Извне-1 (сборник)
Ворп-генератором называл Суперструнник сам Херциг, и означало это «генератор искривления пространства», от английского слова warp – искривлять. Англичане, работающие на стройке, привыкли называть генератор Дженворпом.
В глазах руководителя проекта мелькнула искра иронии. Он невысоко оценил умственные способности нового инспектора ФАК.
– Приступайте, это ваша обязанность. Помощь нужна?
– Никак нет.
– Тогда всего хорошего.
Руслан выдержал ещё один иронический взгляд главного конструктора, вскинул подбородок, чётко повернулся и вышел. Он уже понял, что рассматривал Херциг: собственно «сердце» Суперструнника, генератор пробоя вакуума.
В коридоре, за пределами резиденции учёного, инспектора встретил вежливый молодой человек субтильной наружности в форме пограничника.
– Прошу прощения, вы инспектор агентства контроля Горюнов?
– Он, – кивнул Руслан, гадая, кто перед ним, витс или «настоящий» человек.
– Лейтенант Мешем, управление Погранслужбы на Суперструннике. Меня направили вам в помощь.
– Кто послал? – удивился Руслан. – Я не просил.
– Моё руководство посчитало, что вам первое время будет трудно ориентироваться в здешних лабиринтах.
Руслан хотел послать неожиданного помощника подальше, потом подумал, что пограничник прав, ему действительно нужен проводник, а отослать его он сможет в любой момент.
– Как вас зовут, лейтенант?
– Джон.
– Очень приятно. Меня Руслан. Что ж, ваше руководство зрит в корень. Придётся вам взять на себя роль проводника. Вы давно здесь?
– Четыре года.
Руслан с интересом посмотрел на внешне невозмутимое лицо молодого человека. Суперструнник строился уже пять лет, и этот молодой парень по сути находился на стройке с момента монтажа первых секций фермы.
– С виду вам лет двадцать пять максимум.
– Мне двадцать девять. Я начинал работать на стройке как монтажник, потом перешёл в Погранслужбу.
– Понятно. Проводите меня к руководителю стройки. Надо познакомиться.
– Госпожа Ярослава Тихонова в настоящее время находится на Земле. Будет к четырём по среднесолнечному.
– Хорошо, подожду, – сказал Руслан, решая в уме задачу: случайно или нет координатор стройки носит имя жены? – Тогда покажите мне наиболее важные участки стройки.
– Готовые или недостроенные?
– И те, и другие.
Пограничник повернулся и встал на ленту коридорного транспортёра, бегущую слева. Руслан присоединился к нему, без усилий включаясь в ритм жизни гигантского сооружения, внутри которого никто не слонялся без дела.
Путешествие по Суперструннику произвело на Руслана большое впечатление. Всё же созерцание изображения ворп-генератора в виоме достаточно сильно отличалось от разглядывания натуры.
Сначала Горюнов и его проводник полюбовались на ажурную «линейку» фермы Суперструнника сверху, то есть из прозрачной кабины флайта «Ауди».
С расстояния в тысячу километров сооружение и впрямь напоминало линейку с нанесёнными на неё делениями, концы которой терялись в тёмной пустоте космоса. Но уже вблизи, с расстояния в два километра, «линейка» Суперструнника превратилась в красивую ажурную консоль, пронизанную по центру блестящей гофрированной трубой. По ней кое-где ползали мигающие огоньки, вспыхивали и гасли облачка и струйки дыма, и было видно, что это огромная серьёзная конструкция, созданная для великой цели.
Руслан проникся. Даже сравнил Суперструнник с первыми ускорителями элементарных частиц на Земле, казавшимися грандиозными инженерными артефактами. Но все они, конечно, уступали Суперклизме по сложности, мощности и размерам. Люди ещё никогда прежде не строили сооружений длиной в двадцать тысяч километров.
Показали Руслану и зоны повышенной опасности. Их на самом деле было пять. Две – на концах фермы, так называемые вакуумные коллиматоры, две – также на противоположных участках фермы ближе к середине, это были фазовые резонаторы (каждый – длиной в сто сорок километров), и одна в центре консоли – собственно ворп-генератор, создающий условия для рождения «суперструны».
В принципе, все эти участки стройки не представляли особой опасности для монтажников, поскольку становились таковыми только во время запуска генератора. Впрочем, как и остальные узлы Суперструнника. Но их установка, налаживание и тестирование требовали ювелирной точности, терпения и осторожности, поэтому допускались к монтажу этих сверхважных узлов только специалисты. Никому, кроме них, делать в особо охраняемых зонах было нечего.
