Серые земли Эдема. Избранники Армагеддона – II

Аннабель наклонилась, и пышные волосы упали вокруг моего лица, скрыв даже этот слабый свет. Ее глаза казались черными провалами, едва видимые губы приблизились к моим, а рука проникла под рубашку и легла на грудь. Рука показалась ледяной, но все тело затрепетало – и вдруг женщина отпрянула. Свет вновь упал на ее лицо, и было видно, как расширились зрачки и ноздри. Она отняла руку, и ледяные пальчики скользнули по моему животу, так что меня бросило в жар. Но Аннабель резко выпрямилась, держа в руке бумажник. Я поразился, неужели меня банально хотели ограбить?.. Аннабель перевернула бумажник – со слабым звоном посыпалась мелочь, а следом выпал засохший цветок.

Засохший?

От фиолетового сияния даже тени прыгнули на стены, и тень Аннабель показалась самой огромной и грозной изо всех. Упав, цветок немного померк, однако все равно на него было больно смотреть – словно горящий аметист лежал на полу.

– Где ты?.. – свистящим шепотом начала Аннабель, но вдруг резко повернулась и, схватив платье, выбежала.

Я вскочил, сердце билось как сумасшедшее, нагнулся и подобрал бумажник. Что происходит? Боязливо протянул руку к цветку… И замер. Словно прошелестел воздух, и цветок распался на две половинки, я успел заметить лишь туманную полосу. Судорожно вспыхнул фиолетовый свет – и померк.

Меч! Весь в холодном поту, я поднял глаза и увидел темную фигуру, только это была не Аннабель.

– У тебя было оружие, только ты не воспользовался им, – раздался свистящий голос, и я сразу узнал только что слышанный под балконом. – Кто ты, второй раз встретившийся на пути?

Словно морозным воздухом обдало из темноты – я все вспомнил! Мертвый город, черную реку и три фигуры на гранитном берегу. Так вот почему знакомым показалось холодное очарование в голосе женщины… Я не стал тратить времени на ответ. Повернулся, выскочил на балкон и, перемахнув перила, покинул негостеприимный отель. Сильно ударился пятками, но это лучше, чем быть проткнутым насквозь. Меч у этого господина явно был хорошо наточен. Интересно, как он его провез? И еще, кто он по национальности? Вроде бы не японец: я где-то читал, что японцы не выговаривают букву «л».

Конечно, я не размышлял, стоя как пень, а улепетывал со всех ног, похоже это становилось моим привычным занятием. И конечно, далеко не убежал. За оградой отеля оказалась бетонированная площадка, наверное для приема вертолетов VIP-персон, и там в свете фонаря меня ожидали. Высокая фигура – женская, и пониже – мужская. Как они успели оказаться здесь?

Я тоскливо оглянулся на отель, но все окна были темны. Ведь недавно еще горланили, приканчивая пиво! Впрочем, кто меня станет спасать – бедного Буратино от лисы Алисы и кота Базилио? Хотя моя ситуация хуже, тут болотом с лягушками не отделаешься. Я поглядел вокруг: пряди тумана в ложбинах, черная роща, яркие белые яйца на холме. Над темным морем встает луна. Помощи ждать не от кого.

– Он опять бежит, – презрительно сказал женский голос, фигуры были уже в нескольких шагах. – Разве это противник?

– Как знать? – задумчиво произнес мужчина. – Мы встречаем его во второй раз. Но третьего пусть не будет.

Он сделал легкое движение, и из-под темного широкого рукава заструился слабый свет. Снова меч! Ноги у меня ослабели, а мышцы живота судорожно сократились, словно холодная сталь уже пронзила их.

– Постой, – обеспокоено сказала женщина. – А вдруг правила уже действуют? Мы не можем убивать никого… из тех.

– Ты сама сказала, что он слабак, – у мужчины блеснули зубы. – А тот осмелился бы скрестить оружие с Темным воином, пусть и без надежды на победу.

