Камея римской куртизанки
Женщина прошла в крошечный кабинетик и села на шаткий неудобный стульчик.
Был в кабинете еще один стул – большой, удобный, устойчивый, но его сделали по спецзаказу, точнее, в подарок Дусе, и она никому не разрешала на нем сидеть, даже начальнику отделения, если бы пришло ему такое в голову.
– Слушаю вас! – Капитан положил перед собой стопку бланков, от чего взгляд у женщины стал еще более испуганный.
– Понимаете… – голос у нее дрогнул, и она опустила глаза, – просто не знаю, что делать…
Капитан Лебедкин рассердился. У него дел невпроворот, а эта тут рассусоливает. А он даже кофе не выпил и рапорт не начинал. И Дуся куда-то пропала…
Тут он вспомнил, что сам же упросил Дусю сходить к потерпевшей по его делу, и устыдился. А посему посмотрел на женщину более приветливо, отчего она приободрилась, глубоко вдохнула довольно-таки спертый воздух кабинета и выпалила:
– У меня сестра пропала!
Ага, значит, все-таки сестра, а не муж и не хахаль, с некоторым удовлетворением отметил Лебедкин. С другой стороны, если муж загулял, то можно тетю и отправить с богом – сидите, мол, гражданка, дома и убирайте квартиру к приходу мужа. Можете еще обед приготовить, так время и пройдет. А если сестра, то все сложнее. Хотя сестричка, может, тоже порядочная пройда…
– Давайте излагайте по порядку! – посуровел он. – Паспорт у вас имеется?
По паспорту звалась пришедшая Анной Игоревной Воробьевой, проживала в городе Дальнереченске, лет от роду имела тридцать восемь, чему капитан Лебедкин немало удивился, поскольку тетка выглядела, на его взгляд, намного старше. Забитая какая-то, изможденная. А может, больная…
– Слушаю вас! – сказал капитан, аккуратно записав в блокнот данные паспорта. – Во-первых, как вы в нашем городе оказались, зачем сюда приехали…
– Я приехала к сестре, она пригласила погостить. Понимаете, мы раньше как-то… в общем, она написала, а я ответила… не сразу правда, письмо долго в ящике провалялось… а потом я прочитала, ну пока мы с ней списались, потом созвонились… она мне и говорит, приезжай, поживешь в бывшей родительской квартире… там никто не живет уже несколько лет…
– Почему? – вклинился Лебедкин, чтобы остановить этот бессвязный и невразумительный поток слов.
Пока что он ничего такого не заподозрил. Ну в растерянности женщина, тем более из другого города приехала, порядков наших не знает. Оттого и нервничает. А может, они с сестрой просто разминулись? В метро там или в магазине, или где еще они были.
– Почему квартира пустая? – спросил он.
– А? – Женщина глянула на него осмысленно. – А отец умер пять лет назад.
– А мать?
– А мама еще раньше умерла. И она тоже.
– Кто – она? – капитан украдкой взглянул на часы.
– Ну… она, его вторая жена…
Услышав про вторую жену, Лебедкин затосковал. Сейчас она начнет долго и нудно рассказывать про все семейство – кто кого бросил, кто на ком женился в незапамятные времена, перечислять детей от первого брака, племянников и соседей… ох, тоска…
– Значит, вы приехали в наш город и поселились в бывшей квартире родителей…
– Я только одну ночь там провела, а утром мы договорились встретиться со Светланой.
– Это сестра? – понятливо уточнил Лебедкин.
– Ну да, Светлана Игоревна Чекан. Это по мужу она Чекан, – заторопилась тетя, – по мужу. Только она с ним развелась. Ну и я тоже…
«С этим же Чеканом?» – хотел ехидно поинтересоваться капитан, но с трудом удержался.
– Из-за этого все и получилось… – продолжала Воробьева, – Светлана была одинока, я тоже… она и пригласила меня пожить, место ведь есть… квартира эта самая…
– Ну и что дальше было? Приехали вы… – Капитан, уже не скрываясь, посмотрел на часы.
– Да, приехала, Светлана меня встретила… знаете, я ведь ее сразу узнала…
– То есть как? – Лебедкин вздрогнул. – Что значит – сразу? Вы что, ее никогда не видели?
– Да… – В глазах Воробьевой мелькнула растерянность. – Получается, так. Дело в том, что мы даже не знали о существовании друг друга.