Тем не менее инспектора ФАК в сопровождении пограничника пропустили в одну из таких зон, по настоянию Руслана, и он с интересом прогулялся, точнее, поплавал в невесомости вдоль длинных километровых решёток, образующих вакуумный коллиматор. Монтаж коллиматора был закончен, поэтому люди на этом участке фермы Суперструнника почти не появлялись. Лишь однажды мимо пролетел на флайте человек в прозрачных доспехах сборщика, таща на буксире ажурную трубу. Да над головой изредка вспыхивали огоньки прожекторов, лучи которых, невидимые из-за отсутствия воздуха, освещали пакеты решёток или же отражались от каких-то зеркальных конструкций.
Охрана зоны в сфере обзора не появлялась. Но Руслан знал, что за пространством вокруг фермы ведёт наблюдение специальный инк по имени Октопус, имеющий тысячи видеокамер, и ни одно движение или появление каких-либо непрошеных гостей и объектов не оставалось незамеченным. При необходимости к нарушителю невидимых границ зоны тут же «спускался с небес» флайт охраны и помогал ему быстренько убраться подальше, за пределы охраняемого участка.
Удовлетворившись осмотром колоссальной сложности сооружения, монтаж которого уже заканчивался, Руслан вернулся в жилую зону стройки и пообедал в местной столовой. Лейтенант Мешем есть отказался, сославшись на давно запланированную встречу с руководством. Руслан, предоставленный наконец самому себе, с удовольствием заказал пти пате с грибами, стерляжью уху и жареный фригорэ. Огляделся: показалось, что кто-то исподтишка наблюдает за ним.
В столовой было немноголюдно. Две компании в костюмах монтажников спецстроя занимали два столика у длинного панорамного окна с видом на искрящуюся реку Млечного Пути. Кроме того, в разных концах большого зала сидели поодиночке и парами разного рода служители других видов деятельности в космосе: пограничники, охранники, инконики, связисты и люди без определённого (с виду) рода занятий. Один из них, в бело-жёлтом унике с тремя звёздочками на рукаве, поймал взгляд Руслана, заулыбался и подсел к инспектору. Это был китаец.
– Извините, не помешаю? – Говорил он по-английски чисто, но не без акцента. – Сю Синьцзы, астроном.
– Руслан Горюнов, – без энтузиазма назвался Руслан. – Инспектор ФАК.
– О, крутая контора, мой друг там работал. Вы можете остановить стройку, да? Я тут недавно, предложили поработать консультантом, я согласился, но такая грандиозность – даже страшно! Вдруг бабахнет, и по планетам гравитация волной? Вам так не кажется?
– Не кажется, – улыбнулся Руслан. – Характеристики Суперклиз… э-э, Суперструнника хорошо просчитаны, никаких гравитационных волн не будет.
– Почему вы так уверены? А если учёные неправильно рассчитали? Практика не всегда подтверждает теорию. Вы верите этому человеку, Херцигу? Я – нет.
Руслан пожал плечами. Херциг ему самому не понравился, но делиться своими впечатлениями с незнакомым человеком не хотелось.
– Это ваши проблемы.
– Но Суперклизма (это слово китаец выговорил безошибочно) создаст множество чёрных дыр! – не отставал Сю Синьцзы. – Вы представляете, что такое чёрная дыра?
– Немножко представляю, – скромно сказал Руслан.
– Немножко! – фыркнул китаец. – Гравитационное поле чёрной дыры столь велико, что не позволяет даже фотонам покидать пределы горизонта событий, практически равного радиусу дыры. Любое физическое тело, будучи захваченным чёрной дырой, будет разорвано приливными силами.
– Но ведь речь идёт о микроскопических чёрных дырах, масса которых невелика. Суперструнник создаст развёрнутую «струну», которая породит ливень экзотических частиц и цепочку маленьких чёрных дыр, которые тут же испарятся.
– Вы уверены? Откуда вам это известно? Вдруг расчёты господина Херцига неверны, и чёрные дыры не рассосутся, а, наоборот, начнут расти и засасывать в себя окружающее их вещество?
– Расчёты проверены сотней независимых экспертов, – неуверенно сказал Руслан.
– Они тоже могут ошибаться, особенно если неверна теория. Вы хорошо знаете теорию Херцига?
