, – он встал. – Прощай, ты настоящая пионерка. Будь готова!
Лена улыбнулась.
– А я не пионерка, это кто?
– Это была такая организация в моей юности, общественная, юных коммунистов. На клич «Будь готов», отвечали – «Всегда готов»!