– Как знаешь, – пожала плечами женщина. – Ты будешь наказан, а не я.

– И тогда ты станешь менять любовников чаще, – расхохотался мужчина.

– Скорее реже, – холодновато прозвучало в ответ. – Пока ты убиваешь их слишком быстро.

Меня затошнило, перепалка шла будто уже над моим трупом. А мужчина шагнул вперед, даже не поднимая меч… Я так и не заметил размаха. Что-то просвистело, как в прошлый раз, и я опустил глаза, страшась увидеть кровь, льющуюся из рассеченного горла. Где-то читал, что в первое мгновение человек ничего не чувствует. Но ничего такого не увидел, зато услышал странно изменившийся голос женщины:

– Смотри!

Я поднял голову и увидел, что Аннабель отвернулась от меня, а мужчина с кривой улыбкой глядит на обнаженный меч.

– Странно… – начал он. Потом тоже повернул голову.

На холме с белыми яйцами что-то двигалось. Я вгляделся, и по позвоночнику словно прошлись ледяные когти: черная собака бежала вниз по слабо освещенному склону. В этом не было бы ничего странного, но холм находился в нескольких километрах отсюда, а значит собака была величиной с дом!.. Она мячом перекатилась через серую равнину, и странное дело, не выросла в размерах, а словно уменьшилась по пути (я ошалело вспомнил «Черного монаха» Чехова) и села на границе освещенного пространства.

Я изумленно вскрикнул: – Гела!..

Но второй окрик застрял у меня в глотке. Гела показалась бы щенком по сравнению с этим псом: морда на уровне моего лица, зеленовато-желтые блюдца глаз, красный язык свешивается из раскрытой пасти. И еще я вспомнил, что уже видел такого пса – задолго до Гелы, возле каменной башни у подножия Безенгийской стены. Тот странный камень – чернее и выше других, с двумя зелеными изумрудами вместо глаз.

– Это твоя собачка? – нервно рассмеялась Аннабель.

– Нет, – коротко ответил мужчина. – Хотя не прочь бы завести такую. Мы уже видели их, помнишь?

– Значит… – голос женщины будто растаял вдали.

– Да, – согласился мужчина. – Она проделала долгий путь, с самых границ…

– Замолчи! – резко оборвала его Аннабель.

Наступило молчание, и в этой тишине пес зарычал. Сначала рык возник где-то в глубине горла, но все вокруг задрожало, словно поезд приближался из туннеля метро. Потом вырвался… У меня заныли кости и ослабли колени, а женщина прижала ладони к ушам. Казалось, сотряслась вся сумрачная равнина и полегла трава. Мужчина отступил, но поднимая меч.

– Опусти оружие, – сказал тихий женский голос, и все опять смолкло. Я обернулся, однако никого не увидел.

– Время еще не пришло, – столь же тихо и мелодично прозвучало в темноте.

– Так это твой пес? – хрипло сказал мужчина.

– Конечно, Темный, – с легкой насмешкой произнес голос. – Разве на Земле есть такие?

– Они не должны появиться до самого дня… – яростно начал мужчина.

– Ты неуважительно обошелся с моим подарком, Темный. – На этот раз в голосе прозвучала угроза, а темнота неуверенно поколебалась вокруг. – И вдобавок обнажил оружие на моего стража.

Меч скрылся в одежде, а поза мужчины стала не такой горделивой.

– Извини, Владычица, – наконец с иронией произнес он. – Твои подарки плохо хранят. Но мы уходим.

Он повернулся к Аннабель, которая за все это время не произнесла ни слова. Зеленое платье теперь охватывало ее от шеи до щиколоток, и женщина будто растворялась в темноте.

– Идем, дорогая, – галантно произнес мужчина.