– Упруго-кристаллического вакуума?
– Её называют ещё теорией глобального скалярного поля. – Китаец хихикнул. – А мы ещё короче – «теорией ТПЧ».
– Что такое ТПЧ?
– Темнота под черепом. – Сю Синьцзы снова хихикнул.
Руслан вежливо улыбнулся.
Китаец перестал улыбаться, поднял руки.
– Всё, не буду больше мешать. Извините. – Он мелко покивал и быстро удалился, заговорив на китайском: ему кто-то позвонил.
Руслан озабоченно посмотрел ему вслед, не понимая, чего на самом деле хотел от него астроном. Впечатление складывалось такое, будто Горюнова проверили каким-то образом на профпригодность, умело выпытали его взгляды на стройку, но понял он это запоздало.
Сю Синьцзы… астроном… интересно, что нужно астроному на территории жилого сектора Суперструнника? Телескопов здесь нет, наблюдение за звёздами не предусмотрено, за пространством следит техника. Кто он такой, этот странный китаец?
«Шустрый, – мысленно позвал Руслан терафима, – выясни, где работает астроном Сю Синьцзы и что он делает на Суперклизме».
«Слушаюсь, хозяин», – так же мысленно ответил личный инк-помощник, рецепторы которого были вшиты под кожу на висках Руслана.
Личными инками пользовались почти все работники умственного труда, как и агенты спецслужб, но лишь последние для оперативной работы вшивали себе терафимы под кожу, расширяя информационные и оперативно-тактические возможности.
Пока Руслан обедал, Шустрый связался с Иваном Грымовым, инструктировавшим Руслана, и выяснил через него, что астроном Сю Синьцзы не числится в бригаде обслуживания Суперструнника, зато является одним из ведущих специалистов Сферы, комплекса телескопов, где работал и погибший Артур Крестовский. Что он делает на территории жилой зоны Суперструнника, выяснить не удалось. Возможно, китаец просто наведался к кому-то в гости. А его неожиданное знакомство с Горюновым и вовсе казалось абсолютно спонтанным, случайным. Но именно это и настораживало. Знать о новом назначении Руслана он не мог. Но и просто так астрономы к незнакомым людям не пристают и странные вопросы не задают. Что-то крылось за этой встречей, с чем надо было разобраться в самое ближайшее время.
Ладно, посмотрим, что ты за птица, сяйшен Сю, пообещал сам себе Руслан. Не нравишься ты мне.
Пора было идти на встречу с координатором стройки госпожой Ярославой Тихоновой.
Он унял поднявшееся в душе волнение, добрался до офиса компании «Асур» и назвал своё имя.
Дверь разошлась лепестками диафрагмы.
Руслан вошёл.
В маленькой приёмной его встретила миловидная девушка-витс, играющая, очевидно, роль телохранителя мадам Тихоновой и её секретарши.
– Проходите, вас ждут.
Руслан шагнул в открывшуюся тем же манером дверь в кабинет координатора, открыл рот, чтобы бодро доложить о своём назначении, и слова застряли у него в горле.
На него смотрела, изогнув бровь, Ярослава, его бывшая жена…
Глава 7
Профилактика
Джон Байрон Ву родился в Гонконге, долгое время жил с родителями на Аляске, потом переехал в Нью-Йорк и остался там, закончив университет и получив степень доктора права. Директором Федеральной Службы безопасности его назначили в две тысячи триста втором году, когда ему исполнилось уже шестьдесят шесть лет.
В настоящее время Джон Ву жил один в четырёхкомнатном модуле, занимавшем эркер на двести втором этаже жилого комплекса «Либерти», возведённого на берегу Нью-Йоркской гавани, как раз напротив знаменитой статуи Свободы. Когда-то статуя высотой сорок шесть метров (плюс пьедестал высотой сорок семь метров) казалась гигантской и была видна практически из любой точки города. Но больные гигантизмом американцы начали строить небоскрёбы, и уже к началу двадцать первого века статую можно было разглядеть только с берегов гавани, не считая крыш небоскрёбов. К концу двадцать третьего века она и вовсе потерялась на фоне километровой высоты жилых башен, окруживших остров Свободы – бывший остров Бэдлоу – и освоивших даже саму гавань.
