Поцелуй ведьмы

Первый раз Аня влюбилась в школе, в седьмом классе. Этот миг, до самых мелочей, отчётливо вставал перед внутренним взором: урок биологии, в окна лился тёплый весенний свет и скользил косыми лучами по зелёной доске, исписанной мелом. Оторвав глаза от учебника, Аня наткнулась на взгляд сидящего впереди на две парты и вдруг обернувшегося одноклассника. Это длилось лишь секунду, но её дыхание замерло, а сердечный ритм противно сбился. Вся жизнь сразу разделилась на «до» и «после», словно её рассекли острым ножом.

Одноклассник Максим посмотрел тогда на Аню просто так – от скуки и без всякой задней мысли. И никакого бушующего адреналина ни в её, ни тем более в своей крови не ощутил. Только в выпускном классе, на школьной дискотеке, когда она сама пригласила его на медленный танец, он почувствовал, как напряжено юное тело под его руками, но лишь пошутил по этому поводу: «Ты расслабься», а потом у всех на глазах обнимался с наглой заводилой Иркой.

Аня молча и безнадёжно любила Максима пять бесконечных лет, а когда началась взрослая жизнь, дала себе слово, что больше никогда не полюбит без взаимности. Она запретила себе терять голову и стала ждать, когда судьба приведёт к ней того самого. Скоро появился Лёша, лихо и бесшабашно взял её в оборот, она расслабилась и позволила страстям и бездумному веселью кружить голову, но что-то главное снова не сбылось.

Сначала их отношения из любовных превратились в дружеские. Они всё реже стали заниматься сексом, и поначалу Аня была уверена, что это нормально, что так происходит у всех пар, подолгу живущих вместе. Потом она поняла, что в её теле больше ничего не вспыхивает от Лёшиных прикосновений. Совсем. Никогда.

Сейчас обманывать было некого. Возможно, ей больше не увидеть человеческого лица. У Ани открылись глаза: единственный мужчина, который существовал для неё в эту минуту, был вовсе не Лёша.

Она могла говорить себе, что Дима груб, суров, скрытен, но где-то в глубине души жила симпатия, принятие и чувство непонятного родства к этому человеку. Аня с трудом подобрала подходящие слова: «Ничего не знаю о нём, но верю, как себе. Почему?»

Позже пришло осознание другого факта: он привлекал её физически. Собственное тело подавало знаки: то руки чуть похолодеют, то сердце на миг замрёт, то слабость ударит в ноги. Аня вдруг всем существом ощутила это притяжение. Словно рванулась вверх, вмиг преодолев расстояние, и оказалась там – близко-близко к Диме, под защитой его рук, прижавшись к его груди. А потом резкая боль пронзила сердце и слёзы брызнули из глаз.

– Неужели… никогда?.. Лучше сразу сдохнуть…

Аня плакала, и вместе с влагой из неё выходили остатки сил. Чуть опомнившись, она достала ключ от домика, долго вертела в руках, гладила холодную гладкую поверхность, потом начала царапать им камень, пытаясь вывести букву «Д». Бессмысленное, но такое важное занятие.

Она видела его глаза – серые и обычно холодные, иногда они становились прозрачными и светлыми, а иногда – похожими на тёмные тучи; отросшие русые волосы, беспорядочно спадающие на лоб, которые ей хотелось бережно убрать с его лица; сильные руки, которые привыкли к тяжёлой работе, но могли – совершенно точно могли! – быть нежными и ласковыми. ДИМА – нажимая на ключ и вдавливая его в камень, писала Аня.

Сколько времени у неё ушло на то, чтобы подобно древнему человеку оставить метку на стене своего пристанища, она не знала. Никто никогда не увидит эти буквы, а если увидит, решит, что их написал очередной самовлюблённый турист. Для Ани же это был символ всего самого дорогого.

Она без сил опустилась на землю и оставалась неподвижной долгие часы. Мышцы задеревенели, кровь, казалось, с трудом идёт по венам. Порой она забывала про чувство голода и жажды. Страха уже не было. Она полностью погрузилась в себя, не замечая ничего вокруг.

Третий день, проведённый Аней под землёй, клонился к закату. Время изменилось, потеряло все привычные свойства. У неё не было возможности отсчитывать минуты и часы, она ориентировалась лишь на свет, научившись различать все оттенки его интенсивности. Утро, день, вечер, ночь. Немного движения, много полусна. В остальном реальность отпустила её.

Примечания