Странная пара прошествовала к отелю, а в другую сторону двинулось будто серебристое сияние, но тут же погасло. Так что со мной никто не попрощался, а когда я обернулся, то оказалось, что и собачка пропала. Я не особо расстроился: ничего не понял, да и не пытался понять. Голова разболелась, я весь дрожал, так что быстро пошел прочь от отеля, надеясь согреться ходьбой. Где-то там должна быть станция канатной дороги. Ночью она, естественно, не работала, а возле базара меня остервенело облаяли собаки, к счастью вполне обыкновенные. Пришлось отойти подальше и устроиться на склоне под скальным навесом.

Ночь была бесконечной: мучил холод, и невнятно бормотали деревья. Утром солнце поднялось не из моря, а над пологом туч, словно мглы от мирового пожара. Оно висело напротив меня будто красный воспаленный глаз. Наконец я увидел первый вагончик, ползущий вверх под серебристыми нитями тросов, и поспешил к станции. Когда начал спуск – один в пустом вагоне, – солнце поднялось выше, и над лесом зарозовели каменные колени скал.

Дома я поспал, и все случившееся – Аннабель, мужчина с мечом, громадный пес – стало казаться обычным кошмаром. Была ли поездка в Ялту вообще?.. Я умылся и пошел к Кире. Она встретила меня как ни в чем ни бывало, и мы отправились в парк. Там набрели на стену со сводчатой нишей. В ней по камню шла надпись «TRILBY», а ниже был барельеф: каменная собака (я только покачал головой) прыгала на каменную же кошку. Из ниши струилась вода.

– Совсем как у нас дома! – рассмеялась Кира. – У нас черная собака по кличке Пират, и важный сибирский кот. Как начнут порой драться! Пират наскакивает на кота, а тот бьет его лапой по морде: фыр, фыр!

Будто слегка потемнело в парке, но тут же вновь засияло солнце. Кира продолжала говорить, сжимая прохладными пальцами мою руку. Мы спустились на загроможденный камнями пляж, скинули одежду, и я всей кожей ощутил палящее и ласковое прикосновение солнца. Мы брызгали друг в друга, и Кира смеялась в водяном фейерверке. К обеду она ушла в пансионат, а я отправился домой и снова поспал. Малевича все еще не было. К вечеру я проснулся, сходил на море, и опять побежал к пансионату.

Порозовел и медленно угас скалистый замок Ай-Петри. Солнце скрылось, мягкий полусвет разлился по парку, таинственно преобразив его. Темными драконами простерлись над серой травой ветви ливанских кедров. Желтые цветы выглядывали из черных крон магнолий. Тихо журчала вода под аркой, словно боясь разбудить окаменелых собаку и кошку. И я снова испытал странное чувство – что здесь не бывает ни солнечного дня, ни смены сезонов. Вечно сумерки царят на этой лужайке, и вечно цветут магнолии…

Единственная скамейка была занята, так что мы спустились по склону и присели между корней исполинской сосны. Кире я постелил пляжное полотенце. Мы долго молчали, потом я протянул руку и дотронулся до гладкого плеча Киры. Попытался привлечь девушку к себе, но Кира со смешком отодвинулась.

– Не распускайте рук, молодой человек.

Тогда я сказал то, что изумило меня самого. Как-то не говорил этого девушкам раньше.

– Я люблю тебя.

Кира опять рассмеялась, но как-то глухо:

– Вам это только кажется, молодой человек.

Я молчал, опустошенно глядя, как песчаные дорожки, трава и деревья приобретают одинаково серый цвет и постепенно тонут во тьме. Вдруг тонким ароматом повеяло в воздухе. Я почувствовал теплое дыхание на щеке и повернулся. Лицо Киры оказалось рядом – она незаметно придвинулась, – и я поцеловал ее прямо в дрогнувшие губы…

Мы целовались до изнеможения, и под конец оба тяжело дышали. В отдалении монотонно шумело море, хотя скорее это шумела кровь в ушах. От мягких прикосновений губ Киры, ее щекочущих волос и скрытых легким платьем грудей по телу разливалось сладостное томление. В парке сгустилась темнота, яркие звезды взошли над черными верхушками деревьев. Глаза Киры были полузакрыты и чуть блестели.