Впрочем, с высоты шестисот двадцати метров статуя Свободы вообще казалась игрушечной, и Джон Ву так и не научился смотреть на неё с гордостью, как на символ Америки. Да и воспринималась она неким символом с трудом. Та свобода, которую декларировали правители Соединённых Штатов, умерла практически с теми, кто устанавливал памятник на постаменте. Дальнейшие события показали, что символом Америки стал доллар – как высшее достижение нации. Таковым он оставался и по сей день. Разве что США уже не играли роль всемирного жандарма и давно никому не диктовали никаких условий. На арену истории вышли другие государства, взявшие на себя обязанности локомотива развития цивилизации: Россия, Китай, Индия, Бразилия, Австралия.
Джон Ву отвлёкся от созерцания гавани с голубой нашлёпкой статуи Свободы, включил линию связи: раздался звонок.
В воздухе напротив развернулся виом консорт-линии.
– Джон, вы должны мне кое-что объяснить, – сказала голова появившегося в объёме передачи Кшиштофа Боруня, главы Союза Объединённых Наций.
– Рад буду помочь, – флегматично ответил Джон Ву.
– В таком случае жду вас у себя через час.
Виом собрался в световую нить, погас.
Джон Ву некоторое время смотрел в пространство прямо перед собой, словно только что проснувшийся и потому заторможенный человек. Потом вызвал Воеводина:
– Степан, доброе утро.
– У нас вечер, комиссар.
– Ах, да… ну, не важно. Меня вызвал к себе Борунь. Есть у вас что-нибудь по нашей… э-э, проблеме?
– Наш сотрудник приступил к выполнению задания. Появились очень интересные наблюдения.
– То есть пока ничего. Маккена тоже молчит?
Воеводин пожевал губами, не теряя хладнокровия.
– Последняя их передача была странной. По-видимому, что-то случилось с приёмным контуром рации спейсера. Они обнаружили внутри Оси чужой корабль, судя по всему, мёртвый, и… после этого замолчали.
– Спейсер защищён от любых катаклизмов, даже от взрывов сверхновых. Что могло случиться?
– Он был защищён от внешних катаклизмов.
– Что вы хотите сказать?
– Боюсь, наш противник знает о миссии «Ра» и предпринял контрмеры.
– Экипаж «Ра» проверен неоднократно…
– Экипаж – да, эксперты – нет. – Воеводин помолчал. – В поле подозрения попадает ещё один человек.
– Кто? Надеюсь, не я?
– Ваш заместитель.
Джон Ву поднял брови:
– Кингсли Фурсенко?
Воеводин кивнул:
– Он провожал наших разведчиков, и он же подбирал экспертов.
– Я его знаю шесть лет… – Джон Ву замолчал.
Воеводин кивнул ещё раз.
– Вот именно. Я тоже знаю его достаточно давно. Но это ровным счётом ничего не значит. Вирус мог запрограммировать его недавно, возможностей для этого хоть отбавляй. Но мы проверим все варианты.
– О каком вирусе вы говорите?
– Надо же как-то называть нашего противника? Вот мы и решили – Система Вирус.
Джон Ву поморщился, закрыл глаза, потряс головой.
– Дьявол! Что мне сказать Боруню?
– Придумайте что-нибудь. Ситуация такова, что любой человек может оказаться пособником Вируса.
– Хорошо, попробую. Неужели Кингсли – агент Вируса? Он никогда не давал повода…
Воеводин промолчал, и глава Службы безопасности отключил консорт-связь.
Пришло ощущение скрытого наблюдения.
Джон Ву склонил голову к плечу, но опомнился, виновато пригладил волосы на затылке, подумал: так начнёшь шарахаться от собственной тени.
Тщательно привёл себя в порядок, оделся в уник официала: белое с золотым, эмблема СБ на рукаве, звёздочки генерал-комиссара на плече. Оглядел себя в зеркале, остался доволен.
Через сорок минут после разговора с главой контрразведки он уже входил в кабинет председателя СОН – Союза Объединённых Наций, расположенный на вершине Башни Правительства в Таиланде. Высота Башни достигала тысячи трёхсот метров, и построенная в рекордно короткие сроки – всего за полтора года, она являлась верхом инженерного искусства и дизайна. Правительство Земли переехало в Башню полгода назад, до этого оно располагалось в Индии, в комплексе сооружений Баба Тадж.
Кшиштоф Борунь, седовласый, сухопарый, высокий, кареглазый, поднялся из-за стола.
Они пожали друг другу руки.
Председатель СОН кивнул на кресло.