– Гражданочка! – Капитан постучал по столу шариковой ручкой. – Вы вообще-то в отделении полиции находитесь, так что излагайте свое дело внятно и понятно! Что значит – никогда родную сестру не видели? Вас что – в детстве выкрали?
Гражданка Воробьева вздрогнула и посмотрела затравленно.
– Я… простите, я не сказала… Мы со Светой сводные сестры, по отцу. Понимаете, он маму бросил… мне всего три года было. А мама гордая очень была, не стала на алименты подавать… в общем, выбросила его из нашей жизни.
Лебедкин вздохнул: вот и начинается натуральный мексиканский сериал – брошенные жены, украденные дети…
Но посетительница, очевидно, взяла себя в руки и заговорила быстрее:
– Все было хорошо, Светлана так приветливо меня встретила, привезла в эту квартиру и оставила. Она уезжала куда-то по делам и сказала, что назавтра с утра мы встретимся, она мне город покажет, и вообще узнаем друг друга… Она так торопилась, даже перчатки у меня забыла…
Анна закрыла глаза и увидела эти самые перчатки, очень красивые. Светлой тонкой кожи, по которой змеился сложный рисунок, и крошечная пуговка. Эти перчатки были последним радостным воспоминанием, потому что утром начался форменный кошмар.
Она встала рано, да и спала плохо, как всегда на новом месте, позавтракала, умилившись, что Светлана даже холодильник заполнила продуктами, и квартира в полном порядке, хотя и не жили в ней давно.
Заботливая у нее сестра, они непременно подружатся. С этой радостной мыслью Анна собралась и стала ждать звонка Светы.
Но время шло, вот уже полдень миновал, а телефон молчал.
Анна не выдержала и набрала номер Светланы.
Женский жестяной голос ответил, что телефон выключен.
Ну все ясно, забыла поставить на зарядку. Надо же, она сама тоже вечно забывает это сделать! Ну, подождем еще…
Но прошло еще полтора часа, еще два, а телефон молчал.
Анна проверяла его каждые пятнадцать минут, таскала с собой всюду. От Светланы не было ничего. Тогда Анна вспомнила, что где-то у нее был номер стационарного телефона квартиры сестры.
Ну да, та дала ей два номера – и мобильный, и домашний.
Дрожащими руками Анна набрала второй номер, но ответом ей были длинные гудки.
Светлана не брала трубку. Или ее нет дома. Но отчего тогда выключен мобильный?
Анна снова взглянула на часы, потом на свой молчащий телефон.
Да что же это такое?
Если Светлана не хочет с ней знаться, зачем было вызывать ее сюда? Зачем было выдергивать из привычной, устоявшейся жизни, чтобы заставить сидеть здесь в ожидании ее звонка?
Тут она вспомнила эту свою «устоявшуюся жизнь» и горько улыбнулась. Эта жизнь не вызывала в ее душе ничего, кроме глухой тоски, унылой и утомительной, как зубная боль… косые взгляды знакомых, одинокие вечера у телевизора… ужасная скука постоянно… вот уж о чем она никогда не будет жалеть!
Откуда-то из подсознания всплыло выражение «зубная боль в сердце»… это как раз о той ее жизни!
Анна встала, сжала руки в кулаки, прошла взад-вперед по комнате, как зверь по клетке, снова села, который уже раз взяла свой телефон и набрала номер Светланы.
И снова из трубки потянулись тоскливые, безнадежные гудки, и мобильник отвечал тем же противным голосом, так что Анне захотелось придушить его обладательницу, если бы не была она роботом.
Нет, что-то здесь не то…
Если бы Светлана была просто занята, если бы ей было сейчас не до провинциальной родственницы – она уж как-нибудь дала ей это понять. Позвонила, сообщение прислала – так, мол, и так, сейчас не могу, отложим встречу. Ну как все нормальные люди делают.
Анна тут же усмехнулась горько. Когда она общалась с нормальными людьми? За последний год, пожалуй, ни разу. Все окружающее ее напоминало страшный сон, долгий, длящийся почти год. И только после письма сестры появилась в ее жизни слабая надежда, что все изменится к лучшему. И вчера она легла спать почти счастливая. И вот, пожалуйста, все опять рухнуло.
Она не нужна никому, и сестре тоже не нужна. Светлана просто не отвечает. Просто не берет телефон.
Но, может быть, с ней что-то случилось? Может быть, она попала в аварию и лежит сейчас в больнице без сознания? Или у нее сердечный приступ, и она дома, и некому ей помочь?
