Краски. Пелена спокойствия. Часть 1
Ирина Черенкова
«Краски» – это роман о человеческой жизни. Это и история любви, и драма семьи, и офисная жизнь корпорации. «Краски» – это война, в первую очередь, со своими тенями и страхами, путь, необходимый каждому для роста. Это философия и лирика в одном флаконе, это мир человеческих отношений и их эволюции, глобальная работа с эмоциями и их истоками. Это помощь каждому под соусом художественного произведения. «Краски» – это терапевтический роман о людях и событиях. Но в первую очередь он о вас!
Краски. Пелена спокойствия
Часть 1
Ирина Черенкова
Иллюстратор Наталья Разумная
© Ирина Черенкова, 2023
© Наталья Разумная, иллюстрации, 2023
ISBN 978-5-4498-9104-4 (т. 1)
ISBN 978-5-4498-9103-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пелена спокойствия
О, богачи! Что взять с них? Слова не сыскать!
Их бедность чувств и изобилье правил!
Изгиб запястья, взмах руки и ровная спина,
Взгляд исподлобья. И покоя пелена
Хранит их тайны и скупые нравы.
01
За окном старенького желтого такси мелькали привычные за два года каменные джунгли Сан-Франциско: бесконечные подъемы и спуски дорог, множество трамваев, парков и мостов. Один из самых красивых городов мира изнутри оказался обычным мегаполисом со своими законами, жизнью и ценностями. Тусклое мартовское солнце то выглядывало из-за тяжелых дождевых облаков, то забиралось в них обратно, будто греться в привычную для него ватную шубу. Ветер гнал по улицам листья деревьев и немногочисленный мусор, вторя движению на заполненных прохожими субботних улицах спальных районов.
Молодой человек ехал на такси и размышлял о своей жизни, перевернувшейся вверх дном три недели назад. Нет, никто не умер, Дениэл просто уволился. Он не решил, чем конкретно хочет заниматься, но понял, что устал от ночных клубов города: за последние два года он отработал охранником в пяти из них, жонглируя однотипными малоинтеллектуальными занятиями в надежде найти в этом свое призвание. Но чуда не случалось. Один клуб был похож на другой и коллективом, и принципом работы, и, как иногда казалось Дениэлу, даже людьми, которые его посещали.
Ночные жители города напоминали ему лемуров с огромными светящимися глазами. Они приходили в подсвеченное неоном помещение с невыносимо громкой музыкой, заливали пустоту своей души выпивкой, иногда сопротивлялись миру, и их приходилось выдворять вон из элитного ночного места, но чаще сливались воедино с себе подобными и гнали волну такта по тацполу. Похожие, одинаковые, словно скопированные друг с друга.
К середине февраля он устал от клубной жизни до такой степени, что решился уйти в «никуда», несмотря на необходимость платить за съемную квартиру и кормить свое бренное тело. Совершенно обесточенный, он три дня просто отсыпался, иногда вставая проверить пустые полки холодильника или посетить сортир, и падал обратно с тяжелой, словно после похмелья, головой. Изредка он просматривал сообщения на своем стареньком смартфоне, но позже перестал делать и это, предпочитая имитации общественной жизни откровенное одиночество и болезненный сон, больше напоминающий анабиоз. В какой-то из дней он даже не вспомнил, где его аппарат для связи с миром, который, разряженный, подстать своему хозяину, перестал тоскливо пищать, принимая однотипные сообщения и уведомления.
Выспавшись, он первым делом поставил телефон на закачку питания, а вторым – полез было на сайт вакансий, но тут желудок намекнул, что можно бы стать вторым делом и ему. Усмехнувшись жалобному урчанию из своих недр, молодой человек покинул уютный бардак холостяцкой квартиры и посетил маркет, услужливо раскинувшийся на первом этаже дома. После этого Дениэл со спокойным сердцем сел, наконец, искать себе занятие по душе, нажевывая все подряд из пакета с продуктами.