Моя рука сама опустилась и двинулась вверх по бедру девушки, сдвигая платье. Кира ничего не сказала, только задышала чаще. Шелковистость ее кожи совсем опьянила меня, и будто палящий огонь разгорелся внизу живота. Уже плохо соображая, что делаю, я рванул трусики Киры вниз, а потом свои шорты. Кира продолжала молчать, только безвольно откинула голову на корень. Я лег сверху и ощутил, как часто бьется сердце девушки. Хотя Кира разомкнула ноги, было не очень удобно, и только после нескольких попыток я вошел в нее, ощутив горящей плотью нежность и как бы прохладу. Кира застонала, прижав голову к моему плечу, и чуть оскалила зубы. Казалось, вся земля мягко трепещет, когда я поспешно двигался вверх и вниз. Я ободрал локти о корни, и эта боль слилась с нарастающей сладостной болью в средоточии бедер. Лицо Киры зажглось пунцовым светом, глаза закрылись, и мы оба вскрикнули, когда пульсирующее пламя излилось из меня…

Огонь угас, но из обволакивающей нежности еще долго не хотелось выходить. На щеках Киры блестели слезы, и я поцелуями слизал несколько соленых капель. Наконец я с неохотой отстранился. Кира нервно рассмеялась:

– Тебе придется постирать полотенце, у меня ведь в первый раз. Я и не думала, что так получится.

Она встала и, спотыкаясь, пошла к скамейке. Мне пришлось придерживать ее за локоть. Кира вздохнула:

– Чувствую такую слабость.

Склонив голову мне на плечо, она затихла. А меня переполняли покой и нежность, я слушал лепет листьев, плеск моря внизу и прерывистое дыхание Киры. Наконец она подняла голову и хрипловато рассмеялась:

– Вообще-то давно пора в пансионат.

На ногах она держалась неуверенно, и я провожал ее, взяв под руку. У пансионата мы поцеловались, а потом Кира поднялась по ступенькам. Я постоял и отправился домой, словно плыл по темной улице, а внизу шумело море, ворочая белками бесчисленных глаз. Но по мере приближения к дому я шел все медленнее, а возле ворот остановился: за стеной угрожающе заворчала собака. Словно холодом дохнуло из темноты, вспомнились события прошлой ночи. Днем они стали казаться нереальными, а чудесно закончившееся свидание с Кирой вообще заставило забыть обо всем, но теперь вдруг показалось, что кто-то подкарауливает в темноте – то ли мужчина с мечом, то ли черный громадный пес.

А если меня не оставили в покое? Ведь выследить при желании было нетрудно. Я попробовал успокоиться – это ворчала Гела, нас в комнате двое, хозяева рядом. Что может случиться? Я вошел в калитку. Гела возникла черной тенью, несколько шагов сопровождала меня, а потом опять растворилась в темноте. Малевича не было, оставил записку, что на несколько дней снял другое жилье. Все ясно, брюнетка. Я разделся и лег. Попытался вспоминать Киру и то наслаждение, что испытал с нею, но мысли мешались: перед глазами возникала то Аннабель, склонившаяся надо мной в зеленом ореоле, то темная фигура с блестящим мечом… Чего они привязались ко мне? Кто такие, почему преследуют в странных снах и наяву?

Мне становилось все больше не по себе, я в сарайчике один и без оружия. В поведении той странной парочки чувствовалась неуверенность, но кто знает, что им придет на ум? Только где я им перешел дорогу?.. Нет смысла гадать, все слишком странно. Я спустил ноги на прохладный пол, тихо прокрался к двери и включил свет. Оконные рамы массивные, с частым переплетом – наверное переставлены откуда-то. Я тщательно задвинул шпингалеты, теперь так просто не влезешь.