Анна из последних сил цеплялась за мысль, что с ней все еще не так ужасно. И сестра не пострадала сильно, просто не может позвонить.
Анна вскочила. Она больше не могла ждать, ей нужно было что-то делать…
Но что делать?
Единственное, что пришло ей в голову, – поехать домой к Светлане, взглянуть на нее, убедиться, что с сестрой все в порядке…
Мысленно назвав эту малознакомую женщину сестрой, Анна вздрогнула. Это звучало так странно, так непривычно… но ведь они и правда сестры, пусть не родные. И выходит, что у нее во всем мире никого нет ближе Светланы…
Значит, нужно ехать к ней. Ехать немедленно.
В первый момент Анна испугалась, что не знает адреса Светланы, но тут же вспомнила про ее письмо, которое лежало в сумочке. Там наверняка есть обратный адрес…
Она схватила свою сумочку, залезла в нее и почти сразу нашла смятый, потертый на сгибах конверт.
Вот он – адрес Светланы: Поклонногорская улица, дом четыре, квартира пятнадцать…
Денег у нее было мало, но сейчас волей-неволей пришлось взять такси – не оттого, что она спешила, а чтобы не искать эту злосчастную Поклонногорскую улицу. Ведь она совсем не ориентировалась в большом городе.
Такси привезло ее в зеленый район рядом с большим лесопарком.
Дом был окружен кованой оградой, на въезде был шлагбаум, и таксист высадил Анну перед ним:
– Вот этот дом, а внутрь меня не пустят.
Анна расплатилась строго по счетчику и направилась к шлагбауму.
Возле шлагбаума была стеклянная будочка, в ней сидел мрачный мужчина с обвислыми усами, в черной униформе охранника. В глазах его читалась застарелая скука.
– И куда же мы идем? – спросил он Анну, выглянув из своего аквариума. – И куда же мы торопимся?
– К сестре, – ответила та и собралась было с деловым и безразличным видом пройти мимо.
– Эй, стой, я с тобой еще не закончил! – Охранник повысил голос. – К какой такой сестре?
Анна хотела было возмутиться – что это он к ней обращается на «ты» – но решила не усложнять свое положение и назвала фамилию Светланы и номер квартиры.
Охранник солидно кивнул, достал какой-то голубоватый разграфленный лист – видимо, список жильцов, – повел по нему толстым прокуренным пальцем и солидно проговорил:
– Есть такая… сейчас мы узнаем, ждет ли она вас…
«Ну хоть на «вы» перешел!» – подумала Анна, но тут увидела, что из подъезда вышла женщина в бежевом расклешенном пальто.
Да это же она, Светлана!
– Вот она, моя сестра! – выпалила Анна, перегнулась через шлагбаум и крикнула:
– Света!
Но та ее не услышала и скрылась за углом.
– Да пропустите же меня, она уже уходит! – Анна раздраженно повернулась к охраннику.
Тот что-то недовольно проворчал, но все же нажал кнопку, открыв металлическую калитку рядом со шлагбаумом.
Анна прошмыгнула через калитку, направилась к дому, и в этот самый момент из-за угла выехала красная машина. Та самая машина, на которой Светлана встретила ее с поезда.
Анна метнулась обратно, чтобы перехватить машину, но шлагбаум уже открылся, машина выкатила мимо нее на улицу, и Анна успела разглядеть только женский силуэт на водительском месте. А еще она успела заметить номер машины – три шестерки, число дьявола…
Конечно, это была Светлана.
– Вот черт, не успела… – пробормотала Анна, вслед за машиной пройдя под шлагбаумом.
Охранник весьма ехидно посмотрел на нее. Или, может, Анне это только показалось.
Красная машина притормозила на ближайшем перекрестке, и тут, под влиянием внезапного порыва, Анна вскинула руку. Рядом с ней тут же остановилась неказистая машина болотного цвета.
Анна распахнула дверцу, плюхнулась рядом с пожилым водителем.
– Куда едем? – осведомился тот.
– Вон за той красной машиной! – выпалила Анна.
Водитель уже открыл рот, чтобы что-то спросить, но Анна опередила его:
– Вот только не надо никаких лишних вопросов! Поезжайте за той машиной, и все!
– Как скажешь… – протянул водитель с обидой.
«Ну почему сегодня все со мной на «ты»…» – подумала Анна, но тут же увидела себя глазами этого водителя и охранника – глуповатая растерянная провинциалка, бедновато и немодно одетая. Да уж, к таким в большом городе относятся неуважительно.