Молодой человек посчитал себя готовым к любой деятельности, лишь бы ночью спать, потому что в зеркале он уже начал видеть такого же круглоглазого лемура, боящегося дневного света, что и посетители мест его труда. Он настойчиво рассылал свое резюме на вакансии по всем направлениям: менеджера по продажам в многочисленные магазины электроники и бытовой техники, водителя-экспедитора в торговые сети, личного шофера в крупные офисные фирмы и даже прораба на строительные объекты.
Последнее казалось ему чертовский смелым поступком, потому что ориентировался он в строительстве, мягко говоря, так себе. В Портленде был объект, где Дениэлу выпала честь проработать несколько месяцев разнорабочим, но класть кирпич и руководить проектом – немного разные занятия. Тем не менее, он решил набраться наглости и рискнуть по всем фронтам, потому как у него было всего два месяца на поиск работы. После этого он выметался на улицу за неимением средств для оплаты жилья.
Первой счастливицей получить в штат гигантского небритого мужика стала крупная строительная контора, расположившаяся недалеко от бейсбольного стадиона Сан-Франциско. В начале недели ему позвонила девушка с мягким приятным голосом и пригласила на вечер четверга в офис пообщаться с директором, которому и требовался извозчик. Но в четверг днем за пару часов до встречи она позвонила еще раз, и, смущенно извиняясь, перенесла интервью на субботу. Работа в выходные его не смутила, равно как и не смутил тот факт, что со времен получения прав на вождение автомобиля, он сидел за баранкой лишь пару раз. Однако наглость и нужда в финансах победили.
Собеседование назначили на одиннадцать утра. Несмотря на биологическое время раннего обеда, Дениэл, отвыкший от дневной жизни и трезвого социума, с трудом продрал глаза за полтора часа до встречи и долго откисал в ду?ше, чтобы хоть как-то чувствовать себя в форме. Он прошелся по лицу триммером и убрал растительность до своего обычного состояния – легкой небритости – и, удовлетворенно хмыкнув, вышел из своей крошечной ванной в единственную комнату съемной квартиры, которая была и спальней, и столовой, и кухней одновременно.
Дальше требовалось одеться. Полное отсутствие предметов из классического гардероба не испугало претендента на вакансию. Он позаботился об этом заранее, изыскав средства на покупку белой рубашки в единственном экземпляре. Более сложная ситуация складывалась с костюмом: его рост в шесть футов пять дюймов исключал простой поход в одежный магазин – все костюмы потешно топорщились на его нестандартном теле, оказываясь либо короткими, либо широкими. В идеале, конечно, следовало бы пошить наряд на заказ, но исход собеседования больше напоминал гадание на кофейной гуще, а посему ненужные расходы являлись в его случае неоправданными.
И вот его зад в серых прокатных брюках, севших, к счастью, преотлично, проминал пассажирское сидение кукурузного цвета «Тойоты Краун Виктория» бородатого года выпуска, запах в которой смешивал в себе курево, дешевый ароматизатор и застарелый пот, создавая стойкое отвращение к работе водителя в принципе. Но игра началась, такси выезжало за пределы его района, прокладывая путь к продиктованному адресу на окраине Сан-Франциско, а значит, и пятиться назад было затеей если не труса, то, как минимум, человека не интересующегося, а Дениэл не считал себя таковым. Может, воли ему хватало и не всегда, но дури в голове и желания увидеть финиш – предостаточно.
– Двадцать три доллара, пятнадцать центов, – сообщил чернобровый индус, сидевший за рулем старенького авто.
Пока Дениэл копошился в карманах в поисках купюр, его взгляд упал на панель управления транспортом, где висела справка о водителе. «Санджит Хукри» – сообщала ламинированная в зажелченный пластик карточка, с которой смотрело строгое гладковыбритое лицо. Повезло же человеку, точно знает свое место в жизни.