В углу лежала куча деревянных брусков, наверное были припасены для ремонта. Я выбрал один поувесистее и прислонил к кровати. Затем осмотрел дверь, вот где слабое место. Сделана из фанеры, и хлипкий крючок вместо запора. Разве только подпереть чем-то… Я попробовал сдвинуть кровать Малевича, но тщетно: деревянный топчан был приколочен боковиной к стене. При этом задел рукой электрическую розетку, и появилась другая идея. После школы, пока не поступил в университет, мне пришлось поработать дежурным электриком, и однажды надо мной зло подшутили…

После окончания курортного сезона хозяин, видимо, использовал сарайчик как мастерскую: возле двери стояла циркульная пила, а к ней шел кабель от электрического щитка. Сейчас автомат на щитке был выключен. Я нажал кнопку, и зажглась красная лампочка – ток пошел.

Выключив автомат, я повернулся к двери, и снова мне повезло: она закрывалась поворотной ручкой из металла, хотя и довольно разболтанной. Я поспешно приступил к работе: достал из сумки складной нож и, обрезав кабель, зачистил концы. Чтобы найти фазу, пришлось снова включить автомат и проверить на искру. Автомат со щелчком вышибло, я вздрогнул и как можно плотнее намотал оголенный конец на дверную ручку. Потом опять нажал кнопку и, несколько успокоенный видом красного глазка, вернулся к своей кровати. Для большего эффекта выплеснул на пол воду из чайника. Интересно, сработает ли? Хотя, скорее всего, беспокоюсь зря. Самому бы не забыть утром, что тут наворотил.

В тишине громко трещали цикады, сквозь открытую форточку из посеребренной тьмы струился прохладный воздух. Неподалеку тихо взвизгнула Гела. Я вспомнил ласковые губы Киры и, улыбаясь, стал задремывать… Очнулся от скрипа дверных петель, треска вырванного крючка и оборвавшегося стона. Из открывшейся двери пахнуло ночной свежестью, что-то тяжело рухнуло на пол.

Сердце сильно забилось, я вскочил, но сохранил способность соображать и не сделал ни шага. Нашарил фонарик (незаменимая вещь для ночных походов в уборную) и в желтом пятне разглядел на полу скорчившуюся человеческую фигуру. Я схватил припасенный брусок и осторожно приблизился, приставляя ступню к ступне, чтобы самому не получить шагового удара током. Оказалось, что рука непрошеного гостя уже соскользнула с дверной ручки. Я угостил его несколькими ударами по голове, а когда взломщик с хрипом вытянулся на полу, нажал кнопку автомата и нагнулся. Сердце отчаянно стучало.

Но это оказался не тот, с мечом. Обыкновенный громила: короткая стрижка, белки глаз закатились, зубы оскалены. К моему облегчению, хрипло дышал – не так много времени пробыл под током, а мои интеллигентские удары вряд ли сильно повредили его черепушке. Кстати, моя идея могла не сработать, если бы ночной гость не был босиком, наверное снял обувь, чтобы ступать потише. В общем, дуракам везет, а я тогда был порядочным дураком. И даже не испугался, увидев на полу нож.

Это теперь я понимаю, что тогда меня спасло только чудо, и еще – что за чудеса приходится платить. А тогда я пинком отправил нож под кровать и осторожно выглянул за дверь: никого, только в лунном свете белеет дорожка. Едва сделал по ней несколько шагов, как шарахнулся от темного пятна, а сердце подпрыгнуло – черная собака лежала на траве. Но тут же понял, что это Гела. Неужели убита?

Я глянул на окна второго этажа, не позвать ли Нестора? Но не успел: в тени под воротами что-то шевельнулось, и темная фигура выступила из нее – с лучиком серебристого света в руке. Мне показалось, что я никак не очнусь от кошмара. Это сейчас только улыбнулся бы: подумаешь, подослали двух громил. А тогда колени ослабели, и я отчаянно взмахнул руками, пытаясь удержаться за одну из нависших над тропинкой ветвей…

И ударился пальцами о перекладину турника – Нестор по утрам делал зарядку и подтягивался на нем. Тут же возникла идея, хотя тоже не оригинальная: я схватил перекладину обеими руками и, когда фигура кинулась на меня, подтянулся и с силой выбросил ноги навстречу. Удар пришелся, будто в каменную стену, фигура с хрипом отлетела и грянулась о створки ворот, так что те загремели. Я опустился на землю и, сунув ногу в сорвавшуюся сандалию, подошел. Похоже, нападавший пока не собирался вставать, так что я выглянул в приоткрывшуюся створку.