Анна отбросила эту мысль как несущественную.
Более существенным был другой вопрос: зачем она поехала за Светланой.
Ясно же, что ее новообретенная сестра жива и здорова, а раз она не отвечает по телефону, значит, просто не хочет ее видеть, скрывается от Анны… но какого черта? Ведь она сама ее пригласила в Петербург, встретила, поселила в этой своей квартире… и говорила вчера с ней так ласково, так приветливо… что же после этого случилось? Почему она не выходит на связь?
Красная машина тем временем свернула на проспект, проехала еще немного и остановилась на парковке перед торговым центром.
– Ну куда теперь? – осведомился водитель.
– Сейчас, одну минутку…
Дверца красной машины открылась, Светлана вышла и направилась ко входу в торговый центр.
Анна сунула водителю купюру, выскочила из машины.
– Эй, добавить бы надо! – крикнул вслед ей водитель.
– Обойдешься, ехали всего ничего! – отмахнулась Анна, устремившись вслед за сестрой.
В торговом центре было совсем немного людей, и она сразу увидела бежевое пальто Светланы. Сестра ехала на эскалаторе на второй этаж центра.
Анна торопливо пересекла холл, шагнула на эскалатор и пошла по нему, расталкивая людей и извиняясь.
Нагнать Светлану на эскалаторе она все равно не успела, та доехала до второго этажа и пошла по коридору, потом свернула в обувной магазинчик.
Анна последовала за ней, сразу увидела бежевое пальто перед стойкой с туфлями, подошла и проговорила, переводя дыхание:
– Света, еле тебя догнала!
Сестра не повернулась к ней, никак не отреагировала на ее голос, даже не шелохнулась.
– Света? – повторила Анна уже не так уверенно и дотронулась до рукава бежевого пальто.
Женщина обернулась, удивленно посмотрела на Анну.
Анна попятилась.
Это была не Светлана.
Другой разрез глаз, незнакомая складка у губ, незнакомый, удивленный и недовольный взгляд.
Конечно, она была похожа на сестру, такой же силуэт, такие же волосы, опять же это бежевое пальто, несомненно, точно такое же, как то, что было на Светлане… неудивительно, что Анна издали перепутала ее с сестрой…
Перепутала? Но ведь эта женщина вышла из того самого дома, в котором живет Светлана, из того самого подъезда и села в такую же точно красную машину… да нет, не в такую же, а в ту же самую – ведь Анна разглядела номер этой машины, три шестерки, точно такой номер был на машине Светланы…
Все эти мысли промелькнули в голове Анны в долю секунды.
– Что такое? – удивленно спросила женщина в бежевом пальто. – Вы что-то хотели спросить?
– Нет… простите… я обозналась… – пролепетала Анна. – Я приняла вас за свою знакомую…
– Бывает! – ответила женщина с едва заметной насмешкой в голосе.
И тут Анна заметила еще одну деталь.
Перчатки.
На руках у этой женщины были точно такие же перчатки, как у Светланы. Светло-бежевые, в тон пальто, удивительно тонкие, облегающие руку, как вторая кожа. По их поверхности змеился едва заметный рисунок, а на запястье сверкала крошечная пуговка.
Точно такие перчатки, как на Светлане. А ведь Светлана с плохо скрытой гордостью сказала, что вторых таких перчаток в Петербурге нет, она привезла их в прошлом году из Италии. Нашла в крошечной мастерской, где их шили на заказ. Так, может, это те самые перчатки?
Неувязка только в том, что перчатки остались в той квартире, где поселилась Анна. Светлана их забыла, когда уходила от нее… Очень торопилась.
– Бывает! – повторила незнакомка и отвернулась от Анны, повернулась к стойке с обувью.
Продавщица издалека смотрела с легким подозрением, и Анна поняла, что еще немного – и она вызовет охрану.
В зеркальной витрине она увидела свое отражение – заполошная, испуганная, бедно одетая тетка, вот именно – не женщина, не дама, а тетка, взгляд совершенно дикий, волосы взлохмачены.
Да, немудрено, что продавщица насторожилась. Такие сомнительные личности, как Анна, в дорогой бутик вообще не заходят и к солидным покупательницам не пристают.
Анна выпрямила спину и поскорее вышла из магазина, отошла подальше и спустилась на первый этаж, чтобы выйти на улицу.