Расплатившись за доставку себя, пассажир выбрался на волю, одернув полы пиджака. И тут же собрался вернуться назад, чтобы уточнить, по верному ли адресу его высадили, но желтой кареты и след простыл. Перед ним возвышались массивные кованые с растительными завитками и ажурными листьями ворота, за которыми скрывался не менее величественный двухэтажный особняк из кофейного цвета кирпича с огромными зеркальными окнами и обширным навесом над главным входом. Странная восьмигранная башня, окольцованная окнами по всему периметру, возвышалась с левого угла поместья еще на этаж, напоминая обсерваторию, но без прорези для телескопа.
Приблизившись к въезду вплотную, Дениэл заметил на металлической табличке над кнопкой домофона выгравированный адрес, в точности повторяющий тот, который продиктовал секретарь пафосного шефа во вторник. Мужчина рассмеялся, поразившись собственной наивности и дерзости. Если честно взглянуть на его персону, то тщетность попытки выбраться в люди бросалась в его зеленые глаза, и никакой костюм из-под руки мастера не спасет его от неизбежного провала.
Но он здесь, и от цели наглеца отделяет пятьдесят ярдов идеального малахитового газона частной территории, так почему бы не рискнуть? В итоге интерес поглазеть на дом богатеев изнутри одержал верх над ощущением себя идиотом, и молодой человек приблизился к динамику ворот в поисках звонка.
– Представьтесь! – Гаркнул резкий мужской голос, и посетитель подкинулся от неожиданности.
– Дениэл Кентмор, я на собеседование, – доложил гость, приходя в себя.
Металлический щелчок оповестил об открытии ворот, пропуская визитера вперед к широкой мощеной дорожке, по обе стороны которой встали охранной дивизией вытянутые свечки туй. Периметр территории, обнесенный под стать ворот кованым забором высотой около десяти футов, оформился пышными кустами гортензии и сирени, закрывавшими густой листвой личную жизнь богатых обитателей от любопытных глаз.
Дениэл обратил внимание, что вся территория прослеживалась камерами наблюдения. Механические глаза с рубиновыми лампочками записи вылупились на пришельца отовсюду: с витых старинных трехплафонных граненых фонарей, стоявших вдоль дороги, с мощного забора и с углов здания. Казалось, нет ни дюйма поверхности, за которым не велось бы бдительное наблюдение. Большой брат наблюдает за тобой постоянно. Вдруг, словно в насмешку вычурным хозяевам, Дениэлу захотелось выкинуть какую-нибудь дикость, станцевать или скорчить в камеру странную мину. Он едва не расхохотался собственному ребячеству, внезапно охватившему его двадцатичетырехлетний разум, но вовремя вспомнил, зачем вообще приехал в это странное место.
Подъездная дорожка привела его к главному входу с местом высадки пассажиров, накрытым козырьком балкона на квадратных кирпичных колоннах, а сама двинулась дальше направо вдоль дома и завернула за поместье. Там располагались еще какие-то строения, предназначение которых было не столь очевидно. Вдоль кирпичной кладки фасада и темной непрозрачной стеклянной стены главного входа выстроились кадки с фикусами и миниатюрными пальмами, обрамляя тяжелые темные стены изумрудной зеленью. Окна из шоколадного пластика, некоторые приоткрытые, наблюдали за каждым его шагом темными зеркальными провалами вместе с многочисленными камерами.
Вдруг прозрачная дверь главного входа распахнулась и выпустила навстречу ему строгого и важного человека лет пятидесяти, остроносого и слегка седоватого, но в целом очень вальяжного, в отлично сидящем костюме базальтовых оттенков. Тот, презрительно оглядев Дениэла с головы до ног, направился к воротам уверенным шагом. Сначала он хотел поздороваться с первым живым человеком, встретившимся ему на подступах к замку, но потом сообразил, что это тоже претендент на место водителя, гораздо лучше вписывающийся в окружающее место. Темная зеркальная дверь в очередной раз напомнила наглецу о невероятной глупости сегодняшней затеи, отразив в себе мощного деревенского парня в чужом костюме, и впустила внутрь.