Гравийное покрытие казалось белой рекой, и в который раз за последние дни я ощутил, как ледяной холод коснулся мокрой от пота спины. Еще одна темная фигура стояла на другой стороне улицы. Пока я смотрел, она подняла руку, будто салютуя, и холодный алмазный свет брызнул с длинного лезвия… Потом фигура пропала. Я стоял, ошалело моргая, а в доме загорелся свет и начали хлопать двери. Нестор выбежал в одних трусах и первым делом нагнулся над Гелой. Стал трясти, замер и выпрямился, держа между пальцев маленькую пулю с иглой на конце.

– Ну и дела, – озадаченно протянул он. – Первый раз вижу, чтобы воры использовали такое.

Искоса поглядел на меня, а я содрогнулся, вспомнив Адишский ледопад. Но промолчал, что мне оставалось делать? Обоих нападавших Нестор ловко, по-матросски, связал. Когда приехала полиция, они уже пришли в себя и хмуро озирались. Полицейские не стали даже составлять протокол, затолкали злоумышленников в фургон, Нестор вынес бутыль вина, стражи порядка выпили по стакану и, забрав бутыль, уехали.

– Выпустят этих обломов, – задумчиво сказал Нестор, трепля загривок очнувшейся Гелы, – откупятся. Знаю их, на рынке всегда пасутся. И чего ко мне полезли? Да еще с усыпляющими пулями?

Он снова испытующе поглядел на меня, и снова я промолчал. Побрел к своему сараю и, не рискнув включить свет, ощупью нашел топчан. Посидел, пока сердце не стало биться ровнее. Оказалось, что в помещении не совсем темно, пол красновато отсвечивает. Я едва не заорал. Уже не удивился перезвону ледяных колокольчиков.

– Он опять не достал тебя, – промурлыкала Аннабель. Она сидела на топчане Малевича, темная фигура со слегка выступающими грудями. – Но не надейся, что оставит в покое.

– Кто вы? – тоскливо спросил я. – Почему преследуете меня?

Аннабель помолчала. Неожиданно поднялась и тронула пальцами мой лоб. Я почувствовал словно разряд электрического тока, и в голове посвежело. Оказалось, что Аннабель снова сидит.

– Хорошо, я отвечу тебе, – сказала она. – Нас можно назвать метагомами, следующей ступенью человеческой эволюции. Одна древняя цивилизация мечтала о бессмертии и могуществе. Их ученые овладели искусством биоконструирования и создали нас. Однако этим перешли запретную грань, и их цивилизация была стерта с лица земли. Но таких, как мы, невозможно уничтожить, поэтому нас только заточили. Лишь недавно энергетические стены были разрушены.

Что за бред? Я облизал пересохшие губы.

– Допустим. Но что нужно столь могущественным существам от меня?

Слова Аннабель холодом трогали мой мозг.

– Мир не останется прежним, наше появление сместило вероятности. Ты многое видел, хотя и не понял. Но ты знаешь, что будет война. Ты знаешь, что будет применено некое новое оружие. По твоему описанию физики могут разгадать принцип его действия. Ты стал опасен.

– И вы хотите меня устранить? – уныло спросил я.

– Я хочу, чтобы ты шире открыл дверь, – непонятно ответила Аннабель. – Но ты оказался между волком и собакой, Андрей. Мой спутник хочет убить тебя, у него есть веские причины для этого, и ты еще узнаешь о них. Люди из организации Сибил будут контролировать тебя и тоже убьют, если сочтут опасным.