Она была растеряна.
Что произошло? Неужели она просто обозналась, приняла за Светлану похожую на нее женщину?
Нет, это было не простое сходство.
Незнакомка была одета в такое же пальто, как сестра, у нее была такая же прическа. Допустим, это может быть совпадением. Но она вышла из того же дома, где жила Светлана, и села в ее машину…
Да, автомобиль был не просто похожий, это была именно та самая машина, на которой Светлана встретила сестру на вокзале и привезла в ту квартиру. Ведь Анна ехала в том авто, она отлично помнит удобные кожаные сиденья и чистый салон, пахнущий свежестью и дорогой кожей.
Кстати, от незнакомки пахло Светланиными духами, Анна очень хорошо запомнила запах.
И еще один необъяснимый факт.
Перчатки.
На этой незнакомке были точно такие же перчатки, как на Светлане, – но Светлана забыла свои перчатки, уходя позавчера, они лежат у Анны в квартире на полочке под зеркалом.
Это было невозможно объяснить.
Анна почувствовала, как виски сжало железным обручем. Ну вот, вернулись головные боли.
Надо же, а она думала, что они остались в прошлом, и доктор говорил ей, что они пройдут со временем, нужно только иметь терпение и ждать. И еще нужно изменить свою жизнь, переехать в другой город, поменять работу, найти новых друзей, изучить что-то новое, хобби заиметь, что ли… И тогда все потихоньку придет в норму.
Анна тогда только усмехнулась про себя. Хорошо доктору давать советы. Переехать в другой город – ну надо же! И кто, интересно, ее там ждет с квартирой и работой? У нее и профессии-то толком никакой нет. Найти новых друзей – да кому она нужна, кому интересна?
Ну работу она тогда поменяла, конечно, поскольку с прежней ее уволили. Но ничего не изменилось – то же одиночество, те же вечера перед телевизором, та же тоска…
И вот, когда пришло письмо Светланы, она поверила, что жизнь ее может неожиданно измениться. И пока она готовилась к отъезду, головные боли ушли, за месяц ни разу не стискивал голову железный обруч, как будто она живет не в двадцать первом веке, а тысячу лет назад и ее пытает в своих застенках святая инквизиция.
Ничего не изменилось, не получилось изменить свою жизнь.
Анна почувствовала ужасную слабость и побрела к себе. То есть в ту квартиру, куда поселила ее сестра. Деньги нужно было экономить, поэтому она долго ехала на автобусе, вышла по ошибке на две остановки раньше, и когда подошла к дому, уже ничего не соображала от боли.
Остаток дня она провела в полузабытьи, наглотавшись таблеток, которые не помогали.
Однако таблетки позволили заснуть.
Спала Анна долго, а проснулась довольно бодрая, да еще от кофе в голове прояснилось.
Анна раньше и не пила такой кофе, дорогой очень, но правда ароматный и бодрящий.
Во сне она видела сестру. Ту самую Светлану, которая писала ей письма, слала сообщения, которая встретила ее радостно на вокзале и обещала помочь. Пробудила в ее душе надежду.
«Ведь это все было на самом деле, – сказала сама себе Анна, – ведь я же не придумала это все. Не мог человек так измениться за одну ночь. И я точно знаю, что та женщина, которую я видела в бутике, – не моя сестра. А с сестрой что-то случилось плохое, я это чувствую… Нужно что-то делать».
Капитан Лебедкин мрачно уставился на свою визави, которая вот уже минут пять сидела молча, с остановившимся взглядом, уставившись на какую-то невидимую точку у него на столе.
И что она там нашла, интересно знать? Чернильное пятно?
– Гражданка Воробьева, – начал он осторожно, – вы говорить дальше будете? Что там такое с сестрой вашей приключилось?
– А? – Анна Воробьева вскинула на него совершенно растерянные глаза. – Понимаете… она… она – не она…
– Что-о?
– Я знаю, вы мне не поверите, но утром Светлана не позвонила, а когда я приехала к ней домой, то увидела, как она садится в машину… и потом, в магазине я подошла, а это и не она совсем…
– Ну обознались, с кем не бывает! – Лебедкин обрадовался, что все так разрешилось удачно.
Сейчас он выпроводит эту растелепу и займется наконец рапортом, который лежит у него на столе.
Но не тут-то было.
– Как вы не понимаете? – вскинулась Воробьева. – Ведь это была совсем другая женщина! В ее квартире и на ее машине!