Джон Ву сел, бросив взгляд на водопад, занимавший всю северную стену кабинета; это, конечно, был видеопласт, голографический мираж, но очень натуральный.
Борунь шевельнул пальцем из стороны в сторону, и пейзаж с горами и водопадом исчез. Кабинет обрёл стены с тёплым медовым оттенком, с бродящими в толще искрами.
– До меня дошли слухи… – начал хозяин кабинета, устроившись в кресле напротив; он тоже был в белом костюме официала, но – с красными и золотыми вставками и нашивками.
– Извините? – сделал вид, что не понимает, Джон Ву.
– Бросьте, Джон, – махнул рукой Борунь. – Я вас знаю всего один год, но уже убедился, что непонятливостью вы не отличаетесь. Как вы предпочитаете разговаривать, официально или дружески?
– А вы?
– Я предпочёл бы неофициально.
– Без использования записывающей аппаратуры? – прищурился Джон Ву.
– У вас наверняка в костюм вшита система подавления контроля.
Джон Ву улыбнулся.
Борунь улыбнулся тоже.
– Во-первых, мой кабинет недоступен для любых видов подслушивания и подглядывания. Во-вторых, я действительно заинтересован в получении правдивой информации и готов отключить всю регистрирующую технику.
– Валяйте.
– Ласло, отключи «гидру».
– Сделано, добже пан, – мягким хрипловатым баритоном откликнулся инк кабинета.
– До меня дошли слухи, – продолжил глава СОН, – что ваше ведомство, без разрешения Совета безопасности Федерации и не согласовывая свои действия с ФАК, отправило в некую разведэкспедицию резервный спейсер.
– Это не слухи, – коротко обронил Джон Ву, обдумывая, от кого всё-таки председатель СОН мог узнать о походе «Ра».
– Что вы затеяли, комиссар?
– От кого вы узнали о разведрейде?
– Какая разница? Мне поступил сигнал, я решил проверить. Вам есть что сказать по данному поводу? Прямо и открыто?
– На духовника вы похожи мало, Кшиштоф, – скупо улыбнулся Джон Ву. – К тому же прямо и открыто сейчас никто ни с кем не общается. Могу сказать одно: у Службы есть весомые причины подозревать наличие внешнего вмешательства в земные дела, и мы занимаемся проверкой данных подозрений. Как только появятся результаты, я вам доложу первому, даю слово.
– И всё-таки ваше решение… – Борунь поискал слово, – ненормативно. Ваша Служба – не частная коммерческая компания, все свои решения и действия вы должны согласовывать с компетентными органами, отвечающими за своевременность и правильность принятых решений. Иначе это выглядит… э-э, бунтом, ну, или вызовом обществу, если хотите.
– Мы печёмся о благе и безопасности этого общества, – флегматично пожал плечами Джон Ву.
– Да, но – с разрешения коллектива, а не за его спиной. Но оставим споры. Мне вы можете сказать, что ваш спейсер делает в шаровом звёздном скоплении Омега Кентавра?
Джон Ву выдержал прямой взгляд главы СОН.
– Кшиштоф, я похож на человека, принимающего решения под влиянием эмоций или в угоду политике?
Борунь качнул головой.
– Нет. Во всяком случае, раньше такого за вами не водилось.
– Уверяю вас, причина есть. Но она настолько… м-м, необычна, нетривиальна, транзитивна, что лучше о ней вслух не говорить. Речь идёт о судьбах цивилизации.
– Вот как, – усмехнулся Борунь. – Ни много ни мало.
– Ни много ни мало, – подтвердил Джон Ву. – И дай бог, чтобы я ошибся, принимая упомянутое вами решение послать к Кентавру разведкрейсер.
– Но если угроза так велика, не лучше ли собрать Совбез и принять превентивные меры?
– Поздно собирать Совет безопасности, Кшиштоф. Вы знаете, я человек старой закалки и никогда ничего не делаю, не взвесив все «за» и «против». Если я так решил, значит, имел все основания. Возможно, конечно, что я ошибся, но вероятность ошибки ничтожно мала. К сожалению. Кстати, вы носите ППК?
Борунь озабоченно коснулся темени:
– Зачем?
Джон Ву нахмурился: речь зашла о защитнике от гипноизлучения.
– Немедленно нацепите! И заставьте сделать то же самое ваших ближайших помощников и заместителей! Если, конечно, ещё не поздно.