– Чего они-то хотят? – буркнул я.

– Изменить мир, – серебристо рассмеялась Аннабель. – Ты для них лишь орудие. Похоже, одна я хочу помочь тебе.

– Почему? – устало спросил я. Сплошные загадки в темноте.

– Возможно, я испытываю к тебе симпатию. А возможно, я самая коварная из всех. Кто может знать сердце женщины?

Я скрипнул зубами:

– Буду рад помощи, тем более от такой красавицы.

Аннабель снова рассмеялась, на этот раз резковато.

– Оказывается, ты умеешь льстить. Неплохо, это тебе тоже понадобится. Так вот, чтобы выжить, тебе нужно прикинуться, что ты на нашей стороне. Потом сам будешь решать. Но от моего спутника это не спасет. Ты должен увидеться с Рарохом.

– С кем? – приуныл я.

– Увидишь. Только приходи на встречу. – Аннабель снова оказалась рядом, и в мою руку скользнуло что-то продолговатое.

Странный пьянящий аромат. Мимолетное жгучее прикосновение к щеке. Стук открываемой двери и порыв холодного ветра из темноты, словно я не на юге… Я сидел без сил, но потом все-таки встал и включил свет. На ладони лежал плотный конверт с тисненой зеленым буквой «L». Конверт был открыт, внутри лежал листок бумаги и карточка красноватого цвета, похожая на визитку, тоже с единственной буквой «L». На листке я с удивлением прочитал:

«Тот, кому выпала эта карта, приглашается на встречу с Прекраснейшей». Тут же был адрес и схема проезда с Садового кольца. Можно было и пешком от станции метро «Смоленская». Указывалась дата – как раз на следующий день после моего возвращения в Москву, а время стояло странное: «в час после заката». Карточку следовало показать охране на входе.

Что меня удивляет теперь, я не унес ноги сразу, а остался до самого дня, на который был куплен обратный билет. Сейчас-то я научился удирать, камуфлируя это изящным термином «тактическое отступление». А тогда из меня только начали выбивать дурь. Но меня совсем очаровала Кира…

Днем мы лежали на пляже или прогуливались по крутым улочкам, а вечерами шли в парк. На траву и цветы опускались сумерки, таинственный полусвет разливался среди деревьев. Мы находили какую-нибудь скамейку и садились. Целовались сначала робко, оглядываясь по сторонам. Но ливанские кедры укрывали нас своей глубокой тенью, и мы распалялись. Однако дальше поцелуев Кира, к моей досаде, больше не шла. Между тем подходило время отъезда. В последний день моего пребывания в Крыму собрались, наконец, в Ласточкино гнездо. Катер оставлял пенный след, и Кира прятала лицо от брызг за моей спиной. Наконец высокая скала выросла над взбаламученным морем, катер вошел в прохладную тень под зубчатыми стенами, и я вспомнил, что уже видел этот причудливый замок в старом детском фильме «Синяя птица». Там это был замок Ночи.

Мы поднялись по каменной лестнице. Кира перелезла через парапет и на самом краю обрыва сорвала красный цветок на длинном ворсистом стебле. Покачала его перед лицом, а потом бросила вниз. Цветок падал долго – красноватое пятнышко над синей бездной вод, и Кира задумчиво смотрела ему вслед. В Алупку возвращались на такси – почти беззвучный полет среди темных сосен под белеющими обрывами Ай-Петри. После оживленного кафе, где нам так хорошо танцевалось, Кира притихла. У пансионата сели на теннисный стол в густой тени шелковицы, и я обнял Киру. Она покорно прижалась, позволив моей руке проникнуть под платье. Я ощутил пальцами нежную мягкость внутренней стороны бедер и вмиг возбудился… Вдруг Кира надавила рукой сверху так, что кончики моих пальцев, будто раздвинув лепестки скрытого цветка, погрузились в мягкую глубину. Кира прерывисто вздохнула, потом плотно сжала ноги и резко отодвинулась.