– Та-ак… – протянул капитан Лебедкин.
Вот только этого ему сейчас и не хватало – психованной в кабинете. И хоть бы Дуся была рядом, она бы запросто сумела с ней договориться, Дуся вообще с любым человеком договориться может. Так нет, вот когда она нужна – то ее и нет.
Тут он вспомнил, что сам упросил Дусю пойти побеседовать с потерпевшей, и еще больше расстроился. И вот что теперь делать?
Нельзя сказать, что такое в его практике впервые.
Всякие люди попадались. Жаловались, что соседи запускают к ним по ночам через вентиляцию газ «Черемуха» или облучают неизвестными науке волнами. Или что инопланетяне в образе зелененьких человечков внушают им опасные мысли. Один чудак привязывался на ночь к батарее и надевал собственноручно сделанный шлем из фольги. В общем, психи – вещь не редкая. Но капитан Лебедкин не слишком умел с ними обращаться. Вот Дуся… Но Дуси нет.
Думая об этом, Лебедкин забыл про свое лицо, на котором всегда все было написано крупными буквами.
Не зря напарница Дуся его предупреждала: «Петя, при разговоре следи за лицом своим!»
Все не впрок пошло, потому что гражданка Воробьева, очевидно, прочитала на его лице все, что он о ней думает.
Она потрясла головой, потом вскочила с места, с грохотом опрокинув стул.
– Вы! – В голосе ее слышались слезы. – Вы… – И она выскочила из кабинета, прижав к груди сумочку.
– Гражданочка! – воззвал Лебедкин, которому стало не то чтобы стыдно, но некомфортно. – Погодите же!
– Ну что, Петя, – спросил появившийся в коридоре Еропкин, – разобрался с теткой? Вижу, что спровадил, это правильно. Давно нужно было спровадить. Только время отнимает.
– Да больная она на всю голову! – с сердцем ответил Лебедкин. – Пургу какую-то гонит!
– Как бы жаловаться не пошла по начальству, – опасливо сказа Коля, – а впрочем, эта не пойдет.
Всем в отделении было известно, что у Еропкина в этом смысле глаз-алмаз, сразу человека видит. И если сказал, что тетка жаловаться не пойдет и больше в отделение не явится – стало быть, так оно и есть.
Но отчего-то на душе у капитана Лебедкина остался от разговора неприятный осадок. И хоть бы Дуся скорее вернулась…
Дуся в это время сердечно распрощалась с толковой свидетельницей, вышла на площадку и огляделась.
Судя по всему, вот здесь, в этом крошечном закутке у лифта, неизвестный злоумышленник поджидал Алену Козлихину.
Лифт не работал, так что никто не мог его видеть.
Дуся осмотрела пол и стены, ничего не нашла, кроме застарелой грязи. Ну да, видно, что уборщица сюда редко заходит.
Спрашивается, что она, Дуся, тут делает? Что она здесь надеется найти?
Вряд ли тот тип, который напал на Козлихину, оставил здесь какие-нибудь улики, которые приведут к нему следствие…
Да вообще, большинство таких нападений оказываются нераскрытыми. И начальство это прекрасно знает. Но, видите ли, у них сейчас проходит месячник борьбы с наркоманией, и непременно нужно отчитаться перед своим верхним начальством…
Дуся вздохнула и пошла вниз, а, выйдя из подъезда, еще раз безнадежно огляделась по сторонам.
И тут увидела через дорогу от места преступления яркую вывеску.
На вывеске была изображена большая хищная рыба с полной пастью острых зубов, и разноцветными светящимися буквами было написано название заведения:
«Бар-Ракуда».
Дуся вспомнила, как пила кофе на кухне потерпевшей Козлихиной.
У той сахарница оказалась пустой, и она дала Дусе пакетик с такой же картинкой, пакетик из этого самого заведения – «Бар-Ракуда».
Значит, Алена заходила в это заведение. И очень может быть, что заходила она сюда именно в тот день, когда на нее напал неизвестный наркоман.
Или вовсе не наркоман.
А говорила, между прочим, что в тот день ее на работе задержали, оттого только в полдесятого вернулась.
Ну это мы еще проверим, а вообще-то похоже, что сахар она накануне взяла, иначе давно бы уж его в кофе положила. Правду соседка говорила, несерьезная девка эта Алена – в доме грязища, в холодильнике мышь удавилась, в буфете одни муравьи, сахару и то нет…