Председатель СОН посмотрел на собеседника с сомнением:
– Вы полагаете…
– Усильте охрану на всех уровнях. Тщательно проверяйте всех, кто будет добиваться аудиенции. И последнее… – Джон Ву помолчал. – Проанализируйте ситуацию в Правительстве, но очень тихо, аккуратно, незаметно: кто лоббировал строительство Суперструнника, какие суммы ушли на принятие решения, кто больше всех был заинтересован в создании столь мощной «вакуумной пушки». Желательно также проверить, кто собирается провести какие-нибудь законы в обход ФАК по экологии внутрисолнечного пространства. Или кто, наоборот, собирается действовать по секретной резолюции ФАК. Понимаете?
– Нет. При чём тут Суперструнник?
– Сделайте эту работу, Кшиштоф. У вас наверняка появятся вопросы, о которых мы поговорим позже. Попытайтесь также найти нечто странное в работе чиновников, это тоже в ваших интересах. И если заметите какую-нибудь особенность, дайте мне знать.
Кшиштоф Борунь перестал сверлить комиссара взглядом, задумался.
– Вы меня озадачили, Джон. Хорошо, я пойду вам навстречу, не стану собирать комиссию по правам и этике, хотя это формально… э-э, то есть юридически, неправильно.
Джон Ву добродушно засмеялся.
– У русских есть поговорка: если судишь по совести, забудь про закон.
– Вы предлагаете мне забыть о законе?
– Нет, я предлагаю судить происходящее по совести. Законы разработаны для стандартных ситуаций, ими не всегда можно прикрыться. Вы мне скажете, кто вам «просигналил» о посылке спейсера к Омеге Кентавра?
Борунь встал.
Джон Ву тоже поднялся, не теряя своего образа «доброго дядюшки». Поклонился:
– Всего хорошего, господин председатель.
– Его зовут Кингсли Фурсенко, – сказал Борунь. – И вам всего хорошего, комиссар.
Джон Ву меланхолически кивнул, направился к двери, на пороге оглянулся:
– Спасибо, Кшиштоф. Не забудьте про «защитника».
Створки двери бесшумно сошлись за его спиной.
Витс-телохранитель вопросительно посмотрел на главу СБ.
– В Управление, – сказал Джон Ву.
Полдня он проработал в обычном режиме, постепенно приближаясь к решению возникшей проблемы. Потом вызвал в кабинет помощника по особо важным делам.
Кингсли Фурсенко был, несомненно, красив.
Высокая, статная фигура, развёрнутые плечи, тонкая талия, горделивая осанка.
Проседь в пышных волнистых волосах, мужественный подбородок, прямые чёрные брови, прямой «эллинский» нос, чувственные губы, зеленовато-серые глаза.
Значительная, подчёркнуто спокойная, внушающая уважение манера поведения.
Плавные, неторопливые жесты, скупая речь, скупая улыбка.
Сразу было видно, что этому человеку можно доверять, что он всегда прав и доводит дело до конца. На него можно было положиться во всём. Он не подведёт.
И на веку Джона Ву так и было: Кингсли его ни разу не подвёл. Тем не менее именно он, по словам Кшиштофа Боруня, сообщил тому о походе «Ра» в Кентавр.
– Садись, – кивнул Джон Ву на простой формы стул напротив его рабочего стола.
Фурсенко сел, ничем не выражая какой-либо обеспокоенности. Глаза его были непроницаемы.
– Кто ещё знает о нашей возне с Вирусом? – безразличным тоном спросил Джон Ву.
– Никто, – спокойно ответил Фурсенко.
– Кшиштоф Борунь признался, что он знает о Вирусе от тебя.
Фурсенко качнул головой, собранный и независимый, твёрдый, как скала:
– Он врёт.
– Председатель СОН врёт? – уточнил Джон Ву.
– Я не давал ему никакой информации.
– Откуда же он узнал о походе «Ра»?
– Не знаю.
Джон Ву надул губы, словно собрался свистнуть. Показалось, что «защитник» под волосами на виске на мгновение стал горячим. Однако на пси-атаку это не было похоже.
– Странно, – сказал Джон Ву. – У меня раньше не было причин не верить… ни ему, ни тебе.
– Джон, ты обвиняешь меня в… – начал удивлённо Фурсенко.
– Не обвиняю, Кинг. Пока. Но я действительно поставлен в затруднительное положение, потому что не знаю, кому верить. На том уровне, какой занимает председатель Союза, не врут.