Просторная гостиная с высокими потолками раскинулась на треть крыла здания, поражая размахом пространства. Слева от входа располагалась шикарная кухонная зона с гарнитуром темного орехового дерева и матового стекла в тон, мраморной столешницей, стойкой и большим обеденным столом на восемь персон. Гигантскую обеденную зону можно было смело фотографировать и отправлять на конкурс самой стильной кухни, казалось, даже салфетки в изящной подставке подбирались с дотошной скрупулезностью дизайнерского взгляда. Справа от входа напряг мощные черные бицепсы подлокотников широкий диванный комплекс, располагавшийся буквой «С». Темнокожий исполин подсвечивался с улицы прохладным пасмурным сиянием, распространяя надежность и благородство, а низкий журнальный столик коричневого стекла удачно составлял ему компанию. Темная мебель гостиной гармонично оттенялась миндальными матовыми стенами, увешанными тонко прорисованными холстами в гротескных рамах. Окон в помещении не наблюдалось, помимо прозрачной стены из затемненного стекла, которая изнутри позволяла без помех прослеживать весь двор до самых ворот.
На краю диванного комплекса закинув ногу на ногу сидела очень ухоженная стройная женщина лет тридцати пяти с темными удлиненными волосами, рассыпавшимися крупными локонами по плечам. Ее тонкие изящные черты лица с высокими скулами и чувственными губами могли смело подарить ей звание красавицы, если бы не напряженная складка между бровей, едва проглядывающая сквозь искусно наложенный на кожу тон. Ярко подведенные пепельно-бурой дымкой теней глаза теплого оливкового оттенка оторвались от книги в однотонной синей обложке с золотым теснением и вспыхнули настороженностью, встретившись с все еще улыбающимся взглядом претендента на вакансию. Женщина окинула Дениэла пристальным взглядом с головы до ног и напряглась еще больше, но все же нашла в себе силы скоординировать пришельца, не скрывая безрадостной нужды принимать подобный экспонат в своем доме.
– Добрый день! Третий этаж, дверь открыта, – произнесла она важно, взмахнув тонкой кистью с идеальным французским маникюром на подход к каменной лестнице, спрятавшийся за богатой кухней.
Она проводила гостя внимательным взглядом, пока тот не скрылся за поворотом лестничного пролета, и вернулась к чтению.
02
Мелани Траст устроилась на диване в обширной гостиной с неизменной Джейн Остин в руках, которую едва ли замечала. Эта универсальная книга всегда бралась ею в качестве ширмы: элегантная твердая обложка насыщенного сапфирового цвета с золотыми завитками прекрасно покрывала нервные моменты в доме пеленой напускного спокойствия. Тихий субботний день обещал быть активным и странным, потому что супруг с утра решил устроить невиданное – продолжать поиск водителя, несмотря на то, что на дворе начались выходные.
– Оливер, ну неужели нельзя подождать до понедельника? – Всплеснула руками женщина. – У нас же Алекса!
– Причем тут она? – Удивился хозяин поместья. – Девочка вполне себе позанимается в своей комнате, ее это вообще не коснется.
И вот теперь она сидела в гостиной, словно радар, считывая малейшие движения в доме. Дочь, Мелани это знала точно, уже проснулась и наверняка слышала бесконечные шаги незнакомых людей по лестнице мимо ее комнаты. Она молила вселенную, чтобы та не вышла на необычные звуки, иначе это могло повлечь за собой определенные проблемы.
Последний раз, когда их особняк посещали гости, приходился на девятилетний возраст Алексы, и закончился недоумением Кена и Сабрины Картеров – их с Оливером одноклассников – и личной просьбой к Дороти Льюис побыть с девочкой. Добрая кухарка, знавшая все особенности проживания их семьи, конечно же, согласилась присмотреть за ребенком, но повторных казусов миссис Траст не желала, и тут вопрос был не в дочери. Она сама оказалась не готова к общественной жизни в месте, где ради безопасности приходилось держать все под строжайшим контролем, поэтому мероприятие по приему гостей оказалось почти невыносимым выходом из зоны ее комфорта.
